***
— ...это возможно? Пожилой мужчина задумался, потирая пальцами край своего пиджака и прикидывая в голове, насколько осуществима просьба сидящего напротив молодого человека. После чего суровым для драматизма голосом озвучил своё решение: — Что ж, думаю, что я смогу тебе помочь. Оставь её личные данные секретарю, а дальше я сам. Признаться честно, я не думал, что ты обратишься ко мне за помощью, Юнги. Но я рад. Не люблю быть чьим-то должником. — Грешно было не воспользоваться такой возможностью, профессор. Мин вышел на улицу, отмечая пунктик "устроить Алёну в универ" галочкой и прописывая следующие. До её прилёта осталось десять часов.***
— Фотографии Тэхёна с его девушкой, снятые теми же сасэнками,что совершили на последнюю нападение, были удалены, но перезалиты уже сотню тысяч раз. С фотографиями госпожи Жаневской аналогичная ситуация. Крупные платформы ожидают подтверждения их отношений. И сегодня начальство всё подтвердит. Седжин посмотрел на Жаневскую, которая скованно сидела на одном из кресел в переговорном зале. Другие работники смотрела на неё холодно и с укором, а кто-то нагло изучал. Мучение длилось пятнадцать минут, после чего, услышав заветное "совещание окончено", Мира вскочила с места и ринулась к двери. — Госпожа Жаневская, — окликнул её один из директоров, — останьтесь, господин Ким проведёт с вами отдельную беседу. Седжин, — мужчины обменялись кивками. Блондинка вздохнула с облегчением. С менеджером она хорошо знакома, да и он не будет так же оценивающе смотреть. — Добейте меня, господин Ким, — она сделала лицо страдалицы и сложила руки в молитве. Мужчина окинул её снисходительным взглядом и покачал головой — кругом одни дети. — Ты нашла новое жильё? — Да, сегодня поеду смотреть. Поближе к общежитию парней и подальше оттуда, — предвидев вопрос менеджера, девушка поспешила продолжить. — Вещи поеду собирать с охраной, как вы и говорили. И осторожна буду тоже. И без маски ходить не буду. И всё-всё остальное. Может, уже отпустите меня? Я так устала, а у меня рука сломана, между прочим. — Осталось самое главное. Мы нашли тех девушек. Тебе осталось прийти на дознание и написать заявление. Запись с камер уже предоставили. С тебя только медицинское заключение и присутствие. Будь в полицейском участке завтра в два. Мира обречённо вздохнула и направилась к выходу, мечтая уже оказаться в новой кровати и выспаться, но её вновь остановили. — Да что опять? — в сердцах бросает она и оглядывается на Седжина. — Тэ уже освободился. Он ждёт внизу. Поправляйся.***
В машине стояла неловкая тишина. После встречи в отеле между Тэ и Мирой всё было натянуто — так казалось Мире, которая боялась его злости насчёт нарушенного пункта из его контракта с БигХитом — любые неугодные для кампании отношения под запретом. Но это было последнее, о чём он мог думать (к сожалению для Седжина). Все его мысли были о том вечере, их последнем разговоре по телефону и... о том, что он сам не готов себя простить. Что уж говорить о ней? Поэтому, угнетённый домыслами, что блондинка будет обижена на него до конца своих дней, он привёз её в очередной отель — за последние двое суток они повидали большое количество. — Тебе нужно что-то ещё? — Тэ протянул девушке открытую бутылку воды и обезболивающее. — Поговорить с тобой, — и это было именно то, чего он боялся и не хотел. Её желание уехать из Кореи, расстаться или, наоборот, остаться здесь — всё пугало его. И сталкиваться лицом к лицу со страхами он пока не готов. Но, впрочем, Миру это не останавливает. — Я вижу, что ты держишь дистанцию. Ты не прикоснулся ко мне со вчерашнего утра. Ни разу. И почти не говоришь со мной. Что не так? — её голос был скорее злым, чем обеспокоенным. Она искренне злилась, потому что не так представляла себе "теперь я не оставлю тебя". — Всё не так. Мира сдержала желание закатить глаза и издать короткое, но ёмкое "пф" на его детский ответ. Её долгий взгляд как бы намекал на раскрытие темы. — Ты злишься? И это было последнее, что она хотела услышать. — Конечно я злюсь. Ты ведёшь себя, как потерянный и напуганный ребёнок. А это я, ясно? Я напугана. И потеряна. Та ночь в отеле была... — голос предательски задрожал к концу фразы. — Ужасна? Я-я чувствовала себя последней мразью, которая в своё время оставляла свою лучшую подругу точно так же — одной, наедине со своими ужасными мыслями. Я чувствовала себя самым брошенным и несправедливо наказанным человеком. И, в то же время, я смиренно принимала это как наказание. Тэ сидел к ней боком, что позволяло видеть, как быстро и амплитудно поднимается его грудная клетка. Он пытается успокоиться, но каждое её слово, наполненное её болью, её переживаниями, делало так же больно ему. — Я думаю, именно поэтому я не сказала тебе, что я в больнице. Не