***
Один за другим дни тянутся мучительно долго, я пытаюсь ещё раз дозвониться до Дэвида, но трубку не берут. То же и с остальными оставленными мне номерами. В новостях проходит небольшой репортаж о природной стихии, разгромившей часть леса, показывают поломанные деревья и разруху, нанесённую будто бы ураганом. Никто даже не догадывается об истинном ужасе произошедшего. Наверняка, много людей погибло или осталось инвалидами. Я пытаюсь переосмыслить слова Дэвида, но мне сложно представить, что же могло произойти с Майклом. Если подозревают, что он ещё может обратиться, то каково же самому Майклу? Даже предположение о перерождении в своего давнего врага просто ужасно. Я чувствую острую нужду в том, чтобы увидеть Майкла лично и напомнить, что я на его стороне.***
После третьей недели ожидания я заметно похудел. Уснуть теперь могу только при помощи снотворного. Я больше не могу ни о чём думать, что-то анализировать, редко бываю на улице, а если и выхожу, то бесцельно брожу вдоль дорог, незаметно для себя приходя туда, где я впервые встретил Майкла. Иногда на моих глазах выступают слёзы, но я стираю их и возвращаюсь обратно домой. Однажды я, вроде как, немного успокоился, ко мне вернулись способность мыслить и даже маленькая надежда. За окном падают первые хлопья снега, которые тают ещё не успев упасть на землю, но всё равно их вид завораживает. Хотел бы я наблюдать это вместе с Майклом, но ничего: у нас ещё будет много зим впереди. На кухне становится немного тоскливо, поэтому прохожу в гостиную с чашкой чая, неторопливо ставлю её на столик перед диваном. Рядом лежит ноутбук, и пока я поднимаю крышку, размышляя, какой посмотреть фильм, мой взгляд, как будто что-то улавливает. Неосознанно поворачиваю голову в сторону входной двери и недоуменно моргаю несколько раз, сперва решив, что у меня галлюцинации. Зато спустя пару секунд запоздало вскакиваю от испуга, чувствуя, как сердце пропускает удар. Прямо у двери стоит Майкл, он наблюдал так за мной неизвестно сколько. Я не слышал звук открывающейся двери, поэтому не знаю точно. В голове крутится целый рой вопросов, но я слишком сбит с толку, чтобы произнести что-то связное вслух. Безумно бьющееся сердце готово выпрыгнуть из груди, и я кладу на него ладонь, мысленно пытаясь себя успокоить. «Да, там стоит Майкл, просто тихо стоит, и это очень странно, но надо успокоиться», — твержу себе, смотря прямо в глаза пришедшему. — Он стоит прямо передо мной!». — Господи, Майкл… Напугал до чёртиков! — подаю голос первым, делаю ещё несколько глубоких выдохов и медленно подхожу к Майклу, который продолжает неподвижно стоять на пороге. Я приближаюсь совсем вплотную и неуверенно притягиваю его к себе, сначала робко, но потом всё крепче обнимая. — Ты уже поправился? — не до конца веря в происходящее, спрашиваю я. — Чего не позвонил?.. Ситуация кажется мне всё более странной, ведь прошло много времени с нашей последней встречи, естественно, я безумно волновался и скучал, но теперь Майкл здесь, и… Его руки до сих пор опущены вниз, я не ощущаю ответных объятий, а от фигуры мужчины исходит столь непривычный холод. У меня пробегают мурашки по всему телу, я хочу задать ещё вопрос, однако меня прерывает звонок телефона. Вздрагиваю от мелодии, разнёсшейся по комнате и пару секунд колеблюсь. — Прости, я быстро отвечу, — осторожно отстраняюсь. Высветившийся номер вызывает у меня удивление. — Да, Дэвид? Здравствуйте… — я перевожу уже немного подозрительный взгляд на заметно напрягшегося Майкла. — Слушайте, Томас, не знаю как и сказать… В общем, Майкл, он… — как-то странно мямлит Дэвид, не решающийся перейти к сути. — Что он? — нетерпеливо переспрашиваю я. — …Сбежал. — Что Майкл сделал?.. — я нервно сглатываю, смотря на Майкла неотрывно. — Майкл сбежал из-под нашего наблюдения. Томас, соблюдайте спокойствие, не думаю, что он решит сразу же пойти к Вам, но если что-то узнаете — обязательно свяжитесь. Мы не можем точно утверждать, что он не опасен. — Хорошо. Я понял, если что-то узнаю — позвоню. Кладу трубку и тру переносицу, прикрыв глаза, в голове полная неразбериха. Я отвожу взгляд от Майкла меньше, чем на полминуты, и он также бесшумно, как и вошёл, оказывается у меня за спиной. Крупные ладони ложатся на мои плечи и резко тянут назад быстрее, чем я успеваю как-то среагировать. Я только моргнул, а он уже вжал меня в стену. — Всё ещё рад? — впервые подаёт хриплый, низкий голос Майкл, смотря на меня очень тяжёлым взглядом. — Или боишься меня, Том? — Я… волнуюсь. Почему ты сбежал? Если