Забыть горячо любимого человека невозможно. Время, конечно, — хороший целитель для сердца, не получившего ответа в любви, а разлука помогает еще больше. Но ни время, ни разлука не могут заглушить тоски о потерянном возлюбленном или же успокоить сердце, не знавшее счастливой любви. © Томас Майн Рид «Всадник без головы»
◆ ◆ ◆
— Так-так, постой, не дёргайся, — едва слышно произнесла белокурая, дрожащими хрупкими пальцами сжимая камеру, сфокусированную на изображении гномов, как по струнке выстроившихся в слово «Пасифика». — Ну долго там ещё? — раздражённо буркнул лидер маленьких человечков, практически потерявший остатки терпения, не говоря уже про всех остальных его собратьев. — Строиться в гнома-чудовища и то легче, чем позировать для твоей фотографии! — вновь возмутился он, но со стороны Нортвест не последовало никакой ответной реакции, так как она оказалась слишком увлечена съёмкой. — Я почти закончила, — спустя минуту изрекла светловолосая, поспешно продолжив заниматься своим делом. — Знаешь, учитывая то, что мы стоим тут почти полчаса, группируясь в твоё имя для фотографии для какого-то дневника, то мы можем не ограничиться одним пирогом, а попросить стать тебя нашей королевой, — подметил Джефф, чтобы хоть как-то поторопить блондинку, и это получилось весьма удачно. — Нет-нет-нет! Я заканчиваю, заканчиваю, — выпалила Пасифика, в последний раз щёлкнув фотоаппаратом и окинув полученное изображение оценивающим взглядом. — Спасибо вам, вы отлично позируете. — И не за бесплатно, если ты не забыла, — в очередной раз напомнил лидер, поправив свою тёмно-красную шляпу и с облегчением выдохнув. — Сейчас всё будет! — заверила Нортвест и, отложив камеру, принялась рыскать в лавандовой сумке в поисках обещанного пирога, но вдруг опомнилась и украдкой взглянула на наручные часы. — О нет, только не это… Уже почти шесть часов! — сердце девушки забилось с неистовой силой, заколотилось где-то в горле от переходящего в наступление страха перед опозданием, и она опрометью бросилась по направлению к дому. Она слышала лишь звук рухнувших наземь гномов и чуть приглушённый возглас Джеффа с явственно читавшимся возмущением в нём: «А как же наш пирог?!» Пасифика стремительно пробиралась сквозь бескрайние леса Гравити Фолз, которые уже почти второй год выступали объектом её тщательного изучения. Так уж вышло, что сразу же после отъезда близнецов Пайнсов в ней проснулась неумолимая жажда открывать неизведанное, и руки сами потянулись к ещё не исписанному лиловому блокноту, впоследствии ставшего хранителем историй о самых разнообразных аномалиях города. Конечно же, это далось ей гораздо проще, нежели Дипперу или его с Мэйбл дедушке Форду, ведь значительное количество их опыта благоприятно отразилось на её исследованиях, но сказать, что все её изучения не несли в себе ничего нового, было бы преступлением. Нортвест приходилось постоянно скрывать своё криминальное увлечение ото всех: от родителей, неизменной свиты, мнимых друзей и знакомых — они уж точно не собирались поддерживать её «недостойный» выбор. Внешне Пасифика оставалась всё той же — хладнокровной стереотипной блондинкой, смотрящей на всех свысока, если не считать того, что у неё обрисовалась изящная и женственная фигура, а чёлка постепенно отросла и перестала прикрывать гладкий лоб. Её одноклассники были готовы поклясться, что в школе Гравити Фолз не находилось никого привлекательнее светловолосой Нортвест, однако они видели в этом единственное достоинство девушки. В остальном ровесников лишь отвращал её надменный взгляд, извечные попытки кого-то унизить и разговоры о новых модных тенденциях. Семья Пасифики итак лишилась своего поместья, но, как утверждал отец, «потерять свою честь они не имели права», поэтому блондинка не могла перечить нормам поведения, заданным родителями. Хотя если для этого нужно было заглядывать в перепуганные