***
В городе тихо. Обычно утром понедельника всё дышит, но сегодня всё было как-то по-другому. Редко мелькали одиночки, плетущиеся на работу, иногда мимо пробегала какая-то собака, слышался вой, крики. Городская жизнь кипит. Но только в маленьком домике на краю города было тихо. — Мама? Папа? — тихо зовет Исак, отворяя дверь. Из глубины слышатся шорохи. — Исак? — перед ним появляется Джульетта в фартуке и с руками в муке. — Исак, почему ты так рано? Мы не ожидали, что ты придешь сегодня. Исак вопросительно поднимает бровь на слово «мы», и тут же в помещение входит отец. С большой виной в глазах. — Здравствуй, Исак, — спокойно приветствует сына и инстинктивно вытягивает руки вперёд, ожидая предстоящих объятий. Исак колеблется, посматривает на мать, и когда та одобрительно кивает, с лица юноши пропадает бледная злоба, и вместо неё появляется чувство тоски по родному месту. Как же он скучал по такому — когда всё хорошо. Отец удивляется тому, что Исак не пренебрёг объятиями и всё же ступил по правильной дорожке. Им не нужны новые ссоры, а старые лучше поскорее забыть, ведь это всего лишь судьба. А судьба любит преподносить уроки. И кто плохо учится — получает по заслугам. День с родителями проходит хорошо. Они даже успевают побывать на ярмарке. Как оказалось, сегодня выходной, поэтому утром на улице никого не было. А выходной объявили из-за смерти мэра. Отец Исака говорил, что хочет стать новым мэром, и, кажется, у него есть шанс. Было бы славно, может, они наконец заживут по-новому? И Исак тогда не назовет отца безнадёжным… Вспоминается день его отъезда в замок. И слова отца. — Ладно, я… Мне пора ехать. Я не могу остаться и оставить работу, понимаете? — с печалью в голосе говорит Исак, хотя он очень счастлив. И правда, нет причин грустить по поводу этой жизни — городской жизни, а вот в замке… Там его ждет лорд и обязанности. Лорд, в шею которого дворецкий дышал этой ночью. Лорд, губы которого касались его тела везде. Лорд, который принес в его жизнь ранее не знакомые чувства. Нет, его ждёт не лорд, его ждёт Эвен. Ведь Исак любит именно Эвена Бэк Найшейма и готов пойти с ним хоть на край света. Но только не оставаться в этом мрачном замке с кучей прошлых воспоминаний, из-за которых Эвен забывает о своём настоящем, в котором живёт Исак. Это невозможно, просто невыносимо, когда два времени переплетаются! И дворецкому надоела такая жизнь.***
Возвращается он только вечером. Не слишком поздним, но на ужин успевает. Как и ожидалось — лорд не присутствовал за общим столом. Да и Фреи не было видно. Горничные вели себя странно, и очень не хватало Мэрилин. Как же много изменилось за это время… Исак поднимается наверх, оглядывая плотно закрытую дверь в спальню лорда. Так и хочется толкнуть её и кинуться в жаркие объятия Эвена, но Исак боится, что если откроет — уже не вернётся и вообще никогда больше не увидит этого солнечного мальчика, которого иногда затмевают тучи. Уже нечего терять. — Милорд? Тишина, как и ожидалось. Однако стоит только дворецкому зажечь свечу, комнату наполняет протяжный стон, полный боли. Исак оглядывается и с ужасом рассматривает картину — подобно Небесному Демону, лорд лежит на жаркой постели, а рядом с его головой, на алой подушке, лежат разорванные лепестки голубых орхидей. Рядом на прикроватной тумбе в вазе, наполовину наполненной водой, стоят ещё целые цветы. Кажется… сегодня они послужили пищей для лорда. Именно сейчас он медленно дожёвывал очередной лепесток, который из-за влажной слюны потемнел настолько, будто орхидеи изначально имели чёрный оттенок. — Какого чёрта?! — откровенно, громко и беспардонно выкрикивает Исак, бросаясь на колени к краю кровати. — Эвен! — руки судорожно поднимают голову лорда, наклоняя её вперёд за подбородок, а большой палец отодвигает нижнюю челюсть, которая то и дело опускалась и поднималась, и бедная орхидея, лежавшая на языке, превращалась во что-то непонятное. — Боже… Лорд лежит с закрытыми глазами и с открытым ртом. Исак убрал цветы и позаботился о том, чтобы они продолжили расти без тревоги. Однако их братьев и сестёр спасти не удалось. Они уже давно покоятся где-то в глубине лорда. Выйдя в коридор, Исак заметил красное одеяло, протянувшееся вдоль всего коридора от его спальни до самой лестницы. В сознании возникают картины произошедшего здесь. Кажется, будто у лорда совсем не было сил, что даже одеяло, которое он нёс на плечах до своей спальни, само упало вниз. А ведь казалось таким тяжёлым… Подобрав его, Исак зашел в свою спальню. Здесь по-прежнему царит вчерашняя ночь. До ушей доносятся вздохи и тихий стон. Стук деревянной кровати о покрытую краской стенку. И этот низкий, хриплый голос, от которого он готов растаять. Хочется покинуть это место и больше никогда не возвращаться. Ведь тогда с ним был не Эвен. — Я так хочу уйти, Йохан. Мне тяжело. Но… я не могу бросить его. Ты наверняка знал Эвена. Я тоже его знал, только… Он не так часто являлся передо мной. В последние дни я видел только лорда и никого больше. В его глазах не было той самой искры, которая играла в нём в дни нашего веселья. В День Белой птицы. Ты чёрная птица, Йохан. Я завидую тебе — ты имеешь прекрасные крылья. Знаешь… ведь я… загадывал себе крылья. Белые. Йохан?.. — дворецкий поднимает голову, и его рот открывается в безмолвном удивлении. Как такое возможно?.. Бывшие чёрными, крылья Йохана теперь имели совсем иное оперение — среди чёрных перьев появились белые, местами они были похожи на шахматную доску, но белых стало больше. Исаку почудилось, будто Йохан вовсе белый. — Не знаю, что это, но… ты меня пугаешь. Нужно принимать решение. Времени совсем мало. Орхидеи пропадают из сада. А глаза лорда становятся всё темнее и темнее. Что же ты натворил, Исак?