(Бес)предметная философия

Дэмпи стояла на полке, сверкая яркими перламутровыми гранями после того, как Хозяин впервые за три месяца протёр на ней пыль и не поленился пройти по ней тряпкой. Минти повезло чуть меньше — слишком большое количество приклеенных к ней дополнительных элементов вызвало у него лишь тяжёлый вздох, который сдул с неё лишь часть пыли — но она всё равно чувствовала себя самой красивой и наполненной среди других окружавших её коробок, особенно когда смотрела на спрятанных за шкафом Лагербира и Окбрюда, раздавленных жизнью и удостаивавшихся только редких пинков ногами, а ещё реже — метлой. — В самом деле, что заставляет её думать, что это продлится вечно? — проворчал Лагербир, находивший в запахах пыли особую прелесть. — Для того чтобы появилась такая, как она, режут таких, как Хэммес. А её можно только выбросить, но Хозяин не станет этого делать, даже если ему нечего будет в неё положить, — с задумчивой тоской протянул Окбрюд, зависший между Лагербиром и шкафом. — Я не понимаю. Дэмпи явно функциональнее по форме и проще в обращении, но в ней лежит только бумага. — Наша полезность зыбка и иллюзорна. Изначально всех нас просто штампуют, чтобы мы складывались в форму, оставляя внутри пустоту. Потом мы выполняем свою функцию — чаще всего однократно — и счастье, если не становимся добычей пламени. Кому-то суждено стать множеством вариаций Минти, которые ценят за внешнее, а не за внутреннее. Кому-то — один раз принести радость своим видом, а после стать вместилищем всякого мусора. — Мне так жаль Дэмпи. — А я не жалуюсь. Части меня теперь — переплёты книг и разбросаны по разным уголкам мира, — Окбрюд засмеялся. — Я буду продолжать путешествовать даже после того, как здесь от меня ничего не останется. — Ты такой мудрый, — сказал Лагербир с нескрываемым сарказмом. — Как давно ты валяешься тут за шкафом? — Достаточно, чтобы знать, что ждёт все попадающие сюда коробки. А у тебя такие тонкие стенки и так много дырок, что ты годишься только на костёр. — Очень остроумно. — Я лично видел, как Хозяин использовал тебе подобных, чтобы убрать кошачье дерьмо. Поэтому поверь мне — это не самая худшая судьба. — Только не надо вот этой твоей байды опять про единство с приро-одой, перерожде-ения… — протянул Лагербир издевательским тоном, на что Окбрюд выдал своё обычное недовольное ворчание, в котором угадывались причитания на то, что Хозяин поместил его за шкаф с плоской пивной коробкой, не успевшей познать чувства внутренней пустоты. Дэмпи, наблюдавшая за их спором, ставшим скучной обыденностью за три дня, недовольно закатила глаза, подумав, что предыдущий сосед Окбрюда поднимал меньше шума. — Мальчики, не ссорьтесь, — подала Минти голос, как всегда лучащийся звонкой жизнерадостностью. — Мы все однажды обязательно сгорим! — продолжила она с искренним смехом, но отчего-то никто не засмеялся. И в наступившей неловкой тишине откуда-то подало голос то, что осталось от Хэммес. — Обязательно. Быть может, через пару тысяч лет.