Мы в ответе за тех...

Артем уже собирался покинуть отцовский кабинет ради более интересного времяпрепровождения, но секретарь сообщила, что к нему посетитель. — Оправьте к Дмитрию Леонидовичу, — попытался увильнуть от скучного визита повеса. — Его нет на месте. Он отправился на встречу с поставщиками, — напомнила Екатерина. — А второй заместитель пока в отпуске, — вздохнул временный руководитель. — Кто за него? Главный инженер? Направьте к главному инженеру. — Посетитель утверждает, что его вопрос только самого высшего уровня, — понизила голос секретарь. Артем еще раз вздохнул и повесил пальто обратно в шкаф. — Впускай. Пришедший бесполезному заместителю был совершенно незнаком, но улыбался неприятно. — Добрый день, — визитер едва ли не кланялся. — Добрый, — буркнул Артем. — Что у вас за столь важное дело, что его могу разрешить только я? — Я бы предпочел Василия Романовича или хотя бы Дмитрия Леонидовича, но раз бразды правления сейчас в ваших руках… — с каждым мгновением незнакомец нравился Артему все меньше. — И что же я? — Я являюсь уполномоченным главы администрации города по социальным вопросам, — слащаво улыбался незнакомец. — Насколько понимаю, мы с вами в некотором роде коллеги… вы ведь курировали вопросы кадров. — Допустим. И что? — пытался ускорить темп разговора повеса. — Дело как раз касается вопросов социальных. Не все у нас благополучно в этой сфере, а вы, как крупный работодатель нашего города, должны ощущать свою социальную ответственность. — Ощущаем, насколько мне известно. Регулярно отчисляем в ваши всевозможные фонды, участвуем в благотворительных акциях, украшаем к праздникам выделяемые нам объекты и так далее… И все это помимо честных налоговых отчислений в местную казну. А дело-то в чем? — Как нам стало известно, вы планируете выход на международный уровень, — масляно улыбался визитер. — С чем, кстати, позвольте вас поздравить. Это серьезное достижение и событие не только для вас, но и для нашего города. Артем нахмурился. Информация о готовящейся сделке с представителями Южной Кореи не должна была выйти за стены предприятия. Откуда же этот неприятный чиновник мог о ней знать? — Даже если и так, не понимаю, почему это стало поводом для вашего визита, — заявил повеса, хотя, конечно, ему очень хотелось прямо спросить: как собеседник добыл такие сведения, но такой вопрос стал бы косвенным признанием нежелательной утечки. — Стремясь улучшить жизнь наших горожан и заботясь об общественном благе в свете социальной справедливости, мы создали фонд мэра по сохранению общественного достояния. И вот я пришел с предложением о внесении вами соответствующей лепты в это важное начинание, — сообщил чиновник. Повеса вздохнул, решив про себя: «Очередной попрошайка». — Допустим. И сколько вы от нас хотите? — поинтересовался он, рассчитывая, наконец, завершить беседу и исчезнуть с родного предприятия. — Прекрасный деловой подход. Десять процентов, — с приторно сладкой улыбочкой ответил представитель администрации города. — Десять процентов от чего? — От суммы вашей первой международной сделки. — Что?! — Артем даже встал. — А вы представляете, что это за сумма?! Визитер улыбался так блаженно, что словесного ответа даже не требовалось. Он, несомненно, представлял. Тут временного руководителя снова накрыла волна нехороших мыслей о том, что чиновник подозрительно хорошо осведомлен в том, что является коммерческой тайной предприятия. — Это уже не благотворительность, — Артем попытался взять себя в руки и сел. — Это грабеж. — Не преувеличивайте. Вы крупное предприятие и можете себе это позволить. — Можем, но не будем, — резко заявил повеса. — Мы достаточно участвуем в ваших собирательских программах. Пришла очередь визитера вздохнуть. — Потому я и хотел бы поговорить с вашим отцом или первым заместителем. Они знают, как именно строятся наши взаимоотношения. Власть и бизнес должны помогать друг другу. Подобная взаимопомощь - обычная, хорошо зарекомендовавшая себя практика. — Почему-то мне вдруг подумалось, что эти средства вы собираетесь пустить не на общественное, а на чье-то личное благосостояние, — прищурился Артем. Визитер снова улыбнулся: — Знаете, когда власть имущие удовлетворены в достаточной мере, и о благе вверенного им народа думается охотнее. Все связано, и мы немало усилий прикладываем для того, чтобы наш город процветал, а бизнес креп и развивался. — Ничего вы не получите, — не сдавался