Темное небо над мрачным городом

Геральт уже заканчивал готовить рыбу, наконец вытаскивая ее из духовки и аккуратно перекладывая на большое блюдо. На пороге появилась Йеннифэр, прислоняясь плечом о косяк и складывая руки на груди. Ее тонкие губы сложились в ухмылку, когда она посмотрела на супруга, орудующего на кухне лучше любой женщины. Сама Йен готовить не умела и учиться не собиралась, о чем сообщила Геральту еще в начале их отношений. Следователь сначала был немного удивлен этому. Большинство женщин, которые были у него дома, всегда отлично орудовали у плиты, но своей жене он прощал что угодно. Однажды Йеннифэр попробовала сварить ему пару яиц, но те в итоге едва не поджарились. Больше женщина не становилась за плиту, лишний раз напоминая мужу о своем неумении. В конце концов, он и сам неплохо умел готовить, что устраивало их обоих. Сейчас, держа в руках блюдо с рыбой, он смотрел на нее. Все такую же невероятно красивую, как и в день их знакомства. Знакомства из-за убийства Литты Нейд, коллеги Йен. Ее лицо, с особенной красотой, обрамляемое копной пушистых, черных локонов. Блестящие, цепляющие глаза и тонкие губы, сложенные в ухмылке. Стройная фигура, с красивой грудью и ягодицами. На секунду Геральт даже думал отбросить в сторону эту дурацкую рыбу и повлечь Йеннифэр в постель. Уж очень ему прямо сейчас захотелось коснуться ее обнаженного тела, что скрывалось под белой рубашкой, черными брюками и красивым бельем. — Не пялься на меня так, это некультурно, — играючи сказала Йен, выгнув одну бровь. — Все твои мысли словно написаны у тебя на лице. — И что же написано у меня на лице? — Геральт отложил блюдо и прижал к себе жену за талию. От нее пахло сиренью и крыжовником, как и всегда. Руки женщины обхватили его за шею. — То, что будь я сговорчивее, ты бы уже взял меня прямо на этом столе, сметя с него приготовленную рыбу, — ее губы коснулись его слегка небритой щеки. — Но сейчас не до этого. Совсем скоро придут первые гости, а возможно и наша дочь, — Йен отстранилась от него, снова припадая плечом к дверному косяку. Геральт же достал бутылку вина, начиная вытаскивать из нее пробку. — Рано она. Мне казалось, что ее путешествие с этим Галахадом продлится дольше. У них ничего не случилось? — Женские разговоры тебя не касаются. Как и меня не касается то, о чем ты говоришь с Лютиком. — Я и так тебя посвящаю в то, о чем мы говорим с Лютиком. — Геральт, я не идиотка, и прекрасно знаю, что вы обсуждаете не только то, что ты мне соблаговоляешь озвучивать, — хмыкнула Йеннифэр. Их разговор прервался звонком в дверь, и женщина поспешила к входной двери. Следователь же отнес вино и рыбу на стол, который и без этого уже ломился от яств. Постарался он на славу, наготовил более чем. Сегодня он и его жена решили собрать старых друзей, дабы посидеть, обсудить последние новости и просто пообщаться. Ведь так редко можно было собрать их всех вместе. Поводом была годовщина свадьбы Геральта и Йеннифэр. Мужчина любил этот праздник. Он любил свою черноволосую бестию, с которой их столько связывало. Любил ее и их приемную дочь. Это была его семья, к которой он всегда возвращался с удовольствием. Да, порой ему приходилось спорить с Йен. Она была отменным провокатором, и нередко их ссоры сопровождались битьем посуды. Однако все всегда заканчивалось в спальне, где Геральт, забывая о том, что виноват не он, извинялся с помощью поцелуев и ласк. И во время всего этого в его голове возникали вопросы о том, как он вообще раньше жил без этой невероятной женщины. За каких-то полчаса все гости успели уже собраться за столом. И теперь Геральт довольно смотрел на Йеннифэр, свою любимую женщину, и своих друзей. На Региса, приятного мужчину, у которого была своя аптека, и который гнал потрясающий самогон, принесенный сегодня. На Мильву, старую знакомую, а заодно и преподавательницу его дочери в университете. Рядом с ней сидел черноволосый, молодой мужчина. Геральт прекрасно помнил его. Это был еще один преподаватель Цири, который на вручении диплома попросил ее отойти, а сам гладил по щеке и что-то говорил — о чем шли их разговоры дочь с ним, конечно же, не поделилась. Мужчина был нильфгаардцем, что