***
Проснуться с утра было крайне сложно. Долгий отпуск, бессонная ночь и горсть выпитого снотворного оставили свой след на лице юной особы. Подойдя к зеркалу, Алис увидела пьяного соседа мистера Грота, который улыбаясь, закрывал щеками глаза. «Красота, чаевых сегодня не жди» — проскользнуло в голове Гринграсс, но делать было нечего — работа не ждет. Выпив ароматный капучино, девушка побрела по знакомым улицам к дому Ника: сегодня их общая смена, а значит друзья найдут время обсудить то, что случилось вчера, а также его звонок Винчестерам. *Дзинь* — кричал противный дверной звонок. Алис стала нервничать. Стук в дверь. Никого. Долгий телефонный гудок. Выключен. Алис стала нервничать сильнее. Выкрикнув пару нелестных замечаний в закрытую дверь, девушка твердым шагом ушла прочь. С Ником такое случается впервые, ибо его педантичность и пунктуальность родились раньше Уорнера, да и вообще, кто пропускает рабочий день в пятницу? Сегодня же куча клиентов! Странно. По дороге до кофейни Гринграсс еще пару раз попыталась набрать друга, добавив десяток сообщений с кричащими рожицами в конце. Но обратной связи она так и не получила. Очень странно. День обещал быть сложным. Так и случилось: молоко, кофе, сливки, корица, улыбка, деньги, «Приходите к нам еще!». Выполнять двойную работу оказалось не самым легким заданием, но еще более сложным заданием стала операция «отмажь Ника от менеджера». Не знаю, каким лопухом надо быть, но он-таки поверил в бесконечные походы в уборную и в часто заканчивавшуюся холодную смесь для гляссе. Чистый взгляд зеленых глаз Алис просто не мог врать, даже факт того, что после бессонной ночи ее глаза выглядели подобно позавчера протухшей селедки, миссия все же была выполнена. Мастерство не пропьешь, как говорится. К концу дня официантки просто падали, а Алис была готова полностью залезть в кофемолку и нежиться в объятиях густой сладкой пены. В общем, звонка закрытия ждали, как небесную мантру. И оно случилось: кафе опустело за пять минут. Алис шла, вдыхая раскаленный за день городской воздух, но даже он умиротворял и успокаивал разум, что девушка уже видела перед собой свою мягкую обволакивающую кровать. А телефон все так же показывал свою непопулярность: ноль сообщений, ноль пропущенных звонков. Ее, безусловно, смущал данный факт, но волнение тогда даже не закралось в ее уставшую голову. Одно она знала точно: завтра парень получит нагоняй, а она, Алис, пойдет в заслуженный сегодняшней работой выходной. Фонари давно горели неприятным желтым светом, создавая атмосферу инкубатора для выращивания цыплят, даже далекая белоснежная Луна терялась в изобилие лампочек. Но город требовал определенных жертв, даря взамен сотни интересных мест. Девушка бы все отдала, чтобы жить где-то подальше отсюда, где по утрам будят домашние птицы, а не звуки нескончаемых машин и гул каменных стен. Они с матерью часто выбирались на природу, ибо для обеих она являлась некой отдушиной, местом, где самые привычные разговоры приобретали другую эмоциональную окраску. Их отношения становились еще более доверительными, объятия крепче, бесследно стирались границы секретов. В данный момент ей казалось это таким далеким, таким невозможным, будто это происходило не с ней. Воодушевленная предстоящим сном, Алис быстро очутилась у крыльца собственного дома. Все бы ничего, если бы прямо перед ней была не припаркована старая импала, на капоте которой удобно сидел Винчестер-старший. Сон отменяется, Алис, сон отменяется. Девушка тяжело вздохнула, но подошла в плотную к машине. — Здравствуй, — тихо произнесла подросток. — Что ты здесь делаешь? — абсолютно без упрека поинтересовалась та. Ну, согласитесь, не каждый день встретишь дальнего-близкого родственника у порога, а в последнее время они что-то зачастили. Алис возмутилась своим язвительным мыслям и бросила выжидающий взгляд. — Привет. Тебя жду, — разрезал воздух твердый, слегка хамоватый голос. Он смотрел на девушку сверху вниз, абсолютно не меняя точки взгляда. И это ее пугало, разнося мерзкий холодок по всему телу. — Что-то случилось? — не успела проговорить свой вопрос Алис, как в ответ ей полился монолог, похожий на заученный текст, обделенный любыми эмоциями и красками. — Я знаю, что Сэм приезжал