…и только звезды были немыми свидетелями их тайны. © Томас Майн Рид «Всадник без головы»
◆ ◆ ◆
Диппер рвано выдохнул обжигающий лёгкие воздух и подскочил на кровати. Он рукой дотронулся до лба и обнаружил, что тот покрылся испариной, а сердце в груди билось гораздо быстрее, чем обычно. Парень встряхнул головой, стараясь отогнать от себя остатки непрошеного сновидения — слишком хорошего, но слишком нереального для того, чтобы наслаждаться им. Пайнс устало потёр глаза и вгляделся в темноту с надеждой хоть что-то рассмотреть в ней. Спустя пару минут взволнованность перед привидевшимся сном отступила вместе с беспросветным ночным мраком, и он со спокойной душой окинул взглядом комнату. Мэйбл наверняка уже видела десятый сон о единорогах или огромной сладкой вате — за годы жизни с сестрой Диппера успел свыкнуться с мыслью о том, что она видела мир в радужном свете, но иногда, признаться, это порядком его пугало. — Диппер... — едва слышно прошептала девушка и чуть приоткрыла глаза. Вероятно, за раздумьями он и сам не заметил, как громко шелохнулся или что-то задел, — ты не спишь? — Нет, — покачал головой шатен, хотя знал, что в полудрёме она не сможет оценить этого жеста. — Что тебе снилось? — в своей манере поинтересовалась Мэйбл, приподнимаясь на локте и сонно посматривая на брата. — Мне... — вопросительным тоном произнёс темноволосый, думая, что ему следует ответить. Лучше бы она не спрашивала. — Мне приснилась... — замялся парень. — Вишня, — заключил он. — Вишня? — удивлённо переспросила Мэйбл, но не стала допытываться до всех деталей и подробностей. Видимо, девушка не ещё не до конца проснулась, потому что, приснись ему это утром, она бы уж точно всё разузнала. — Вишня, — утвердительно кивнул брат. Диппер не солгал. Ему действительно снилась тёмная, отдающая кисло-сладким привкусом вишня. Наверное. Он не пробовал. Он смотрел. Смотрел, как эта вишня в отблесках сгущающихся сумерек летнего вечера играет в прямых и шелковистых волосах Венди — играет бесчестно, ведь Диппер сопротивление оказать не в силах. Или это она настолько хороший игрок, что обезоружила его в считанные секунды? — Ну а мне снился розовый свитер в том дорогом магазине. С блёстками такой, — сладко пролепетала Мэйбл, и парень даже не сразу понял, какое это отношение имеет к нему, к Дипперу Пайнсу. Мальчику-одержимому-вишней. — Он, кстати, отлично сидел на единороге. А на мне вообще идеально. Мы с Даниелем были как близняшки в одинаковых свитерах, — мечтательно протянула сестра и громко плюхнулась головой на подушку, замолкая и проваливаясь в очередной фееричный сон. Диппер дождался, пока её дыхание окончательно станет ровным и приглушённым, и бесшумно встал с кровати, направляясь в сторону ванной. Там пахло чем-то таким родным, до боли знакомым и позабытым, как и каждый уголок в Хижине Чудес — не хватало только ядовитого сарказма дяди Стэна и интеллектуальных игр на пару с дедушкой Фордом. А ещё, наверное, её, стоящей у кассы и вялым взглядом окидывающей помещение. Как Венди рассказала Пайнсу во время первого дня фестиваля роз, она была слишком занята выпускными экзаменами и... И чем-то ещё, о чём она не хотела говорить и быстро сменила тему. Может быть, у неё появился новый парень? Может, он бросил её? Хотя, обычно происходило наоборот. Но что, если на сей раз всё вышло по-другому? Диппер отнёсся к загадочной деятельности своей подруги с пониманием и не стал докапываться до того, что же ещё так мешало работать ей в Хижине Чудес этим летом, но этот вопрос грыз его, как червь. Мальчик включил кран и подставил ладони под прохладную воду, умывая ими лицо. Ощутив мощный прилив бодрости, он вытер руки о махровое полотенце и резко метнул взгляд на своё отражение в зеркале — на чуть выпирающие голубые вены, видневшиеся мышцы, обрисовавшийся торс (видимо, занятия разными видами спорта действительно пошли ему на пользу) и карие глаза, в которых появилось какое-то новое выражение. Нет. Он не мальчик-одержимый-вишней. Он уже давно парень-одержимый-вишней. Только вот Венди Кордрой — единственная, кому он желал доказать столь яростно — упорно отказывалась в это верить. Обнимала она его слишком по-дружески — даже как-то по-сестрински, словно девушка была третьим ребёнком в чете Пайнсов, только гораздо взрослее. И когда они сидели и разговаривали на карнавале днём, Диппер лишний раз убедился в том, что она по-прежнему видела в нём тринадцатилетнего мальчишку. — ...