Enchanted Princess, or bring me to life

POV Анастасия — Меня? — переспросила я, не столько, чтобы уточнить суть вопроса, сколько, чтобы собраться с мыслями, — Тебе это покажется забавным, но самое страшное наказание, которое я когда-либо получала от жизни, было само её наличие, — с ухмылкой закончила я свою мысль. — Хм... — задумался Страйфи и окинул меня пристальным взглядом с головы до ног, — Судя по тебе, не скажешь, что ты бедствуешь материально, если можешь себе позволить без особого сожаления выбросить под ноги прохожим очки "Dior" и летишь в Берлин бизнес-классом. Красота? Тоже, вроде бы, всё в порядке... я бы сказал, даже более чем, — продолжал он свой беспристрастный монолог, — Друзья? У таких как ты, красивых и богатых, их обычно много и на любой вкус. Работа? Догадываясь о твоём социальном положении и твоём достатке, там тоже всё, скорее всего, ясно и безоблачно. А что тогда? Чем же тебе не угодила такая жизнь? — иронично поинтересовался он, бросив на меня взгляд, в котором ясно читалось: "Не в меру избалованная дурочка, которая от безделия обожает придумывать сама себе несуществующие проблемы". — Знаешь... — грустно улыбнулась я, глядя на его непробиваемый цинизм, — Я бы всю эту жизнь, со всеми её удобствами и привилегиями, ни капли не раздумывая, променяла бы, всего-навсего, на одно желание, чтобы можно было исправить один свой промах, когда-то нечаянно допущенный мною. Промах, стоивший мне потом очень дорого... Всего одно решение... — И что же это за промах? — не совсем понимал Страйфи о чём я говорю, — А... кажется я всё понял, как же я сразу не догадался, всему виною — "вечная любовь"? Так? — спросил он с некоторой ноткой насмешки в голосе, — Только это зря, на самом деле, любви не существует. Есть привязанность, боязнь остаться в одиночестве, влечение, симпатия, привычка, зависимость, удобство, но любви — нет, а вечной — и подавно. — Ты не прав... — ответила я, всё больше упираясь в стену его сарказма и иронии. — В чём именно? В том, что причина твоей грусти, так называемая, любовь, или в том, что её нет? — язвительно уточнил он. — Ни в том, ни в другом... И вообще, тебе не кажется, что мы перешли не на самые подходящие темы, как для первого знакомства? — попыталась я тем самым дать ему понять, что больше не намерена говорить на эту тему. — Ты не хочешь об этом говорить со мной потому, что мы едва знакомы? — переспросил Страйфи с некоторой долей недоверия в голосе, видимо, удивившись что причина моего желания резко переменить тему, действительно связана лишь с какими-то нелепыми предрассудками. — Ты прав, дело не в тебе, — подтвердила я его сомнения, — Наше знакомство здесь совершенно не причём, просто я вообще предпочитаю ни с кем не говорить на эти темы. — Понятно... значит, всё-таки, я задел тебя своими рассуждениями... — потупившись ответил на это парень. — Нет. Твои рассуждения и твоя философия меня абсолютно не касаются, потому что они только твои и следовательно — это только твоя головная боль, — объяснила я, — И, если я говорю, что предпочитаю ни с кем не говорить на эти темы, это значит, что я предпочитаю не говорить об этом вообще, а не только с тобой. Это уже моя философия и рассуждения, и следовательно — только моя головная боль. Всё понятно? — закончила я. — Понятно, — улыбнулся парень, — Хорошо, давай о другом. Ты до этого уже бывала в Берлине раньше? Если нет, то могу организовать экскурсию. — Смеёшься? — еле сдерживая свой собственный смех, спросила я и тут же поспешила объясниться, — Я жила там, без малого, целый год! Школа, в которой я училась, практиковала обучение по обмену, вот меня и забросило в те края, — весело рассказывала я, вспоминая не такие уж далёкие годы своего совершенно беззаботного детства и юности, — До этого были ещё Париж и Лондон, но эти поездки были не такими долгосрочными, как в Германию. Так что, можешь не бояться, уж где-где, а в Берлине я не заблужусь — это точно, ещё сама, кому угодно, экскурсию устрою. — О, так ты, наверное, и