сюда. Приезжал к тебе. И уже ровно сутки от него нет вестей. Ровно сутки, понимаешь? Это не похоже на него, — не моргая отрапортовал тот. Отчего-то он играл, пытаясь показать все свое пренебрежение, свою нетерпимость и грубость. И на Алис это хорошо сказывалось, ибо она терялась не только в словах, но и в своих мыслях. — А? Да, он приезжал, но я не знаю где он сей… — не закончив тараторила та. Ее взгляд бегал, а руки пытались закрыться как можно сильнее от внешнего «агрессора». Сон сняло, как рукой. — Зачем? Зачем он приезжал? — будто по слогам читал тот. Его взгляд все так же не менял позиций, в отличие от Алис. Она нервничала, и Дин это видел. Это, почему-то, даже доставляло ему определённое удовольствие, он чувствовал триумф. Но, почему? Девушка не могла найти этому объяснения, пыталась оправдать себя в собственной невиновности, но оппонент был явно более опытен в этом. — Просто поговорить. Я правда не знаю, — пыталась не переходить на крик та. Она искренне не понимала такого к себе отношения. А объяснение было одно: Дин пытался все свои огрехи возложить на юные плечи дочери. Она была виновата во всем, вплоть до своего рождения. А когда Алис потревожила царя-Дина своим существованием, так мужчина совсем опешил. Ведь в глубине души он знал, что этот ребенок «получил срок» случайно, а настоящий виновник ходит на свободе. Настоящий виновник — он. Но ведь легче снять с себя ответственность, показывать свою оскорбленность, и строить из себя не пойми кого, так? Главное, не забыть, что твой противник — девочка, которая не желает тебе зла. Стыдно, Дин. — Просто поговорить? Ты делаешь из меня дурака? Кто поедет за тысячу миль, чтобы «просто поговорить»? Зачем ты ему звонила? — это так странно, ведь братья Винчестеры — охотники, спасающие обычных людей от «необычных нелюдей». И он знал это, знал своё призвание, да и сам спас чёртову дюжину людей, но почему-то сейчас считал, что Алис не может нуждаться в помощи или просто недостойна ее. А девчонка уже не успевала за стуком собственного сердца. — Знаешь, что, — не сдерживая эмоций, произнесла та. — Я не знаю, зачем вы сюда приезжаете. Правда не знаю. Разбирайтесь без меня, молю. Не понимаю, что я тебе сделала, но Сэм уехал отсюда ровно сутки назад. Куда — не знаю, но надеюсь с ним все в порядке, — бросила та, буквально убегая от злосчастной черной машины в спасительные двери дома. — Спелись уже? Он не будет к тебе привязываться, слышишь? — летело в спину девушки, убивая каждым словом ее чувства и веру в людей. Почему? Зачем? Она вжалась в дверь и медленно сползала к полу. В голове вертелось столько всего, но одно у Дина получилось точно: Алис вновь почувствовала запах виноватости и вкус унижения. Главное не плачь, ты сильная, малышка.***
Так она просидела около двадцати минут, как вдруг дверь затрещала от пары стуков с внешней стороны. — Что еще? — крикнула Алис, пытаясь сдержать свой голос, но получалось у нее это откровенно плохо. — Ладно, извини, давай поговорим, — несколько мягче звучал этот некто из закрытой двери. Но теперь лагеря поменялись и Алис не могла больше терпеть. Захлебываясь слезами, девушка будто выкрикивала всю свою обиду и беспомощность в дверь. Оказалось, что это легче, чем смотреть в хмурые бесчувственные глаза. — Твой Сэм приезжал по просьбе моего друга-кретина. Да, я виновата в том, что он позвонил. Виновата, доволен?! — переменно стуча руками по двери, кричала та. — Ник ему рассказал о моей поехавшей голове. О моей матери, которую то и дело рисует этот надоедливый мозг, — вжимаясь руками в голову, не сдерживалась на выражения Алис. — Я наверное выпила тысячу таблеток, чтобы бороться с этим, но знаешь — херня! А Сэм мне начал втирать про призраков и прочую ересь! Но это жизнь, черт, жизнь! Моя мать умерла, я нашла ее тело в квартире, залитой кровью, я осталась одна, понимаешь?! Одна! Моя психика не железная. Мне, черт возьми, восемнадцать! И, пожалуй, я пойду приму таблетку, а то матушка не дремлет, — Алис вытерла слезы и истерически вздохнула. Это было очень тяжело, но одновременно вся эта сцена принесла ей дикое облегчение и спокойствие. Алис поднялась в спальню и обессиленная упала в объятия кровати. Она слишком устала за этот день. А Дин так ничего и не ответил.