(Бес)предметная философия

Давление было небольшим. Ничего такого, с чем они не могли бы справиться — так они думали с самого начала, крепко переплетаясь друг с другом ради великой цели — сохранения целостности полотна. Петли шерстяной нити были связаны добротно и крепко, и казалось, что ничто не должно было поколебать их единства. Первым подал голос Вулли, неосторожно зацепившийся за кривой гвоздь. Он почти оказался вырван из общей связки, но его всё же успели вернуть на место. Но он уже не мог стать прежним. Что-то в нём перетянулось, износилось, устало, и держать связь с товарищами стало не так просто и приятно, как раньше. Его внутренности натягивались, сминались и рвались одна за другой, и остальным петлям приходилось прикладывать больше усилий, чтобы его усталость не повлияла на целостность носка. Закономерно — и они начали уставать сильнее прочих, поддерживая его, в то время как давление никуда не исчезало. — Я перестал радоваться своей службе. Всё кажется бессмысленным, — сказал он во время передышки, когда через его натянутые волокна проливались струи горячей воды, вымывая набившуюся меж них грязь. Вулли казалось, вместе с этой грязью он с каждой стиркой терял что-то ещё и, вместо того, чтобы обновиться, лишь становился слабее. — Вулли, ты не должен быть таким размазнёй. Ты ведь знаешь правило — для целостности носка важна каждая петелька. — Мэтт, посмотри на меня. Внимательно посмотри. Я так протёрт, что мне кажется, ещё один шаг — и я порвусь. Как бы я ни держался за вас — я не могу заставить себя снова стать целым. Меня можно только заменить! — Тебя нельзя заменить. Единство структуры нельзя нарушать. Даже если ты погибнешь — мы будем держать тебя. — И тоже погибнете. Для чего? — Для того чтобы продолжать быть частью целого даже после того, как наше существование станет бесполезным. Скоро Вулли лишился последних сил и ослаб, растянувшись истрёпаным волокном, и те, кто продолжал держать его, как ни старались, не могли спасти полотно. Их оплели петли поменьше — из тонких нитей другого цвета. Они вплетались внутрь, с одной стороны передавливая и перетирая, натягивая и увеличивая давление, с другой стороны создавая щит из более тонкой ткани там, где беспомощно повисли обрывки Вулли, Мэтта и Драпа, державших друг друга до последнего порванного волокна. — И зачем? Всё равно это не наше полотно. Носок разорван. Мы не справились, — шептала Нот, оказавшаяся в темноте, спутанная десятком тонких нитей. — Носок будет продолжать существовать, пока количество замещающих элементов не превысит допустимое, пока сама нить не истлеет, утратив способность держать их и саму себя, — занудно-назидательно заявили петельки заплатки. И они держались. Они держались из последних сил во имя целостности истрепавшегося полотна и сохранения идеи носка.