Безумные фикрайтеры в Подземелье, или как монстров мучают спойлерами

      «Внимание! Внимание! Лифт теряет мощность! Электромагнитная связь дестабилизирована! Высота падает!».       Я чисто рефлекторно распласталась по полу лифта, как советовали многие сайты и видео по выживанию в экстренных ситуациях. Паника, казалось, готова была выплеснуться из моего мозга, как из переполненного стакана. Ну вот, опять подыхаем!       Каким-то чудом приземление было не таким ужасным, как видело мое воображение — по крайней мере, изнутри лифт не пострадал. Двери раздвинулись, забрав нас из полной тьмы. Свет был тусклым, но все же лучше, чем ничего. Мы выбрались из лифта на трясущихся ногах. Он был полностью обесточен, это не подвергалось сомнению.       — Куда мы попали? — тихо спросила Фриск.       — Ты думаешь, мы знаем? — соврала я. Воздух в Реальной Лаборатории был сырым и затхлым, казалось, что он мог бы порасти плесенью, если бы плесень росла в воздухе.       — Может, подождем здесь Альфис? — казалось, Фриск не на шутку перепугалась. Возможно, так и было, раз уж даже у меня кровь застыла в венах?       — Не, мы тут скорее от холода помрем, — возразила Саша, потирая руки. Из ее рта вырвалось облачко пара.       — Воскреснем.       — Тебе хочется опять умирать медленной и мучительной смертью? Мне кажется, это не лучше, чем от лоз Флауи.       Фриск лишь обреченно вздохнула и встала с холодного пола. Мы двинулись вперед. Ну почему я никак не могу вспомнить, что же было в игре? Все было как в тумане… да, Реальная лаборатория, комнаты… но отсюда, от первого лица все выглядело чужим и не знакомым, когда я больше не была «наблюдателем», вечно знающим, что будет за поворотом. Это отвратительно.       На стенах тут и там висели черные табло. Похоже, в них были установлены датчики движения, потому что стоило подойти ближе — и на первом табло загорелись зеленые буквы. Мы подошли к табло и начали читать:       «Запись номер 1. Пришло время… время сделать то, о чем Король просил меня. Я создам силу, чтобы освободить нас всех. Я выпущу силу души»       Больше ничего не было.       — Что это значит? — недоуменно спросила Фриск. Перечитывая запись.       — Вон еще одна, — сказала я, указывая пальцем в сторону следующего экранчика. — Идем! «Запись номер 2. Барьер закрыт с помощью силы души. К несчастью, эта сила не может быть воссоздана искусственно. Сила душ может быть получена только от тех, кто когда-то жил. Поэтому, чтобы получить больше силы душ, нам придется использовать что есть… души монстров»       «Запись номер 3. Но для извлечения души из живого монстра потребовалась бы невероятная мощь. Это непрактично, к тому же извлечение души подобным образом уничтожает носителя. И, в отличие от устойчивых душ людей, души монстров исчезают сразу после смерти. Если бы я только могла заставить душу монстра остаться…»       Следующая запись была пронумерована как пятая. У меня был готов задергаться глаз — вот записи и начинают идти не по порядку…       «Запись номер 5. Я сделала это. Используя чертежи, я извлекла это из человеческих душ. Я верю, что это то, что дает их душам силу существовать после смерти владельца. Воля к жизни… намерение изменять судьбу. Назовем это… «Решительностью».       Мы вышли в комнату, где находилась дверь в комнату с запасным генератором энергии. Конечно же, она была заблокирована. На полу Альфис оставила неразборчивую записку, которую мы даже смотреть не стали — все равно знали, что там написано.       — Вкусняха! — взвизгнула Саня, запихивая монетки в автомат с чипсами. Попробовав их, она закашлялась. — Тьфу, сколько им вообще лет?!       Я с дрожью по всему телу проследовала за Фриск, нажавшую на шестую запись.       «Запись номер 6.Асгор попросил всех искать монстров, «падших» вне города. Их тела прибудут сегодня. Пока они еще в коме… Но скоро все они обратятся в прах. Но что произойдет, если я введу им «Решительность»? Если их души сохранятся после смерти, тогда свобода сможет оказаться ближе, чем все мы думали».       