глаза сверстников и ненароком подслушивать их сплетни о «мерзкой богатенькой девчонке», то она предпочла бы быть бесчестной. Впереди показался дом. Дом. Пасифика ещё не до конца привыкла называть эту небольшую, по сравнению с когда-то принадлежавшим её семье роскошным поместьем, усадьбу, но, чего греха таить, большинству жителей Гравити Фолз она могла привидеться лишь в сказке. Предварительно осмотрев себя с ног до головы — не запачкалось ли где платье, не слишком ли растрепались волосы, юная Нортвест постучала в дверь. Отворила её Дени — их единственная прислуга, выполнявшая всю работу по дому, так как мать наотрез отказывалась заниматься таким унизительным трудом. — Добрый вечер, Пасифика, — едва заметно улыбнувшись, произнесла она, на что блондинка ответила коротким кивком. Белокурая оказалась слишком обеспокоена реакцией родителей на её небольшое опоздание, чтобы думать о правилах приличия. — Шесть часов одна минута, — отчеканила мать, и Пасифика виновато склонила голову. — Ты опоздала на ужин. — Прости, мама. Я просто гуляла, — пояснила светловолосая, но родители одарили её таким тяжёлым взглядом, что у девушки, кажется, даже голова налилась свинцом от гнетущей атмосферы, повисшей в воздухе. — Ты помнишь, что бывает, когда ты опаздываешь? — вмешавшись в их разговор, спросил отец. — Я остаюсь голодной, — раздосадованно ответила Нортвест, — но сегодня я не ела с самого утра, может… — попыталась возразить она, но мать моментально её прервала. — И не будешь. После шести есть нельзя, помнишь? Ты должна блюсти фигуру, ведь как истинная Нортвест ты просто обязана выглядеть идеально, — твёрдым, не требующим возражений тоном, аргументировала женщина. — Разумеется, — покорно согласилась Пасифика и добавила: — Вы не против, если я пойду отдохну? Сегодня был последний день в школе, и я… — внезапно высокий до отвращения звук колокола остановил белокурую, и она, умолкнув, поднялась по винтовой лестнице в направлении своей комнаты. Младшей Нортвест отвели далеко не самое большое помещение в усадьбе, и иногда её пространство казалось девушке слишком тесным, но всё же оно принадлежало лишь ей одной, и от этого в груди тёплым мёдом разливалось сладкое чувство уюта. Да и привычное одиночество здесь не ощущалось так болезненно — оно мгновенно превращалось в уединение, в нечто личное, недоступное никому, кроме самой Пасифики. Светловолосая могла спокойно достать лиловую книжицу и перечитывать зафиксированные исследования, рассматривать вклеенные в неё зарисовки и изображения с аномалиями города. Но помимо них блондинке нравилось разглядывать одну-единственную фотографию, сделанную два года назад — на тринадцатом Дне рождения Диппера и Мэйбл. Диппер. Интересно, какой он сейчас? Вырос ли он? Изменился ли? Вернётся ли он в Гравити Фолз? Вспоминает ли он её так же часто, как она его? Пасифика прекрасно помнила тот свёрток бумаги, на котором она и остальные друзья аккуратными буквами вывели свои имена на память и надпись «До следующего лета». Только вот по неизвестным причинам близнецы не приехали ни следующим, ни последующим летом, а ей и не нужно было каждый день читать что-то, написанное самим Диппером, чтобы отчётливо помнить его. Призрачный бал Нортвестов ежесекундно всплывал в голове девушки, так как именно он навсегда вывернул её мир вверх тормашками и поселил в сердце странную, необъяснимую привязанность к мальчику с горящими жаждой приключений карими глазами. Родители бы сказали, что она совсем не правильная Нортвест. Осталась ли Мэйбл такой же отчаянной и безудержной? Не угасла ли в ней эта паническая, почти маниакальная любовь к свитерам, блёсткам и пылкое пристрастие ко всему новому? Поначалу Пасифика старалась откинуть мысли о том, как невинные и порою глупые высказывания темноволосой веселили, а безумные идеи словно погружали её саму в детство, которого у неё никогда