повеса. — Мы все силы бросили на то, чтобы выбраться на международную арену, положили на это громадные ресурсы, а вы, не имея к этому никакого отношения и палец о палец не ударив, хотите получить такую сумму. За что? Просто не за что. Нет, не выйдет. И кто бы ни был на моем месте: отец или Дмитрий Леонидович, вы все равно ничего бы не получили. Скажите еще спасибо, что я об этом в полицию сообщать не буду. — Вижу, вы никак не поймете, насколько мы нужны и важны друг для друга. Говорите, что мы палец о палец не ударили, а ведь это именно мы обеспечиваем условия для развития производств и даже просто общественный порядок. Вот представьте, что приезжают ваши иностранные партнеры для заключения сделки, а их вдруг забирают в полицию. Вроде бы, ничего страшного, всего лишь проверка документов, но настроение и впечатление о стране полностью испорчены. Попробуйте их потом убедить, что Россия не варварская страна и здесь ведут честный бизнес. И это хорошо, если их только задержат, а вдруг в камеры, а вдруг там что-то случится? — Вы на такое пойдете? — возмутился Артем. — Почему мы? Ну что вы? Мы не будем иметь к этому никакого отношения, и полиция нам не подчиняется. Формально. Всего лишь привожу пример. Гипотетически. Чтобы показать, как важна и наша роль в общественном устройстве. Временный руководитель покивал, а потом холодно произнес: — Пошли вон. Слащавость все же пропала с лица визитера. — Видимо, в действительно серьезные вопросы вас не посвящают, — произнес он. — Вы можете об этом пожалеть. — Я пожалел, что потратил время, выслушивая вас. Прощайте. Очень надеюсь вас больше здесь не увидеть. И прямо заявляю, делиться с вами своей честно заработанной прибылью мы не будем. Никогда. — Слишком громко сказано, — криво усмехнулся представитель администрации, но дальше спорить не стал, а предпочел удалиться. Артем был так возмущен требованием чиновника — нахлебника, что сам решил задержаться в кабинете и поработать. Открыл систему электронного документооборота и приступил к разбору накопившихся задач. За этим занятием его и застал Дмитрий Леонидович, практически ворвавшийся в кабинет без доклада. — Что произошло? — бросил он с порога. — Попытка наглого вымогательства, — ответил повеса, сразу поняв, о чем речь. — Но я резко отказал. Пусть не думают, что нас можно доить, как вздумается. — Артем, — Дмитрий Леонидович сел напротив. — Ты поторопился. — В смысле? Мы не будем им платить. И точка. Хватит наших обычных взносов. Интересно здесь другое: как они пронюхали про сделку с корейцами. А тем более откуда узнали о сумме. Мы даже от своих держим это в тайне. Нужно потребовать от службы безопасности срочно в этом разобраться! — повеса схватился за телефон. — Подожди, — первый заместитель надавил на его руку, заставляя положить трубку. — Все не так просто. — Что не просто?! — возмутился Артем. — Мы не будем им платить! Это окончательно! Если потакать, эти прихлебатели никогда от нас не отстанут. Мы деньги тоже не из воздуха берем, мы их зарабатываем. И не на спекулятивной торговле! Мы производители! Мы создаем свою продукцию! И для нас все намного сложнее в этом плане! — он и сам не заметил, как начал повторять слова отца. — Не горячись. Они ведь могут создать проблемы, которые нам сейчас очень не нужны. — Да, он уже говорил. Даже практически угрожал. Представляете? Угрожал, что натравят на наших корейцев полицию. Потрясут якобы для проверки документов, но те-то перепугаются. После такого никто не захочет иметь с нами дело. — Тем более просто отказать нельзя… нужно что-то придумать… — Что придумать? Зачем? Я уже сказал «нет». — А если действительно полицию подошлют? — Разве мы не можем с ними договориться? У вас же есть там какие-то… — Они же все здесь связаны. Где больше выгода, туда и повернут: за нас или против нас. — Чертовы хапуги! Кровососы! Не дают спокойно работать! Какое тут может быть развитие! Каждый так и норовит ободрать! — негодовал временный руководитель, убрав с телефона руку. — Вариантов у нас не так много, — проговорил Дмитрий Леонидович. — Если мы категорически не платим, то… нужно провернуть все быстро и скрытно. Вызываем корейцев для подписания на любых условиях. Через три дня они будут тут. Подписываем, а там… уже ничего не страшно. Главное, заключить контракт. — Но об их визите должны знать как можно меньше людей. Ни в коем случае нельзя допустить утечки. А с тем, как про корейцев пронюхали эти