уже настораживало. И возможно, имел какие-то виды на Цириллу, что сразу делало его едва ли не врагом. Но поскольку юноша был спутником Мильвы, Геральт промолчал. Лютик, самый близкий его друг, само собой пожаловал со своей гитарой, с которой очень редко расставался. Здесь же присутствовала и Ангулема, девчонка возраста Цири, которую он когда-то отправил работать к Лютику. Она сидела, прижимаясь к взрослому мужчине с задумчивым взглядом. Это был близкий друг Региса, Детлафф, и сейчас он как раз был в отношениях с Ангулемой, о чем ему как-то посплетничал Лютик. Сначала следователь хотел наругать девчонку за легкомысленное поведение. Когда-то он посадил того ублюдка, что растлил ее, когда та еще даже не достигла возраста согласия, а теперь она снова сошлась с каким-то чересчур взрослым мужчиной. Однако Лютик сумел его уверить, что Детлафф неплохой человек, со своим бизнесом, и к Ангулеме относится даже слишком бережно. Ламберт, Эскель, Весемир и Койон также явились на праздник. Его близкие товарищи и коллеги, которым он доверял свою жизнь, а они доверяли свою без всяких сомнений. Все были рядом. Единственной, кого Геральту сейчас не хватало, была Цири, которая как раз должна была скоро появиться. — Эй, включите там кто-нибудь телевизор! — нахальным тоном сказал Ламберт в своей привычной манере. — Там сегодня будут показывать мое интервью, которое я давал касательно дела о банде мудаков, которые убивали людей. — Ламберт, к чему хвалиться? Ты это интервью еще на работе несколько раз смотрел, — проворчал Весемир. — Хочу, чтобы и остальные увидели. Включите уже! — по его просьбе Геральт наконец включил новости, но там пока не было ни слова о его коллеге. Следователь понимал, что приятелю хотелось похвалиться. Все-таки эта банда действительно доставляла им много неудобств, а благодаря действиям Ламберта все ее члены наконец оказались за решеткой. Сейчас же показывали криминальные новости о деле, которое они не так давно закрыли всем отделом. — Нашумевшая история о безумном хирурге, который убивал и потрошил «ночных бабочек», и который не так давно, до начала штурма его дома, покончил жизнь самоубийством, — заговорил диктор на экране. Да, Геральт помнил этот дом. — Его сообщники, не сумевшие избежать наказания, все также подвергаются насильственным действиям со стороны сокамерников. Одному из них недавно отрезали пальцы на руках, а другому плеснули в лицо кипятком, нанеся сильные ожоги. Его сообщницу, которую отправили на лечение в психиатрическую больницу, недавно спасли от попытки самоубийства… — Бедная девочка. Сильно же этот козел засрал ей мозги, — сказала Йеннифэр. — Все, хватит. Сегодня наш праздник, и я не хочу больше слушать про эти гадости. Потому даже не заикайся об этом, Ламберт. Геральт, а ты подай ему бутылку, чтобы твой друг сильно не возмущался моему решению. Геральт так и поступил, и, как не странно, Ламберт ничего и правда не сказал в ответ. А может просто не хотел начинать бесконечный спор с его женой, что уже считалось неплохим решением. — Спасибо, что в этот замечательный праздник вы все с нами, дорогие друзья, — добродушно сказал Йен. — Прошу, пейте и угощайтесь. — А где ваша дочь? Как ее дела? Мы не виделись с самого ее выпуска, — спросила вдруг Мильва. Сидевший рядом с ней Кагыр после этого вопроса посмотрел на Геральта. Следователь напрягся, подумав, что это неспроста. Уж не специально ли Мария спросила об этом? — Она путешествовала со своим приятелем. Как раз сегодня обещала вернуться, — все также улыбаясь, ответила Йеннифэр. Геральт не мог на нее налюбоваться. А еще удивлялся, что сегодня Йенна невероятно улыбчивая и пребывает в хорошем расположении духа. — Может, кому-то самогона? — спросил Регис, доставая бутылочку из-под стола. — Никогда не откажусь! — с воодушевлением сказал Лютик, взяв у мужчины бутылку со спиртным. Самогон быстро пошел по рукам, разливаясь в основном по бокалам мужчин. Именно тогда Геральт решил сказать небольшую речь о своей любви к Йеннифэр и о том, как он рад, что встретил ее на своем пути. Несмотря на то, что женщина большую часть времени все также хитро улыбалась, следователь был уверен, что она наверняка испытывает