***
Юноша пробыл у Ханджи еще полчаса, но Зоэ так и не смогла добиться от него правды. Интуиция еще ни разу не обманывала женщину, и она привыкла полагаться на неё. На этот раз она ощущала, что дорогой племянник, явно, что-то не договаривает. Проводив взглядом удаляющуюся высокую фигуру Эрена, Ханджи еще недолго постояла в холле больницы, а затем вернулась на этаж, где теперь располагалась палата Аккермана. Этот паренек с каждым днем поражал и восхищал её все больше. Разговаривая с ним, временами казалось, что она говорит с ровесником, а не с пятнадцатилетним мальчишкой. Врач подошла к закрытой двери и, постучав, приоткрыла. Ривай сидел в кровати, читая книгу. - Привет, извини, что так быстро убежала толком не поговорив с тобой, - широко приветливо улыбаясь, произнесла женщина и остановилась около кровати, взяв со столика карту Аккермана и начав просматривать отметки, сделанные врачом-реабилитологом. - Ничего, - мальчик оторвался от книги и перевел взгляд серо-голубых глаз на женщину, - вы же за тем пареньком побежали, как я понял. Вы знакомы? Ханджи даже на секунду потеряла дар речи. Обычно Ривай не отличался разговорчивостью. За весь месяц, проведенный в больнице, он либо отвечал на её вопросы односложно, либо вообще игнорировал. Он даже с родителями не торопился общаться, пока ему не объяснили кто это. Невропатолог и еще два специалиста диагностировали амнезию легкой степени. - Да, он мой племянник, - продолжая улыбаться, ответила женщина и заметила, как взгляд Ривая стал пристальней, а книгу он и вовсе захлопнул и положил на колени. - Он – хороший добрый парень, просто в последнее время слишком много учится и тренируется. Вот и перетрудился. Он, кстати, приходил к тебе, пока ты лежал в коме. - Понятно, - мальчик отвел взгляд и посмотрел на светлую стену напротив. – И часто он тут бывает? - Ну, раньше часто бывал, но за последний месяц первый раз пришел, - внимательно следя за реакцией Ривая, произнесла Ханджи, а потом добавила, - кстати, последний раз он приходил как раз в тот день, когда ты очнулся. Ривай ничего не ответил, едва заметно, криво усмехнувшись. - Ну, давай посмотрим какие у тебя успехи, - перевела разговор на другую тему Зоэ, читая отчет врача, - а их немало. Ты – молодец! Первый раз вижу такую силу воли и стремление к цели! Ты восстанавливаешься на удивление быстро. Сегодня почти встал на ноги. - Я встану. Скоро, - снова открыв книгу, ответил Ривай, - теперь даже быстрее, чем думал прежде. Фраза была произнесена обычным спокойным тоном, но Ханджи почему-то услышала в ней скрытую угрозу. Врач еще некоторое время пробыла в палате, задавая вопросы Риваю и рассказывая о расписании реабилитационных занятий на предстоящую неделю. Леви терпеливо отвечал, понимая, что этот человек прикладывает все силы к тому, что бы он снова мог занять место среди здоровых людей. Несмотря на то, что от шумной Ханджи мужчина успевал устать за десять минут общения, за месяц, проведенный в больнице, он пропитался уважением к ней. Зоэ любила свою работу и отдавалась ей целиком. После ухода врача, Леви показалось, что помещение даже как-то увеличилось в размерах. До ужина ( если, конечно, никто из сердобольных родственников не придет его навестить) у него была возможность немного отдохнуть, почитать или поразмышлять в одиночестве. Леви оказался абсолютно не готов к тому, что произошло. Начиная с того момента, как Эрен не потрудившись спросить его разрешения, перетащил его в тело этого мальчика, заканчивая всем, что произошло после. Неосознанно Аккерман дотронулся пальцами до губ, вспоминая поцелуй. Когда он только попал в Лес и попытался войти в воду – она его обожгла и обжигала каждый раз, когда он так или иначе её касался. Но в тот раз, когда Эрен был с ним, все