***
Паршиво. Как же все паршиво! Тэхён давно уснул уже, а Хосок сидел на кухне, положив подбородок на поджатые колени, и смотрел в пустоту. Теперь, когда он, казалось, начал понимать себя, все стало ещё сложнее. Страшно. Как не ошибиться? Как не сделать ещё хуже? Сможет ли он делать вид, что всё, как прежде? А есть ли в этом хоть какой-либо смысл? Чёрт! Он должен сказать Тэхёну правду, но сможет ли? Сквозь окна пробивался первый свет, мягко ложась на стол. Взгляд рыжего упал на лист использованной бумаги. Хосок отложил ручку и тихо задвинул за собой стул. Немного постояв, бесшумно прошёл в прихожую. Собравшись с мыслями, натянул кеды, накинул куртку и вышел. Ему показалось, что лифт оповестил о себе слишком громко. На улице было мрачно и холодно, хотя и передавали потепление. Ранним утром в выходной жилые районы ещё спят, поэтому всё вокруг выглядело покинутым, мертвым, отчуждённым. Ветер, казалось, продувал куртку насквозь, невесомо касаясь ледяными пальцами рёбер, и Хосок только сейчас понял, как нелепо выглядит в пижаме. Он даже и не подумал о том, чтобы переодеться. По телу волной прошлись мурашки. В районе лопаток жгло: казалось, из каждого окна в Хосок впивалась пара глаз, шепча вслед ядовитое «трус». Хосок не против, он согласен. Он убегает, он напуган, он запутался. Вдох. Выдох. Денег он не взял, если идти домой пешком, не придётся объяснять, почему он так рано. Хотя, о чём это он, учитывая, что идти чуть ли не через весь город, на это придётся потратить полдня. Хосок шёл не особо спеша, наслаждаясь временным спокойствием. В похожих на озёра больших и маленьких лужицах отражалось небо. Оно выглядело тяжелым, властным. Казалось, его можно рукой потрогать. От резких порывов ветра крупные капли срывались с молодых листьев, то тут, то там разбиваясь об асфальт, и мокрыми пятнами опечатывались на земле. Свежо и слабый запах травы — один из любимых Тэхёна. Хосок подумал о том, как ужасно поступил, ведь старший, наверное, будет переживать. Мысли казались такими чужими и поверхностными, абсолютно все они перекрывались одной единственной: как ему быть? Хосок сидел на качелях на пустой детской площадке. Легкое покачивание действовало, как медитация, немного отвлекало от мыслей, но рыжего все равно не покидало чувство, будто он сделал что-то неправильное. Это было точно его решение? В голову не пришло ничего лучше, чем просто позвонить Чимину. Кто-кто, а тот точно сможет Хосока успокоить. Хотя будь рыжий на его месте, уже возненавидел бы себя за все хорошее. — Хосок, — после долгого ожидания на том конце провода скрипит сонный голос, — если ты звонишь мне не потому, что начинается Третья мировая, я тебя убью. — У нас с Тэхёном всё было. — Ну что, я могу тебя поздравить? — тон Чимина изменился на радостный, и Хосок даже успел представить, как блондин резко переворачивается и падает с кровати. Судя по приглушённому стуку, так оно и было. — Ты в порядке? — Да, да, всё ок. Ну, так как? — Неоднозначно, — неуверенно пробормотал рыжий. — Именно поэтому я тебе и звоню. — В смысле? Это как? Тебе не понравилось? — Я не почувствовал. Ничего. — Только что кто-то видел, как Тэхёново самолюбие пролетело над Сеулом и с грохотом взорвалось на задворках, — присвистнул Чимин. — Нет, не в том плане, — Хосок слегка усмехнулся, чувствуя, как напряжение спадает. — Физиологически мне все равно не с чем сравнивать. Я о том, что называют «заниматься любовью». Не было этого. Ничего и близко, хотя Тэхён действительно был нежен. — Пфф, друг мой, ты слишком преувеличиваешь. Секс — это секс, и ничего более. — Нет, это ты преуменьшаешь. — Как хочешь. Стой, а почему я слышу шум ветра? Ты что, не дома? — Нет, я… — Хосок, не дури, — Чимину