Мы проследовали в следующую комнату, почти полностью залитую странным туманом. Было холодно. В помещении стояли операционные кресла, покрытые слоями пыли. В полумраке едва различимы были словно излучающие внутренний свет темно-зеленые стены лаборатории, больше похожей на заброшенную психиатрическую больницу с длинными и пугающими коридорами. Я пыталась унять дрожь, но все было без толку.       «Запись номер 9. Дела идут не очень хорошо. Ни одно из тел не обратилось в прах, так что я не смогу получить души. Я сказала семьям, что верну им прах для их похорон. Народ начинает спрашивать меня, что происходит. Что же мне делать?».       — А нечего было красть их тела, — грустно усмехнулась девочка.       Я дотронулась до операционного стола и с неприязнью поняла, что он липкий, но при этом и покрытый пылью. Я не сдержала громкого чиха, разлетевшегося эхом по стенам. Саша последовала в темную комнату, её кулаки засветились оранжевым огнем.       — Хэй, тут записка! Раковина… уронила туда… а хрен разберешь! — послышался её голос в непроглядной тьме. Вскоре рыжая вышла оттуда и осталась стоять прямо у раковин. Я подошла к ней, ткнув в плечо:       — Ща будет скример…       — Да знаю я, отъебись, — оттолкнула она меня и, изображая из себя смелую (типа душа Храбрости, ну ладно), подкралась к стоявшим в ряд трем раковинам. Из кранов не капала вода, сами они были ржавыми и покрытыми всякой грязью и странными каплями. Фриск также подошла туда.       Мы начали включать воду, и лишь на третьем из крана вылилась какая-то белая густая субстанция. Она заполнила раковину до краев и начала постепенно ручьями течь по полу.       Пред нами предстало размытое милое существо, в конечном итоге превратившееся в жуткое свое подобие — три огромные головы, у одной из которых был совершенно неровный лоб, жуткие улыбки на бело-черных лицах явно были предназначены нам, и пугающие два белых глаза на черной, словно шерсть, груди, в области сердца.       Фриск закричала в голос, схватив меня и Сашу за руки и попытавшись убежать вместе с нами, но обе мы остались на месте. Рыжая вытащила кинжал из-за самодельного пояса, а я напрягла тело для метания нитей, хотя и знала, что это будет бесполезно. Монстр растворился и в мгновение ока стал тремя маленькими, но не менее жуткими существами, скрюченными в комочек. С них сползала такая же белая слизь, крысиные и защищенные чешуей хвосты прижались к животам. По три или даже четыре глаза были прикованы к нам.       — К-кто это? — дрожащим голосом спросила Фриск. Никто не ответил.       Я опять попыталась сорваться с места и сбежать от этих ужасных существ, но ноги словно стали ватными, и я бы упала на холодную плитку, если бы не вовремя подхватившая меня Фриск. Мэморихэды мигали и дрожали, словно глюки в игре. Признаться честно, в игре они были не такими страшными…       — Давайте все станем едиными… — хором сказали многочисленные пасти монстров. Они подлетели ближе, заставив нас отшатнуться.       — Стань одним из нас… — прошептал мне один из амальгаметов. Все его глаза смотрели прямо на меня. Кожа покрылась мурашками, и дело тут вовсе не в холоде.       Внезапно они потускнели. Вокруг нас появились странные белые точки, парящие в воздухе. Несколько секунд они просто висели в воздухе, но потом вдруг стали стремительно расширяться, превратившись в пугающие лица. У меня почему-то при виде этих лиц вспоминался Гастер.       Одно из них прошло прямо через мою голову. Это было нечто вроде призрака — холодное и сырое, отдавшееся жуткой болью в черепе. Лицо исчезло, а боль осталась. Прижимая руку к голове, я упала на пол. Мне не хотелось атаковать этих существ, где-то в голове всплыло осознание того, что они не виновны в том, что эксперимент Альфис обернулся неудачей. Да и все равно атаковать смысла нет…       Внезапно, подобно вспышке, в голове всплыли воспоминания из моей жизни. Не счастливые, не обычные. Они были ужасны.       — Почему ты не играешь? — мягкий голос учителя раздался прямо над ухом маленькой светловолосой девочки лет восьми.       — Они говорят, я т-тормоз… — просопела девочка, не убирая ладошек от заплаканного лица.       — Успокойся, не плачь. Что они говорят?       — Я н-не могу ловить мяч… Н-надя так говорит — из-за меня все опять проиграют…       — А какие еще книги вы называете плохими? — вот девочка постарше, примерно пятого класса, решительно встала из-за парты, сверля взглядом учительницу литературы и русского языка.       — Ну, «Гарри Поттер» ваш, «Коты-воины»… — раздраженно сказала женщина.       — «Коты-воители»! — сердито поправила ученица. — А вы вообще их читали, чтобы судить?       — Нет, но сама посуди, чему могут учить книги про дерущихся котов, — пренебрежительно отвечала учительница, сопровождая все незамысловатыми жестами. — Юдина, сядь.       — Просто скажите, почему вы привели в пример именно эти книги. Если коты ничему не учат, то так же не учат и эти глупые сказки вроде «Чиполлино». Почему вы их не приводите? Извините за грубость, но вы не имеете права…       — Я сказала сядь и записывай! Нашлась тут ценительница книг, на горшок сначала отучись ходить, а потом осуждай. Слышала я, что ты там читаешь — как тебе вообще родители разрешают такую дрянь покупать?       Я глубоко вздохнула, вдруг вынырнув из омута плохих воспоминаний. Кажется, все это время я не дышала. Саша трясла меня за плечо.       — Вставай, ну же! Все хорошо! — повторяла она, с волнением глядя мне прямо в глаза. На дрожащих ногах я поднялась, опираясь на подругу.       — Извини, н-не знаю, что на меня нашло… — пробормотала я. Фриск тем временем отгоняла Мэморихэдов. Кажется, амальгаметы потеряли интерес к битве и скрылись обратно в раковинах.       Наступила тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, думая кто о чем. Я сейчас не завидовала Фриск — она ведь впервые видит этих существ, да к тому же Мэморихэды мне всегда казались самыми жуткими.       Первой очнулась Саша. Она тряхнула головой и решительно взяла из раковины красный блестящий ключ. Без лишних слов она направилась через следующую дверь в маленькую комнатку с красным переключателем для открытия двери. Ключик идеально вошел в слот, и тот загорелся красным светом, подтверждая, что эта часть активирована. Так, куда же дальше…       Больше ничего нового в этом коридоре не было, поэтому мы вернулись к генераторной. Красная дверь справа от генераторной была разблокирована, и мы направились туда.       Следующий коридор ничем не отличался остальных. Так же холодно, темно и туманно. В такой темноте я сразу заметила следующее табло, загоревшееся ярким зеленым светом.       «Запись номер 12. Ничего не происходит. Я не знаю, что делать. Я лишь продолжаю вводить всем «Решительность». Я хочу, чтобы это сработало».       В следующей записи было лишь одно предложение:       «Запись номер 13. Одно из тел открыло глаза».       С каждой минутой мне становилось все тревожнее, Саша только сильнее сжимала кулаки, а Фриск в ужасе старалась хоть что-то понять и связать с амальгаметами.       В спальне было девять кроватей. Пустая миска из-под собачьего корма одиноко стояла в углу, покрытая странной мутно-белой липкой субстанцией. Пахнет не очень приятно…       С нескрываемым отвращением рыжая копалась в одеялах и простынях, делая вид, что просто изучает их.       — Что ты делаешь? — удивилась Фриск.       — Может, тут что-нибудь есть… — проговорила подруга. — Есть! Нашла!       Она вытащила из-под простыни одной из кроватей блестящий желтый ключ.       — Пригодится, — сказала она и засунула ключ в карман. — Идем дальше.       «Запись номер 14. Каждый, кто был в коме, пришел в себя. Они слоняются вокруг и разговаривают, будто ничего и не произошло. Я думала, они никогда не очнутся?..»       Без комментариев, боясь нарушать тишину, я шагнула вправо, в восточную комнату. Несколько минут я шла впереди, рассматривая все вокруг. Стояла такая тишина, что становилась жутко — я бы скорее умерла, чем произнесла бы хоть слово. Даже оборачиваться было страшно — не хотелось посмотреть на испуганные большие глаза Фриск.       Зеркала, покрытые слоем пыли. Золотые цветы, чьи лепестки потемнели и покрылись росой. Некоторые уже завяли. Следующая запись.       «Запись номер 7. Когда придет время, нам понадобится сосуд, чтобы поместить туда души монстров. Так или иначе, монстры не могут поглощать души других монстров. Как человек не может поглотить душу другого человека. Так что… как насчет того, кто не является ни монстром, ни человеком?»       