Охотник/Hunter

      

Тэйлор (15)

      Двадцать пятое мая — Первое июня.       Разбитое сердце.       Никогда не осознавала что значит это слово. Оно значит потерю, настолько глубокую и необъятную, что нет слов для ее описания. Оно значит — боль, настолько сильную, что ты ощущаешь ее словно реальную, раздирающее горло и грудь чувство, но без холодного онемения кровопотери. Это значит сидеть свернувшись клубочком на кровати и слышать, как родители впервые повысили друг на друга голос. Это значит подслушать телефонный звонок в два ночи, когда безликий голос на другом конце сообщает: «Мистер Хэберт, произошла авария.»       Я имею в виду бездонное море отчаяния, когда ты понимаешь что же натворил…       Что я наделала?       Я бродила по улицам Ярнама, отсутсвующе водила пальцами по брошенным каретам, штабелям трупов, по плавленным статуям изможденных женщин. Мои мысли были такими же чистыми, как и мой взор, хрустящий и прекрасный в свете луны. Память о моей пиле, в паре дюймов от лица мистера Итана, которая едва не распилила его словно собаку, начала исчезать и размываться. И снова Броктон стал просто расплывающейся акварелью. Это как пытаться удержать воспоминание о сне. Пробуждение среди смрада крови и чудовищ сделало их лишь еще более зыбкими.       Я ненавидела Ярнам. Ненавидела то, что просыпаюсь здесь, ненавидела, что о нем приходилось думать в то время, когда я была в Броктоне. Ненавидела, что луна здесь так прекрасна и то, что она узурпировала место солнца.       Ненавидела свечение «Нечистоты» на запястье. Ненавидела, что убийства стали единственным, что имеет смысл.       Я вернулась в Соборный Округ, мне нужно какое-то человеческое общение, нужно увидеть что хоть что-то в этой проклятой Охоте я умудрилась сделать правильно. До этого нашлось довольно много населенных домов, но в большинстве меня прогоняли. Чуть меньше дюжины людей согласились поискать убежище. Лишь несколько пришли в Соборный Округ, и каждый раз они награждали меня подозрительными взглядами. Но тем не менее, это было что-то, несколько жизней которые я сохранила, а не уничтожила. Мне отчаянно хотелось, что бы это что-то да значило.       Придя в Соборный Округ в этот раз я обнаружила слепого нищего, беседующего с одной из спасшихся. Арианна — любвеобильная женщина в красном платье. Ее тон был мягче чем у кого-либо из встреченных в этом городе, а если добавить ее формальное кресло, которое она где-то нашла, то… думаю, в этом есть смысл, учитывая ее занятие. Она хорошо посмеялась надо мной, когда я впервые подошла к ее окну, потому что я вообще не поняла ее намеков и флирта. Когда же она сказала мне напрямик, мне стало трудно смотреть ей в глаза. Теперь, думаю, моя подростковая неловкость и неуверенность стала такой мелочью, что я о ней и не вспоминаю.       Пара наблюдала за моим приближением, слепой нищий заикаясь поприветствовал меня.        — Выглядишь немного напряженным, Охотник. — сказала Арианна окинув меня коротким, но внимательным взглядом. — Могу я что-то для тебя сделать?        — Не интересует.        — Я не это имела ввиду. Подойди, дорогуша. Если ты будешь и дальше такой же дерганной — это ничем хорошим для тебя не закончится.       Она вернулась к своему плюшевому креслу. Я все еще не понимала, о чем это она. Сев в кресло, женщина достала инструменты, которые были мне определенно знакомы. В Мастерской они были постарше и более функциональны, но то что это инструменты для кровавого богослужения — было ясно совершенно точно.        — Ты не подержишь фиал для меня? — сказала она, затянув ленту.       Как только я прижала сосуд к её запястью, она взяла стальной скальпель и отворила вену. Ее кровь была ярко красного цвета. Наполнив два пузырька своей жизнью, она сняла ленту и использовала её как бандаж.        — Вот так, дорогуша. Даже у крови шлюхи есть винтаж и букет. — я открыла фиал и отпила, железо и амарант. Глоток успокоил мои расстроенные нервы. Второй фиал я спрятала. — Боюсь, ты выбрала неудачную ночь для визита в Ярнам… Здесь все не так плохо, Охотник. Не все и не всегда здесь чудовища и психи. Ты увидишь, когда настанет рассвет.        — Прости, но я не верю в это. И все же… спасибо, Арианна. Мне стало лучше.        — Хм, я не буду спрашивать, что оставило такой отпечаток на тебе, Охотник. Я буду здесь, чтобы выслушать, если ты пожелаешь.        -…спасибо вам. — это было щедрое предложение дружеского плеча, редкое даже вне контекста Охоты, но, я не хотела об этом говорить. Не думаю что когда-либо у меня возникнет такое желание. Я развернулась и покинула церковь, так, чтобы не видеть сочувствующего взгляда Арианны или полной надежды улыбки беззубого слепого нищего. Я не могу верить никому из них. Глубже в Соборный Округ, подальше от взглядов, но, похоже, не только мне пришла в голову эта идея. Окликнувший меня из теней голос походил на карканье.        — Как вижу, все еще жива.        — Не то, что бы я не старалась, думаю. Привет Эйлин.        — Что-то не так? — спросила она, когда я подошла.        — Все.        — Типично для Ярнама.        — Согласна.       Эйлин стояла прислонившись к стене часовни, она смотрела вдаль с небольшого балкона на Ярнам, раскинувшийся внизу. Я села рядом опершись на ограду и выложила свое оружие. Увидев его Эйлин издала одобрительный возглас.        — Ты быстро становишься похожа на настоящего Охотника. Откуда молот?        — Джура сделал его для меня. Ну, отремонтировал.        — Джура? Этот старый козел еще бодается? Ха, как ты умудрилась вообще поговорить с ним?       Мы разговорились. Эйлин расспрашивала об Охоте, рассказала пару анекдотов о тех местах где мне пришлось побывать. Я не распостранялась о Броктоне и держала свое отмеченное руной запястье под рукавом плаща. Не знаю, могла ли она почувствовать руну «Нечистота», но даже если отметка была невидима для нее, то я её видела. А если она и заметила, то хорошо сделала вид будто не видит. Не знаю, смогла бы я поступить так же, если бы увидела похожую отметку на ней. Так или иначе, нас освещала неподвижно висящая луна и я спросила, а чем же она занимается.       — Охота делает Охотников безумными, дорогая. И моя задача останавливать их, тех кто поддался жажде крови или жажде битвы. — она повернулась ко мне и я не смогла сдержать дрожь. Я чувствовала ее твердый взгляд из-под маски с клювом. — Охотники — намного более опаснее Чудовищ, когда теряют контроль. Кто-то должен быть на страже, и этот кто-то — я.       Я осталась на месте не ответила.        -… сейчас я наблюдаю за Гробницей Эдона. Старый охотник Хенрик сошел с ума. Он был напарником Гаскойна.       Я подтянула колени к груди.        — Это ты его убила, Тэйлор? — я кивнула, не доверяя своему голосу. Эйлин вздохнула. — Он сломался. Уверена, это то, что нужно было сделать. Прости. Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, когда говорила об Охотниках теряющих контроль.       У меня перед глазами опять встала картина того, как я едва-едва удержала пилу от непоправимого. Я представляла, как моя кожа и плоть рвется словно бумага под напором прорастающей шерсти и мышц. Тень Гаскойна все еще преследовала меня. Я не должна дать ей схватить меня. Нельзя закончить эту Охоту, так как закончил он.       Эйлин продолжала. не замечая моих моральных терзаний.        — Думаю, раз Гаскойн мертв…хм. Держись подальше от Гробницы Эдона. Хенрик может немного подождать. Мне нужно кое-что проверить. И, Тэйлор? — Она с неожиданной страстью оттолкнулась от стены часовни.       — Попытайся сохранить руки чистыми.       Она ушла, а я смотрела как ее плащ растворяется в тенях. Встала, собрала оружие. Эйлин права, и была права с самого начала. У меня нет времени хандрить. Я не могу спрятаться и дождаться рассвета, мне надо искать. У меня были лишь смутные предположения о том, что же такое «Три Трети», спасибо Мастеру Виллему, и мой список мест которые необходимо исследовать тщательнее — отличная идея для начала. Я вернулась в Соборный Округ, прошла через двустворчатые двери в башню с винтовой лестницей, которая соединяла районы. Добраться до Заброшенной Мастерской без крюка будет трудно, но я смогу пережить пару падений.       Стоило мне добраться до Заброшенной Мастерской, как обнаружилось, что находиться там мне ничуть не легче, чем в прошлый раз. Было в здесь нечто печальное. Но я пересилила себя, прошла знакомым путем и наконец-то вошла в саму Мастерскую. Здесь было все так же пыльно, на полках гнили книги, я не видела ничего, что могло бы мне помочь. Прошла к верстаку по скрипящему полу, что бы осмотреть его еще раз и заметила что-то краем глаза. Сердце подпрыгнуло к горлу от удивления.       Здесь была Кукла, лежала в углу, словно желая остаться незамеченной. За исключением… я присмотрелась. Эта кукла была настоящей, безжизненной и неподвижной. Но тем не менее, это была Кукла, вплоть до самого маленького стежка. Я присмотрелась, изучая её. Нашлось лишь два различия, три, если считать безжизненный взгляд. Первое, в волосах нашлась маленькая заколка, которую я, после небольших колебаний вытащила. Не знаю почему, но меня потянуло к безделушке. Кажется, это был нефрит с тщательно вырезанными лепестками цветов. Спрятала ее в плащ, она пахла меланхолией.       Второе, маленькая шкатулка для украшений в ладонях куклы. От прикосновения к маленькому замочку меня начало трясти. Я отскочила, но…       Но снова потянулась к замочку и осторожно открыла шкатулку. Внутри, на красном бархате лежал виток чего-то небольшого и черного. А еще, возникло такое глубокое и неизведанное чувство потери, что у меня не было слов для его описания. Трясущимися руками я взяла непонятный маленький виток из шкатулки. Он был приблизительно семь дюймов длинной, если его растянуть, на ощупь с морщинистыми кожаными складками. На шнуре тут и там виднелись маленькие глаза.       Мне пришлось схватить собственное запястье, так тряслась моя рука. Это — мертво. Я знала, что это мертво, но чувство присутствия оставалось невероятно сильным, несмотря на это знание. Коснулась этого и осознала. Я знала, что нужно делать. Я была права. Я не вернусь отсюда. Больше нет.       Плотно зажмурилась, почувствовала как по щеке прокатилась слеза, когда маленький мертвый глаз моргнул в моей ладони.        — О, Боже.       Я положила Пуповину в рот и начала жевать.       Я открыла глаза.       Я открыла глаза.       Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА.