***
Хосок понятия не имел, что ему делать. Хотелось, чтобы прилетел волшебник на голубом вертолёте (ну, или крестная фея в крайнем случае) и решил все его проблемы. Вот так вот сесть и ждать. Чуда, второго пришествия, всемирного потопа, конца света — не важно чего. Чтобы никто не трогал, но при этом кто-то подошёл и утешил. Хосок стоял на пороге родительского дома — даже сам не заметил, как добрался, — уже битый час, но почему-то никак не мог войти. Будто бы он нашкодил, поломав мамины розы в саду во время игры в мяч, а сейчас не знает, что придумать в оправдание. Ощущение не из приятных, если честно. Думать дальше ему не удалось, так как дверь распахнулась, и из неё буквально вылетела мать рыжего, чуть не врезаясь в него. «Наверное, опять что-то докупить забыла и пытается успеть сбегать в круглосуточный магазин на углу до того, как сгорит дом», — подумал себе Хосок, усмехнувшись. — Хосок? Ты чего здесь стоишь? Чего не предупредил? Проходи, — тараторила мать, заталкивая в дом. Видимо, её спешка оказалась не такой уж необходимой. — Привет, мам. Я… ты шла куда-то? — немного отрешенно подметил рыжий, глянув на часы и отметая версию про готовку. — А, точно. Идти — шла, а мусор забыла. Вот, убраться слегка решила, а столько хлама нашла — все выношу эти пакеты и выношу, — усаживая сына за стол, рассмеялась женщина. — А ты очень вовремя. Юнги обещал заехать не сегодня-завтра. Вся семья будет в сборе наконец-то. — Юнги? — что-то внутри дрогнуло, отзываясь, но Хосок не был уверен в том, что готов сейчас видеть Юнги после услышанного разговора. — Ты не рад? Вы же помирились, нет? Я так переживала, что вы так отдалились, — мать поставила перед рыжим большую чашку чая, и Хосок наконец-то почувствовал себя дома. На душе стало в разы спокойнее. Вот так вот просто. Мама сидит напротив и как-то улыбается загадочно, кружка греет руки, пахнет все по-домашнему, по-родному. Улыбка сама по себе родилась на лице, и Хосок больше не жалел, что решил прийти сюда. — Мам, — немного неловко начал он, — тут такое дело… Место, где я жил, точнее, человек, с которым я жил, больше не будет снимать вместе со мной квартиру. Поэтому… можно я пока здесь поживу? Пока не найду себе что-нибудь подходящее. Или нового соседа. — Чон Хосок, — брови женщины сдвинулись к переносице, а в голосе слышались нотки гнева, — ты за кого меня принимаешь? Ты думаешь, я не дам приют родному сыну? Или выгоню пинками под зад из дома только потому, что ты совершеннолетний? Видимо, я очень плохо Вас воспитала, молодой человек, раз Вы такого обо мне мнения! — Ну, мам, — Хосок, напрягшийся в начале тирады, уже совсем расслабился и взял руки женщины в свои, — ну, конечно же, я так не думаю. Просто… не хочу доставлять неудобств. — Как ты изменился… — задумчиво произнесла мать, потрепав его за щеку. — Совсем как взрослый. — Эй! Почему «как»? — лицо рыжего вытянулось в наигранном негодовании. — Потому что для меня ты навсегда останешься малышом, Хосок, — поцеловав сына в лоб, женщина схватила мусор, за которым возвращалась, и скрылась за дверью. Хосок улыбнулся куда-то в кружку. На душе было так тепло и спокойно, будто это не его жизнь за один день перевернулась с ног на голову. Или с головы на ноги? Кто знает. Всё-таки хорошо, что он дома. Хосоку придётся хорошенько настроиться морально к следующей встрече с Тэхёном. Если он опять даст слабину, пойдёт на попятную… В мысли опять ворвался голос матери. Видимо, она уже успела вынести мусор, а рыжий даже не услышал, как открывалась входная дверь. — Хосок? Тебя что-то тревожит? Ты какой-то сегодня совсем рассеянный, — женщина потрепала его по волосах, совсем как в детстве. Хосок склонился вслед за рукой матери, наслаждаясь моментом. Когда он был маленьким, мама редко могла выделить время, чтобы даже вот так просто провести рукой по голове. — Отдохни завтра, ладно? — Хорошо, мам, — Хосок выдохнул. — Только кое-какие вещи заеду забрать.***