и объяснять ничего не надо было, — я знаю, тебе было нелегко принять такое решение, но я уверен, что тебе просто надо переварить то, что случилось. Если ты звонил за советом, то слушай вот что: иди домой и не делай глупостей. В понедельник будем разбираться, если ничего не изменится. И действительно, о чём он думает вообще? Хосок побил себя ладонями по лицу, пытаясь прийти в себя. Ему просто нужно время, так? Просто ещё один вдох. Просто ещё один выдох. Спокойно. Хосок должен вернуться домой и сделать вид, будто бы этого всего не было. Зайдя в квартиру, первым делом Хосок пошёл на кухню. На столе лежало его послание, кажется, не тронутое. Это хорошо. Судя по тишине, Тэхён всё ещё спал, и отсутствие Хосока осталось незамеченным. Подумав, он смял бумагу и выбросил в сторону мусорного бака.***
День пролетел незаметно для обоих. После ужина парни сидели в гостиной и болтали ни о чём, даже скорее перебрасывались общими фразами, и все было хорошо ровно до тех пор, как взгляд Тэхёна зацепился за пепельницу, и хорошего настроения как ни бывало. Ему необходимо знать. — Ты так и не рассказал, что вчера делал, — мягко улыбнувшись, склонил голову русый. — Да так, вроде бы ничего особенного, — Хосок немного напрягся. Он не хотел лишний раз врать или не договаривать, но не мог же он рассказать Тэхёну про Юнги. Тем более, про то, с какой целью приходил старший. — Даже Чимин не заходил? — Да нет, с чего бы, — что-то рыжему не нравилось. Возможно, это все ещё осадок от утреннего стресса, но улыбка Тэхёна казалась все менее доброжелательной. Хосок хотел как-то разрядить обстановку, поэтому предложил то, что и всегда, находясь в неловких ситуациях: — Может чаю? Не дожидаясь ответа, рыжий подскочил и ушёл на кухню, в попытках избежать лишних вопросов. Скрипнула дверь, послышался шум посуды, звон ложек и тихое шипение чайника. Вдруг раздался звонок телефона. Тэхён не хотел трогать телефон Хосока, но увидел, кто звонит, и это подействовало, как спусковой рычаг. Тэхёном овладевала ярость. Это точно был Юнги. Но что он здесь делал? Зачем приходил? Хосок ни слова об этом не сказал, не заикнулся даже. Неужели есть, что скрывать? Почему Юнги вообще звонит его Хосоку? Ну, ничего. Теперь русый даст ему понять, кто главный! Жаль, что он не увидит лица брюнета. Насколько сломленным, униженным, подавленным он будет? — Чего так долго? — наконец прозвучало недовольно на том конце провода. — Насчёт вчерашнего… — И тебе привет, — Тэхён смотрел прямо перед собой, и, казалось, своим нарастающим гневом расплавит все, что находилось в помещении. — Чего тебе? — холодно прозвучал голос Мина. — Чего ты так грубо? Сам ведь позвонил, — Тэхён расслабленно откидывается на спинку дивана. Он сломает брюнета. — Что? Что-то с Хосоком? Он в порядке? — холод в голосе Юнги резко сменился неприкрытой тревогой. — Немедленно дай ему трубку! Если ты тронул его хоть пальцем… — угрожающе шипит он. — Ну-ну, не надо истерик. Тронул. И не раз, — ухмыляется Тэхён, облизывая губы и представляя, как Мин разносит комнату. — Везде, где только мог. Но он был не против. — Ты… о чем это? — Я победил. Хосок мой. Не только сердце, но и тело его теперь принадлежит мне. Ты спрашивал, когда меня поздравлять? Можешь начинать прямо сейчас. Хосок опешил. Он еле держался на ватных ногах, чтобы не рухнуть на пол после этой фразы. Забыв про чашки, он выронил их. Капли кипятка попали рыжему на ноги, слегка приводя в чувство. От этого шума Тэхён резко развернулся, положив трубку, и наткнулся на шокированный взгляд младшего через приоткрытую дверь. Рыжий надеялся, что сможет наконец-то быть счастливым, а оказывается, вот оно что. Победил, значит? Видимо, в этот раз Хосок действительно