по-немецки должна неплохо говорить? — заинтересовано оживился Страйфи. — Как тебе сказать... — затягивала я с ответом, — Чисто теоретически — я действительно знаю его довольно неплохо, но в целом — пишу по-немецки я куда лучше, чем говорю, — не выдержала и засмеялась я, вспоминая свои школьные уроки немецкого, — Говорят, у меня отвратительное произношение. Мой английский — во много крат лучше, поэтому, чтобы не травмировать психику немецкоговорящей половины человечества, я чаще пользуюсь именно им. Кроме этого, нам преподавали ещё и французский, но там у меня, почему-то, не сложилось с грамматикой, так что, если по-немецки — мне лучше писать, то по-французски — мне, однозначно, лучше молчать во всех формах, как устной, так и письменной. — Ну, с французским, нужно признаться, у меня тоже не совсем всё хорошо, — ободряющим тоном заметил он, — А вот с немецким... что-то мне с трудом верится, что, так хорошо зная английский и проведя в Германии почти год, можно плохо на нём изъясняться. Если конечно позволишь, то можно лучше я сам оценю твой акцент и вынесу свой беспристрастный вердикт, договорились? — вопросительно подытожил парень. — А что бы ты хотел от меня услышать? — немного покраснела я, подсознательно предвидя свой близкий час позора. — Давай просто перейдём на немецкий, заодно и потренируешься перед прилётом, — он без предупреждения первым сменил язык нашего разговора, — А потом я тебе честно скажу, что об этом думаю, — предложил Страйфи. — Идёт, — ответила тоже по-немецки, принимая условия этого устного договора. — И как тебе жилось в Германии? Что понравилось, а что нет? — расспрашивал он. — Хм... — задумалась я, вороша в памяти не такой уж и давний отрезок из своей жизни, — В целом — страна хорошая, развитая экономика, масса достопримечательностей, довольно приветливые и воспитанные люди. Но, для проживания, большинству жителей СНГ, в том числе и мне, она довольно тяжело даётся из-за катастрофически различных типов мышления с этими самыми "воспитанными и приветливыми людьми", — стоило мне только начать, как в памяти снова начали, будто из ниоткуда, возникать образы, казалось бы, давно уже забытых мною улиц, домов, лиц... — Я, вместе с другими ребятами, жила в специализированном общежитии для воспитанников школы, в котором была куратором одна довольно-таки пожилая женщина, фрау Швейцер. Что правда, так мы её называли только лишь в лицо, а между собой чаще в обиходе было её прозвище — "фрау Цербер". Так вот, каждый раз, когда мы превышали, по децибелам, хоть на йоту, лимит допускаемого шума в комнате или коридоре, мы слышали такую отборную ругань и яростные требования "прекратить это безобразие и хулиганство", что у нас с соседкой по комнате начинали непроизвольно гореть уши, — не удержалась и рассмеялась я, вспоминая это счастливое время, — Но не в этом суть, что было самым парадоксальным и больше всего нас удивляло — на следующее же утро, она, как ни в чём не бывало, с милой улыбкой на лице здоровалась с нами и желала доброго утра. Такое поведение меня первое время вообще повергало в шок, я даже думала, что у неё старческий склероз и она попросту не помнит событий прошлого вечера. Просто в моей стране, за такие "ночные концерты", утром, не то что здороваться не стали бы, а ещё раз и довольно-таки популярно, и с фантазией высказали бы свои вчерашние претензии, причём обильно вкрапляя в них жёсткие и неприличные деепричастные обороты, — меня не на шутку развеселили собственные воспоминания и я уже даже не пыталась подавить в себе желание смеяться. Странно... а мне давно уже казалось, что я забыла, как это делается... так легко, просто, непринуждённо, а самое главное — искренне... Немного отвлёкшись на свою мимолётную мысль, я продолжила свой рассказ, — Ну а потом мне просто объяснили, что для вас, я имею ввиду немцев, это вполне нормальное поведение. Правда, привыкнуть к этому я так и не смогла, видимо, во мне крепко сидит менталитет той страны и местности, в которой я