Аз воздам

Медленно, с трудом, Джонни Тейлор выплывает из черной мути, в которую рухнул, едва успев осознать, кто именно стоит у него за спиной. Затылок отчетливо ноет, и шея… Джонни пробует повернуть голову, и тут же кривится от резкой боли. Видимо, сумасшедший псайкл рубанул его сзади ребром ладони, а может, по затылку попавшимся под руку камнем; в любом случае, у великого Джонни бо-ольшие неприятности. Очень, очень большие, понимает он через некоторое время, попытавшись принять сидячее положение. Пока он бездарно валялся в отключке, его, конечно же, связали – старательно, крепко, надежно. Напрасно он пошел за той девушкой; напрасно вышел этим утром из деревни без сопровождения, движимый желанием поразмыслить о делах текущих в гордом одиночестве. Интересно, успела она убежать? Или, открыв глаза, Джонни Тейлор увидит совсем рядом бездыханное тело в пронзительно-белом наряде? Интересно, что она делала здесь, в горах, еще и в такую рань… - Проснулся? – знакомый, с мурлыкающими интонациями голос подчеркнуто любезен. – Тогда сделай одолжение - открой наконец глаза. Мы давно не виделись с тобой, Тейлор; я даже, некоторым образом, соскучился. Джонни кривится презрительно и осторожно пробует на прочность опутавшие его веревки. - Слишком туго? – участливо интересуется псайкл. – Перестарался немного, бывает; но в нашем с тобой случае лучше пере- чем недо-, согласен? Джонни дергается уже в открытую – сильно, всем телом. - Нужно было убить тебя сразу, - выплевывает он. В плечи и спину больно впиваются мелкие камушки. Ну да, они ведь в чертовых горах… - Что ты сделал с девушкой? – упрямо отказываясь разжимать веки, шипит Джонни Тейлор. Как будто если он не будет смотреть на Терла, тот исчезнет, испарится, словно дым… Крепко связанные ноги елозят по шуршащей каменной крошке. Псайкл отчетливо фыркает. - Напомни, Кара, что я с тобой сделал? Негромкий, мелодичный смех и шелест аккуратных шагов. - Я буду в верхней пещере, мой демон. - Не останешься посмотреть? Что ж, дело твое; и с ужином, пожалуй, не возись – это надолго. - Значит, успею вернуться в долину; из-за него я так и не собрала нужные травы. - Ступай, Кара, ступай. Ровные, совершенно будничные интонации. Не обезумевший убийца с далекой планеты и его будущая жертва; нет, это звучит так, словно… Джонни Тейлор все-таки открывает глаза. Распахивает в изумленном омерзении. Лицо стоящей в полукруглом проеме девушки безмятежно и совершенно безумно. Она прижимает к животу плотно набитую полотняную сумку и улыбается псайклу светлейшей из улыбок. …Красивая девушка, очень красивая; в других обстоятельствах Джонни Тейлор овладел бы ею, и не без удовольствия, несмотря даже на Крисси; в других обстоятельствах… Это страшней даже, чем растерзанные тела соплеменников. Страшней той головы, плавающей в кербанго. Девушка разворачивается и выскальзывает наружу – легко и бесшумно. Терл провожает ее долгим задумчивым взглядом. - Она, знаешь ли, слегка… - он подносит единственную руку к виску, изображая пальцами сложное, но вполне недвусмысленное движение. – Или не слегка? Я, знаешь ли, не слишком разбираюсь. Джонни Тейлор не сразу понимает, что с псайклом не так. Вроде сидит на жестком каменном полу, скрестив ноги, а рядом с ним поблескивает длинное лезвие; но лицо его… В прежние времена оно бывало и злобным, и самодовольным, и абсолютно бесстрастным; теперь же каждая мышца его беспрестанно дергается, мелкие судороги идут волнами. Смотреть на это