хапуги, пусть служба безопасности все же разберется. Дмитрий Леонидович кивнул: — Переговорю с ними. А еще нужно немедленно заканчивать эпопею с «Салютами». Пусть отвозят программный блок обратно и подписывают акты о неполадках по вине покупателя. Думаю, стоит послать Реутова завершать, что начал. Лучше завтра же. О новой командировке Владлену сообщили через секретаря дирекции. Уже через десять минут к нему явился Морозов. — Нас опять отправляют, — улыбался Михаил. — Очень оперативно, — усмехнулся начальник службы технического контроля. — А как ваша нога? — взволнованно поинтересовался коллега. — Не беспокоит? Не помешает? — Не помешает. Всего лишь небольшое растяжение, — отмахнулся Влад и вернул разговор в рабочее русло. — Акты по неполадкам подготовим сами. — Версия та же: нарушение покупателем скоростных режимов работы? — Та же. И данные блока управления теперь это подтверждают. — Не хотел бы я иметь с нами дело, — покачал головой Морозов и отправился готовить свою часть документации. Необходимость отъезда поменяла планы Влада на вечер. Он позвонил Родиону и сообщил, что придется сегодня идти регистрировать приобретенный автомобиль. Нерадивый студент согласился, с легкостью забывая о поздних парах. Несмотря на компьютеризацию процедуры, людей все равно было немало. Пришлось отстоять очередь. Юноша, переживающий, что что-то забыл, бесконечно перепроверял наличие всех необходимых оригиналов и копий документов. Убедившись, что все на руках, минуту стоял спокойно, а потом снова начинал перепроверять. Влад же мысленно уже находился в командировке и пытался представить объяснения с представителями приобретателя станка, если они появятся на станции. Когда очередь подошла, Родик радостно впихнул в окошко документацию, надеясь, что треволнения на этом закончатся. Улыбчивая девушка, перепроверив предоставленное, кивнула и произнесла: — У вас не хватает письменного согласия родителя или законного представителя на сделку и документов, подтверждающих статус родителя или представителя, — и протянула руку, надеясь их тут же получить. Юноша растерялся и кинул на Влада быстрый взгляд, словно ища помощи. — Зачем? — решил вмешаться благодетель. — Какие-то новые правила? — Не новые, — продолжала улыбаться девушка, — для несовершеннолетних всегда требовалось письменное одобрение сделки. Так у вас есть? — Для?.. — недоумевающе начал переспрашивать Владлен, но слово «несовершеннолетних» застыло на губах. Влад бросил на юношу пронзительный взгляд. Родик, понимая, что разоблачен, прикусил губу и жалостливо посмотрел в ответ. — С собой нет, — ледяным голосом ответил Владлен, продолжая разговор с принимающей документацию. — А без этого никак? — Никак. Увы. Принесете, тогда приму. — Понятно, — пробормотал Влад, забирая возвращаемые документы. Он окинул юношу убийственным взглядом и отправился к оставленной на парковке машине. Родион семенил за ним, не решаясь произнести ни слова и прекрасно понимая, какая грозовая туча над ним нависла. Сев в автомобиль, благодетель раздраженно сунул юноше так и не пригодившиеся документы. Внутри все клокотало от негодования, но Влад старался держаться холодности и разумности. — Значит, ты меня обманул, — наконец произнес он, в голосе звучал металл. — Извини, — тихо выдохнул Родион. Автомобиль сорвался с места. Ехали молча. Юноша, видя напряжение партнера, не решался заговорить, а Влад продолжал сражаться с пламенем негодования. Больше всего он злился не на Родиона, а на себя. Он ведь никогда не связывался с несовершеннолетними. Никогда! Принципиально! Даже если имелось хоть малейшее подозрение, несмотря на уверения второй стороны, не связывался. Для него они сразу попадали в разряд «дети» и не подлежали никаким поползновениям. Теперь же Влад чувствовал себя мерзким растлителем. Временами это ощущение уже всплывало, но он душил его, точно помня, что вопрос о совершеннолетии поднимался. Влад мог предполагать, что ищущие развлечения с легкостью врали о своем возрасте, чтобы получить желаемое, но с Родионом они познакомились совсем при других обстоятельствах, и тогда юноше незачем было лгать. Владлен ругал себя за то, что не перепроверил. В свете открывшихся обстоятельств, произошедшее между ними теперь выглядело недопустимым и порочным. Все стало обманом. Появилась неприятнейшая мысль, что над ним просто насмехались, обманывали в глаза и за спиной, как ребенок лжет родителю, коварно пользуясь его