а потом кто-то из одноклассников подкинул банановую кожуру прямо Тэмбри под ноги, и она этого даже не заметила! — с беззлобной улыбкой воскликнула рыжеволосая. — Хотя я, конечно, вступилась за нее потом и уделала того пацана. Ибо не стоит связываться с Кордроями и их друзьями, — твёрдо произнесла она и затем, значительно понизив голос и едва сдерживая хихиканье, добавила: — Но если честно, то это было забавно. Серьёзно, ну Тэмбри вообще от телефона не отрывается! Ты, конечно, знаешь об этом, но её мания на социальные сети никогда не перестает меня удивлять. Диппер тихо и заливисто рассмеялся вместе с Венди. Они сидели на недавно выкрашенной скамье, откуда фестиваль роз был виден лучше всего. Образ благоухающего цветами сада никак не вязался с привычным, немного (или много) странным и полным еловых деревьев портретом Гравити Фолз, и оттого пребывание здесь ребята находили не совсем комфортным. Так и хотелось убежать отсюда в глубину бескрайнего леса, где всё располагалось так, как должно. — По правде говоря, мне тут не очень нравится, — отразила их общую мысль Венди, и Пайнс согласно кивнул. — Мне тоже. Здесь как-то... Неуютно, — парень встряхнул головой, выгоняя из разыгравшегося воображения картину ещё более цветастого карнавала. — Зато Мэйбл в восторге, — не мог не заметить Диппер, поглядывая на сестру, улыбающуюся во весь рот и танцующую с Кэнди и Грендой на декорированной розами площади, где музыканты исполняли что-то довольно праздничное и оживлённое. — Мэйбл всегда в восторге! — воскликнула Венди. — Это же Мэйбл, — улыбнулась девушка. — Весёлая, отчаянная девчонка. Мне кажется, она никогда не повзрослеет. — Это да, — выдохнул Пайнс и неловко почесал затылок. — Хоть мы и близнецы, а в этом мы с ней абсолютно не похожи, — рыжеволосая вдруг окинула его оценивающим взглядом с ног до головы, особо заострив внимание на старых кедах и неизменной синей кепке, а затем задумчиво поджав губы. — Ну-у... — протянула она, поднимая глаза куда-то к небу и словно игнорируя присутствие Диппера здесь. — Что «ну-у»? — нахмурив лоб, спросил он и подозрительно прищурился. — Ну, для меня ты всегда останешься всё тем же Диппером, — мягко улыбнулась Венди и откинула вишнёвые волосы за спину (кажется, его даже обдало ароматом этих алых ягод, когда локоны девушки на долю секунды почти коснулись лица шатена). — Тем Диппером Пайнсом, крутым чуваком и человеком, который когда-то стал для меня очень хорошим другом, — она приподняла уголки губ ещё сильнее, но парню вдруг захотелось опустить их, да настолько низко, насколько это вообще возможно. — Да, ты тоже останешься для меня всё той же Венди... — Венди, которая никогда не перестанет видеть в нём маленького мальчика. Венди, в которую он окончательно и бесповоротно влюбился. Диппер стиснул кулаки и хотел было ударить ими по раковине, разбить зеркало перед собой вдребезги, но всё-так сдержался, понимая, что ни непосредственный владелец Хижины Чудес Зус, ни Мэйбл, вполне способная услышать все эти звуки — они оба вряд ли бы оценили такой метод проявления гнева. И всё же не гневаться он не мог. Не гневаться от беспомощности и этих пылких, сжигающих парня изнутри чувств, которым не было ответа. Но Диппер страстно желал найти его. — Этот фестиваль такой чудесатый! — несколько раз крутанувшись вокруг своей оси в послевкусии от танцев, воскликнула Мэйбл и присела рядом с братом на скамью. — Может быть, чудесный? — поправил её Диппер, но, заметив лихорадочные искры в её карих глазах, понял, что она ничуть не ошиблась. — Чудесатый, — заверила она и взглянула в сторону бескрайнего елового леса, вглубь которого неспешно пробиралась Венди, всё дальше удаляясь от них с братом. Темноволосая ещё раз обратила взор на завороженное лицо парня и довольно ухмыльнулась, осознавая, что её