Под кометой

      — Кисти лежат по номерам в среднем ящике. Там же камни для растирания туши. Сургучи вот здесь, в квадратных ячейках, все по цвету, только черный почти кончился, а докупить я не успел. А стержни, ручки, самая удобная синяя с птицами, от мастера Дея-Бо, и точилка справа, вот крышка на столешнице. Она же маленькая линейка, разметка на обороте. Это очень удобно! Тут даже запас бумаги есть куда положить! Видишь? — Телле-ха-Наританору, младший представитель захудалого рода показывал своему преемнику обычное бюро, будто какую-то прогрессивную диковину — с неумеренным восторгом.       Гуэл-ха-Лоис вежливо его слушал, и даже отвечал с подобающей почтительностью — ха-Наританору был старше на шесть лет, уже получил чин второй ступени и был назначен казначеем в Восточную горную армию, что не мешало ему выглядеть восторженным подростком, покидающим детские комнаты и отдающим игрушки младшим детям. Он старательно знакомил нового секретаря с дворцовыми переходами, крылом отведенным Владетелем Сараджем для своей… Бесхвостой. Привыкнуть называть свою, уже не будущую, госпожу иначе у ха-Гуэла не получалось. При близком рассмотрении чувство неприязни лишь усилилось. Даже вспоминание разговора с отцом не помогало.       Зато Владетель Сарадж, оказавшийся более высоким и выглядящий более молодым, чем на приемах, вызвал у молодого ха-Лоиса неожиданную и сильную симпатию. Его голос в зале малых аудиенций звучал совсем иначе: богаче, теплее и мягче, а взгляд и улыбка выдавали человека открытого, добросердечного и веселого. Если б он не был хатцером, ха-Гуэл был бы счастлив удостоиться дружественной службы у такого старшего товарища.       Предстояло, однако, писать и передавать письма, выполнять распоряжения и вести график визитов невысокой и точно высушенной немужчины, с похожим на испорченную сорвавшимся ножом резчика маску мертвым лицом и глубоко запавшими злыми желто-серыми глазами опасного хищника, будто бы дремлющего, но от того еще более непонятного и неприятного.       — Иногда документ требуется составить быстро, — продолжал радостно стрекотать ха-Телле, извлекая из-под верхнего платья длинную цепочку с фигурной гильзой-ключом и отпирая ящик сбоку под столешницей, — тогда просто берешь нужную заготовку и вписываешь главное! А заготовки тоже быстро делаются!       По столешнице с деревянным стуком раскатилось несколько резных цилиндров-штампов.       — Это же… Это… Как на базаре в лавке! — от потрясения и удивления ха-Гуэл растерял и подобающую сдержанность и приличествующую выверенность речи.       — Ага, — окончательно простецки кивнул, еще шире расцветая улыбкой, Телле, — я там и увидел, я перед этим двадцать три именных наградных листа написал и сорок распоряжений в казначейство. Это сразу после второго лиепского похода было. Помнишь?       Ха-Гуэл ничего не сказал и никак не отреагировал, на лиепское вторжение через земли Дома Гедор очень рассчитывал дядя.       После публичной позорной казни главы Дома Гедор с первым наследником и благородного, но вынужденного, самоубийства второго наследника, дядя объявил малый домашний траур. Объявлять великий, явно демонстрируя сочувствие мятежникам, было опасно. Но, как казалось юному ха-шиасу, тайно тогда скорбели все. Даже небо, встретившее известие о разгроме армии Когарата Лиеп в долине Кхор, у одноименного озера, затяжными дождями и плотным туманом.       — Тогда много работы разом навалилось, порой даже казалось, что пока война шла, все было намного проще. А как вернулись, как посыпалось все… То одно, то другое… Я на базар за новыми стержнями и тушью для главных знаков сбежал, будто в школе от уроков спрятался! И смотрю — в лавке приказчик Дей-Бо печатью расписку мастера прокатил и гильдейским знаком заверил. И тут я понял! Надо и нам таких заказать! Госпожа сразу одобрила — она любит, когда быстро дело получается, и Его Величество тоже. А потом первый наградной лист новой печатью мне откатали! И премию в двадцать четыре полновесных реала выдали! Знаешь, какие подарки я матушке и сестрам купил! По гребню из вечной кости с резьбой и цветным жемчугом, по большой мейерехской шали с кистями из яншаского белого шелка, и две меры кружева. О! А давай, ты сейчас наградную заготовку откатаешь! И потренируешься, и на удачу будет!       Гуэл-ха-Лоис вдруг понял, почему он как-то незаметно для себя мысленно стал называть по имени, как простолюдина, своего предшественника на посту секретаря главного и настоящего правителя страны — тот напоминал не серьезного, осознающего всю важность своей должности и величие своего статуса чиновника, а смешливого и неуемно-восторженного провинциального мальчишку на ярмарке. Впрочем, глядя на Телле и ролики штампов-заготовок, какую-то точно ободранную или голую приемную, в которой ничто не подчеркивало величия хозяев и ничтожности просителей, он уже сомневался, что Бесхвостая на самом деле обладает властью, столь большой, как считают дядя и отец.       Ведь, будь она действительно такой важной персоной и в самом деле диктуй хатцеру Сараджу решения, разве б не заменили слуги двери в личные покои? А то их резьба явно указывает на снятые гербы, и любой понимающий посетитель сразу видит, что Бесхвостая — простолюдинка, которой нечем заменить герб прежнего владельца комнат.       Телле продолжал рассказывать и показывать, а ха-Гуэл напряженно думал.       Подстегнутые догадкой мысли неслись галопом. Останавливать их юноша и не пытался, и вскоре окончательно уверился, что отец и дядя правы и неправы оба: Бесхвостая — меч Сараджа, но она же и меч Рутерии, занесенный над Сараджем, тот это понимает, но ничего не может сделать. Поэтому хатцер идет на поводу у Бесхвостой в политике, но всячески указывает ее место теми способами, которые может увидеть и понять только истинный делужец, оказавшийся достаточно приближенным ко двору, чтоб попасть во внутренние покои и служебные помещения. Такой, как Гуэл-ха-Лоис!       Как же плохо, что на следующий день после аудиенции у Владетеля отец ушел в море и вряд ли вернется до весенней перемены ветров. А дядя считает, что Сараджа от Бесхвостой надо просто избавить, и скорее всего не подскажет племяннику, как превратить ее в простое и полностью покорное Сараджу орудие.       Ведь, если поступить так, то Делуг удастся избавить от пагубного и разрушительного влияния чужеземцев, и исполнить отцовскую волю.       Но путь к выполнению замысла ха-Гуэлу придется искать самому.