твоему здоровью что-то угрожает… Слышится горький смешок, и я замолкаю. — Тебе же говорили, что со мной всё в порядке? — неуверенно киваю. — И мне так говорили. Но если я здоров, то зачем, спрашивается, держать в палате с камерами и под замком, а, Томми? — горькая ухмылка коснулась его губ, а я просто смотрю на них и молчу, не находя ответа. — Я считаю, что информация обо мне держится в секрете и от государства в том числе. На мой счёт должны были прийти деньги, способные обеспечить до конца жизни. Надо быстро их снять и уехать отсюда, — ладони Майкла стискивают мои плечи до боли. — Как можно скорее, Том, бери самое нужно прямо сейчас. — Майкл, подожди, остынь, — я накрываю ладонь мужчины своей, успокаивающе поглаживая. — Эта спешка ни к чему, если я так неожиданно исчезну, то подозрения усилятся, а пока что никто тебя здесь искать не станет. Надо ещё подумать. Челюсти Майкла стискиваются, а в глазах сквозит несвойственный ему гнев. Мужчина отталкивает мою ладонь и резко бьёт кулаком в стену, недалеко от моего лица. Я замираю, как вкопанный, в моём взгляде на миг проскальзывает испуг. Майкл тяжело дышит, периодически слышится его гневный рык, заставляющий сердце замереть. — Чёрт! — он сжимает ладони в кулаки, резко разворачивается и скрывается в ванной комнате, громко хлопая за собой дверью. Я тяжело выдыхаю и задумчиво провожу пальцами по губам, периодически прикусывая их от волнения. Спустя некоторое время подхожу к двери, за которой находится мужчина, и почти невесомо касаюсь её ладонью. — Майкл, я понимаю, что ты напуган. Наверняка чувствуешь, будто весь мир настроен против тебя, но это не так. Помнишь, я говорил, что буду на твоей стороне, несмотря ни на что? Я держу своё слово, — мне стало стыдно за свою секундную слабость и одновременно обидно за Майкла. Он ничего не отвечает и выходит лишь спустя десять минут, завёрнутый в полотенце, его лицо совсем бледное, с одежды и волос стекает вода, тело бьёт лёгкая дрожь. Уже успокоившийся Майкл молча садится на диван, теперь во взгляде изумрудных глаз скользит тоска. — Я не буду заставлять тебя ехать со мной, — голос тихий. — И не уеду без тебя сам. Я останусь, только пообещай, что если вдруг… я действительно начну вести себя странно, ты тут же меня сдашь. Сажусь рядом, и Майкл нервно приобнимает себя за плечи, отводя взгляд. — Я продам квартиру, — мужчина слегка вздрагивает и вопросительно смотрит на меня. — Куда бы ты хотел уехать? Обдумаем всё хорошо и поселимся в каком-нибудь хорошем местечке, где нас никто не найдёт, как тебе? — слегка улыбаюсь и глажу широкую спину. — А пока выбираем, можем временно пожить в том месте, которое ты так хотел увидеть. — Нет, эта квартира… Это ведь единственное место, куда я могу вернуться. — Теперь в ней ты будешь постоянно беспокоиться о своей безопасности. В конце концов, дело не в этой конкретной квартире, мы вместе создадим место, куда сможем возвращаться, — видя минутную слабость Майкла, я начинаю говорить на удивление уверенно. Тот ещё какое-то время не сводит с меня измученных глаз, а потом лишь коротко кивает и кладёт голову на моё плечо. — Спасибо… — его сильные руки обвивают моё тело так, что не двинуться, одежда тоже становится влажной, но это не страшно: на душе намного спокойнее после ответных объятий. Поездку мы перенесли на утро: решили, что лучше ехать до восхода солнца, чтобы свести шансы встретить кого-нибудь на пути к минимуму. А пока мужчина спит, успокоившись в месте, которое он считает самым надёжным, я собираюсь. Моих вещей оказывается не так уж и много, что удивительно, ведь я прожил здесь около семи лет. Но у меня нет привычки хранить старые вещи, я легко избавляюсь от того, что становится ненужным. Какой смысл цепляться за то, что стало бесполезным? Мне нравилась эта квартирка, но теперь без Майкла она стала бесполезной. В этом городе меня ничего не держит: до встречи с Майклом у меня не было никаких привязанностей. Я был готов уехать любой момент, точнее ждал подходящего случая, чтобы кардинально поменять свой образ жизни, открыться новым знаниям и ощущениям. Ведь у меня ещё всё впереди. Передо мной открыт целый мир, и я, наконец, готов дышать полной грудью. Раньше мне мешали страх и неуверенность, но любовь будто окрыляет, и, кажется, для меня нет больше ничего невозможного.***
