Охотник/Hunter

      

Тэйлор (16)

      …?       Я спала. Я проснулась.       Больно. О, Боже, как больно. Моя голова, тело. Словно какие-то пальцы сжимали мне сердце. Я чувствовала, как что-то пульсировало в груди. Словно там заперли птицу, и она яростно бьет крыльями, пытаясь улететь. Она била крыльями по ребрам, словно по решетке, и, когда ничего не получалось, бросала свое тельце на преграду, убивая саму себя, пока мое сердце не замерло в моих руках, сжатое моими же собственными пальцами.       Я убивала себя и не могла остановиться. Не думала, что будет так больно.       Все, что возвращается к жизни, должно испытывать боль.       Я пришла в себя на полу Заброшенной Мастерской, моя голова покоилась на коленях у куклы, а ее фарфоровые руки нежно лежали на моих волосах. От меня запахло вереском и лунным светом. Я встала. От моих движений сломанная кукла немного сдвинулась, с ее платья осыпалась пыль многих лет. Руки куклы были сложены на коленях, я присмотрелась внимательнее, и почувствовала, как меня охватывает дрожь. «Нет, нет», — мысленно говорила сама себе, даже не понимая что пытаюсь отрицать.       Не могу встать. Отталкиваюсь, скребу по полу. Куда я собираюсь? Отсюда. Куда угодно, но отсюда. Я не могу сбежать от себя.       В животе закрутило, рот наполнился слюной, меня затошнило. Боль становилась все сильнее, она накатывала волнами, проникая в каждый нерв. Мне нужна помощь, мне нужен доктор. Мне нужна…       Рука Йозефки просунулась через дыру в матовом стекле двери. Она протянула мне несколько небольших капсул с голубой жидкостью. У нее приятные пальцы. Рука хирурга.        — У меня появился еще один пациент. Вот, от меня в знак благодарности. — я взяла фиал, не касаясь своей рукой в перчатке ладони Йозефки.        — За новые открытия родства… ахх — я практически почувствовала ее экстаз, когда она засмеялась.        — Разве от этого внутри тебя не становится тепло?       Я запнулась. Вскочила на ноги, даже сделала несколько шагов по дорожке. Не помню, как поднималась. Не помню высокого и тоненького смеха Йозефки. Но в животе чувствовалась все та же свинцовая тяжесть. Я была не там и едва-едва здесь. Виднелся пологий спуск к выходу, назад к башне, но стоило сделать шаг, как меня закачало. Еще один… я не могу. Мои ноги разъезжались на разбитых камнях, и я повернула назад к Заброшенной Мастерской.        — Нет, нет. — я шагнула. В эту сторону идти было намного легче. Сморгнула слезы, не помню когда начала…или перестала… плакать. Не хотела сюда возвращаться. Здесь было полно пыли и меланхолии, и здесь я сделала нечто ужасное. Я поняла это, как только перестала умирать. Я помнила как это было. Сделала еще шаг. Мне просто хотелось уйти, но здесь не было никого, кому можно было бы помолиться.        — Нет… нет, нет. Нееееее......        — Нет, погоди, нет!       Еще шаг, под ногами захлюпало. Красно-синие блики запрыгали по асфальту, везде безликие люди, расставляют барьеры и огораживают все желтой лентой. Высокий мужчина в синей броне подносит ко рту рацию, вижу, что его губы двигаются, но не могу расслышать что он говорит. Не слышу ничего, даже дождь — абсолютно бесшумный. Смотрю, как он указывает на асфальт внутри кольца из желтой ленты, где темная тень рябит под струями дождя.       Я знала что это было. Знала. Но меня там не было. Прижала руки к голове вдавив пальцы в виски, из горла вырвался короткий стон. Раздался тихий ответ, затем еще звук, погромче. Я пошла за ним через кольцо мигалок, к открытой двери грузовика ПРТ.       Мистер Итан сидел внутри, прислонившись к стенке, голова покоилась в его руках, которые, в свою очередь, опирались на колени. С его костюма еще капало, под ноги натекла небольшая лужица, в которой оказалась его маска, обвинительно смотрящая на него. На груди, шее и руке героя было несколько полосок, словно дождь смешался с пеплом. Он издал тихий стон, но ответом была лишь тишина. Все равно, на это нельзя было ответить словами. Это был тихий, безнадежный животный стон. Словно кто-то оказался в ловушке и давно перестал надеяться на избавление       Он снова издал короткий стон. Я прикрыла свой рот рукой.       