Когда-то я говорил, что хочу умереть молодым...

Тайлера не зря называют фронтменом группы. Он таков и есть. Во всем. Во всем, что касается или не касается их творчества. Когда-то, в том подростковом возрасте, от которого остались воспоминания о кухонной раковине, воплощенные в музыке, он был слишком закрытым. По идее, он и сейчас таким остается, но научился бороться с этой отрешенностью от окружающего мира именно таким... ведущим положением. Это стало его образом жизни, и иногда ему довольно сложно отринуть эту привычку всегда лезть вперед. Например, сейчас, когда Джош то и дело придавливает его к стенке душа, когда Тайлер забывается и начинает перехватывать инициативу. Он не хочет ее перехватывать. Его полностью устраивает то, что происходит. Даже... Больше. Но старая привычка, образ жизни, выжженный на подкорке, дает о себе знать. И Тайлер полузадушенно стонет, показывая тем самым свое негодование. То ли из-за того, что ему не позволяют перехватить пальму первенства, то ли, что он снова скатывается к привычному поведению. Тайлер не знает, почему испытывает такой каскад сильнейших эмоций. Наверняка потому, что Джош прерывает его, лишает главенствующей роли, и это возбуждает Тая, заставляет его немного злиться и то и дело пытаться поиграть. А может, все происходит из-за того, что Джош вообще впервые находится к нему так близко. Так... по-настоящему, откровенно, не скрыто заслонами из всевозможных оттенков слова "нельзя". И он с готовностью принимает полотенце, мимолетно хихкая над тем, что в этот раз сам Джош не только плохо вытирается. Он вообще не вытирается, прижимаясь влажным телом к Тайлеру. - Я нормально... - отвечает Тай на вопрос, как он, и тут же понимает, что да, сейчас действительно все нормально. Он думал, что дойдя до такой точки отношений с Джошем, он будет нервничать, но нет. Все хорошо. Спокойствие разливается в нем, словно ощущение того, что все встает на свои места. И ему не стыдно быть сейчас обнаженным. Не стыдно откидывать голову назад, чувствуя присутствие Джоша рядом с собой. Потому что наличие или отсутствие одежды кажется ничем по сравнению с тем, насколько сильно обнажена душа. Это ощущение лишь усиливается, когда Тай ловит отражение в зеркале. Отражение, в котором Джош прикасается к нему, целует основание его шеи, ведет рукой по груди... Даже это материальное доказательство того, что они рядом, кажется донельзя верным. Единственно возможным. И он, прочистив горло, уже гораздо увереннее говорит: - Я очень нормально... Я хочу смотреть. Тайлер поворачивается к Джошу, полностью игнорируя любые запреты проявить инициативу. Он не собирается ее забирать. Он просто одалживает, чтобы сделать ему же лучше. Тянется к его губам, к его лицу, складывая руки, согнутые в локтях, на его плечи, чтобы зарыться в эти его волосы очередного безумного цвета. Подумать только... Когда Джош покрасил волосы впервые, Тайлер был недоволен. Он искренне считал, что это не отражает его друга, такого... Такого целого. Когда кажется, что он олицетворяет в себе целый мир с отдельными своими явлениями. И нужно только раскрыть глаза, чтобы эти явления зацепить, узнать, изведать, прочувствовать... Вот он, этот целый мир, Тайлер. Твой целый мир. Бери и держи в руках крепко, чтобы не разбить. И даже эти волосы... они на самом деле не портят гармонию, они оттеняют видимое, чтобы показать то, что скрыто обычному обывательскому взгляду. Тому взгляду, который никогда не увидит, насколько идеально они смотрятся друг рядом с другом, потому что обыватели зачастую видят лишь то, что способны зафиксировать их глаза, но не то, что может увидеть внутреннее зрение. Даже если завтра они пойдут и скажут всему миру о том, какие отношения их связывают на самом деле. Что будет? Часть отвернется от них, другая часть будет радоваться и кричать, что так они и думали. И никто из них никогда не задумается о том, что видит перед собой Тай, когда заглядывает в глаза Джошу. - Ты необъятен, - шепчет Тай и знает, что Джош может пошутить над тем, что и не подозревал, как сильно отъелся печеньками в туре. Но они оба прекрасно знают, что Тайлер имеет в виду не это. Джош необъятен, потому что у Тайлера может уйти целая жизнь на то, чтобы попытаться вложить в свое сердце каждое воспоминание об особенности Джоша, но так и не приблизиться к тому, чтобы охватить все тонкости, чтобы хотя бы отдаленно увидеть гармонию в, кажется, совершенно несуразных вещах. Например в том, как он теряет палочки на концертах. Он целует Джоша мягко, почти неощутимо, словно прося прощения за то, что оказался недостаточно сдержанным, а потом снова поворачивается к нему спиной и лицом к зеркалу, чтобы положить свои ладони на руки Джоша, обхватывающие его талию и встретить его взгляд в отражении. - Ты идеален... И Тай очень хочет, чтобы и сейчас Джош понял его правильно. Он заводит руки назад, прикасаясь к обнаженной коже друга на животе. Единственное, о чем жалеет сейчас Тайлер, так это о том, что не может в таком положении провести по всей коже Джоша, не в силах дотянуться до груди, плеч, шеи... Зато может смотреть в отражение и видеть, как темнеют его глаза, когда он наблюдает за ним. Вызывающая улыбка касается губ Тайлера, когда он опускает руку ниже, по волоскам на животе, по собственному телу, в которое упирается Джош. Пальцы почти неощутимо притрагиваются к мягкой бархатистой коже на головке, проводят по напряженному члену, опускаются и обхватывают яички. Его улыбка становится только шире, когда он видит, как приоткрываются губы Джоша, чтобы сделать резкий вдох. Его улыбка приобретает такой вид, будто он под рождественской елкой обнаружил тот самый подарок, о котором мечтал всю жизнь. Джош - его рождественский подарок, пусть до Сочельника еще далеко, а восторженность к этим подаркам давно пропала. Выдержка всегда была слабой стороной Тайлера. Он никогда не обладал такой упертостью в том, чтобы казаться спокойным тогда, когда спокойным быть не получается. Вот и сейчас, он коротко и настырно ноет, поворачиваясь к Джошу обратно, на этот раз переступая границы негласного соглашения, и крадет инициативу, чтобы опуститься на колени, ставя Джоша так, чтобы в зеркале было все видно. Губами Тайлер вжимается в живот Джоша и понимает, насколько это было долгожданно. Именно этого он хотел в душе, но так и не сообразил. А теперь... Боже, он может вдохнуть концентрированный запах Джоша, все то, чем дышать не может, когда он в одежде. Шершавый от сухости во рту язык проводит по коже, обводит пупок, задерживается на какой-то невидимой линии... А потом Тайлер поднимает глаза, чтобы посмотреть на Джоша, и чуть не задыхается от пронзительного чувства единения. Единения, которое никто не в силах разрушить. Он не позволит всему окружающему ворваться в этот маленький мирок между ними двоими. В тот момент, когда Тайлер переступает границу ранее дозволенного и губами накрывает член Джоша, в ушах почти звенит от напряжения, от только что разбитого последнего барьера между ними. Долой барьеры. Никогда он больше не позволит баррикадам собственных мыслей встать между ним и целым, насыщенным красками миром Джоша. Никогда... Никогда больше.