тот же трепет в душе, что испытывает и он сам. А ее мудрые глаза словно говорили ему ответные слова. После этого все выпили и продолжили общаться на разные темы, в основном рассказывая про свою жизнь. Его коллеги делились с ним последними проблемами, о которых Геральт уже и так знал. Ламберт же не упустил момента снова рассказать о том, как раскрыл банду преступников. Регис сообщил о расширении собственной аптеки, а также сказал про более массовую продажу и производство самогона. Ангулема трепалась за себя и за своего молчаливого мужчину, рассказывая о том, что переехала к нему и теперь украшает квартиру на свой собственный вкус. Геральт лишь удивлялся, как такой скрытный и тихий человек уживается с такой болтуньей как Ангулема. Мильва возмущалась тому, что скоро снова начинается учебный год, а она так и не успела отдохнуть как следует. Когда же дело дошло до нильфгаардца, то его рассказ так и остался при нем. Дверь распахнулась и к ним зашла Цири. Ее волосы выбились из пучка сзади, а крошка туши немного осыпалась на нижнее веко. Она осмотрела всех присутствующих и коротко остановила взгляд на своем бывшем преподавателе. — Всем привет. Рада вас видеть! — улыбнулась она, помахав рукой всей компании. Затем прошла к родителям, обняла их по очереди и поздравила с годовщиной. — Доченька, прошу, отправься в душ и переоденься, — мягко сказала ей Йеннифэр. Все же Геральт не раз замечал, что его жена сразу становится в стократ мягче, когда дело доходит до их дочери. Йен, конечно же, славилась дурным характером, не умела готовить, но была самой прекрасной матерью. Цири кивнула ей и, перед тем, как покинуть комнату, еще раз кинула взгляд на этого Кагыра. Он же, не отрываясь ни на секунду, смотрел на нее все это время. В какой-то момент Геральт даже хотел сделать ему замечание. Интересно, заметила ли подобное Йен? Этот вопрос быстро покинул его голову, так как Лютик наполнил всем рюмки и встал, начиная произносить тост. Как обычно начиная издалека, находя кучу красивых метафор и речей. После чего все выпили алкоголя и продолжили общаться. Внезапно накатившее игривое настроение, или же выпитые горячительные напитки, побудили его потрогать коленки Йеннифэр под столом. Та же продолжала сидеть с невозмутимым видом, улыбаясь какой-то истории от Эскеля. Тогда Геральт решил пройти рукой дальше, можно сказать до внутренней стороны бедра, когда его перехватила ее рука, отстраняя от себя. — После, потерпи, — прошептала ему она. Мужчина улыбнулся ей и постарался переключить внимание на приятеля, который все еще травил свою историю. В голове у него уже все равно крутилось то, что он сделает сегодня ночью со своей любимой женщиной. Дверь снова отворилась — в комнату зашла Цири. Уже после душа, с исправленным макияжем, в чистой одежде, но со все еще небрежно лежащими и не до конца высушенными волосами. Она убрала светлую прядку за ухо и поджала губы. — Профессор, мы могли бы поговорить? — ее вопрос заставил остальных за столом притихнуть. Геральт же посмотрел на ошалевшего Кагыра, у которого щеки немного запылали румянцем. — А нильф-то покраснел! — прощебетала Ангулема, хитро сощурив глаза. — Да, конечно, — кивнул ей юноша, и они вместе вышли из комнаты. Геральт же чувствовал, как у него напрягаются лицевые нервы. Этот вечер был замечательным, и он бы не хотел портить его тем, что набьет нильфгаардцу лицо, чтобы тот держался подальше от его дочери. Его ярость сбила Йен, которая положила свою руку на его ладонь. — Будь терпеливее, прошу тебя. Тут Геральт кое-что понял и внезапно почувствовал себя дураком. Йеннифэр очевидно была в курсе задумки своей дочери, чтобы она там не придумала себе. Не зря же жена ему сказала, что его не касаются женские разговоры. Цири и Кагыр вернулись, молча сев за свои места. Юноша возле Мильвы, а Цири рядом с матерью. Следователь наблюдал за тем, как в течении вечера они изредка переглядывались. Он поймал себя на мысли, что может этот нильфгаардец был не так уже плох. Главное, чтобы дочь была счастлива. А сам Геральт уже был счастлив, сидя рядом с хорошими друзьями, со своей уже взрослой дочерью и самой прекрасной женщиной, которую он невероятно любил.