недавние догадки подтвердились. — Чудесатый, как и чувства одного мальчика по имени Диппер к одной девушке по имени Венди... — Да... — протянул он в ответ, не совсем осознавая сути только что сказанного Мэйбл и продолжая наблюдать за статной фигурой Кордрой, скрывающейся в лесной тени. — Что? — резко опомнился Пайнс. — Какие чу... Чувства? К кому? Я не мальчик! Я... — Ты парень, — закончила за него сестра. — Именно это ты и пытаешься доказать Венди, — изрекла Мэйбл, и кукольные глаза девушки блеснули чем-то новым и весьма необычным для неё — серьёзностью и пониманием. Словно всё её фанатичное безумие и весёлость угасли на несколько секунд, и Диппер вдруг осознал, что она тоже заметно повзрослела за прошедшие два года, хоть и не утратила своего ребячества, наивности, любознательности и веры в волшебство. Темноволосая кивнула — она попала в яблочко. И они оба это знали. — И как же ты собираешься это сделать? — Мэйбл поджала губы и с любопытством взглянула на брата, довольно долго не возвращаясь к привычному образу юной девочки с фееричным мышлением. — Я... Не знаю. — У меня есть идея! — выпалила шатенка, и Пайнс снова узнал в ней всем знакомую Мэйбл, но моментально устрашился от того, какое же предложение она сейчас выдвинет. — Ты... Можешь заставить её ревновать! — Что? — у парня глаза на лоб полезли от услышанной им глупости. Но впрочем, чего ещё можно было ожидать от его сумасбродной сестры? — Ревновать, — утвердительно кивнула Мэйбл. — Найди себе какую-то подружку посимпатичнее и чаще появляйся с ней при Венди, делай ей комплименты и вообще старайся изображать с ней идеальную пару. — Может, мне ещё и целовать её каждые пять секунд?! — возмутился Диппер. — Хммм, а это неплохая идея. Но только не каждые пять секунд. Боюсь, Венди стошнит спустя пару-тройку таких поцелуев, — поразмыслила Пайнс, и парень демонстративно закатил глаза. — Мэйбл, не отношения делают тебя взрослым человеком, — серьёзно пояснил темноволосый и почувствовал себя старшим братом или мудрецом, обучающим эту проворную девчонку истинам жизни. Но на деле он безумно хотел научиться им сам. Вдруг сестра протянула ему книгу из своей сумки и, быстро найдя нужную страницу, всучила предмет в руки Дипперу. «Отношения делают тебя взрослым человеком», — гласила надпись. — Оу, видимо, делают, — произнёс парень и внезапно удивлённо повёл бровью. — Погоди-ка, откуда это? — Э-ээ, — протянула Мэйбл и стиснула зубы, на что Диппер округлил глаза. — Знаешь, сестрёнка, лучше мне не знать, каким образом всё это появляется в твоей сумке. — Ты прав: лучше не знать, — согласилась Мэйбл. — Но это не отменяет того факта, что если ты будешь встречаться с кем-то... Точнее, делать вид, что встречаешься с кем-то, то Венди неожиданно поймёт, что ты нравился ей не только как друг и ла-ла-ла, вы уйдёте в закат, — аргументировала девушка и откинула взлохмаченные после длительных танцев каштановые волосы за спину. — Подумай над этим, — деловито произнесла она и, сладко улыбнувшись напоследок, убежала обратно на площадь, где лепестки роз уже лились чуть ли не бесконечным водопадом над головами людей. А у Диппера эта идея сестры засела как нечто безумное, безрассудное, невозможное и... Действенное ли? Пайнс вновь подставил руки под струю ледяной воды и прислонил их к лицу, рассчитывая откинуть от себя нахлынувшие воспоминания о прошедшем фестивале роз. Ему определённо нужно было встряхнуться. Забыть. Забыть Венди, что приснилась ему сегодня в самом сказочном, но чересчур нереальном сне, где она смотрела на него такими влюблёнными глазами, где она тянулась к нему, жаждала прикоснуться, и он, как ни странно, не сопротивлялся. Он только весьма охотно отвечал на её объятия, обхватывал сильными руками её осиную талию и судорожно вдыхал запах вишнёвых волос. А потом они темнели, темнели, темнели в сгущающихся сумерках, и затем окончательно исчезли в беспросветной мгле. И она исчезла. И всё вокруг. Остался только Диппер — сконфуженный, смущённый, не понимавший происходящего и слегка лишённый рассудка от того, что к нему только что прикасалась Венди. Тряхнул головой. Забудь, Пайнс. Это