изменилось. Вода не обжигала, зато губы пылали от поцелуя яростным огнем. Леви повернул голову вправо и посмотрел в окно. Он тонул, вода заполнила рот и легкие, а затем мужчина увидел окруживших его людей. Зверь внутри него рвался наружу, готовый обратиться даже в другом мире, придавая сил, готовясь к решительному броску. Но он вовремя смог успокоиться. Новые ощущения нахлынули удушающей волной. Запахи, звуки, лица – все было незнакомым и чуждым. Леви привык к Лесу, в котором провел уже столько времени, что потерял счет годам, а новая реальность, не щадя его навалилась сминая на своем пути любые преграды. И ни одного знакомого лица. Он оглядывался в поисках Эрена, который и привел его сюда, но того нигде не было. Пробовал звать, но в какой-то момент подумал о том, что «Эрен» вполне могло быть и ненастоящим именем. Несколько дней мужчина провел в полузабытье, то выныривая из беспокойного сна, то снова погружаясь в грезы, в которых Ривай видел Лес. Его Лес и тот звал Леви. Звал Зверя внутри. Затем на него нахлынула следующая волна осознания того, в каком месте он оказался и в каком теле. Никогда прежде Леви не ощущал себя таким беспомощным и слабым. Казалось, даже чтобы поднять руку ему приходится прикладывать все имеющиеся силы. И тогда ему помог Зверь. Он питал новое тело Леви своими силами, восстанавливая атрофированные мышцы, укрепляя кости, восстанавливая внутренние органы и настраивая органы чувств на новую реальность. Врачи восхищались его упорством и силой, но даже представить не могли, почему тот так быстро восстанавливался. Последним сильным потрясением для мужчины стали очнувшиеся воспоминания. Леви не помнил, что с ним было и кем он был до того, как оказался в Лесу, и его это устраивало. Он ощущал, что не хочет возвращения к той жизни даже в воспоминаниях, но теперь они расцвели в полной мере. А причиной послужила встреча с родственниками мальчика, в чьем теле теперь ему предстояло обитать. Красивая женщина с ясными серыми глазами, высокий мужчина с четкими, словно из камня высеченными чертами лица – были его родителями. Уже тогда он ощутил всплывающие в глубине воспоминания Леви Аккермана, но все решила следующая встреча. Рыжая невысокая зеленоглазая женщина с теплой солнечной улыбкой. На одной руке нет мизинца. Прежняя жизнь пронеслась перед глазами, заставив зажмуриться. - Ривай? – сев на кровать сына, позвала его Кушель и ласково прикоснулась к щеке мальчика пальцами. Её он тоже помнил. Его мать умерла, когда Леви не было и пяти лет. А теперь он смотрел в её ясные, как у него самого серо-голубые глаза и не мог сдержать улыбки. - Все хорошо… - неосознанно повторил Леви свои слова вслух, которые в тот момент сказал матери и улыбнулся. Изабель тоже была жива и у неё была своя семья. Значит, все было не зря. Ривай глубоко вздохнул. На осмысление увиденного ушло несколько дней, в течение которых он не хотел ни с кем говорить, но ему приходилось. Врачи, видя его растерянность, поставили еще один диагноз – амнезия. Если бы Эрен был рядом, Леви было бы легче. Мужчина ждал его каждый день, надеялся, что тот задержался по какой-то причине. Он не мог и не хотел поверить в то, что его вытащили сюда и бросили. А так же он не понимал, зачем его вырвали из Леса, по которому теперь он скучал, и с каждым днем тоска только разгоралась. Но Эрен не пришел. Не позвонил. Вообще никак не оповестил о своем присутствии в этом мире. Решив, что в таком случае сам найдет парня, Леви начал выполнять задания, которые ему давали врачи с еще с большим усердием, что бы поскорее встать на ноги. И у него начало получаться. Наконец, настал день, когда ему разрешили встать на брусья, с которых он теоретически должен был сам встать на ноги, и тогда пришел Эрен. Возможно, если