В университете Хосок все ещё никак не мог собраться. Он то и дело врезался в людей, спотыкался, отвечал невпопад, да и на репетиции сбивался постоянно, то пропуская вступление, то забывая движения. Казалось, что мыслей так много, рыжий думал, думал, думал… А потом в какой-то момент все расплывалось, исчезало, в голове опять становилось пусто. Возможно поэтому он и не смог сразу почувствовать, что что-то не так. Лишь к концу учебного дня Хосок обратил внимание на поведение Чимина. Блондин пытался вести себя непринуждённо, как обычно, но напряжение вокруг него за день собралось такое, что не заметить такое мог только… да любой мог заметить. Вот и до Хосока дошло. Только он, в отличие от всех вокруг, точно знал, что к чему. Из-за того, что они редко собирались втроём, рыжий вечно забывал, что Чимин ему такой же друг, как и Тэхёну, а может, со старшим они даже ближе. Сейчас блондину, наверное, нелегко. Скорее всего, он уже поговорил с русым, и пытается занять нейтралитет. А Хосок как обычно. Хотелось долбануться о стену из-за своего тугодумства и эгоизма. Хорошо, что ума хватило не ныть Чимину целый день. Ну, почему рыжий не может хоть раз повести себя, как хороший друг? Даже сейчас блондин смотрит как-то печально, но в то же время снисходительно, слегка улыбается и руку успокаивающе поглаживает, ведёт себя так, будто в голову Хосоку залез. Они решили зайти в кафе после пар, но разговор все никак не клеился. Вот так вот сидя напротив друга в полном молчании, Хосок вспоминал все, что ему когда-то говорил Чимин, и слышал то, что сейчас так хочет, но ни в коем случае не произнесёт. Дороги назад действительно нет. Он не сделает больно ни себе, ни Тэхёну, ни Чимину. По крайней мере один из них этого не заслуживает. — Чимин, — прочистив горло, все же решился нарушить молчание Хосок, — мне… мне надо кое-куда заехать. Одному, — в ответ на вопросительный взгляд добавил нехотя: — Я должен взять какие-то вещи на первое время. — Ты точно справишься один? — в этом вопросе будто звучал ещё один смысл. Чимин на секунды немного крепче сжал чужую ладонь в руке и отпустил. Прерывая опять затянувшееся молчание, добавил: — До завтра?***
Распрощавшись с Чимином, Хосок, чувствуя вину за то, что бросил друга в таком состоянии, все же решил не задерживаться и сделать все как можно быстрее. Несмотря на то, что в рабочие дни Тэхён возвращался довольно-таки поздно, лишний раз испытывать судьбу рыжему не хотелось. Пусть он и понимал, что то, что он сейчас делает как минимум глупо, да и поговорить им все равно придётся, пересилить себя никак не получалось. Возможно, время ещё не пришло. Несмотря на то, что весну обещали тёплую и солнечную, небо все ещё было затянуто тучами, и пусть на дождь не было ни намека, ветра вполне хватало, чтобы проморозить до косточек. О том, что зима все-таки закончилась, могло говорить только отсутствие снега. Посмотрев на небо, Хосок попытался успокоиться. Чем ближе он подходил к дому, тем больше чувствовал себя мелким воришкой или каким-то взломщиком. Рыжего не отпускало какое-то необъяснимое чувство: он входил в это здание и выходил из него невероятное количество раз, а сейчас будто впервые увидел. Задержавшись перед выходом из лифта, Хосок все пытался найти всем своим чувствам и эмоциям объяснение. Дверь квартиры привычно щелкнула, открывая вид на прихожую. Все как всегда. Хосок выдохнул. А чего он, собственно, ожидал? Вряд ли кто сможет дать ответ на этот вопрос. За день ничего не поросло лианами, не превратилось в пустырь или руины. Все как всегда. Только наоборот. Пытаясь отвязаться от навязчивых мыслей, Хосок похлопал себя по щекам. Все же времени у него было в обрез.***
