***
Чонгук нисколько не жалеет о том, что, заходя в лоджию, где стояли его родители, о чем-то тихо беседуя, он опускается перед ними на колени. Именно так он себя ощущает. Загнанный в угол людьми, которых не хочет потерять. Ползать и умолять — вот его тактика. Его способ сказать, что ему чертовски жаль, что подводит их. Что рушит их идеалы, снова втаптывая в грязь, посыпая едва затянувшиеся раны толстым слоем соли и щепоткой перца, чтобы воссоздать огонь, который сжигает его каждый день, что он находился вдалеке от него. Он пытается унять дрожь в пальцах и надеется, что голос не выдаст и так очевидное отчаяние. Родители удивленно поворачиваются, все больше походя на вершителей судеб, созерцая свое чадо с возведенного им же пьедестала. Требуется большая смелость, чтобы не отвести взгляд, не упасть в их глазах еще ниже очерченной традициями ватерлинии. — Отец, мама, я знаю, что не имею права просить вас, — он переводит дыхание, — но, пожалуйста, не заставляйте меня выбирать. Я знаю, что разочаровываю вас, но я очень сильно люблю его. — Мать вздрогнула, выдавив тихое: «Его?» — Я не смогу без него. — Чонгук сжимает кулаки. — Думал, что смогу, что переболею, но нет. Отец, если ты заставишь меня все-таки выбрать, то я снова выберу вас, но знай, что от меня останется только пустая никчемная оболочка, которой, если честно, я всегда и являлся. — Это тот самый парень, что втянул тебя в то, что… было на видео? — В отцовском голосе сквозит лишь холод, замораживая собой призрачную надежду на положительный исход. — Да. — Отрицать очевидное бессмысленно. — Но не воспринимай его только с этой стороны. Тем более, я поступил с ним точно также. И даже хуже, ведь цели завершить задание у меня не было. Было только желание наказать и унизить. А он спокойно простил! Он удивительный, умный, внимательный, находчивый, безумно интересный и настолько же красивый! Для меня он все! Пожалуйста, отец, дай мне шанс, чтобы это доказать! — Чонгук склоняется еще сильнее, чувствуя под раскалившимся лбом прохладу деревянных досок. — Что же это за человек такой, ради которого мой сын согласен встать на колени? — Брюнет слышит, как мужчина подходит ближе, останавливаясь недалеко от его головы. — Я не монстр, Чонгук, и не дурак. Я видел, как ты замкнулся, как постоянно проверял телефон в первые месяцы, что жил с нами, как истязал себя тренировками. И пусть я не до конца смирился с тем, что мой сын — гей, но… — чужая рука коснулась плеча, — я правда попытаюсь. Если, конечно, буду уверен в том, что он этого достоин. Приводи его завтра на ужин, мать накроет на стол.***
Чонгук никогда не видел Тэхена таким нервным и напуганным. Казалось, что еще секунда, и он разобьется на миллион красивых неровных осколков и усыпит собой всю столовую в их доме. Вот он — искренний, лишенный масок. Обычный человек, который боится не понравиться или сделать что-то не так. Вздрагивающий и неловко смотрящий на его отца стоит только брюнету коснуться его руки или положить на тарелку еще один кусочек мяса для гостя. Спасибо маме. Миссис Чон, на удивление, пребывала в хорошем расположении духа, активно поддерживая непринужденную беседу и сбавляя царившее всеобщее напряжение. — Тэхен, а твои родители как относятся к тому, что ты встречаешься с парнем? — Чонгук завис, мысленно проклиная себя, что не сказал отцу про темы, которые лучше не стоит затрагивать. — У меня нет родителей, мистер Чон. — Блондин складывает приборы около тарелки, так и не притронувшись к добавке. — А кем они были? — Чонгук умоляюще смотрит на отца, но его полностью игнорируют. — Понимаешь, чтобы судить о качестве плода, необходимо посмотреть на взрастившее его дерево. Так что, расскажи о своей семье. Тэхен грустно улыбается и слабо кивает: — Я не уверен, что вам понравится дерево, которое меня взрастило. — Чонгук аккуратно берет лежащую на столе ладонь и укладывает себе на бедро, накрывая второй рукой