чувствами ради собственных выгод. Мрачные мысли терзали Влада всю поездку и не отпустили даже дома. Почти механически он заказал ужин с доставкой. Родиону кидал лишь короткие фразы по бытовым мелочам. Буря назревала, и юноша пытался вести себя как можно тише, надеясь пережить ее с наименьшими потерями. Окончательное решение пришло за трапезой, но Влад, так же молча, дотянул до ее окончания, потом сам составил посуду в посудомоечную машину и только после этого произнес убийственное: — Нужно прекращать. — Что? — дрогнувшим голосом спросил Родик. — Все. На этом все. Это не может продолжаться и даже начинаться не должно было. — Так нельзя, — почти простонал юноша, ощущая прокатившийся по телу болезненный спазм, вызванный столь страшным решением. — Не нужно было лгать, — холодной фразой пригвоздил его партнер. — Извини, — выдохнул Родик, — но тогда бы… ничего не было. — Вот именно! — горячо вырвалось у Влада, но он тут же взял себя в руки. — И не должно было быть. Ты несовершеннолетний. Ты практически ребенок. — Я не ребенок, — возмутился юноша. — Не ребенок! Я вырос! Учусь в институте! Работаю! За матерью ухаживаю! Я полностью самостоятелен и независим! — Нет, ты ребенок. По документам — ребенок. А я не должен был заводить отношения с ребенком. Никто не должен. Это недопустимо. — Нет, не ребенок, а несовершеннолетний. И то осталось всего несколько месяцев, — голос юноши стал упрашивающим. — Всего несколько месяцев. Если тебе так принципиально, можно и… потерпеть. На время разойтись. Или спать в разных комнатах. — Это лицемерие, не более того. Между нами все должно быть закончено. Навсегда. Потому что и не должно было начинаться. И я должен попросить у тебя прощение. Крайне безответственно с моей стороны пользоваться твоей незрелостью. — Гораздо более безответственно: бросать меня! — от избытка горестных чувств Родион вскочил со стула. — И ты не пользовался. Я же сам!.. Это отношения. Настоящие отношения. Нормальные. Серьезные. Пусть мне еще несколько месяцев до совершеннолетия, за это же время ничего не изменится. — Это изменит все. — Что? Твое отношение ко мне? Или мое отношение? Что изменит? — Ты еще не можешь принимать такие решения, — неумолимо стоял на своем Влад. — У тебя законодательно — половая неприкосновенность. — Плевать мне на законы! — А мне нет, — холодно парировал Владлен. — Неужели боишься последствий? Каких? Кто-то в полицию донесет? Кто? Единственный родственник в городе — моя мать, но она в больнице. Не до этого ей. А остальным на меня вообще плевать! Да и про нас я никому не говорил. Никто из моих не знает. — Это не повод нарушать закон и свои принципы. — А как же я? Что я думаю и чувствую - неважно? Потому что я незрелый ребенок и ничего не соображаю? Так, что ли? Но я-то соображаю! И чувствую! Или мне все свои чувства и желания до совершеннолетия заморозить? Убить? Узлом завязать? — юноша обличительно ткнул себя пальцем в пах. — Зачем мне вообще все это хозяйство раньше времени? — Как взрослый, разумный человек ты себя сейчас и не ведешь, — заметил Влад. — Потому что я не понимаю такой бесполезной принципиальности! Какой в ней смысл? Какой смысл формально ждать несколько месяцев? — горячился юноша и вдруг помрачнел. — Если, конечно… дело только в этом… — потом сорвавшись с места, он покинул кухню, а вернулся уже с отвергнутыми регистратором документами. — Возьми. Мне не нужно!.. Никаких подарков не нужно. Мне тебя хватает. Тебя самого. Жил без машины и еще проживу. На подержанный велик как-нибудь насобираю. — Оставь, — отстранил протянутую с документами руку юноши Влад. — Подарки обратно не принимаю. Не нужна, продашь. Только когда уже исполнится восемнадцать, — и, считая, что разговор окончен, пошел в спальню. — Влад, подожди, — поспешил за ним Родик. — Извини. Я тогда соврал, потому что боялся работу потерять, а потом как-то все завертелось… Да ты и не спрашивал больше… Если бы я знал, что для тебя так принципиально, я бы… наверное… Но это все равно не повод разрывать отношения. Влад резко повернулся к нему, хотел ответить что-то пылкое, но снова сдержался и спокойно произнес: — Завтра утром я уезжаю. До моего возвращения у тебя будет время увезти свои вещи. — Влад, ну не надо так, — взмолился юноша. — Давай ты вернешься, и тогда мы все обговорим. — Не о чем разговаривать. Все решено, — отрезал Владлен. — А почему я не имею права голоса?! — отчаянно воскликнул юноша. — Такие вопросы решают