невозможно, но и не смотреть – тоже. Джонни Тейлор растягивает рот в подобии злобного оскала – ему страшно до одури, но показывать это Терлу? Собравшись, Джонни Тейлор все же ухитряется перевернуться на бок. И тут же жалеет об этом – острый камень впивается в плечо, и вместо злобного натужный оскал становится жалким, болезненным. - Поганый извращенец, - шипит Джонни, только чтобы не молчать. Терл рассеянно дергает плечом. - Что бы ты не думал обо мне, я все же мужчина, и у меня есть вполне определенные потребности. И раз уж твоими, Тейлор, стараниями, нормальной женщины мне не найти… - Она умеет быть та-акой настойчивой… - голос как будто бы тот же – Терла; но интонации в нем неуловимо меняются. Как будто Терл не один здесь; как будто нечто или некто решило воспользоваться его телом, чтобы перекинуться с Джонни Тейлором парой слов. Бледное, с прозеленью лицо Терла как бы идет рябью. - Заткнись. Сейчас не твое время. - Я сам решу, что и когда мне делать! Два чертовых псайкла: бесстрастный и нарочито-любезный и тот, непредсказуемый и злобный, которого Джонни Тейлор знал давным-давно… - Как же с ним трудно иногда, - вздыхает Терл, обращаясь к нависающему низко потолку пещеры. – Ни поболтать, ни подумать как следует… - Думай-не думай, а земляшку мы не отпустим, - почти сладострастно отзывается…тоже Терл, как бы дико это не звучало. - Само собой, - соглашается с этим первый. – Не стоит повторять чужих ошибок; пришло время исправить свои. И персонально для Джонни: - Я, видишь ли, намеревался оставить тебя на закуску. - Чтобы ты, тварь, прочувствовал… - Именно так. Чтобы понял, каково это – лишиться разом и цели, и смысла, и дома. - Но раз уж ты так удачно попался… Даже представить не можешь, Тейлор, что я с тобой сделаю! - Будь любезен, избавь меня от озвучивания твоих изощренных фантазий. - Как будто тебе это не по нраву, лицемер чертов. - О-о-о… - Вот именно! - Знаешь, ты мне слегка надоел. Цепенеющий от ужаса Джонни наблюдает, как по лицу псайкла проходит целая серия сильнейших судорог; губы раздвигаются в скорбном оскале, острые когти впиваются в обтянутое черной кожей бедро. - Он слишком долго ждал этого, - через некоторое время произносит Терл – тем же подчеркнуто-любезным тоном, что и в самом начале. – Ему не терпится, вот и буйствует. Извини. Звучит как издевка. Джонни Тейлор, бледный, пропитавшийся до самых костей ледяным потом, сдавленно сипит: - Тварь. Ненавижу. Чтоб ты сдох, чтоб тебя разорвало; нужно было тебя самого – на куски, в кровавую кашу, в огонь… Равнодушное движение плечом. Когтистая рука тянется к мерцающему в каменной пыли ножу. - Я слышал, Тейлор, ты женился недавно? Псайкл поднимается во весь рост – быстро, плавно, где-то даже изящно. - Соболезную твоей будущей вдове. Джонни дергается – отчаянно, яростно, - извивается на каменном полу совершенно как безмозглый червяк, проткнутый насквозь крючком рыболова. Нет, не дьявол – тогда и близко не был. Тогда – нет, хотя Джонни Тейлор и убеждал себя в обратном; дьявол вызрел в темноте, тишине и отчаянье, вызрел там, за стальной решеткой… Вылупился из черных глубин чужой души, ознаменовав свое рождение кровавым буйством; и сейчас, именно сейчас Джонни Тейлор отчетливо видел в горящих безумием желтых глазах того, кто был творением его собственных рук. «Твоими, Тейлор, стараниями» - промелькнуло в наполненной ненавистью и страхом голове; больше великий Джонни не думал – погружаясь в море нескончаемой боли, думать невозможно…