сон. А так хотелось, чтобы стало реальностью. Ох, и почему он такой романтик? Нет, это совсем не то, кем он хотел являться. Диппер хотел быть путешественником, исследователем, первооткрывателем, странником, немного нарушителем правил и просто сильным во всех отношениях человеком — но не романтиком. Не парнем-одержимым вишней. Пусть с жаждой приключений, но не им. Ну почему же так сложно просто взять и отключить все эти проклятые подростковые гормоны? Дело ведь только в гормонах, ведь так? Ему нужно освежиться. Нарушить правила. Пустить по жилам порцию будоражащего кровь адреналина и отвлечься на что-то постороннее. Достаточным ли нарушением будет прогулка по городу в столь поздний час? Конечно, точного времени он сказать не мог, но уже определённо было далеко за полночь. Нужно только незаметно проскользнуть из Хижины Чудес на улицу — и дорога к приключениям поведёт его в верном направлении.◆ ◆ ◆
Прохладный июньский воздух здорово бодрил. Быстро очутиться на пустынных улицах Гравити Фолз оказалось не так уж и трудно. Зус — не дядя Стэн, и хотя оба они не отличались особой внимательностью, первый всё же был менее бдителен. Диппер поставил себе цель не попадаться на глаза возможным ночным пташкам города — всем жителям, предпочитающим прогуливаться по нему именно в такое время. Впрочем, никаких признаков людей Пайнс не заметил и принялся спокойно расхаживать по лесу и по одиноким ныне площадкам, которые выступали в роли ярмарочных, танцевальных и других. Надо сказать, под ночным покровом розы больше не казались ему такими посредственными и девчачьими — напротив, он находил в них что-то магическое, притягательное и вряд ли подвластное логическому объяснению. Темноволосый опустил взгляд и заметил кем-то неосторожно брошенную розу и, сам удивившись своему действию, поднял её и крепко сжал в ладони. Безлюдные места, предусматриваемые для фестиваля, постепенно сменялись скоплениями вечнозелёных елей, среди которых мало кто «вил себе гнездо», и Диппер полностью ушёл в свои мысли. Идея завести отношения на публику в виде Венди захлестнула его сознание и перестала казаться такой глупой, какой парень находил её ранее. Что, если эта вишнёвая девушка действительно что-то чувствует к нему, сама о том не подозревая? Может быть, он нравится ей, но она страшится влюбиться в парня младше неё по возрасту? Считает это странным и неприемлемым? А если она увидит, как он обнимает другую, то ревность закипит в ней и уничтожит все эти бессмысленные предрассудки. Только вот осуществить задуманное было довольно проблемно: кто согласится встречаться с ним не по-настоящему? К тому же, Дипперу необходимо убедить Венди в серьёзности своих намерений, а значит, актриса на роль его девушки должна оказаться как минимум симпатичной, и как максимум — приятной и интересной в общении. — Пайнс? — мелодичный девичий голос, донёсшийся до его ушей, внезапно отрезвил разум. — Что ты здесь делаешь в два часа ночи? — шатен поднял голову вверх и завидел перед собой лицо Пасифики, чуть сияющее в звёздном свете и лишившееся своих чётких очертаний в полумраке. — И тебе привет, — тихо ответствовал Диппер. Видно, он и сам не заметил, как дошёл до новой усадьбы Нортвестов — вернее, он и не представлял, что она принадлежит именно им. Здание выглядело довольно знатным, хоть и далеко не таким огромным и дорогостоящим, как старое поместье. — Не спится? — девушка отрицательно покачала головой, давая понять, что сна у неё ни в одном глазу, и её рассыпавшиеся по плечам белокурые волосы блеснули мягким светом в ночной тьме. Она стояла на балконе и, судя по всему, любовалась иссиня-чёрным небом (и одна только мысль об этом показалась Дипперу безумной), пока не заметила присутствие Пайнса. — Ты так и не ответил, что ты здесь делаешь. — Я... — промямлил Диппер, — прогуляться решил. Тоже не особо хочу спать, — пояснил темноволосый и вдруг пригляделся к возвышавшейся над ним фигурой Пасифики — стройной, хрупкой, совсем не как у Венди. Нет, Кордрой, конечно, обладала идеальными, практически модельными параметрами, но хрупкой её назвать было никак нельзя. И хотя Нортвест