вместе! — Никакой полемики, — охладил его пыл партнер. — Я задолжал тебе за работу, — он достал бумажник, отсчитал несколько пятитысячных банкнот и вручил Родику. — Больше в твоих услугах нет необходимости. — Указываешь мое истинное место, — горько усмехнулся юноша, смяв купюры, но все же сунув в карман. — И пусть. Могу и так оставаться. Мальчиком на побегушках. Прислужником. Уборщиком. Только не прогоняй. — Не говори ерунды, — строго бросил партнер. — Не надо играть в униженного. Ты честно работал, я платил. Обычная работа по найму. Но теперь и этого не будет. — Мое несовершеннолетие этому тоже помеха? — запальчиво вскинул голову юноша, от обиды и горечи из глаз рвались слезы, но он держался. — Нет. Но так как мы зашли слишком далеко, прекращать надо все и сразу. — А как ты можешь? — голос Родика стал хриплым и тихим. — Я не могу… я не могу так вдруг. Я же… я не могу. — Диван и гостиная в полном твоем распоряжении, — безжалостно произнес Влад, не вступая в тяжелые препирательства и разбирательства, и ушел в спальню. Несчастный юноша побрел туда, куда его сослали, но до дивана так и не добрался. Привалился рядом спиной к стене и сполз вниз. — Но я же не могу, — тихо бормотал он, обхватив голову руками. — Не могу так просто все вычеркнуть. Я же… а может, я люблю тебя! Дурак… На следующий день Влад был мрачен. С соратниками по командировке практически не разговаривал и большую часть поездки задумчиво смотрел куда-то в пространство. Если посланному с ними мастеру-наладчику это было безразлично, то Морозов пытался развеять явно нерадостный настрой. Шутил, затевал обсуждения как производственных, так и различных отвлеченных тем, предлагал даже сыграть в карты, но так и остался не понят. Синебрюхов снова принял их с распростертыми объятьями, то есть пустыми улицами и сонными жителями. Прибывшие заселились в ту же единственную гостиницу. Утром явились на станцию. Покинутый «Салют» все так же ожидал своей участи в отцепленном вагоне на запасных путях. Перед отъездом хозяину злосчастного станка и представителю «ГлобалМашинМаркет» сообщили о необходимости прибыть для составления акта возврата блока управления и подписания акта о причинах неполадок «Салюта». Однако к моменту приезда делегации завода-изготовителя никто из оповещенных не прибыл. Приняли решение подождать еще два дня с дополнительным приглашением. Так как представители могли приехать в любой момент, из поселка не отлучались, но каждый развлекался, как мог. Михаил, солнечно улыбаясь, предлагал Владу свою компанию, но тот так ни разу и не согласился. Предпочел просиживать в комнате наедине с ноутбуком и всем миром Интернета. Сердце ныло. Влад горько сожалел, но не о расставании. В правильности этого решения он был уверен. Сожалел о том, что не удержался, перешел черту, почему-то возомнил, что сможет вернуть когда-то трагически утраченное. Наивно. Хоть он и не искал замены первой любви, но ее призрак поманил, и он поддался. Дурман был сладким, волнующим, завораживающим, но… непозволительным. Влад понимал, что Родиону сейчас не легче, чем ему самому, но считал быстрый и решительный разрыв наиболее верным в такой ситуации. В конце концов, у юноши еще все впереди: множество новых встреч и расставаний, а боль закаляет. От роя горестных чувств Владлен укрылся бы в работе и вихре одноразовых встреч после нее, но сложившиеся обстоятельства не способствовали ни тому, ни другому. В томительном бездействии делегированная группа прождала напрасно. Никто так и не соизволил появиться. Самым же удивительным было то, что никто не названивал, не требовал постоянных отчетов и объяснений задержки. — Устанавливаем без представителей другой стороны, с приглашением работника железной дороги, — решил начальник службы технического контроля, руководивший группой командированных. Опечатанный вагон вскрыли по всем правилам. Исходное состояние станка зафиксировали. Мастер-наладчик приступил к установке блока управления. Казалось, никаких затруднений это не вызвало, но при проверочном включении возвращенный элемент не активизировался. Сначала появилось недоумение, потом раздражение и, наконец, злость. Не понимая в чем дело, откомандированный специалист сотрясал воздух ругательствами, а его коллеги были вынуждены прозябать в героическом ожидании. Время простоя они проводили то на улице у вагона, то внутри него. Холод пробирал везде. — За кофе сбегаю? — предложил Морозов, видя, что