— Уходишь? Знакомый голос застал Хосока врасплох. Он так и застыл в дверном проёме. Тэхён сидел на когда-то их кухне, которая выглядела мрачнее обычного. На столе две нетронутые чашки остывшего кофе: видимо, русый был там уже какое-то время. Тэхён не сводил взгляд с кафеля, а Хосок все не решался сесть напротив. Собрав волю в кулак, младший оставил собранные вещи при выходе, а сам прошёл на кухню и занял предназначенное ему место. — Если бы я тогда сделал другой выбор, ты бы не ушёл? Тэхён выглядел таким несчастным и затравленным, а Хосок не знал, что ему ответить, ведь дело, по сути, и не в Тэхёне вовсе. Просто все запуталось слишком давно, а он оказался слишком глупым и гордым. — Тэхён… — Так просто перечеркнуть пять лет жизни… я только начал понимать, сколько ошибок наделал, я только осознал, как сильно люблю тебя, — Тэхён поднял наконец голову и заглянул своими океанскими глазами Хосоку в душу, а может, и глубже. Рыжий буквально почувствовал, как тонет, задыхается, — а ты просто уходишь? — Я мог бы сказать, что ошибся в тебе, но… — голос как-то неестественно скрипел, каждый звук давался с трудом, но именно так ведь все и закончилось бы, правда? — На самом деле, я ошибся в себе. Слишком много «но» было между нами с самого начала. Моих «но». — Дай мне шанс. Один, — он пытался вернуть все, как раньше, все склеить, но получалось откровенно говоря, паршиво. Это как китайский фарфор клеить скотчем: грубо и бессмысленно. — Всего один, — сорвалось как-то надрывно и истощённо. — Нет, Тэхён. Я слишком поздно понял, что я уже не люблю тебя, — рыжий отсчитывал секунды до своего краха. Боль ощущалась на физическом уровне, говорить все это Тэхёну в лицо было невыносимо, но если не сделать этого сейчас — не порвать все ниточки до последней — не получится уже никогда. Хосок выдохнул и горько усмехнулся, продолжая: — Знаешь, забавно, но когда ты вёл себя, прости уж, как мудак, я душу готов был продать за то, чтобы ты был рядом со мной хоть немного, а сейчас — ничего. Я не буду обманывать ни тебя, ни себя, когда все стало настолько очевидным. Я не могу. И не хочу. — Это из-за Юнги? Скажи, из-за него же, да? Чем он лучше? — Ничем. Абсолютно. Просто вы слишком разные. — Ты чувствуешь к нему что-нибудь? — Наверное. Вырвалось как-то легко и естественно. Но почему-то после этих слов у Хосока что-то треснуло и посыпалось вниз. Он только вдыхал, не выпуская воздух обратно, и не мог справиться со своими чувствами. Просто у него к Юнги чуть больше, чем «наверное». Просто они с Юнги связаны чем-то необычайно прочным, что не рвётся, как ни пытайся. Просто у него Юнги не просто под кожей. Просто у него Юнги где-то глубоко внутри. И в этот раз Хосоку не хотелось переубеждать себя в обратном. Воздух становился ужасно тяжёлым, хотя окно было открыто настежь и холодный ветер свободно гулял по квартире, играя с занавесками и перелистывая листы бумаги. Хосок не находит ничего, кроме тихого «прости», и уходит, потому что теперь он здесь чужой.***
Юнги очень не хотел этого признавать, но он действительно скучал по дому. Ещё на прошлой неделе планировал заехать повидать отца, да и что уж говорить, мать Хосока он уже воспринимал практически как родную. Однако работа в офисе плавно перетекала в вечерние бизнес-встречи, те в свою очередь в работу на дому, и так по кругу. Сегодня же брюнет пообещал себе заехать в гости, даже если бы ценой оказался какой-то необычайно выгодный контракт. Ещё и мать Хосока с утра пораньше то и дело говорила о каком-то приятном сюрпризе. По такому поводу Юнги даже впервые за долгое время вовремя ушёл с работы. Судя по тому, что родителей дома не оказалось, его так рано не ждали даже дома. Ну, ничего. Провести время наедине с собой тоже неплохо. Юнги направился в гостиную к любимому дивану, все ещё гадая, что за сюрприз имела в виду мать Хосока. Она