Последние приключенцы

Рыцари подолгу дома не сидят — не положено. Ибо не только скучно — разве дрязги с соседями занятие для настоящего рыцаря? — но и выполнять свои прямые обязанности затруднительно. Так что рыцарь оседлал коня, собрал немудрёные пожитки и, взяв в дорогу приготовленные женой пирожки (как средство против самых злобных чудищ годились отменно: прекрасных принцесс учат очень многому, даже как справляться с драконами, но вот готовить они не умеют), отправился исполнять свои обязанности. То есть спасать и защищать. Рыцарский конь Гораций (породы полусказочной и вообще настоящий боевой единорог) на прощанье получил от жены хозяина наказ: — Береги мне Анджея, слышал? Смотри, чтоб на холодном не спал — и так поясница болит, чтоб с незнакомыми драконами лишний раз не связывался. Не то волкам скормлю! Рука у хозяйки была тяжёлой, и конь Гораций поспешно закивал. С ней бессловесной неразумной, не сказочной совсем скотиной прикидываться было чревато. Слух прошёл, что в Западных Землях шерстозубастики совсем страх потеряли, уж средь бела дня на людей нападать начали и распугали в лесу даже ведмедей. Никто толком не знал, откуда взялись звери, больше всего похожие на лохматые шары с зубастыми пастями. Анджей подозревал, что то — плод колдовства какого-то волшебника-недоучки. Долго ли, коротко, а на самом деле — ровно через неделю добрались рыцарь с конем — то есть рыцарь на коне до Дикого леса, что недаром так прозван был. Настоящее его название давно уж в веках затерялось — старым был лес, в сердце его нога человеческая не ступала, водились в чаще, по слухам, чудища жуткие. Водились и водились себе, людей, пока те к ним не лезли, не трогали, ведмедей не запугивали, из лесу не выходили. А теперь ведьмеди уже норовят в чьём-нибудь сарае укрыться, этак скоро и чудища побегут из лесу. Анджей спешился, поглядел на ветви, уже на опушке немыслимо переплётшиеся (в чаще кто-то злобно взвыл — и это средь бела дня-то!), и вздохнул. Гораций фыркнул и повернулся к лесу задом. В ответ на попытку взять за узду мотнул головой, уклоняясь. Ещё и на ногу попытался наступить невзначай. Анджей покачал головой, снял седельные сумки. Кольчугу достал, вздел, сверху куртку старую, привычную, с нашитыми шипами и обрывками прорванной некогда предыдущей кольчуги накинул. В полном доспехе-то в лесу не очень повернёшься. — Здесь тогда меня подождешь, — сказал коню. — Не вернусь если, сам домой доберёшься. Уж Гораций-то себя свести не позволит, последнего конокрада рыцарю же и пришлось спасать — Гораций оскорбился, что к нему немытыми руками лезут. Гораций ловко цапнул хозяина за ворот куртки, встряхнул. Пусть он был не слишком рослым для рыцарского коня, зато силой не уступал собратьям ничуть, да и был много выносливее. — Гораций! — невнятно возмутился рыцарь, от встряхивания прикусивший язык. Прочная куртка была, не рвалась так просто. Конь нравом был вреден и ехиден (спасибо, хоть не говорящ!), но обычно такого поведения с хозяином себе не дозволял. Гораций выпустил изжёванный воротник куртки, коротко и зло ржанул над ухом, намекая: мне, мол, хозяйка тебя беречь велела, а ты тут голову сложить вознамерился?! — Понимаешь, работа у меня такая, — попытался объяснить рыцарь. — Я понимаю, что тебе туда лезть не хочется, но мне-то долг велит. Желаешь — жди меня здесь. Шуршунчиков гоняй. Гораций оскалился, всхрапнул и топнул копытом. Благо рыцарь, с повадками боевого товарища знакомый, ногу вовремя убрал. И сам отодвинулся, дабы вновь самым неподобающим образом не дрыгать ногами в воздухе — конь явно вознамерился воспитывать хозяина дальше. — Ты мне друг и боевой товарищ, — сказал рыцарь, протянул руку, чтоб погладить храп, и едва успел отдёрнуть — конь щёлкнул зубами. Чисто волк в конской шкуре! — Приказывать не буду, да и мне в лесу проще, чем тебе. Правду говоря, Анджею и самому не слишком хотелось идти в лес, что слишком уж напоминал лес из страшных сказок. И годами нарабатываемая интуиция тоже была резко против. Прямо-таки вопияла. Но рыцарь на то и рыцарь, чтоб идти туда, куда не сунется ни один нормальный человек — чувство самосохранения с годами вымирает, как сказочный зверь мамотус, что был шерстист и носат. Да и что делать, если драконы всё не переводятся (раньше принцы вымрут, не зря ж спасать принцесс приходится нынче исключительно рыцарям!), а принцессы не устают находить на свои головы чудовищ и прочие неприятности? В траве зашебуршился очередной шуршунчик, и Гораций быстрым, змеиным каким-то движением поймал его за голубоватую косматую шкуру. Мотнул головой, и отчаянно верещавший лохматый клубок улетел куда-то далеко. — Успокоился? — ласково спросил рыцарь. Гораций фыркнул снова, но уже не так гневно, наклоняя голову и позволяя застегнуть ремешок налобника с острым посеребренным рогом. Кроны как-то очень быстро сомкнулись над головами рыцаря и коня — лес был стар и, кажется, настроен был к людям и единорогам не слишком дружелюбно: Гораций цеплялся гривой и хвостом за всё, что только возможно, раздражаясь больше и больше, а на предложение любимого хозяина заплести хвост в косичку едва не цапнул того за ухо. — Скверный у тебя характер, — попенял сэр Анджей, привычно уже уклоняясь, одновременно пытаясь поймать конскую морду — возмущение своё Гораций выразил в голос, на нормальное его ржание мало походящий. Где-то не слишком далеко радостно взвыли. Кто-то в кустах с треском ломанулся прочь. — Теперь, — вздохнул рыцарь, — каждое чудовище в округе получило приглашение на обед. Ну или поздний завтрак. Гораций злобно фыркнул, лягнув ни в чём не повинное дерево. Судя по настроению боевого единорога, он сам готов был слопать первое попавшееся чудовище на поздний завтрак. Ну или обед.