не было, но после приняла то, что скучает за этой самоотверженной и незабываемой во всех смыслах девчонкой. Запутавшись в хаотичном потоке собственных мыслей, Пасифика окинула беглым взглядом свежую фотографию гномов, выстроившихся в её имя, и неожиданно вспомнила, что совсем забыла отплатить им пирогом. Надо будет не забыть отнести его завтра — не зря же она весь вечер готовила, верно? Девушка встала с кровати и, потянув за резинку, распустила свои волосы, пепельным водопадом рассыпавшиеся по её плечам. Колокольные причёски сменились высокими хвостами, не мешавшими исследованиям и развевающимися на весеннем ветру. Летнем. Ведь уже завтра солнце станет летним, воздух станет летним, и всё-все-всё в Гравити Фолз станет летним, а школа перестанет быть вечной помехой её экспериментам и поискам аномалий. А может быть, близнецы Пайнсы даже наконец удивят город своим неожиданным появлением?◆ ◆ ◆
Это лето у Венди началось совсем не так, как обычно — не с привычного сладкого потягивания в ответ на первые утренние солнечные лучи, и даже не с переписки с Тэмбри в социальных сетях, а с нахлынувших на неё мыслей о будущем, весьма эффективно утягивающих её куда-то в бездну. Под её глазами залегли тёмные круги, которые, наверное, не спасёт уже ни консилер, ни тональный крем, оставленные бессонной ночью, проведённой в личных размышлениях. Кордрой понимала, что вчерашний день в школе был последним, если не принимать в счёт выпускной с вручением аттестатов. Медно-рыжие волосы спутались, а нефритовая клетчатая рубашка — в тревожных мыслях Венди даже не удосужилась переодеться перед сном — смялась. Работа никогда не была для неё чем-то особо привлекательным и интересным — скорее, способом выживания, заработка и соблазнительно опасным риском для того, чтобы по-тихому нарушить правила. Но сейчас, когда ей стукнуло целых восемнадцать, а школьные проблемы остались позади, перед ней стоял гораздо более серьёзный вопрос — кем быть и куда податься? Даже самые безответственные её одноклассницы, страдающие от лени и безответственности побольше Кордрой, определились с будущей профессией, а она продолжала терзать себя сомнениями. Тёмные мысли кнутом хлестали её по лицу и оставляли незаживающие раны и ссадины, но не на фарфоровой коже, а где-то внутри. Ну почему же всё так сложно? Почему Венди, Венди Кордрой — находчивая и отважная девушка, всегда готовая к апокалипсису — оказалась так не готова к взрослой самостоятельной жизни? Она приподнялась с кровати и приблизилась к окну, чтобы отвлечься на что-то более жизнерадостное — на начало июня, например. Ведь у неё впереди ещё целых три месяца беззаботности и времени на размышления, так? И она определится. Она обязательно определится с решением всех навалившихся на её рыжую голову проблем.◆ ◆ ◆
— Только не это! — достаточно громко воскликнула Пасифика, доставая из испорченной лавандовой сумки черничный пирог — надо сказать, сейчас он был чересчур черничным из-за разлившихся по коржу чернил вытекшей ручки. — Всё насмарку! — выпалила светловолосая, вспоминая мучительно долгий и нелёгкий процесс готовки, не говоря уже о том, что ей с трудом удалось добыть у Дени рецепт, не вызвав подозрений. Потомок самых брезгливых и не привыкших марать руки работой Нортвествов вдруг решила что-то приготовить — о таком можно было бы написать в её дневнике аномалий Гравити Фолз. Более того, гномы уже рассказывали ей о своей удивительной способности выстраиваться в огромное чудовище, и девушке совсем не хотелось, чтобы это чудовище вдруг заявилось на порог её дома. — Спокойно, — сказала она себе. — Всё не так плохо, — гномы не объявились вчера, так с чего бы им делать это сегодня? Может быть, они всё-таки решили сжалиться над ней? — Доброе утро, Пасифика, — в помещении раздался мелодичный женский голос, и белокурая, подпрыгнув на месте от удивления и инстинктивно