быстро дело не завершится. Владлен кивнул. Заботливый Михаил принес согревающий напиток не только себе, но и сослуживцам. Стояние у станка продолжилось. Начальник службы технического контроля и инженер по логистике пытались что-то посоветовать в деле восстановления работоспособности агрегата, но мастер-наладчик их слова в расчет не принимал. Через несколько часов все так замерзли, что было принято решение на сегодня работы прекратить, тем более что начало темнеть. — Сейчас банька бы нам очень не помешала, — заявил Морозов, приплясывая на месте от холода. — Как на это смотрите, Владлен Сергеевич? Я узнал у местных. Общественной у них, конечно, нет, но за определенную плату можно в гости заглянуть и в частном порядке, так сказать, попариться. — Неплохая идея, — отозвался Влад, поежившись. — Прогреться не мешало бы, чтобы не выбыть из строя. — Так я договорюсь? — расцвел улыбкой расторопный Михаил. — Я пасс, — мрачно отозвался мастер-наладчик. — В баньку же без водочки не ходят, а мне обмозговать надо, что с этой х… ерундой, короче, делать. — Дело ваше, — ни капли не огорчился заботливый коллега. — А мы идем. Да, Владлен Сергеевич? Глаза молодого человека так восторженно поблескивали, что Влад подумал: «А почему бы нет?» В процессе сборов на помывочное мероприятие от тяжелой артиллерии, то есть от водки, руководитель командированной группы наотрез отказался. После коротких переговоров сошлись на пиве. Банька находилась в частном дворе и к приему клиентов приспособлена не была. Если парная, обустроенная вполне стандартно деревянными ступенями-лежаками, еще могла удовлетворить требованиям комфортного отдыха, то предбанник отличался исключительным минимализмом. Здесь имелись только два стула, вешалка и три ведра. Душ и даже кран отсутствовали. Зато можно было охладиться прямо в снегу, еще лежащем во дворе, или натаскав воду из колодца в предоставленных емкостях. Коллеги опробовали и первый способ, и второй. Выскакивая в простынях из душной парной, падали в снег, затем обливались холодной водой. Роль водоноса Михаил предупредительно взял на себя. В процессе активного оздоровительного отдыха быстро поднялось настроение. Выпитое пиво тоже придало бодрости и озорства. Молодые люди, позабыв о корпоративных условностях, начали смеяться и дурачиться, обливая водой друг друга или забрасывая снежками. Мрачные мысли совсем рассеялись. Несколько раз сменив жар парилки на ледяной холод и обратно, сослуживцы почувствовали закономерную усталость. За неимением лежаков устроились прямо на деревянном полу, расстелив единственное старенькое одеяло, выданное хозяевами. И вот тут, так близко к пышущему жаром полуголому телу коллеги, Влада начало пробирать то, от чего он уверенно отмахивался с первого дня знакомства с Михаилом. Тот был привлекательным, улыбчивым, оптимистичным и деятельным. Проявлял явную заботу, признаки личной заинтересованности и даже ухаживания. Практически отсутствующее облачение и уединенность добавляли масла в разгорающееся пламя запретных желаний. Именно запретных, потому что правило: не заводить отношений на работе — действовало. Однако нашлось еще одно слабое место: неприятная, ноющая тоска по разрушенному собственными руками. Душе хотелось воспрять, вырваться из трясины уныния, потому что поступок был правильным и назад ничего не вернуть, но что-то горькое тянуло ко дну, словно камень на шее. Влад лежал и якобы бездумно смотрел в потолок. На самом деле разум боролся с желанием, а тело пыталось предать, наливая плоть неуместным напряжением. Тоже ощутив особую интимность ситуации, Михаил заговорил: — Все порывался вам сказать, но как-то не выходило… Я так рад, что на нас свалились эти проблемы с «Салютами»!.. — Влад удивленно повернулся к говорившему, а тот, даже почувствовав на себе пристальный взгляд, продолжил смотреть в потолок, словно боялся встретиться глазами и что-то выдать. — Ну, то есть… тут, конечно, нет ничего хорошего, кроме возможности работать с вами. Я очень давно об этом мечтал. Вы… вот честно, для меня лучшее воплощение профессионала, работника, руководителя. Выдержанный, принципиальный, знающий. Особенно знающий, а не делающий вид, что разбирается. Мне очень повезло, что нас так свело. Я могу учиться у вас, брать пример. Меня восхищает ваше умение проникнуть в суть проблемы, разложить по полочкам, вычленить главное, перестроить и пересмотреть варианты, а в результате найти единственно