Я обернулась, чтобы посмотреть на Сашу. Но к моему ужасу, подруг не было рядом — я была совершенно одна.       — Саш? Фриск? Где вы? — мои слова эхом отразились от стен. Нет ответа. — Если это шутка, то я вас лично на тефтели переделаю и отдам Папирусу!       Я вернулась в спальню, но и там подруг не было. Они могли пойти куда угодно — ведь там развилка…       Я стремглав понеслась обратно, но так и не увидела их.       — Эй, вы сговорились что ли? Извините, испугать не получилось!       Но ответа не последовало. С тяжелым сердцем я решила пробежать мимо оставшихся записей, только включив их — мало ли, может они придут и захотят выключить.       «Запись номер 10. Эксперименты с сосудом провалились. Результаты экспериментов не отличаются от контрольных результатов. Ну и ладно. Работать с ними одна морока. Семена просто цепляются к тебе и с трудом снимаются…»       Рядом с зеркалом вырос новый амальгамет, которого я было собралась обежать, но его атака — туча из темных стай бабочек, — с тихим визгом ветром полетела на меня. Огромная и пернатая птица на двух тоненьких ножках и с огромным клювом и такими же огромными глазами на лобастой голове весело зашипела. Я, едва сдерживая дикий крик, кинулась наутек в ближайшую комнату и резко захлопнула дверь. Там лежала записка, на которой было почти ничего не разобрать.       «Холодно», — гласило все, что было написанно на мокрой бумаге. В конце маленькой комнаты стоял синий слот, было ясно, что нужно искать такой же синий ключ.       С запутавшимися оставшимися у входа чешуекрылыми в волосах я погналась на дальнейшие поиски. Амальгамета рядом не оказалось, как и Фриск с Сашей. Я вернулась к развилке, поспешив сначала направо. Если они и разделились, то это был нереально глупый поступок героев из фильмов ужасов, но я надеялась, что найду их обеих прямо сейчас. Комната была вся в тумане, одиннадцатая запись, шипя, работала и воспроизводила введенную информацию.       «Запись номер 11. Теперь, когда Меттатон большая шишка, он больше не разговаривает со мной. Лишь изредка интересуется, когда я закончу его тело. Но я боюсь, что если закончу, я больше не понадоблюсь ему… Тогда мы больше никогда не будем друзьями, не говоря уже о том, что каждый раз, когда я пытаюсь над ним работать, я сильно потею…»       У стены стояли огромные вентиляторы, расположенные длинным рядом и друг на друге к самому потолку. Туман застилал глаза, что я еле разбирала, куда иду, и пару раз поскользнулась на мокром полу. Колено обдало болезненным жаром, и я прикусила губу от боли, разодравшую кожу на колене. В воздухе летали маленькие белые точечки, словно сверкавшие снежинки. Дойдя до мигающего красным переключателя, я осторожно нажала на кнопку.       Пропеллеры вентиляторов заработали, с лязгом ржавого и давно не работавшего железа завертелись, разгоняя слегка вонявшую туманность. В этот момент белые капельки начали собираться воедино, представ передо мной беленькой и такой же словно сделанной из слизи собакой без шеи и со всего лишь одним огромным ртом. Пасть была пустой, черной, но идеально круглой. Амальгамет начал издавать пугающие звуки, подобно медленно перематывающейся аудиозаписи, угрожающее направляясь в мою сторону. Я отошла к самой стене, создав в руках две фиолетовых веревки и постаралась их как можно быстрее раскрутить, как лассо.       Монстр, явно напуганный свистящими веревками, отступил на один шаг. Однако одна из его конечностей все же задела фиолетовые нити. Взвизгнув, амальгамет отбежал еще дальше, прижимая оцарапанную тросом лапу к серому телу. Испуганный скулеж заставил меня прийти в себя. Я боялась Эндогини, но и он… она… оно боялось меня. Просто кучка несчастных собак, которым не повезло стать участниками эксперимента Альфис. Я вспомнила собак из Сноудина, то, какие они милые и добрые, если найти к ним нужный подход — чем же эти собаки хуже?       