сверху. Жест защиты и покровительства. — Своего отца я никогда не знал, а с матерью ни разу не встречался. Она страдала множеством психических заболеваний и полжизни провела в лечебнице, где позже и умерла, когда в одно из своих обострений смогла откусить себе язык и истечь кровью до прибытия санитаров. — Слышно было, как миссис Чон удивленно охнула и, зажав себе рот рукой, тихо прошептала: «О Господи». — Меня воспитывала Моника, ее однояйцовая сестра, то есть близнец, так что я хотя бы имел представление, как выглядит моя собственная мать. — Тэхен взмахнул головой, будто пытаясь разогнать призраков прошлого. — А место приемного отца всегда занимал ее парень. — Братья? Сестры? — мужчина беспристрастно продолжал допрос. — Отец, хватит! — Чонгука коробило от злобы, но он был притянут на место горячей ладонью в его руке и тихими словами: «Все нормально, кролик». — У Моники с ним не было своих детей, но я не рос единственным ребенком в семье. — И где сейчас твоя тетя? — Чонгуку впервые захотелось ударить отца. Пройтись костяшками пальцев по острым скулам и, схватив за горло, перекрыть ебучее дыхание, которое позволяет издавать голосовым связкам звук. С хуя вообще нужны все эти вопросы? Любой дурак уже бы понял, что стоит остановиться. А его отец не дурак. Он мудак, раз позволяет себе такое после того, как Тэхен только что рассказал ему, как умерла его мать. «Блять!» — Мертва. Выстрелила себе в голову прямо у меня на глазах. Мне было пятнадцать. Потом я рос уже самостоятельно. — Чонгук с силой сжимает кулак, скрипя зубами. Видимо всего этого дерьма было недостаточно. — Ты получил наследство? Чонгук рассказывал, что членство в клубе стоит немалых денег. — Отец продолжал игнорировать, запуская в голове брюнета механизм с функцией обратного отсчета «до». — Она мне много чего оставила в наследство, но это уж точно не деньги. У меня есть свое дело, и оно достаточно прибыльно, чтобы не голодать и ни в чем себе не отказывать. — Мне нравится твоя честность. — Мужчина впервые за вечер добродушно улыбнулся, чем неожиданно прервал сына между мысленными одиннадцатью и десятью. — Ты не стал приукрашивать, чтобы понравиться, хотя я дал понять, что этот аспект для меня очень важен. Теперь последний вопрос. Ты любишь моего сына? — Для меня он семья… — Чонгук выдохнул, ощущая тоннами навалившуюся на плечи слабость. — Мне этого достаточно. — Отец встал из-за стола. — Тот, кого я вижу перед собой сейчас, не выглядит сломленным человеком, а сильных людей я уважаю. И Чонгук… — он остановился в проходе, — он может сегодня остаться у нас. Хотелось бы видеть тебя дома почаще, пока ты не надумал улететь обратно в Корею. Спокойной ночи. — Мужчина махнул рукой и скрылся за пределами столовой. Они все стояли молча, пока миссис Чон, будто вспомнив о чем-то, не оббежала стол и не притянула опешившего Кима в объятия. — О бедный мальчик, прости моего мужа, он не должен был заставлять тебя пережить это снова. — Чонгук смотрел на эту картину и думал лишь об одном. Какая же это охуительно прекрасная женщина — его мать, и как он раньше мог не замечать ее мягкий характер и отсутствие нелепых предрассудков. — Спасибо… — Осторожно прошептал блондин. Он напоминал брошенного маленького ребенка, который, вопреки всему, смог на короткий миг почувствовать, что это такое, когда о тебе переживают взрослые. — Он аккуратно обнял ее в ответ. — Спасибо… Брюнет стоял чуть в стороне, не смея их прерывать, хотя отчего-то очень хотелось сжать этих двоих до громкого хруста в костях и никогда больше не отпускать.***
