***
Когда Трент во второй половине дня вошёл в комнату Джейн, он заметил, что на её компьютере небрежно сидит маленькая веб-камера. Он не скрывал своего удивления. Трент вернулся домой после двух дней веселья, пьянства, курения и бесцельного шатания, чтобы найти свою сестру счастливую и довольную камерой, следящей за её движениями. — Встречай камеру Джейн, Джейн-тайм, круглые сутки, — с гордостью сказала она, одарив своей фирменной ухмылкой. — Это кажется… извращённым. — Ха, впервые слышу, что ты говоришь это слово обо мне или о ком-то ещё. Эта поездка, должно быть, хорошо встряхнула тебя. Ты противостоял своим внутренним демонам? — Что-то типа того. Они проиграли битву, как видишь, — сказал Трент, мягко улыбнувшись. — Рада это слышать. Не обижайся, но мне нравится, когда ты рядом с домом на случай, если я в душе, когда звонит доставщик пиццы. — Эй, это основа наших отношений, — сказал он, похлопывая её по спине. Джейн вздохнула и положила свою руку поверх его. — Слушай, я не из тех, кто занимается эмоциональными сценами, но можем ли мы вернуться к тому, как всё было? До того, как я сделала из всего этого большой хаос? — Ты ничего такого не сделала, — сказал Трент, качая головой. — Уверена, что сделала. Я вроде как не доверяла тебе, несмотря на то, что ты моя собственная плоть и кровь. И я позволила своему глупому бойфренду расстроить меня из-за тебя. Но я слишком хладнокровна, чтобы дать возможность такому случиться. А ты слишком скучен, чтобы у меня были причины расстраиваться из-за тебя. — Да, частично это правда. Но мы никогда не ссорились. И… ты была права, что беспокоилась. — Что это значит? — спросила Джейн, сложив руки. — Ну, Том — твой парень, а Дарья — твоя лучшая подруга. Я бы тоже волновался. — То, что ты сказал… — Что сказал? — Знаешь, я больше расстроена из-за того, что Том винит во всём меня. Я не виновата. Я имею в виду, что это не так. В смысле, чтоб ты знал, ты не был абсолютно прав. — Неужели? Так что же это тогда было? — спросил Трент, подняв бровь. — Да ладно, ты серьёзно не знаешь? — Хм, неа, я думал, что дело в Томе. — Конечно, Том действовал мне на нервы со своими нелепыми истериками по поводу Дарьи, но, Трент, я тоже была расстроена из-за тебя. Я просто не могла сказать тебе. Я полагала, что смогу, но не смогла. Не думаю, что смогу сейчас. Потому что это глупо, и ты будешь смеяться. И если ты не собираешься смеяться, в таком случае, это серьёзно, то я буду чувствовать себя скверно. Но ты тоже был причиной. Трент смотрел на сестру в недоумении. Он едва мог запомнить то, что она говорила. — Джейни… что, чёрт возьми, ты… — Я не хочу, чтобы ты играл с… чувствами Дарьи. И я боялась, что ты этим занимаешься. Трент стал заметно жестче. — Я знаю, знаю, что ты не делал этого, и я знаю, что это — последнее, что у тебя на уме, и что даже глупо такое предполагать, но ты понимаешь, о чём я говорю, верно? Она — Дарья, и она… ну, ты знаешь, как она ладит с другими людьми. Ей тяжело общаться с кем-либо. И я просто испугалась. Я боялась, что ей будет больно. Хоть его разум едва мог угнаться за тем, что он говорил, Трент изо всех сил пытался говорить, не запинаясь о свои слова. — Почему ей будет больно… со мной? Ты сказала, что доверяешь мне. — Боже, Трент, дело не в этом, ты тормоз? Она всегда отличалась от тебя. Его сердце начало бешено колотиться в груди, как пламенный мотор, готовый к краху. Подавляющее чувство всепоглощающего ужаса и красоты, острое ощущение незнания, где он и куда собирается, мучительная царапина на груди, которая побуждала его бежать, выйти наружу