Веревки в моих руках исчезли. Я осторожно сделала шаг в сторону амальгамета. Тот сжался еще сильнее, стараясь улизнуть от моей руки. Но я все же коснулась его и провела ладонью по мохнатому телу. Шерстка была на удивление мягкой и приятной, хоть и местами покрытой засохшей слизью. Эндогини напрягся и несколько секунд внимательно следил за моими действиями. Поняв, что я не хочу ему зла, он расслабился и тяфкнул, а затем вскочил на лапы (такая собачка по размерам скорее подойдет Хагриду!) и еще раз тяфкнул, вильнув коротким хвостом.       — Чего ты хочешь? — спросила я, наклонив голову вбок. Конечно, это существо не понимает меня, но все же привычнее спрашивать. Внезапно монстр выплюнул из черной пасти липкий круглый мячик.       — Оу… понятно, — выдавила я, стараясь не смотреть на эту гадость. Вместо этого я скатала новый мячик из фиолетовых нитей и бросила его в другой конец комнаты. Тяфкая и спотыкаясь, Эндогини побежал за ним и тут же принес его обратно в пасти. Я невольно улыбнулась, глядя на полную счастья (хоть и безглазую и безносую) мордашку. Я кинула мячик еще раз…       После нескольких бросков амальгамет заметно устал и обессиленно лег на пол, засопев. Господи, какая милота…       Я все же с трудом заставила себя идти дальше. пора искать Сашу и Фриск, пока эти ненормальные не прикончили друг друга. И вновь я вернулась к развилке, на этот раз направившись налево.       «Запись номер 15. Похоже на то, что это исследование зашло в тупик. Но, с другой стороны, все закончилось неплохо… Я отправила души и сосуд обратно Асгору и позвонила всем семьям и рассказала, что все живы. Завтра я отправлю всех назад :-)».       «Запись номер 16. Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет»       В комнате с ванной ничего не было: ни амальгамета, ни зеленого ключа. Очевидно, Фриск и Саша уже забрали его. Я пошла дальше.       — Сань! Фриск! Вы здесь? — продолжала звать я, но в ответ было лишь эхо. Я вышла в комнату с машиной для извлечения Решительности. Подобие черепа угрожающе возвышалось надо мной, вселяя страх. Кто вообще разрабатывал дизайн этой штуки?       Кассеты, что находились в комнате справа, я сначала смотреть не стала. Все равно я прекрасно знала их содержание. Но все же не удержалась и взяла кассету под номером 3.       — Приветик, Чара! Улыбнись в камеру! — раздался писклявый детский голос из проигрывателя. — Ха, я подловил тебя! Я не снял крышку объектива… специально! Теперь ты улыбаешься бееееез причины! Хи-хи-хи! — вдруг хитрый голосок стал более растерянным и грустным. — Что? Да, я помню. Когда мы пытались сделать ирисковый пирог для папы, да? В рецепте было написано, что надо добавить желтки… но мы случайно добавили желтушник. Ага! Из-за этих цветов он чувствовал себя очень плохо. Мне было стыдно. Мы сильно расстроили маму. Может, мне тоже следовало посмеяться над этим, как это сделала ты…       На фоне послышались громкие шаги и странный шорох.       — Кстати, куда ты это несешь? А? Выключить камеру? Ладно.       Видео закончилось. Я встала и положила кассету на место, стараясь отойти от мыслей о Чаре. Жестокость этого ребенка меня воистину пугала, и меня всегда волновало, когда она стала такой злой — еще до падения в Подземелье или после смерти? Почему она смеялась над тем, что ее отцу было плохо, хотя любила его?       Словно в тумане я подошла к табло и прочитала:       «Запись номер 4. Я исследовала людей, чтобы найти любую информацию об их душах. В какой-то момент рядом с замком… я нашла эти странные кассеты. Навряд ли Асгор смотрел их… и я не думаю, что ему стоило».       Я дотронулась до таблички, чтобы она выключилась. Но дрожащая после тяжелых испытаний рука соскользнула, и я коснулась стены. Я хотела было убрать руку, но вдруг заметила нечто странное. Там, где я проводила теплыми пальцами по холодной стене, вдруг появлялись символы!       Я приблизила лицо к раме, силясь рассмотреть бледные буквы. Похоже, то, чем они были написаны, реагировало на тепло.       «Коридор №12. Для входа в химическую лабораторию произведите звуки в следующем порядке: −•• • •−•• −••− − •−».       