по определению тоже не могла таковой являться — их род прослыл как род жестоких, надменных и меркантильных тиранов — она действительно походила на Дюймовочку. Одно его неосторожное движение — и она сломается. Только вот он находился слишком далеко, чтобы это проверить. — Слушай... — начал Диппер. — Ты не против, если я заберусь к тебе? — Серьёзно, Пайнс? — не без ехидства спросила Пасифика. — Второй этаж. Ты уверен, что... — светловолосая не стала договаривать, засмотревшись на то, как он принялся взбираться на её балкон. Она не совсем понимала, как ему это удавалось, а только завороженно любовалась этим действом. Какой же он ловкий! — Уверен, — неожиданно сказал парень, оказавшись в двух шагах от неё. Пасифика едва заметно отшатнулась, стараясь не показывать своей растерянности. Диппер Пайнс на её балконе. Ночью. Ну совсем как Ромео. Ох, нет, Пасифика, ты перечитала романов. — Ты что, днём и ночью в боевой раскраске спишь? — скривился темноволосый, и девушку передёрнуло. — Я не спала, — ответила она с несвойственной ей кротостью. — Так что даже переодеваться не стала. Задумалась просто, и как-то не до сна стало. — Даже не стану спрашивать, к чему привели твои раздумья, — отмахнулся Диппер, и Пасифика нервно поджала губы, опустив взгляд. Ну конечно, он ведь спрашивает только о Венди — не о какой-то там мерзкой девчонке из семейства Нортвестов, до которой никому нет дела. Впрочем, она не винила его. Наверное, будь белокурая кем-то другим, а не собой, то тоже не стала бы общаться с такой, как она. — Мне нужно с тобой поговорить. — Мне очень любопытно, о чём ты захотел со мной поговорить в два часа ночи, — пролепетала девушка, с неимоверным усилием придав голосу привычную надменность и избавив его от проступающей неловкости. — Слушай, Пасифика, я... — смущённо начал Диппер, и она с неподдельным интересом застыла в ожидании его последующих слов. — Давай встречаться. — Что? Пасифика была готова поклясться, что предложи ей это кто-то другой, то она бы залилась смехом, эгоистично ухмыльнулась, откинула светлые волосы в сторону и плюнула этому человеку в лицо (и не факт, что в переносном смысле). Но сейчас, когда эти простые два слова произносил Диппер, всё в ней затрепетало, сердце защемило, и лишь внутренний скептик удерживал её от радостного визга — что-то тут нечисто. Не мог он предложить ей такое спустя два года без всяческого общения, и уж тем более принимая во внимание то, что она — Нортвест. Нортвесты пусть и могут всё, но никто их не любит. И Пайнс не исключение. — Не по-настоящему, — бабочки в животе, кажется, разбились насмерть. Только вот что Диппер имел в виду за этими словами? Пасифика недоумённо нахмурила брови. — Для... Для Венди. Понимаешь, она мне нравится, и я подумал, что если бы я встречался с кем-нибудь, то может, она бы приревновала, и всё такое... Знаю, это звучит глупо, но... В общем, ты только никому не говори о моей симпатии к ней. Белокурая демонстративно закатила глаза. Она буквально поражалась тому, насколько он утрачивал дар речи при мыслях об этой дочке лесоруба — более того, Диппер переставал говорить с ней, как со стервозной Нортвест, а начинал смущаться и проявлять себя со стеснительной стороны. — Да об этом и без того все знают! — выпалила Пасифика, и Пайнс ошарашенно уставился на нее. Девушка значительно понизила голос и уже спокойнее пояснила: — Твои томные вздохи по ней за километр видно. Да и я не собиралась выдавать твоего секрета. Хотя вряд ли его можно таковым назвать. — Вот чёрт! — выругался Диппер. Конечно, он понимал, что, вероятно, где-то мог слишком ярко проявить свои чувства к Венди, но чтобы настолько... И всё-таки, на своё предложение о показательных отношениях ответа парень так и не получил. Разумеется, Пасифика не особо импонировала ему в качестве своей девушки, но она казалась единственной подходящей кандидатурой. Какой бы надменной белокурая ни была, она выглядела гораздо взрослее и миловиднее, нежели Кэнди или, Боже упаси, Гренда. Нет, Пайнс ничего не имел против подруг своей сестры, но встречаться ни с одной из них ему бы и в голову не пришло, не говоря