как раз недавно начала учиться вязать, возможно, им окажется какое-то творение женщины. Или отец наконец-то прислушался к их уговорам и решил выйти на пенсию, чтобы позаботиться о здоровье. Но такого сюрприза он точно не ожидал. — Хосок? — Ты… рано, — звучит неуверенно в ответ. Нельзя сказать, что Хосок был очень рад его видеть. — Я не ждал тебя здесь увидеть, — после разговора с Тэхёном так тем более. — Мне уйти? — видно же, злится. А на что, хрен его знает. Впрочем, как обычно. Юнги никогда младшего не понимал. Он для брюнета как открытая книга на давно забытом наречии какого-то очень древнего мёртвого языка. Вроде бы и на лицо все, написано чёрным по белому, а разгадать никак не выходит. — В чем дело? Ты же обещал, что позвонишь в случае чего. — А есть ли смысл? — Хосок встал, подошёл ближе, смотря прямо в глаза, и будто бы пытался что-то там отыскать. У Юнги аж мурашки по всему телу прошлись. — Что ты имеешь в виду? Пожалуйста, Хосок, я не в состоянии думать сейчас. — Ты просил пообещать, что я доверюсь тебе, и я доверился. Обидно только то, что для тебя, Юнги, это все, наверное, ничего не значило, раз ты так умело играл со мной и моими чувствами в попытках обогнать Тэхёна. Ты дал понять, что сможешь защитить, но получится ли у тебя защитить меня от себя самого? — Хосок, я не понимаю, о чем ты, — в голове всплывала каждая минута после их разговора, но на ум приходит только этот дурацкий звонок Тэхёна. — Только не говори мне, что ты слышал это. — Да, слышал. И не могу понять, почему ты со мной так поступил. Ладно Тэхён, мы через многое прошли, но, Юнги… — Я понимаю, как это звучит, но я был зол на Тэхёна, у меня были причины. Сболтнул, не подумав, а он воспринял всерьёз. Прости. — Знаешь, когда я подумал, что нашёл правильный ответ, что все винтики стали на места, когда я был готов сделать наконец хоть что-то правильно, все вокруг опять перевернулось. Я знаю, что опять все драматизирую, знаю, что ты думаешь, что веду себя, как девчонка, просто… Хосок не хотел больше говорить. Не хотел больше думать. Эмоции переполняли его. Он так хотел сказать Юнги о том, что чувствует, когда видит его, рассказать о том, к чему так долго шёл, но в то же время так боялся снова обжечься. Он знал, что не выдержит больше, сломается, если опять будет больно. Не отдавая себе отчёт в том, что делает, Хосок взял лицо Юнги в свои руки и поцеловал тонкую линию губ, робко, нежно и трепетно. Совсем аккуратно, с опаской. Не углубляя поцелуй, так же внезапно отстранился и хотел сбежать, но Юнги, пусть и пребывая в полной растерянности, впился в костлявый локоть пальцами и, вероятно, сделал больно, но он устал уже гоняться за Хосоком, поэтому, сжимая чужой локоть ещё крепче, обнял, вдыхая родной запах мягких волос. Прошептав еле слышимое «хватит», он почувствовал, как плечи младшего начали мелко подрагивать. Юнги знал эту дрожь: Хосок всегда так реагировал на стресс. Он не плакал и не смеялся, просто трясся, как осиновый лист. Брюнет вспоминал, как испугался, увидев младшего в таком состоянии перед каким-то экзаменом и не нашёл ничего лучше, чем просто прижать к себе, совсем как сейчас. Вспоминал, как рыжий бычился в самом начале их знакомства, пытаясь выглядеть круче, и этот хрупкий комочек в его руках, буквально сотканный из нервов и чувств, казался тем самым Хосоком, которого младший так пытался скрыть. — Я хотел сделать тебя счастливым, — тихо начал Юнги. — В какой-то момент я понял, что ты никогда не станешь мне братом. Мы не сможем быть даже друзьями, — брюнет почувствовал, как младший напрягся, и сжал сильнее, не давая отстраниться. — Просто в тот самый момент я смотрел на тебя и понял, что хочу подарить охапку твоих любимых цветов, пусть и звучит глупо. Затеять миллион приятных сюрпризов, которые несомненно подняли бы твое