А вот это меня заинтересовало. В игре такого не было. Так, как же воспроизвести это…       Я стала пытаться выстукивать код, напевать, выхлопывать. Думаю, выглядела я как самая настоящая сумасшедшая. И вот, после пятидесятой попытки, я все же смогла в точности воспроизвести эту запись! Надо будет узнать, откуда монстры знают азбуку Морзе…       Сначала ничего не происходило. Я уже испугалась, что совершила ошибку, да и вообще это все — лишь тупая шутка. Я развернулась и собралась уходить, поворчав на потраченное время, но тут позади меня что-то заскрежетало. Я резко развернулась и увидела, как некоторые плиты в полу отодвигаются, открывая проход под землю. На меня дохнуло затхлостью и пылью, словно в этом месте никого не было уже десятки, если не сотни лет.       Передо мной ход в темное, страшное и, возможно, опасное место, о котором я почти ничего не знаю. Идти туда? Ну конечно, какой разговор?!       Увы, мой карманный фонарик давно потух, батарейки разрядились. Кажется, мне придется идти в темноте. Остается надеяться, что Фриск умрет до того, как успеет сохраниться — тогда я могу остаться в живых.       Первый шаг. Я чувствовала холод ступеней даже сквозь обувь. Внезапно что-то слабо блеснуло в полутьме. Я посмотрела туда — это был серый переключатель. Неужели здесь есть свет?       Каким-то чудом электричество здесь было — я щелкнула переключателем, и тусклые флуоресцентные лампы, несколько раз мигнув, включились. Коридор, в котором я оказалась, был очень жутким. На темно-серых стенах висели табло с записями, изредка — исписанные листы бумаги. Несколько невысоких столов были пусты, даже декоративных растений не было.       В коридоре были три двери. Я решила подойти к ним позже, когда прочитаю записи. К счастью, написаны они были на знакомом мне языке.       «Запись номер 21. Последний эксперимент с душами провалился. Душа оказалась в нестабильном состоянии — мне едва удалось вернуть ее в контейнер. Похоже, извлечение Решительности из душ неблагоприятно влияет на их состояние. Король Асгор назначил мне ассистентку. Молодая Альфис не отличается познаниями, но ее целеустремленность и желание работать меня впечатляет. Не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем я смогу показать ей это место».       «Запись номер 22. В последнее время не удается прийти к работе. Проблемы с Ядром накладывались на то, что король Асгор страдал от бессонницы после получения очередной души. Я опасался, что такие дозы успокоительного могут пагубно повлиять на его здоровье. Этот случай был особенно тяжел для него — маленькое дитя было так невинно, а судя по последним исследованиям, ее чертой характера была Доброта. Король отказывается описывать кошмары, что порой приходят ему в редких снах. Единственное, что он сказал — это то, что его преследует предсмертный крик ребенка. Именно в такие моменты королева Ториэль должна была быть рядом…»       «Запись номер 23. Эксперимент номер 15. Вместе с Кродом был проведен тест на ответную реакцию разных душ на внешние раздражители. У трех испытуемых были зафиксированы следующие реакции на угрожающие действия (рычание, попытки прикосновения и запугивания):       1. Оранжевая душа предприняла попытки нападения и нанесла слабый удар энергией неизвестного происхождения.       2. Желтая душа осталась неподвижна.       3. Зеленая душа отдалилась на несколько дюймов и образовала вокруг себя защитное поле.       Вероятнее всего, это подтверждает мою теорию о сохранении памяти душ. Эти несчастные дети проявили характерные для их душ черты характера. К сожалению, информации пока недостаточно для того, чтобы оформить полную характеристику каждой души. Буду продолжать исследования».       Я остановилась. Очевидно, что записи были написаны не Альфис. Но кто же тогда? Стиль был строго научный, хотя во второй записи автор явно нервничал. Судя по первой записи, это был королевский ученый до Альфис. А кто у нас есть на примете…       — Гастер?! — от неожиданности этой догадки я сама не заметила, как произнесла это вслух.       Более того, я чуть ли не взвизгнула. Мой голос отразился от стен, усилившись во много раз и пронесшийся по коридору. Несколько листов с чертежами, приклеенных к стенам, упали на пол.       