родилась и выросла, собственно говоря, в связи с чем я всегда очень быстро воспламеняюсь, и очень долго остываю, если на меня вовремя не вылить ведро ледяной воды или чем-то не задобрить, — с улыбкой закончила я. — Ну а что же во всём этом ненормального? — только сейчас я заметила удивлённо-недоумённое выражение лица Страйфи, с которым он, похоже, так и просидел всё это время, — Если тебе чем-то помешали или принесли какие-то неудобства, так что теперь, всю жизнь об этом помнить и из-за этого портить отношения с людьми, с которыми тебе ещё предстоит жить? Наоборот, это меня удивляет ваш менталитет... неужели вам не надоедают эти ссоры и ругань? — Почему же не надоедают, — пыталась я ему объяснить необъяснимое, — Надоедают конечно, но такой у нас темперамент и мы ничего не можем с этим поделать. Хотя... бывают случаи, что все эти ссоры носят даже характер не столько принципиальности самого конфликта, а... как бы это сказать... — замыслилась я, подбирая правильное слово, — Характер... своеобразного развлечения. Это как своеобразное спортивное состязание между соседями, дабы не терять, так сказать, форму. В особенно колоритных кварталах и дворах люди иногда даже, специально ради этого зрелища, выходят из своих квартир, высовываются из окон, чтобы посмотреть, "поболеть" за кого-то из участников этой "дуэли" или же самим в ней поучаствовать. Понимаешь, когда входишь в азарт словесной перепалки, иногда это начинает даже нравится и нередко бывает, что, в процессе ссоры, всё сводится к тому, что люди сами собой мирятся и потом ещё и устраивают праздник по случаю их примирения. — Да уж... странный вы народ... Я бы даже сказал, что немного диковатый... и развлечения у вас такие же... — как мне показалось, немного с опаской посмотрел на меня Страйфи. — Какие есть, — я развела в воздухе руками, — Но, поверь мне на слово, более преданных друзей, чем славяне, ты тоже нигде не найдёшь, они последнее отдадут, даже в ущерб себе, лишь бы только помочь другу. Всё пропорционально, с какой силой мы умеем ненавидеть, с такой же силой мы умеем и любить. Мы просто более прямые и открытые, нежели европейцы. Вспомни тот же случай нашего знакомства, — улыбнулась я, вспоминая эту сцену, — Сначала я высказала всё, что о тебе думала на тот момент, мне от этого стало легче, а теперь мы сидим здесь и по-дружески болтаем о всякой чепухе. Это довольно яркий пример того, что я хочу сейчас до тебя донести. — Я вполне понимаю о чём ты говоришь, просто для меня это довольно непривычно. Всё-таки, не каждый день на тебя вот так набрасываются... — ответил Страйфи. — Ну, я ведь это сделала не беспричинно, ты этого вполне заслуживал, — с лёгкостью оправдалась я, — А что касается, так называемой, "загадочной русской души", то, наверное, не даром говорят, что умом нас не понять. Можно только быть нами, чтобы понять мотивы некоторых наших поступков. Хотя... мы и сами их не всегда понимаем. POV Автор Наши герои ещё долго говорили обо всяких малозначимых пустяках и глупостях, скрашивая тем самым время полёта, но Насте в этот момент и не требовалось чего-то большего. Ей как раз и нужна была такая пустая болтовня ни о чём, которая отвлекала бы её от вещей намного более серьёзных, успевших поработить её мысли. POV Страйфи Эти несколько часов пролетели буквально на одном дыхании, давно я ни с кем вот так не говорил о самых обычных вещах... Да, она немного "с приветом", но кто из нас не без этого? Как по мне, так даже интереснее. Нет, я определённо хочу увидеться с ней ещё раз и будь, что будет. Тем более, даже сами обстоятельства подталкивают к этому, складываясь как нельзя удачнее... А Ирма... А что Ирма? Ей вообще совершенно необязательно об этом знать. — Ну, и как тебе мой немецкий? Только честно, — спросила она, уводя меня из плена собственных мыслей, которые уже успели даже начать строить какие-то свои планы, абсолютно не касающиеся темы нашего разговора. — Твой немецкий очень даже хорош, — немного приврал и приукрасил я, чтобы