уже о том, что быть постоянным объектов девичьих обсуждений парню совершенно не улыбалось. — А впрочем, неважно. Что насчёт моего предложения? — Что мне с этого будет? — поинтересовалась Пасифика, цепляя на лицо маску невозмутимости. Сердце уже подталкивало её к согласию, да и разум твердил, что отношения на публику заставят их проводить больше времени вместе, и у светловолосой будет шанс показать себя в лучшем свете, но образ стервозной блондинки не предусматривал ничего, в чём не доводилось видеть выгоду. — Ну да, конечно, Нортвесты остаются Нортвестами, — Диппер словно провёл лезвием ножа по самым атакуемым точкам её души. Если молния не бьёт в одно и то же место дважды, то все в Гравити Фолз буквально хлестали её тем, чем попадётся, по одной и той же зоне, где боль ощущалась особенно сильно — по грехам её происхождения. — Вы ничего не делаете просто так. — Ладно-ладно, — отмахнулась Пасифика, делая вид, что пусть она и осталась грубой и холодной, но старается исправиться хотя бы ради своих возможных друзей. — Я согласна тебе помочь. Только никакого рукоприкладства! — Венди не поверит, что мы встречаемся, если я не буду тебя обнимать. Ну или держать за руку, — заметил Пайнс, и Нортвест, вообразив себе подобную картину, загорелась желанием воплотить её в жизнь. — Хорошо, — тяжело выдохнула она. — Но ничего более. Никаких поцелуев и прочей ерунды, ясно? — с мастерски сыгранным раздражением произнесла светловолосая, и Диппер согласно кивнул, довольно улыбнувшись. — Спасибо, Пасифика! — поблагодарил парень и кинулся на неё с объятиями. Девушка застыла в изумлении и не ответила на них, хотя пальцы предательски задрожали с жаждой прикоснуться к его спине. — Считай, что я вживаюсь в образ, — темноволосый поспешно отстранился, и Нортвест пожала плечами. — Полагаю, актёр ты неважный, — ехидно прокомментировала белокурая, и Диппер усилием воли подавил закипевший внутри гнев. Главное, чтобы он не пожалел о том, кого утвердил на роль актрисы. — Кстати, что это у тебя? — Пасифика перевела взгляд на крепко стиснутую ладонь Пайнса, и тот чуть разжал её, вытянув перед собой подобранную на площадке розу. Надо же, он и позабыл о ней. — Держи, — шатен лёгким движением руки прикрепил цветок девушке на голову, и её пробила мелкая дрожь от этих мимолётных касаний. — Пусть будет твоим, — Нортвест данный жест комментировать не стала, да и не успела, потому что над ночным небом мелькнула чья-то громадная и тёмная фигура. — Что это было?! — выпалила девушка и внезапно почувствовала, как Диппер заслонил её своим телом, и они практически бесшумно упали на балконный пол. — Не двигайся, — прошептал парень в миллиметре от её губ и подождал, пока странные звуки над их головами, будто кто-то очень громко разрезал воздух клинками, стихнут. — Я не знаю, что это, но оно прямо над нами, — Пасифика, кажется, медленно лишалась рассудка от такой близости и была готова сквозь землю провалиться от хлынувшего наваждения. Ох, и зачем он только явился сюда сейчас? Повезло ещё, что ночью парень не мог столь явственно наблюдать смущение и скованность белокурой. — Что происходит? — чуть слышно спросила Нортвест. — Сам не знаю, — откликнулся Пайнс, — но вроде утихло, — оба приподнялись с пола и увидели, как вдали виднеется чернильно-чёрный силуэт всадника... Без головы. Диппер невольно вспомнил роман Майн Рида и небезызвестную легенду о Сонной Лощине, где главным героем предстаёт этот всадник. Неужели и в Гравити Фолз эта история нашла своё отражение? Звучит безумно. Как и всё, что происходило с ним за последний день и за самое первое лето в компании дневника дедушки Форда. — Он исчез, — констатировала Пасифика. — Но кто он? Зачем он приходил? — Это... Всадник без головы, — ошеломлённо произнёс Диппер. — Есть такая легенда о нём. А вот на второй вопрос у меня нет ответа. — У меня тем более, — прокомментировала Нортвест. — Но мне очень хочется его узнать. И да, признайся, тебе тоже, — она слабо пихнула его в бок. — Не спорю. — Спорим, что ты не сможешь найти разгадку на то, зачем этот всадник здесь появлялся? Что ж, Пасифика Нортвест, вызов принят.