и бросить себя на милость внешней силе, которая была вне его. Но нет, тихое смятение в его душе — его и только его. И Трент никогда не расскажет Джейн, что знал, что Дарья была в него влюблена. — Я знаю, но она не может быть одинаковой со всеми, — сказал он, как само собой разумеющееся. — Ты не понимаешь. И я подозреваю, что никогда не поймёшь. Но ей не наплевать на тебя, Трент, — сказала Джейн, внимательно наблюдая за ним. — Мне она тоже нравится, — просто сказал Трент, пытаясь скрыть подёргивание в уголке рта. — И я просто не хочу, чтобы ты заставил её почувствовать нечто… большее, — осторожно добавила Джейн. — Большее, — повторил он, глядя на веб-камеру. Джейн быстро встала и вытерла потные руки о колени. — Да, я имею в виду, большее, чем дружба. — Какого…? Зачем мне заставлять её почувствовать такое? — спросил Трент, изо всех сил пытаясь выглядеть удивлённым. — Потому что ты не осознаёшь своего влияния на неё, и ты мог это сделать, не задумываясь, — возразила Джейн. — Я бы никогда, никогда не сделал бы этого с ней, сознательно или нет, — парировал он, повысив голос, чтобы казаться сбитым с толку. — Откуда ты об этом знаешь? Подразумеваю, что ты не всегда можешь контролировать свои действия, и она может интерпретировать их как-то иначе… — Она не могла этого сделать. Я никогда не делал ничего, чтобы заставить её подумать нечто подобное, когда-либо, — он лгал, сознательно кашляя. — Потому что ты не представляешь её в этом образе и потому, что ценишь её дружбу, верно? — спросила Джейн. — О чём ты думаешь? Она на семь лет младше меня, и она — самый умный человек, которого я знаю. Зачем мне думать о Дарье по-другому? — спросил Трент твёрдым и сдержанным голосом. Его плечи осели под давлением этого тяжелого бремени, этой тяжелой лжи. Это мучило его, так как возраст не имел значения, хотя должен был. Его огорчало, что её интеллект не отпугнул его. Он вёл себя как идиот, глупый, придурковатый, пустоголовый школьник, который влюбился в девушку далёкую от него во всех смыслах этого слова. И никто никогда не узнает об этом. — Да, она — самый умный человек, которого ты знаешь, — сказала Джейн с облегчением. — Кроме меня, конечно. Трент горько улыбнулся. — Я рада, что мы вытащили этого белого слона из комнаты. Теперь мы можем быть невероятно неловкими в отношении других, менее насущных вопросов, таких как гормональные перепады и сексуальное женское белье, — пошутила Джейн, ударив его по рёбрам. — Да, думаю пойти запереться в своей комнате, если ты начнёшь с этого, — сказал он, взъерошив её волосы. — Заткнись. Я могу с лёгкостью взломать твой замок. — Эта мысль меня пугает, — сказал Трент, глядя в сторону. — Итак, ты собираешься рассказать мне о своём нечестивом сошествии в ад или ты снова объявишь мне бойкот? — Послушай, сегодня утром я не совсем для этого проснулся, — объяснил Трент, имея в виду день ранее, когда он вернулся в Лондейл. — Или ты сейчас, или мне придётся ради подробностей идти пытать Джесси? — Ну, я знаю, что тебе это понравится, — ответил Трент. — Не так сильно, как когда ты делишься своими историями со мной, — язвительно заметила Джейн. Трент слабо улыбнулся и поудобнее устроился на её кровати. Он готов был рассказать ей всё, вплоть до того момента, когда уехал из города и нашёл Дарью на конференции в отеле. Он не признается в этом даже под страхом смерти. Джейн не упомянула ни слова об этом, и она казалась весёлой и довольной, так что можно было смело предположить, что Дарья ничего ей не говорила о встрече и разговоре с ним. Ему казалось, что он собирается рассказать ей сказку на ночь. Трент делал это раньше, когда Джейни была очень маленькой. То же самое было и сейчас, он собирался рассказать ей историю, и правду, скрытую за этими словами, она обнаружит гораздо позднее, когда станет намного старше.***