В дороге мы находимся около суток. Участок зарос и стал диким, дом — обветшалым и заброшенным. Однако после нескольких часов усилий, нам удалось сделать его более менее пригодным для проживания и даже растопить камин. Здесь имеются и другие участки, но с наступлением холодов они пустуют. Поэтому сейчас мы находимся одни в окружении природы, и мне греет сердце умиротворённый вид Майкла. — Я хочу показать тебе одно место. Оденься потеплее и иди за мной, Томми, — зовёт меня он, пробуждая любопытство. Очень уж хочется узнать что-то о прошлом Майкла, поэтому, быстро накинув куртку, я выхожу во двор, встречая уже ожидающего мужчину с ностальгической улыбкой на губах. Майкл уверенно ведёт меня в лес неподалёку, будто знает конкретней маршрут. Я удивляюсь, когда мы останавливается у одного из деревьев, поражающего своими размерами, его крона закрывает от нас небо. Майкл смотрит долго, будто проживает какой-то момент из жизни. — Здесь всё и началось, — поясняет он. — Мне было шесть, когда я впервые увидел оборотня. Я не уточнял подробности того дня, но примерно представлял, что могло произойти. И мне приятно, что он поделился этой частичкой себя, я верю, что постепенно мы откроемся друг другу целиком. А пока мы решаем ещё немного побродить меж деревьев, насладиться этим спокойствием и холодным, но свежим, природным воздухом. Одного взгляда на Майкла хватает, чтобы он приковал к себе внимание, точнее его глаза: в них появляется что-то новое, чего я раньше не замечал. Там смешались боль, одиночество и нежность. Мужчина смотрит на лес со странной, тоскливой любовью. Меня вдруг озарило: ведь в этом взгляде есть что-то от того одинокого волка, о котором говорил Дэвид. Никем не любимый, бродящий между деревьев и воющий в пустоту. — Ты больше не одинок… — произношу спокойно, и взгляд Майкла становится прежним, он мельком смотрит на меня, но не отвечает, будто не слышит сказанного. Если в Майкле теперь и хранится частичка того волка, то он, вероятно, свободен от злого духа, захватившего тело несчастного зверя. Его либо совсем уничтожили, либо лишили физической оболочки и значительно ослабили силы. Ещё я замечаю, что Майкл начинает часто засиживаться на веранде, особенно он любит смотреть на луну и звёздное небо. Не знаю, действительно ли эти привычки появились после укуса, или у мужчины всегда они были, но у меня уже возникает идея, куда мы можем уехать. — Поехали в Швейцарию, — как-то предлагаю я. — Поселимся в спокойном месте, окружённом природой. После моих слов Майкла уже не остановить: он увлечённо рассматривает варианты, составляет план поездки. Конечно, это не просто, и сразу всё не получится, но если сильно чего-то хотеть, то трудности уйдут на второй план, оставляя мечту, к которой упорно идёшь, не взирая на преграды. Дэвид звонил ещё пару раз, и я возвращаюсь в свою квартиру, прежде чем найти покупателя, поэтому, если за мной и следят, то подозрения должны пропасть. Однако несмотря на отсутствие доказательств, Дэвиду, видимо, подсказывает что-то обо мне какое-то внутренне чувство. — Томас, я не могу утверждать точно, но Вы подозрительно спокойны. Признаю, что мы погорячились, когда заперли Майкла, большинство считают его героем и не знают о наших подозрениях. Мне надо знать, если он с Вами. Просто намекните, что всё в порядке, и я уговорю остальных прервать поиски. Я тут считаюсь самым умным, придумаю что-нибудь. Если Вы это подтвердите и пообещаете присмотреть за ним лично. Я долго молчу, думаю, стоит ли признаваться. Мне хочется довериться Дэвиду, ведь именно он позвонил сообщить мне, что Майкл жив, хотя мог оставить в неведении. — Я уезжаю, — только и говорю. — Пожалуйста, не ищите… — мне не хватает смелости сказать «нас», но Дэвиду, похоже, достаточно и этого. — Я понял, спасибо, Томас. Мне жаль за наше поведение, будьте счастливы. Вы свободны, — на том конце слышится усталый выдох, а следом гудки. В моих глазах застывают слёзы облегчения. Теперь мы свободны. Жизнь разделилась на прошлую и нынешнюю, когда я оставил квартиру и сменил номер телефона, теперь для своего прошлого окружения я испарился. По праздникам я буду продолжать слать формальные поздравления родителям со своей старенькой почты, о которой только они и знают. Между нами много мостов было сожжено, поэтому им достаточно будет знать, что я в порядке, а встречи мы друг с другом не ищем. Насчёт семьи Майкла я ничего не знаю, но, судя по всему, он оборвал связь со всеми близкими уже очень давно. У нас обоих творилась неразбериха в прошлом, оба мы прошли через нечто тяжёлое и шокирующее, но, возможно, так распорядилась судьба, потому что теперь мы стоим с билетами в аэропорту, совершенно не зная, что будет дальше, но безумно счастливые и полные надежд.