Это становилось все более интересным. Неужели это тайная лаборатория самого доктора Гастера?       Я решила пройти в одну из дверей. На табличке, приколоченной на дверь, было написано: «Химическая лаборатория №1». Ниже было подписано корявым почерком: «Просьба в целях безопасности надеть защитные перчатки».       «Блеск, сказать надеть перчатки и не дать их», — подумала я. Да ну ладно, буду надеяться на свою удачливость.       Дверь со скрипом отворилась. Я в темноте нащупала выключатель, но увы, света не было. пришлось широко открыть дверь, чтобы тусклый свет проникал сюда.       Помещение было довольно большим как в длину, так и в ширину. У стен стояло множество столов, забитых бумагами, колбами с различными жидкостями и неизвестными мне приборами. Если бы не толстый слой пыли, покрывавший стекло и дерево, я бы с уверенностью сказала бы, что хозяин лаборатории только что вышел на обед пару минут назад.       Я прошла вперед, тихо и осторожно. Страх змеей заползал под кожу, парализуя и заставляя кровь превращаться в лед. Одна из бутылочек с узким горлышком была подписана как «Решительность, конц. 3:4». Алая жидкость внутри излучала слабое свечение. Так вот она — сила, что дает власть над самим временем…       Я протянула руку вперед, чтобы взять бутыль и подробнее рассмотреть ее. Она была плотно закрыта крышкой, которая, казалось, покрепче самого сосуда.       Вдруг я заметила скользкую черную тень, мелькнувшую слева от меня. Я резко посмотрела туда.но ничего не было — все те же приборы да колбы. Глаз наткнулся на написанный крупными буквами текст: «Спросить короля о достройке ограждений в секторе №8». Обычная напоминалка, если не вспоминать о том, что возможно, именно недостроенные ограждения в Ядре могли стать причиной кончины В.Д. Гастера… если это можно назвать кончиной.       Я вернулась к бутылке. Уж не думала, что смогу увидеть вблизи достаточно сильную концентрацию Решительности…       Внезапно тихий шорох опять отвлек меня. Один из листов упал со стола на пол. Но как? Здесь же нет ветра — воздух почти не движется!       Я оглянулась. Все становилось все более жутким, мне было не по себе. Господи, как же я хочу домой…       На этот раз я заметила еще кое-что. Свет, падающий на пол, немного преломлялся в некоторых местах, словно проходя сквозь стекло. Некоторые лучи были тусклее, будто прошли через черное стекло, некоторые были обычными. На полу вырисовался силуэт из лучей.       От неожиданности я чуть не закричала. Прямо передо мной, паря в метре над землей, мелькнула фигура. Я успела разглядеть ее лицо — белоснежный череп с черным ртом и такими же черными глазницами, от которых вверх и вниз расходились трещины. Больше напоминало маску, но нет — я точно знала, что это настоящие трещины на настоящем лице.       Я отшатнулась, чуть не выронив флакон с Решительностью. Неужели Гастер?!       В ответ на мою реакцию был набор звуков, которые я с огромным трудом смогла сложить в слова:       — Н-н-не бо-бойся м-меня…       Слова сопровождались движениями белоснежных рук с идеально круглыми отверстиями в ладонях.       — Спасите! — пищала я, вжимаясь в стенку, словно пытаясь пройти сквозь нее. Несколько фиолетовых нитей пронзило дух бывшего ученого, и тот исчез… лишь для того, чтобы появиться еще ближе ко мне.       — Оч-очаровательно… — прохрипел он, протягивая ко мне руку. Я хоть и понимала, что он дух и вряд ли сможет вселиться в меня, все равно до смерти страшно.       Внезапно я услышала тихий, но быстро приближающийся топот.       — Ты слышала крик? — услышала я голос Фриск.       — Девочки! Я здесь! Сю… — закричала я, но вдруг мой крик оборвался. Гастер метнулся вперед, пройдя меня насквозь. Было сравнимо с резким погружением в снег — обжигающе и холодно.       Фриск и Саша влетели в лабораторию. Последняя умудрилась на всей скорости влететь в стол. Я поднялась с пола… стоп, что?       Мое тело двигалось, но я не понимала, как. Я не хотела вставать. Но встала. Я не думала о том, чтобы поставить бутыль Решительности на стол, но поставила. Мое тело делало все само, не сообщаясь с мозгом. А Гастер… куда он делся?       «Я здесь, глупышка… И тебе не сбежать».