запрятав испорченную сумку под кровать, обернулась на него. — Простите, что без стука, но ваши родители позвонили мне и наказали немедленно поторопить вас, так как сегодня начинается первый летний фестиваль роз. — Да, конечно, — светловолосая вперилась в Дени ошеломлённым взглядом, от чего той стало не по себе. — Я буду через пять минут. Фестиваль роз. Ну как же она могла забыть? Родители рассказывали ей о том, что в этом году богатейшая часть населения города, в том числе и они, выделили деньги на проведение этого июньского карнавала, уже давно ставшего традицией в штате Орегон, но по несчастливой случайности проскочившей мимо Гравити Фолз. Престону и Присцилле Нортвест идея радовать бедняков по духу не пришлась, но её воплощение выставляло их семью в качестве благодетелей, что могло вознести их репутацию до небес. Зато Пасифику бросало в дрожь трепещущего ожидания и сладкого нетерпения от одной только мысли о цветущем карнавале. За отрадными мыслями Нортвест и не заметила, как оделась и спустилась по лестнице вниз. Родители покинули усадьбу ещё рано утром, чтобы встретиться с городской элитой и обсудить предстоящее мероприятие, и дома воцарилась тишина, нарушаемая лишь дуновением летнего ветра и скрипом оконных стёкол, которые тщательно протирала прислуга. Ни какого тебе назойливого колокольчика, ни ругани Престона и Присциллы. Идеально. — Я открою! — вдруг выпалила Дени, оторвавшись от уборки, и направилась в сторону двери. Видимо, кто-то решил почтить их внезапным визитом, а Пасифика не услышала звонка. Белокурая собиралась отправиться за завтраком, но когда услышала за спиной сотни недовольных голосов, бесконечно перебивающих друг друга, остановилась. — Пасифика... — донёсся до девушки робкий шёпот прислуги, и Нортвест была готова поклясться, что в нём отчётливо читался страх. — Я думаю, это к вам... Обернувшись, светловолосая увидела перед собой бесчисленное количество маленьких лесных человечков в шляпах и с полыхающей в их глазах яростью.◆ ◆ ◆
Когда Диппер сошёл с автобуса, он ожидал увидеть всё, что угодно, но только не это. За три месяца в Гравити Фолз парень привык в тому, что этот город, ничем не отмеченный на карте, имел обыкновение удивлять своими странностями, но сегодня он превзошёл самого себя. Терпкий аромат хвои еловых деревьев смешался с благоуханием роз и разнёсся по всему поселению. Казалось, что кто-то рассыпал на него цветущий сад и на мощном выдохе развеял его повсюду. Вечнозелёные деревья, словно звёзды на чистом утреннем небосводе, померкли в сравнении с розами различных сортов. — Тут что, побывала альтернативная сущность Билла Сайфера, любящая цветочки и девчачьи журналы, и устроила Розогеддон? — недоумённо пожал плечами Диппер. — Какой же ты скучный! — воскликнула выскочившая из автобуса Мэйбл и потрепала брата за волосы, отчего его синяя кепка съехала на землю. — Тут стало так красиво! Даже красивее, чем было! Наверное, тут какой-то праздник. Интересно, какой? Ох, Диппер, я так соскучилась по Гравити Фолз! — с детским восторгом пролепетала девушка, пару раз крутанувшись вокруг своей оси и вскидывая руки к ясному небу. — Я тоже, — честно признался шатен, подняв головной убор. — Мы целых два года не навещали дядю Стэна, Форда, Зуса... — принялся перечислять он, как вдруг сестра резко его передёрнула. — Венди... — нарочито медленно протянула она, заговорщически улыбаясь. У Диппера брови свелись к переносице от того, как её щеки залились румянцем, а в кукольных глазах пробудилось спящее до сего момента безумие. — Что? — стыдливо пряча взгляд, спросил Пайнс. — Да брось, я же знаю, что у тебя всё ещё есть к ней чу-увства! — совершенно уверенным тоном произнесла Мэйбл. — Ты сумасшедшая, — серьёзно ответил Диппер и бросил беглый взгляд на леса Гравити Фолз, в недрах которых, как он надеялся, его снова ждали незабываемые приключения и заливистый