Субботний вечер застал семью Моргендорффер в уединении. Квин и Хелен разговаривали на кухне, обсуждая последние детали поездки, Джейк ходил по спальне, пытаясь выбрать, какие упаковывать галстуки. Дарья лежала на кровати с подушкой на лице, бормоча бессвязные слова про себя. У неё была наполовину открытая книга на груди. Её сумки были свалены в дверном проёме. Брошюра Quiet Ivy Retreat была забыта около её кровати. Дарья услышала звонок в дверь, но не потрудилась встать. Хелен позвала Джейка и попросила его прекратить бездельничать и сделать что-то полезное, например, открыть дверь. — Джейк! — Иду я, иду! Я просто супер-занят упаковываем важных предметов для тупой поездки, в которую заставляет меня поехать моя жена — ох, привет, Трент! Трент уставился на усталого мужчину средних лет, стоящего перед ним с тёплой, но неуверенной улыбкой на лице. Ему бы хотелось протянуть свою руку, чтобы пожать его. Может быть, дать ему силы и немного чувства собственного достоинства. Он знал, что отец Дарьи был хорошим человеком. Но он был слишком хорош ради собственного блага. Трент чувствовал себя очень неловко рядом с ним. Почти как если бы он столкнулся с тенью самого себя. — Что привело тебя в Каса Моргендорффер? — весело спросил Джейк. — Гм, здравствуйте, мистер Моргендорффер, я пришёл поговорить с Дарьей. — С Дарьей? Вот как? Ну, проходи тогда. Я уверен, что она будет рада тебя видеть. Скажи, как ты думаешь, какой галстук лучше сочетается с синим костюмом? Хелен Моргендорффер вошла в комнату, держа в руках планшетку. — Трент? Что ты здесь делаешь так поздно? Твои родители снова вернулись? Тебе нужен адвокат? — Нет, всё в порядке, я просто пришёл к Дарье, если вы не против, — сказал он, засовывая свои ладони в карманы. — Ну, у меня нет проблем с этим, но я боюсь, что мы сейчас немного заняты, собираемся, как видишь. Мы едем в санаторий. Трент нахмурился: — В санаторий? — Дело в моей работе — мы все едем и… — Мам, пап… Трент. Его глазам стало физически больно, потому что он посмотрел вверх слишком быстро. Дарья стояла на лестничной площадке, наблюдая за происходящим. На ней была её чёрная юбка и оранжевая футболка, но вновь без жакета. Её лицо было непроницаемым. Только её глаза плавали в океане смятения. Трент почувствовал множество стрел, попавших ему в живот. — Хей, Дарья, — сказал он необдуманно. — Привет… — Мы можем немного поговорить? Это касается Джейн, — солгал он. Хелен уже ушла на кухню, потому что все её мысли были заняты тем, что она завтра будет говорить и делать в санатории, Джейк тоже бесцельно ходил. Трент почувствовал, что ему здесь не рады. — Эм, я не могу сейчас. Я действительно очень занята. — Пожалуйста, это займёт не больше двух минут. — Давай, детка, я знаю, что ты уже собрала вещи, — сказал ей ласково Джейк. — Может быть, Тренту нужна какая-то помощь. Кстати, как ты думаешь, какой галстук…? — Нет, извини, я не могу сейчас говорить, мне всё ещё нужно многое сделать, — пробормотала она, обеспокоенно глядя на отца. — Мне просто… нужно поговорить немного о Джейни. Не могу это обсуждать с кем-то ещё, — упрашивал он. — Ну, я не могу помочь тебе с этим. Джейк в замешательстве уставился на них. Он начал понимать, что во всей этой ситуации было что-то не так. Дарья была расстроена и не хотела разговаривать с Трентом. Он почувствовал, как