потому, что я боялась отрывать тебя от работы. Я просто считала, что обязана страдать. Я думала, что это мой способ искупить то, что я была ужасной подругой. — Ты не была... — Ну конечно же я была, — Мира перебила его, — ты не знаешь, что было до того, как я уехала. Мы никогда не говорили об этом. Я была вечно сфокусирована на себе: болезненное расставание с Марком, ужасные отношения с родителями, одержимость тобой, мои мысли о суициде, в конце концов. Хотя сейчас я понимаю, насколько это было нелепо и глупо. Я никогда не думала, как она, всё ли хорошо. Я давала ей глупые советы по типу "хватит смотреть на стариков; не будь такой доступной". Девушка перевела дыхание и облокотилась на спинку кровати. Она молча смотрела на стену нейтрального цвета и ощущала полное отвращение к этому месту. И к себе, отчасти. — Слушай. Я понимаю, почему ты злишься на меня. И все твои чувства — тоже. Я виню себя, что мы не были до конца осторожны. И что сейчас я не могу вести себя с тобой так, как раньше, — Мира настороженно посмотрела на него, вопросительно изогнув бровь. Парень задумался. Его взгляд скользнул по её лицу, шее, плечам, наконец добравшись до поломанной руки. Он резко повернул голову. — Тэ, — тёплая рука коснулась его кожи, — я ни в чём тебя не виню. И я не боюсь того, что будет дальше. — А я боюсь, — он снова нашёл в себе силы посмотреть на неё. — Я боюсь, потому что осознал, насколько ты уязвима. И насколько я уязвим. И насколько это все серьёзно. Я не сомневаюсь в своём выборе, в тебе, но я сомневаюсь, что всё будет как раньше. — Так и не будет, — Мира облегченно вздохнула, поняв, что Ким не собирается отсылать её домой. — Теперь у нас есть опыт. Я знаю, что теперь должна принять условия БигХита о моей безопасности и перебраться в район получше, где все так же трясутся за свою безопасность и приватность. И что ты готов быть со мной при любых обстоятельствах. — А я знаю, — ладошка блондинки оказалась в крепком замке его рук, — что я готов нести ответственность за тебя. И не допустить вторую такую ночь, — Мира поджала губы от умиления. — Я люблю тебя. Получив в ответ "и я тебя", Тэхён коснулся губами её лба. И все тревоги в очередном гостиничном номере остались лёгким осадком.***
Улицы Сеула гудят пуще прежнего. Перемены слышны даже в аэропорту. В глубокой ночи слышно, как молоденькие Кореянки раздосадованно вздыхают и бормочут о своём негодовании между собой. Девушка в больничной маске, разбирая через раз одно слово из всего предложения, молча стояла в очереди на иммиграционном контроле для пассажиров бизнес класса.— Я прилетела, застряла на иммиграционном контроле. Скучно. Ты уже тут?
— Я жду тебя в машине, не хочу светиться. Ну, ты понимаешь.— Понимаю. Тут жуткая очередь. Как будто всем разом понадобилось в Корею.
— Я всё улажу.— В смысле? — Юнги?
Не дождавшись ответа, девушка заблокировала телефон и проворчала что-то на неизвестном для окружающих языке. В своём тихом негодовании она не заметила, как в пустующей кабине для работников контроля наконец кто-то появился. А на табло высветилось "Alena Barkovez". — Какого чёрта, — пробубнила девушка и неуверенно двинулась в сторону кабины, ожидая каких-то вопросов или претензий от работников аэропорта. Но, к её удивлению, всё прошло как у всех — быстро, чётко и с отрепетированными улыбками. Только на выходе из зоны иммиграционного контроля её ждало кое-что "не как у всех". Огромный мужчина в несуразной серой толстовке и солнечных очках поджидал её и, увидев, галантно поклонился: — Госпожа Баэхковецу, — жаль, что он не увидел её смущённую улыбку от такой интерпретации её фамилии, — пройдёмте за мной. Даже спиной она чувствовала, как на неё смотрит оставшаяся позади очередь. Но это её не сильно заботит. Дверь в чёрную иномарку открывается огромным незнакомцем, впуская её внутрь, где сидит полностью чёрный силуэт, почти сливаясь с кожаным салоном. Девушка снимает с себя маску и капюшон, силуэт делает то же самое. Юнги решительно приближается к ней, облокотившись одной рукой на подлокотник. Она улыбается так искренне и слегка нелепо и смотрит на него — открыто и без смущения, будто они виделись уже тысячу раз. Тёплые губы легко касаются её, начиная целовать с уголков. Его язык скользнул меж её губ и тут же спрятался обратно, дразня и подначивая на продолжение. Девушка подалась вперёд, схватилась за край его худи и притянула к себе. Их смех утопал в смазанных поцелуях, губы не могли до конца расслабиться от постоянной улыбки, но это просто не могло испортить их долгожданную встречу. — Привет, — отдышавшись, наконец сказала Алёна и снова засмеялась, пытаясь скрыть улыбку. — Привет. Юн убрал подлокотник и крепко-крепко обнял её, чувствуя нотки парфюма, который он когда то выбрал для неё.