сделать ей приятно, — Да и произношение у тебя не такое уж кошмарное, как ты расписывала. Я же всё понял, что ты говорила, — улыбнулся я, но тут же, чтобы не быть уличённым во лжи, поспешил добавить ложку дёгтя в бочку мёда, — На берлинское оно конечно не потянет, но вот на баварское — вполне. Просто будешь всем говорить, что ты из Мюнхена и никто даже не догадается, что это не так. Реакция же Насти, впрочем, как всегда, оказалась непредсказуемой. Почему-то, после моей последней фразы, она рассмеялась и, глядя на меня, покрутила пальцем у виска: — Ты хоть думай иногда, прежде чем сказать. Тоже мне, скажешь... из Мюнхена. Ты посмотри повнимательнее, какая из меня немка? — Мда... — только и вырвалось у меня, глядя на её ярко выраженные скулы, золотисто-смуглую кожу, почти чёрные, как вишенки, немного раскосые глаза и невероятно красивые длинные, вьющиеся крупными локонами, чёрные волосы , — Не подумал немного, — засмеялись мы вместе после паузы. Тем временем, пассажиры начинали понемногу оживляться, приводя себя в порядок после нескольких часов полёта и доставая свои, аккуратно разложенные по полочкам, вещи. — Может помочь? — спросил я, глядя на нелепые Настины попытки достать свой чемодан с верхней полки, сопровождаемые смешными подпрыгиваниями и подтягиваниями на носочках за нужной ей вещью. — Было бы неплохо, — раздражённая своими тщетными усилиями, ответила она. Поскольку я был выше её, то мне почти не составило никакого труда дотянуться до чемодана, но тут меня ждал небольшой сюрприз... не смотря на его небольшие размеры, он оказался довольно-таки тяжёлым и я, никак не ожидавший такого груза, потерял равновесие и грохнулся обратно в своё кресло с чемоданом в обнимку. — Ты что, кирпичи здесь везёшь? — спросил я, взглядом указывая на чемодан, который изрядно меня впечатал в сиденье. — Нет, просто рационально использую пространство, — засмеялась Настя, глядя на меня, наверное, очень нелепо выглядевшего со стороны, — Я ещё три таких сдала в багаж. — А этот тогда почему оставила? — поинтересовался я. — А здесь особенно дорогие мне вещи, которые я ни за что и никогда не хотела бы потерять. Если они будут со мной, то мне будет спокойнее, — ответила она. — Вижу, ты не из тех, кто путешествует налегке... — пробормотал я в ответ. — Да нет, просто я не знаю сколько пробуду в Берлине, неделю, две, месяц, и уж тем более не имею ни малейшего представления о том, чем мне там взбредёт в голову заниматься, случиться может всякое. Так что, учитывая обстоятельства — это вполне оправданный багаж, — сказала она, — Ну что, давай прощаться? — Может... может оставишь мне какие-нибудь свои координаты... ну... чтобы тебя можно было найти в Берлине?.. — как-то неожиданно-робко, даже для самого себя, спросил я. POV Автор Настя в этот момент не знала как правильнее поступить, все события этого дня вдруг резко смешались в её голове, после этого вопроса. Ещё не так давно, всего несколькими часами ранее, она сама себе говорила, что ни в коем случае нельзя позволять себе привязываться к людям, а именно с этого обычно всё и начинается. Она разрывалась между двумя вариантами развитий событий, вертевшимися в её мозгу: вежливо и тактично отказать, сославшись на то, что это всего лишь случайное знакомство двух попутчиков или же, не смотря ни на что, уступить какому-то невнятному порыву в её подсознании, который нашёптывал ей: "Ну что тебе стоит? Дай ему свою визитку, а дальше — будет видно. Тем более, новые знакомства — это довольно интересная вещь, будет чем заняться на досуге, пока не придумаешь себе занятие по душе. Тебе же понравилось время, проведённое в его обществе? Так в чём же тогда дело?.." POV Анастасия — Эй, ты меня вообще слышишь? — видимо, я настолько задумалась, что даже ненадолго выпала из реальности, а очнулась лишь когда снова услышала голос Страйфи и увидела его размахивания руками у меня перед самым носом, — Так что... ты дашь мне номер своего телефона?.. — повторил он свой, уже ранее заданный, вопрос.