бы не Изабель, мужчина не заметил бы его продолжая заниматься, но женщина поздоровалась с мальчишкой и Леви, среагировав на знакомое имя, поднял голову. Это был Эрен. Его Эрен. Тот самый, который притащил его в свой мир, в тело мальчика, которого Леви пришлось заново учить выполнять простейшие действия. Даже Зверь, который последний месяц все свои силы обратил на восстановление хрупкого тела подростка, заметив юношу, вспомнил, что такое охотничий азарт. А затем мальчишка убежал. Леви усмехнулся, подумав о том, что теперь, тот точно от него никуда не денется. Зверь внутри удовлетворенно заурчал, ворочаясь где-то на дне души. Ему не нравилось в этом мире. Привыкший к чистому воздуху и уединенности Леса, Зверь не находил себе места. Леви знал, что должен вернуться. Тут ему было не место. Слишком много людей, запахов, шума… и лучше Эрену знать, как ему это осуществить.***
Когда Эрен пришел домой, родители еще не вернулись с работы, и он был в квартире один. Паника и страх прошли, оставив после себя тяжелую пустоту, как обычно бывает после того, как испытаешь сильные эмоции. Юноша не представлял, что делать дальше. Теперь он понимал, что ему следовало прийти в первый же день, как Леви оказался в больнице, но он струсил и теперь пожинал плоды собственной глупости. От той теплоты, которую прежде он замечал в глазах Проводника, не осталось и следа. Эрен не торопясь разделся, повесив пальто на плечики, и прошел в зал, где упал на диван, откинувшись на спинку, и закрыл глаза. Как теперь ему смотреть в глаза Леви? Что говорить? Как оправдаться? А поцелуй? Как ему объяснить это? Эрен с силой зажмурился и замотал головой, сев и обхватив голову руками. Если бы Дот Пиксис был здесь, он бы помог, но он ушел. Возможно в Лес, чтобы выполнять работу Леви, пока тот здесь. «Может снова сходить в заброшенный комплекс?» - пронеслась шальная мысль, но Эрен тут же её отринул, понимая всю бесполезность этого решения. Пришло время отвечать за свои поступки, становиться взрослее. Поднявшись с дивана, юноша прошел к себе в комнату и, начав переодеваться в домашнюю одежду, вспомнил о картине, которую подарил ему Дот Пиксис, прежде чем уйти. Эрен тогда сунул её в ящик и с тех пор не доставал. Переодевшись, Йегер подошел к столу и выдвинул нижний ящик, в который, как помнил, её и положил, но тут же замер в недоумении. Картина изменилась. И не только то, что было на ней изображено, но и размерами. Она стала больше и, Эрен подумал о том, что, возможно вспомни он о ней несколькими днями позже, уже переросла бы размерами ящик. Неуверенно, Эрен достал из ящика едва умещающуюся в нём картину и посмотрел на изображение. Там по-прежнему был Проводник, но нарисован он был не в пример лучше того, как его изобразил юноша на стене дома. Не глядя, Йегер опустился на кровать, продолжая всматриваться в картину – огромный Зверь, чем-то похожий на волка, стоял на четвереньках и смотрел горящими глазами-лунами на него. Проводника окружал Лес, с неизменными кружащими кругом светлячками и ползающими в листве и по траве улитками. Кому-то другому произошедшее могло бы показаться полным бредом или галлюцинацией, но юноша точно знал, что видит. Несколько улиток сдвинулись на пару миллиметров в траве. Травинки шелохнулись. Смутная мысль замелькала на периферии сознания, готовая оформиться с секунды на секунду, готовая подсказать нечто очень важное, но внезапный звук открывающейся входной двери, заставил юношу оторваться и поднять взгляд от изображения. - Эрен!? Привет! Я дома! – раздался мамин оклик из коридора и юноша, пообещав себе с этого дня пристально следить за малейшими изменениями в картине, откликнулся и отложив изображение на кровать, вышел из комнаты. В тот же вечер Эрен повесил картину на стену.