смех в компании друзей и семьи. — Я знаю, братик, — без намёка на обиду в голосе согласилась девушка и устремила взгляд туда же, куда и брат — в такие родные и загадочные глубины леса, ныне отдающие нежным ароматом роз. — И я думаю, нам нужно поторопиться. Зус уже ждет нас в Хижине Чудес! И все остальные... Например... Ну ты сам знаешь, о ком я говорю, — хихикнула темноволосая и помчалась вперёд, а Диппер, помедлив несколько секунд, отправился следом за ней. Честно говоря, он и сам не понимал, какие эмоции испытывает к Венди. Эта целеустремлённая, привлекательная нарушительница правил отключила его разум и укутала его сердце в свой идеальный — настолько совершенный и несбыточный, как самая заветная мечта — образ. Но он не знал, случится ли это снова, когда он вновь увидит её такой... Такой... — Диппер, смотри! — Мэйбл резко выдернула парня из собственных размышлений и указала пальцем на убегающую от кучи разъярённых гномов девушку, и парень замер от бешено заколотившегося в груди сердца, готового взмыть куда-то к горлу, к глотке — и выпрыгнуть оттуда же. Она торопливо лавировала среди еловых деревьев, чьи стволы были обмотаны белоснежными лентами и живыми розами в тон. Ему даже показалась, что эта цветущая обстановка создавала единую гармонию с её очарованием, не оттеняя его. Впрочем, он не находил такое возможным. Чёртов романтик. Дыхание спирало, воздух отказывался поступать в лёгкие от утомительной спешки и быстрого бега. Колючие ветви упирались прямо в лицо, оставляя на бледной коже свежие царапины. Кошки итак наскребли их слишком много на душе, но нет, она захотела отвлечься и выбрала для этого далеко не лучший вариант — помочь Пасифике. В действительности, Венди никогда не питала любви к Нортвестам, а особенно к самой младшей из них. По рассказам Диппера, её предки давным-давно обманули лесорубов и не впустили их на вечеринку для всего города, а Пасифика исполнила обещанное, и что «не такая уж она и стерва», но девушка чётко видела, что Пайнс сам не до конца в сказанное. Поэтому когда Пасифика, обычно ухоженная и одетая по последней моде, вдруг ворвалась в её дом (благо, отец с братьями ушли на рыбалку) растрёпанной и запыхавшейся с просьбой помочь спастись от гномов, то Кордрой решила захлопнуть дверь прямо перед её носом, но потом сочла предложение Нортвест отличным методом избавиться от тягостных размышлений. Однако совсем позабыла о том, что бегство и спасение — не только мощная порция адреналина, но и куча проблем в комплекте. — Вам меня не догнать, мелкие придурки! — выпалила Венди, ловко изгибаясь всем телом, чтобы не налететь на возникающие впереди ели. Задачей девушки являлось украсть у гномов шляпы и увести их подальше от Пасифики, пока та искала садовый пылесос для выведения из строя лесной армии. Кордрой бы не вскочила, как ошпаренная, если бы маленькие человечки настигли её с тремя алыми шляпами в руках. Но она буквально опешила, завидев перед собой такого же шокированного... Диппера? В кукольных глазах Мэйбл завертелся вихрь эмоций из фееричной радости, удивления и испуга (кто-кто, а гномы светлых чувств ей не внушали), в то время как на лице её брата не отразилось ничего, помимо ошеломления. Рот его застыл, и он, кажется, даже перестал моргать. Венди бежала по лесу в мятой не застёгнутой на пуговицы рубашке и такой же не видавшей глажки белой майке, обтягивающей её женственную и изящную фигуру. На секунду Диппер подумал о том, что изгиб её осиной талии и его отяжелевшая грубая ладонь вкупе составили бы идеальную комбинацию. Завидев парня, девушка изумилась не меньше. Диппер Пайнс. Диппер Пайнс за два года изменился не до неузнаваемости, но он значительно подрос — возможно, даже перерос её саму, физически подтянулся, окреп. Его сестра-близнец ростом вышла пониже брата, но тоже вытянулась, однако казалась всё такой же... Мэйбл. Невинной, как