ошибся. — Хосок. — Иди. Иди похвались всему миру, что ты первый. Это был Юнги, да? Что за детский сад?! — рыжий вошёл в комнату, игнорируя бардак под ногами и красные пятнышки на стопах, начинающие печь. Он пытался не выказывать эмоции, но у него никогда не получалось сдерживаться. Вот и сейчас голос предательски дрожал. — Я думал, все осталось в прошлом, что сейчас это не спор и не игра. Так почему же? — было неприятно, но смотря Тэхёну в глаза Хосок не чувствовал той самой душевной боли, скорее обиду. Возможно, таким было на вкус разочарование. — Постой, ты не так понял, — старший почувствовал, как его собственноручно сооружённый капкан действует не «за», а «против». — Что я опять не так понял? Я вечно ничего не понимаю! Это вы всё решаете, а я так, массовка. Хватит, научитесь отвечать за себя в конце концов! — Чимин был как всегда прав. Все прояснилось и его больше ничего не держит. Пусть это и болезненно, но раны имеют свойство заживать. Он справится.***
Хлопок двери отрезвил Тэхёна. Ну почему он такой идиот? Кто тянул его за чертов язык? Русый взъерошил волосы, чувствуя, что все слишком серьёзно. Дело даже не в этом конкретном моменте: он видел по глазам младшего, что накопилось. Накопилось, что аж через край, а теперь дамбу прорвало, и одному богу известно, что Хосок может натворить. Тэхён тешил надеждой, что Хосок подуется и вернётся: он ведь всегда так делает, но что-то подсказывало, что, нет, не в этот раз. Понимая, что сегодня он останется предоставленным самому себе, русый принял решение, которое поможет ему отвлечься, — напиться. Чего-то крепкого, чтобы аж разъедало изнутри. Зайдя на кухню за роксом, Тэхён зацепился взглядом за какой-то белый комок. Интерес пересилил его, и русый поднял бумагу. Развернув и немного разгладив, он сразу понял, что это написано рукой Хосока. Сев за стол, Тэхён принялся читать. « «Я тебя никогда не предам больше», «Я больше не обману тебя», «Я обещаю»… Помнишь, каждый раз, когда ты забывал обо мне и приводил кого-то домой, когда был холоден ко мне, когда даже не пытался скрывать, что я не один и даже не первый? Знаешь, я был не против хотя бы потому, что ты временами был со мной, а не просто рядом. В какой-то момент, я даже подумал, что это удобно: они дают тебе то, чего не могу дать я — физиология, что ж поделать. А потом ты изменился, стал контролировать себя, и я видел, как тебе тяжело. Я думал, что вот оно, счастье, что мы сможем всё построить заново. Я честно пытался пересилить себя, но получилось только сейчас. Я мог отдать тебе всю свою душу, и когда ты обвинял меня в том, что я изменял тебе с Юнги, мне было очень больно, а сейчас я смог отдать тебе только тело, и чувствую пустоту внутри. Забавно, не правда ли? Ты, вероятно, спросишь, когда все пошло не так, и, мне кажется, мы были обречены с самого начала. Я был слишком наивным, а ты не слишком искренним. Мы чувствовали это, оба, но разглядеть всё я смог только сейчас, и больше так не могу. Возможно, это просто страх, я действительно боюсь, может, ещё что-то, но… Мне необходимо побыть одному. Да и тебе тоже, поэтому пишу это, а не говорю в лицо. А ещё я просто боюсь, что не смогу сказать это, глядя тебе в глаза». Тэхён вспоминал сегодняшний отчаянный взгляд Хосока, который отпечатался у него в сердце, и горько рассмеялся. «Обречены с самого начала», значит? «Не слишком искренен»? Но больнее всего резала «пустота». Глаза слегка пощипывало, и Тэхён даже удивился немного: он так долго не давал себе слабину, давно уже не позволял себе быть в таком состоянии, а сейчас сдержаться не может. От одной мысли о том, что Хосок передумал, хотел остаться, а он, Тэхён, все испоганил, убивала его. Видимо, это и был конец.