верное решение. На мой взгляд, и работа у вашей службы исключительно интересная. Это другие считают, что вы только и можете, что придираться к недостаткам, а то, насколько сложную интеллектуальную работу вы проводите, они даже не догадываются. Уверен, то, что служба работает, как часы, — именно ваша заслуга. Многие руководители у нас предпочитают все скидывать на подчиненных, а сами не такие уж специалисты даже в своей области. О вас же такого никто не скажет. Никто! Точно никто! Михаил продолжал выражать свое восхищение в том же духе, глядя вверх, поэтому не видел, что взгляд слушающего то и дело соскальзывал вниз: по его обнаженной груди, по влажной простыне, выразительно облепившей то, что положено было скрывать, по стройным ногам и поджимающимся от напряжения момента пальцам. Влад почти не слушал, пропуская хвалебные дифирамбы и ориентируясь только на интонацию: восторженную и зовущую к действию. Привлекательное тело казалось доступным, манящим и жаждущим. Губы что-то произносили, а Влад только наблюдал за их движением, отмечал подрагивание, припухлость и влажный блеск. Мысли сбивались, устремляясь только в одну сторону, поэтому повисшая пауза обнаружилась не сразу. Но осознав, что должен что-то ответить, Влад беззвучно повторил последние колыхания губ собеседника, а уже разум облек это в слова. Получилось: «Возьмите меня». Влад напрягся и замер. Михаил, так же поняв, что молчание затягивается, наконец, повернулся и произнес то же самое: — Возьмите меня. Влад приподнялся, опираясь на один локоть, повернув корпус к говорившему, и впился в него взглядом, пытаясь в глазах прочесть больше, чем выдали слова. Сердце забилось учащенно, готовя тело к возможному рывку в омут. Так как собеседник не отвечал, Михаилу пришлось в третий раз озвучивать просьбу: — Возьмите меня к себе в службу. — От услышанного что-то внутри мгновенно расслабилось, ухнуло вниз, а мысли лихорадочно ринулись в ином направлении. Говоривший продолжал: — Обещаю, вы не пожалеете. По образованию я инженер. Технарь. Логистика — это так… То, чем занимаетесь вы, гораздо интереснее. Влад снова посмотрел в потолок. Глубоко вздохнул и сел. В голове вразнобой скакали насмешливые слова, заставляя наблюдения складываться в подлинную картину происходящего: «Все из-за работы! Только ради работы! Помощь! Услужливость! Улыбочки! Кофе! Бутерброды! Баня! Ведра! Хорошо подготовился! Только откуда он знал про меня? Про ориентацию? Знал ли? Узнал! Ведь вот же лежит рядом в одной простыне! Мне-то оставалось только попасться! А ведь мог быть всего один шаг, и!.. Или все же не знал?»  — Так что скажете, Владлен Сергеевич? — соискатель места тоже сел. — У нас очень специфическая работа, — все недозволенные помыслы испарились, и голос приобрел холодное, деловое звучание. — Она требует глубоких знаний сразу во многих областях. Любая ошибка может повлечь за собой серьезные последствия. Не думаю, что сейчас ты готов к такому уровню ответственности. Разумеется, Влад намекал на последний случай массового брака. Виновника он так и не выдал, но отсутствия столь элементарных знаний простить не мог. — То есть после соответствующей подготовки шанс у меня есть? — не терял надежды Михаил. — В таком деле заранее говорить нельзя. Дальнейший поход в баню утратил всякий смысл и привлекательность. Закончив водные процедуры, коллеги разошлись по своим комнатам. Произошедшее оставило неприятный осадок. Владу не спалось, поэтому и звонок Эдди, раздавшийся в два часа ночи, не разбудил. — Извини, если прервал сладкий сон… — начал было товарищ. — Я не спал, — успокоил его Владлен. — А что так? — оживился Эд. — Даже там интересно проводишь время? — Нет. Производственные проблемы. — Жаль. Ибо я к тебе тоже с проблемой. В определенных подпольных кругах пошло некое движение, и та персона, которой ты интересовался, Джон Чо, по слухам, собирается спешно покинуть город. Так что если все еще есть желание с ним поговорить, стоит поспешить. Все может решиться буквально в течение нескольких дней, а потом исчезнет, и уже не найдешь. — Спасибо за сведения. Буду думать, — ничего не выражающим голосом произнес Влад, при этом подумав: «Крайне не вовремя». *** Подойдя к столу, Эдгар окинул веселящуюся компанию придирчивым взглядом, а остановив его на Чо, произнес: — Нужно поговорить. — Пожалуйста, — нетрезво улыбнулся тот и гостеприимно развел руки. — Весь в внимании. — Не здесь. Разговор важный, а такие чужих ушей не терпят. — Ты же не собираешься рассказывать мне, как это прогрессивно иметь другую ориентацию? — усмехнулся Чо. — Я все равно остаюсь старомодным. — А я практически однолюбом, — скривился Эдди. — Идем же. Кореец, делая вид, что подчиняется просьбе через силу, встал и побрел за приглашающим. На самом деле, ему было интересно, какие дела могут быть у этого расфуфыренного парикмахера. С каждым шагом зазванного удивляли все больше: повели к лифту, довезли до второго этажа, там пригласили в номер. — Что ты задумал? — хмурился Джон. — Опасаешься за свою целостность? — усмехнулся Эдгар. — Не переживай. Не трону. Электронный ключ открыл дверь, позволяя увидеть, что в апартаментах их уже ждут: незнакомый Чо мужчина восседал в кресле прямо напротив входа. — Здрасте, — выдохнул гость, входя нерешительно, ежесекундно раздумывая, не повернуть ли обратно, но сзади на страже находился Эдди. — Здравствуй. Присаживайся, — милостиво позволил неизвестный тип в деловом костюме, указывая на соседнее место. — Что все же происходит? — недоумевал приглашенный, принимая предложение и устраиваясь в кресле. Так как, сев, он оказался спиной к двери во вторую комнату номера, то не видел, как двое отошли дальше в темноту, но продолжали напряженно следить за происходящим, готовые вмешаться в любой момент. — Хотелось бы кое-что уточнить, — произнес ведущий переговоры и показал приглашенному в телефоне фотографию девушки. — Ты ведь ее знаешь? — Так дело в ней? — с явным облегчением усмехнулся Чо. — Знаю. Понравилась? Тогда Эдди направил вас по правильному адресу. Условия ее работы обговариваемы. — Не в этом дело, — охладил его радостный настрой незнакомец. — Это ведь тоже она? — и на экране телефона показалось совсем иное изображение, взятое с сайта завода. — Можно и так, если хотите, — не моргнув глазом, ответил Джон, — в национальном костюме. Экзотику предпочитаете? — Вот так тоже можно? — поинтересовался пригласивший, показывая третью фотографию, теперь уже самого Чо в деловом костюме. — Мальчиками не занимаюсь, — не подав виду, что узнал себя, ответил приглашенный. — А чем занимаетесь? Аферами? — и на экране телефона стали быстро сменять друг друга изображения официальной встречи корейской делегации, рукопожатия, заседания, экскурсии по предприятию, банкеты. — Вы кто такой? — Чо встал с кресла, а потом бросил Эдгару. — Не думал, что ты с ментами корешишься! — Какой он мент? — фыркнул Эдди. — Ты посмотри на него? Где ты видел мента с таким хорошим вкусом? — он вошел в комнату, но остался у дверного проема. — Я не из полиции, — подтвердил незнакомец, делая гостю знак сесть, — поэтому напоминать о противозаконности мошенничества не буду, как и стращать тюремным сроком. Мне всего лишь нужно знать, что происходит. — С чего взяли, что я имею к этому какое-то отношение? — подозрительно озирался по сторонам Чо, не спеша воспользоваться предложением. — Потому что ты принимал в этом спектакле непосредственное участие. Ведь это ты. И здесь. И здесь, — незнакомец снова продемонстрировал фотографии, указывая на Джона пальцем. — Так что это значит? Зачем и с какой целью? — С чего решили, что это я? — не сдавался Чо. — Только потому, что тоже азиат? Он на меня даже не похож. Вечно вы, лупоглазые, нас путаете! — Ну, хватит, — раздраженно вмешался Эдди, подошел к Джону и надавил на плечи, пользуясь превосходством в росте; тому пришлось вернуться в кресло. — Это ты. Я-то тебя везде узнаю. Просто ответь на вопросы. Большего от тебя не требуется. — А если нет? — Вот тогда можно будет вспоминать и о полиции, — произнес незнакомец. — Или о крепких молодцах с другой стороны баррикад. Как придется. — А про компенсацию риска вспомнить не хотите? — хитро прищурился Джон, подумывая получить хоть какую-то выгоду. — За правду не платят, — развеял его надежды незнакомец, — а вот за ложь как раз платят. Так кто и за что именно тебе заплатил? — А вам-то с этого что, раз не из ментов? — продолжал тянуть время расспрашиваемый. — У меня меркантильный интерес, а до справедливости и законности мне дела нет. Знать хочу, пора акции завода с рук сбывать или, может, наоборот, скупать, — заявил незнакомец. — Так что происходит? Что за спектакли? — Хватит ломаться, — сел к Джону на подлокотник кресла Эдди. — Расскажи и разойдемся. По-свойски. Мы же с тобой сто лет знакомы. — Эх, — усмехнулся Чо, качая головой, — вот чувствовал, что не стоит связываться.