новорождённый младенец, загадочной и интригующей, как шкатулка с небылицами, как современная сказка. Гномы в погоне не успели притормозить за внезапно остановившейся Венди и, видимо, налетев на что-то, повалились наземь. — Я уже, кажется, устал падать, — измождённый голос Джеффа, лидера армии крошечных людей, вернул всех троих ребят в реальность, и они поспешили к гномам, уже не способным оказывать сопротивление. — Где нам найти садовый пылесос? — обеспокоенно спросил парень, склонившись над усталыми маленькими человечками. — У меня есть кое-что получше! — воскликнула Мэйбл и, достав из кармана малинового свитера собачий свисток, дунула в него, полностью погрузив гномов в беспомощность. — Откуда у тебя это? — нахмурив лоб, спросил Диппер, на что его сестра лишь промычала что-то невнятное в ответ, и он скоропостижно утратил к ней интерес, обратив своё внимание на Венди. Венди. Та самая Венди, чьи медно-рыжие волосы полыхают неистовым огнём в лучах рассвета, а в сгущающихся сумерках приобретают оттенок тёмной вишни. — Как я рада вас видеть! — переведя дыхание после продолжительного бега, Кордрой принялась обнимать близнецов, и они охотно отвечали на объятия. И для Диппера всё вдруг потеряло значение, словно Венди, прижимающаяся к его груди (наконец-то именно она уступала ему в росте) — это единственное, что существует для него. — Мы тоже так рады, Венди! — искренне улыбнулась Мэйбл и едва слышно добавила «особенно Диппер», отчего у парня всё внутри свело омерзительным холодом. — Я нашла его! — где-то сзади по лесу гулким эхом прокатился чей-то напевный девичий голос, на который троица моментально обернулась. Венди обречённо выдохнула и демонстративно закатила глаза, а Диппер, не сразу ни узнав видневшуюся вдали светловолосую фигуру с садовым пылесосом в руке, ни её голос, вперился в неё взглядом. Мэйбл поспешно отстранилась от них и по изумрудно-зелёной траве понеслась к оторопевшей блондинке. — Пасифика! — с радостным визгом выкрикнула Пайнс и кинулась на белокурую с объятиями. Венди и Диппер тоже направились в сторону девушек, чтобы парень мог встретиться с давней подругой, если Нортвест можно было таковой назвать. Конечно же, и Мэйбл, и Диппер перестали видеть в юной блондинке своего врага, но второму Пайнсу это давалось гораздо сложнее. Находил он что-то стервозное и надменное в её глазах, в жестах, в мимике — и не мог примириться с неприязнью к ней. Пасифика действительно смягчилась, когда впустила простых людей на вечеринку в поместье Нортвестов, но всё же не пересмотрела своих отношений с родителями и не прекратила унижать тех, кто располагался ниже неё по статусу. Белокурая могла окончательно измениться в лучшую сторону за прошедшие два года, но чутье подсказывало Дипперу, что этого не произошло. — Привет, Пасифика, — бросил шатен, стараясь говорить как можно менее холодно, но получалось не слишком удачно. — Привет, Пайнс, — с присущим ей высокомерием ответила девушка. Что ж, Нортвесты не меняются, разве что внешне. И Диппер ожидал от неё каких угодно изменений, но увидеть Пасифику в рваном лиловом платье и со спутанными волосами он не надеялся никак. За её непривычно потрёпанным видом парень вовсе не обратил внимания на обрисовавшиеся женственные формы блондинки, на то, как заметно побледнела её кожа, и какой крошечной она стала казаться рядом с ним. Разумеется, Пасифика знатно вытянулась, но в сравнении с Диппером она выглядела настолько миниатюрной, что едва ли не смахивала на Дюймовочку. — Какими судьбами? — Решили навестить Гравити Фолз, — ответил темноволосый. — И что за Розогеддон тут устроили? — Кордрой усмехнулась, а Нортвест сохранила безразличное выражение лица, борясь с диким желанием улыбнуться. — Диппер, мог бы и не шутить так дважды, — подметила Мэйбл. — А они не слышали эту шутку! — оправдался парень, на что его сестра закатила глаза. Пасифика