настроение, пусть даже ты и не догадался бы, что это я. Долгими зимними вечерами сидеть у камина и согревать тебя в своих объятиях, в своей любви. Потом все стало серьёзнее. В тот момент, когда мне захотелось целовать тебя повсюду, изучить каждый сантиметр твоей мягкой, нежной кожи, — Юнги мягко, практически невесомо, будто бы боясь спугнуть, провёл пальцами от мочки уха Хосока к его ключицам, все ещё прижимая к себе второй рукой. Его шепот стал ещё более глухим, но в то же время и более интимным, предназначенным только для ушей Хосока. — Однажды ты вышел из душа ещё не высохший, и мне аж дух перехватило от мысли о том, как я собираю губами все капельки с твоей шеи. Мне захотелось гулять с тобой за руку по самым прекрасным уголкам мира и, пока я был в Дэгу, я невольно возвращался к мыслям о том, как бы было с тобой. Рассказывать бессчетное количество шуток, пусть я в них и не силён, и смотреть вместе фильмы. Готовить воскресные завтраки вместе и делать множество неправильных и размазанных фотографий, а на каждой из них — твоя прекрасная, солнечная улыбка. Я бы написал твой портрет маслом, а ты мешал бы мне и весь оказался бы измазанным в красках. Я перебирал бы твои рыжие, мягкие и безумно приятно пахнущие волосы и радовался тому, что ты лежишь вот так под боком. Мы бы много смеялись и наслаждались друг другом. Я действительно хотел сделать тебя счастливым. Но я все испортил. А ты стал счастливым без меня. По крайней мере, так мне казалось, поэтому я решил исчезнуть из твоей жизни. Но, как видишь, не смог. — Я люблю тебя, — выдержав паузу, едва слышно выдохнул Юнги. — Давно, даже не помню, с какого момента, но с каждым днём все больше и больше. Люблю так сильно, что аж пальцы сводит, как после долгой игры в снежки, так, что аж искры в глазах и голова кругом, — голос старшего звучал так тихо и спокойно, будто он читал Хосоку сказку на ночь или рассказывал, как прошёл его день, но за тонкой пеленой этого ощущения скрывалась лавина чувств, которая вот-вот обрушится и накроет их двоих. — Я люблю тебя так, что не различаю где день, а где ночь, так, что не пойму: я дышу воздухом или только твоим запахом в нем. И пусть сейчас ты в смятении, я буду ждать. Буду ждать столько, сколько понадобится, ведь все, что есть во мне, предназначено только тебе одному.***
От автора
Не знаю, стоило ли это выносить на всеобщее обозрение или нет, но все же. Мысли будут разбросаны хаотично, уж простите. Эта работа отображает всю мою жизнь. Буквально. За прошедшее время я много болела, так уж вышло. Да и моя затяжная депрессия не давала мне покоя и, если уж быть совсем откровенной, я не раз боролась с мыслью сдаться. Постоянная бессонница, а значит, постоянные мыслимыслимысли. Поверьте, желание выпить немного больше таблеток или случайно выпасть из открытого окна действовало более чем пагубно. Я пропадала надолго. Не знала, вернусь ли. Но знала, что должна. Я не начинала ничего другого, сосредоточилась, поэтому именно эта работа впитала частичку переживаний, пусть совершенно отличных по причине возникновения, что сидели во мне. Далеко не весь перечень, но думаю, стоит остановиться. Самым ужасным была невозможность писать. Невозможность связать два слова. В какой-то момент я поняла, что потеряла вдохновение. Постоянное разочарование и угрызения совести. Но именно ваши тёплые слова и поддержка возвращали меня к жизни. Я не шучу. Каждое оповещение об отзыве или отметке «нравится» отзывалось трепетом в сердце и я понимала, что делаю это не просто так. Для меня эта работа значит очень много, ведь на неё потрачено так много сил и времени, а ещё это ведь мое первое макси. Отдельное спасибо моей прекрасной бете, даже не думала, что мне посчастливится поработать с таким чудесным человеком. И, конечно же, спасибо всем, кто читал, читает и будет читать~