Возле него присела Батарея, одну руку запустив ему в волосы, а другую положив на плечо. Ее губы двигались в беззвучной успокаивающей литании, пытаясь облегчить боль так, как могла только она. Этого недостаточно. Никогда не будет достаточно.       Вытянула руку и коснулась плеча мистера Итана, но пальцы ощутили лишь камень. Упала на колено, откатываясь. Здесь была лишь одна могила, на ней не было надписей или отметок, а может, она была такой старой, что все давно стерлось. Я вновь отпрыгнула назад, рыкнула, и, борясь с головокружением, села, прислонившись спиной к камню. Боль притухла, но никак не уходила полностью, сжимая мне грудь. Такое чувство, словно я тону, нужно сфокусироваться, нужно оставаться здесь, но дышать так тяжело. Закрываю глаза, концентрируюсь на своих легких. Падаю на могилу, голова откидывается назад. Кто-то садится за парту рядом. Меня приветствовали запахи разочарования и беспокойного гнева. Я чуть не рассмеялась.        — Ты на меня запала, София? — спросила я. Сколько прошло с тех пор, как я в последний раз ее видела или думала о ней? — За последний месяц ты меня ни разу не толкнула.       Она стала отрицать… Хотя, я не уверенна. Энергично вдохнула стараясь удержать дыхание, повращала глазами, затем снова сконцентрировала их на Софии. У той был странный вид. Я присмотрелась повнимательнее пытаясь его понять.        — Ты снова выйдешь, так? Скоро. Этой ночью, а может следующей. - я видела напряжение в ее глазах и губах. Ни разу не видела ее без презрительной ухмылки. — Я наблюдала. Видела как ты выходишь. Видела тебя…твою пилу.Она говорила успокаивающим голосом, я почувствовала дрожь в своем разуме.        — Я никому не говорила. Мне плевать на парочку мертвых бандюков. Туда им и дорога.        — Они чудовища. — прошептала я. Почему я, вообще, с ней разговариваю? Странное ощущение, удаленное. — Бьют и кусают, … разрывают людей. Ты и Эмма, вы рвете и кусаете, Я чувствую это в вас.        — Я не чудовище!        — Возможно. — я окинула взглядом комнату. Это Винслоу? Качнула голой назад, почувствовала теплоту камня. Не понимаю.        — Мне нужно знать. Однажды ночью я видела как ты пила. У меня это из головы никак не выйдет. Я не… я не понимаю.        — А… — я улыбнулась. Знакомая тема. — Кровавое причастие, хм? Их кровь слишком жидкая и слабая. Хватает на синяки, хватает, чтобы уйти с края. Тебе нужно что-то посильнее. Думаю. — Я порылась в своем пальто и достала маленький подписанный стеклянный фиал с пробкой. Я держала его на вытянутой ладони. София взяла сосуд.       Что я делаю? Мои руки ухватили лишь пустой воздух. Малыши собрались вокруг меня, вокруг могилы. Я прижала руки к лицу, провела по волосам. Я уже видела этот фиал раньше, точно помню. Лихорадочно распахнула пальто и проверила карманы. Мне нужно убедиться.       Никаких голубых капсул не нашла, и место, в котором хранился фиал, который я дала Софии месяц назад пустовало. Пустой сосуд никак не находился. У меня перехватило дыхание. Мысли стали более ясными, но это лишь добавило оснований для паники.        — Что это? Что со мной случилось? — Малыши широко улыбаясь протягивали длинные и тонкие пальцы, гладя меня по плечу. Некоторые выглядели так, словно хотели выкопать вокруг меня могилу. Они рыхлили почву так, чтобы я «утонула». Я повернулась, ухватилась двумя руками за могильный камень. Почувствовала давление на колени… Я не останусь здесь ни на мгновение.        — Пожалуйста. — я посмотрела на Малышей. — Пожалуйста, заберите меня отсюда. Мне нужно идти, Мне нужно… Мне нужно… Нужно хоть что-то делать. Все что угодно, но не потеряться в себе самой.       Я закрыла глаза и помолилась на одной из могил Старых Охотников.       И ответили мне отнюдь не Посланники.