с Венди едва заметно приподняли уголки губ, думая о том, что Пайнсы и их по-детски глупые перепалки остались неизменными. — Самые влиятельные семьи Гравити Фолз собрали деньги на то, чтобы устроить Фестиваль роз, — пояснила белокурая. — Этот праздник уже давно празднуют в штате Орегон, но он как-то не коснулся нашего городишка. — И лучше бы не касался, — ухмыльнулась рыжеволосая. — Глупый карнавал для глупцов. Правда мне, к сожалению, придется в этом участвовать. Всем выпускницам сказали участвовать в конкурсе на Королеву роз, — Венди невольно прикусила язык, напоминая себе о том, что она не должна думать о школе, работе и обо всём, что с ними связано. — Хорошо, что он состоится только через неделю. Пасифике хотелось взорваться от накипевшей внутри ярости — подумать только, она так ждала этого фестиваля, так ждала, пока Гравити Фолз заблагоухает чарующими ароматами, а эта дочь лесоруба сейчас только что оскорбила её и этот праздник! Диппер заливисто засмеялся. — Каким бы глупым ни был этот конкурс, Венди, я уверен, что ты выиграешь его с закрытыми глазами, — парень попытался придать своим словам обычный дружеский тон и выразить поддержку, но, увидев пробудившееся безумие в глазах сестры, смущение Кордрой и непонятное выражение лица Пасифики, он понял, что осёкся. — Спасибо, конечно... — робко протянула рыжеволосая, намереваясь сказать что-то ещё, но Мэйбл неожиданно вмешалась в диалог со своим заявлением. — Я буду участвовать в этом конкурсе! Нортвест нервно сглотнула. Вражда между ней и Пайнс осталась в прошлом, уступив место чему-то новому, напоминающему дружбу, но перспектива участия Мэйбл в конкурсе пугала её. Не то чтобы Пасифика желала стать Королевой роз — как раз напротив, ей хотелось побыть наедине с собой и цветущими садами повсюду, не привлекая излишнего внимания, но родители не поддерживали её решение. Престон и Присцилла Нортвест настаивали на безоговорочной победе белокурой в конкурсе, и лишняя конкурентка ничуть не облегчала эту задачу. — Прости, Венди, но у тебя, кажется, появилась соперница, — усмехнулся Диппер. — И очень сильная! — поспешно добавила Мэйбл и расхохоталась вместе с Венди. — Огромное спасибо за помощь, Венди. Я была очень рада с вами повидаться, ребята, — внезапно отчеканила Пасифика ледяным тоном, потупив взгляд куда-то в сторону, — но мне нужно идти. Я надеюсь, мы ещё сегодня увидимся на фестивале роз, верно? — Ну конечно же, Пасифика! — радушно откликнулась Мэйбл. — Мы всегда рады видеть тебя, — произнесла Пайнс, и Нортвест благодарно улыбнулась, а Венди и Диппер неуверенно кивнули. На самом деле, они не были уверены в словах шатенки совсем. Точнее, были абсолютно не уверены. Белокурая направилась в сторону своей усадьбы и постепенно ускорила шаг, чтобы как можно быстрее скрыться с места встречи. Какое же облегчение и радость она испытала, когда Мэйбл кинулась к ней с горящими от счастья глазами, и какой мучительной стала смерть бабочек в её животе, когда они упали, разбились вдребезги от ледяного и равнодушного «привет, Пасифика». Лучше бы он вообще не приветствовал её, чем так. Не так, как он смотрел на Венди, которая, пусть и весьма великодушно помогла ей, но вместе с Диппером надавила на больные точки в её сердце, проносящие острое чувство ревности по всему телу. Пасифика хотела проклинать себя за то, что не могла забыть. За то, что не могла стереть из памяти это ностальгическое парящее ощущение в животе, когда он смотрел на неё — холодно, отчуждённо, но смотрел. Как тем летом, так и сейчас. Неужели все её отношения, пусть и юные, несерьёзные, настолько мелочны по сравнению с каким-то Диппером Пайнсом? А могла ли она вообще позволить себе такую постыдную слабость? Определённо, нет. Но почему-то позволяла. И позволила себе подумать о том, что она тоже сможет завоевать его мысли. Она же Нортвест. А Нортвесты могут все.