что-то шевельнулось у него в груди. Что Трент сделал его маленькой девочке, чтобы спровоцировать такую реакцию? — Эх, Трент, я не думаю, что Дарья сейчас в настроении разговаривать, — сказал Джейк низким и более серьёзным голосом. — Думаю, тебе стоит попробовать в другой раз. Трент смотрел ей в глаза со всем отчаянием и нуждой, которые смог собрать. Их было не так много, потому что, как правило, его лицо было бесстрастным и чуждым для всех эмоций, но маленькие фрагменты невесомости, которые вылетели из его взгляда в её глаза, были обременены странным чувством утраты и недовольства. — Что ж, поговорим позже, — заверила его Дарья, её ноги уже пытались подняться вверх по лестнице. «Пожалуйста, не уходи снова», — молча просил её Трент. Джейк уже вёл его к двери. У Трента не было возможности обернуться, лишь уйти. И больно было смотреть, как Дарья уходит без единого знака. В конце концов, он опустил глаза. — Спокойной ночи, Трент, езжай осторожно, — сказал Джейк, вызвав улыбку на своём лице, хотя наблюдал за дочерью своим левым глазом. — Да, вы тоже… завтра, — мрачно пробормотал Трент. Он наполовину шёл, наполовину бежал к своей машине и долго сидел, опустив голову на руль. Трент чувствовал, что засыпает, но он всё ещё слышал каждое движение вокруг себя. Резиденция Моргендорфферов выглядела пустой, хотя во всех окнах горел свет. Комната Дарьи была самой тёмной. Тренту было интересно, что она там делает. Он проиграл. Ему не следовало приходить. Трент не знал, почему пытался. Он был тем, кто сказал ей, что обстоятельства никогда не изменятся. Они останутся прежними, он и она. Он бестолку прилагал усилия. Может быть, он делал это, потому что Дарья ему нравилась, но этого было недостаточно. Трент собирался рискнуть разоблачить свою глупую влюблённость — ради чего? Не более, чем сиюминутного ощущения счастья. Недолговечного счастья. Счастья, которое принесло бы боль другим. Это разочаровало бы Джейн. Это разочаровало бы его самого. Он собирался всё забыть. И заставить её забыть тоже. Он собирался написать ей официальное извинение за всё, что произошло, и покончить с этим. Это не заняло бы много времени. Внезапно кто-то постучал в его окно. Трент подпрыгнул на месте. Это была Дарья. Вблизи её хмурый взгляд казался глубже, чем раньше. Её круглые глаза вырезали отверстие в окне. Трент собирался выйти из машины, но она знаком попросила его не делать этого. Он опустил окно. Дарья внезапно показала, что держит что-то в кулаке. Она бросила это на его колени. Это оказалось кусом бумаги. — Извини, я не могу сейчас говорить, — пробормотала она. С этими словами Дарья резко развернулась на каблуках и вернулась в дом. Трент чувствовал, что это может быть какая-то извращенная аневризма судьбы. Его сон поглотил реальность и стёр границы иллюзии и конкретности. Он блуждал в предварительном этапе сюрреализма. Возможно, Трент даже был не здесь, или это даже не происходило. Он откроет глаза и снова проснётся в Танке. Он развернул лист бумаги. Это просто. Мы — друзья. Мы всегда будем друзьями. Это то, чего я хочу. И я знаю, что ты тоже этого хочешь. Так давай просто дружить, Трент. Он прочитал это более пятнадцати раз. Он читал это снова и снова, настолько его ум оцепенел от таких тяжелых мыслей. Трент никогда не думал так много за всю свою жизнь. Всё его существо было заключено в эту записку, и мысли изливались как беспомощный флуд. Так давай просто дружить, Трент. Лев внутри него взревел. Трент смял бумагу в руках. Было только одно слово, отзывающееся эхом через открытое пространство в его разуме. «Нет».