Чонгук медленно провел языком вдоль ключиц до шеи, стараясь запомнить опьяняющий вкус бархатной кожи. Тело под ним извивалось, то прижимаясь, то слабо отталкивая. — Чонгука, что ты творишь? Твои родители… — брюнет подцепил зубами мочку уха и, посасывая, стал играться с продетой в нее цепочкой, — рядом. — Тэхен приглушенно простонал, стоило брюнету запустить свою руку под резинку пижамных штанов и сжать напрягшийся член. Чонгук улыбнулся и, оставив сережку в покое, приступил к манящим губам. Божество пахнет им. Его гелем для душа, его зубной пастой, даже запах кондиционера для белья на одолженной, по такому случаю одежде, пахнет им. Это как жирная метка собственника и это охуенно. Тэхен тяжело дышит, стоит им только на секунду прерваться. — Ты мой. — Чонгук вжимает в него член до боли, удерживая ноги блондина под коленями. Ким выгибается в спине, упираясь затылком в лежащую под головой подушку, а мешающая ткань в виде собственных штанов намокает от сочащейся с головки смазки. — Твой. — Блондин хватается за кованые прутья у изголовья кровати и рвано выдыхает через рот, когда Чонгук, ослабив хватку и раздев его до конца, заглатывает его член до основания, упираясь носом в лобок. — Гуки… я тоже… тоже хочу… — Что? — Чонгук выпускает член изо рта и, приподнимаясь, вопросительно смотрит на раскрасневшегося Тэхена. — Сделать тебе минет. — Он выпаливает фразу слишком быстро и прикрывает лицо ладонями. — Я хочу отсосать тебе, Чон Чонгук. Хочу, чтобы ты кончил мне прямо в глотку. О боже… я извращенец… — Звучит так отчаянно и дико сексуально. Рассмеявшись, Чонгук убирает мешающие ему руки и смотрит в мутные от желания глаза. — Не вижу в этом никакой проблемы. Можем сделать это одновременно. — Тэхен лишь шире открывает глаза и нервно облизывает нижнюю губу, слегка зажимая ее зубами. — Согласен? — В ответ лишь копия действий китайского болванчика. — Отлично! — Брюнет улыбается, стягивает штаны с бельем и, приподняв голову Кима, просовывает свое бедро под нее, сам укладываясь в это время набок, располагаясь ровно напротив того, что сам оставил без должного внимания минуту назад. Мгновение, когда Тэхен слизывал смазку, а потом, обхватив пальцами член, медленно ввел себе в горло, притормаживая, лишь головка упиралась ему в твердое небо, Чонгук не забудет никогда. Блондин мычал, помогая себе языком и массируя налитые кровью венки, дышал с трудом через нос, но не прекращал блаженную пытку. Он игрался с яичками, перекатывая их в левой руке, и брюнет чувствовал, как на его бедро стекает обильно выделившаяся слюна. Думать было тяжело. Мозг вообще отказывался соображать, ссылаясь на нехватку кислорода и передоза охуительных ощущений. Двигаться было еще тяжелее, он каждый раз сбивался с ритма, стоило Тэхену выполнить одно из запрещенных цензурой действий. Чонгук корил себя за неумелые ласки со своей стороны, но вопреки всему, член Тэхена не опадал, а лишь увеличивался и твердел, подергиваясь всякий раз, когда блондин постигал первое слово из названия «глубокий минет». Казалось, что он кайфовал даже больше, сжимая пальцами накаченные бедра и снова насаживаясь глоткой. Стоило Чонгуку сдаться волне оргазма и отдать последние силы на то, чтобы не сжать зубы и ненароком не откусить Тэхену член, как вместе, с приятным ощущением от глотательных движением вокруг его пениса, брюнет почувствовал, как Ким двинул бедрами вперед и, простонав, заполнил его рот теплой спермой. Тэхен не отпускал, все продолжая сглатывать и прижиматься сильнее, явно наслаждаясь процессом. Он практически мурчал, слизывая остатки с головки, а потом, в дополнении ко всему, уткнулся лбом в согнутую в колене чонгуковскую ногу и, прикрыв глаза, тихо прошептал: — Хочу еще. — Такое детское и неприкрытое желание совсем недетских потребностей. Чонгук улыбнулся и, развернувшись, прижал Тэхена к себе. — Ты сейчас имеешь в виду не мой отвратительный минет, не так ли? — Ким удивленно поднял на него глаза. — Кролик, ты офигенно его делаешь! — Он так уверенно это сказал, что брюнет не смог сдержаться и не рассмеяться. — Скажи это вслух, хен. Скажи вслух, что тебе именно понравилось. — Тэхен снова покраснел и, схватившись за край простыни, укрыл себя с головой. — Ты и так уже понял. — Блондин подтянул колени к груди и попытался замотать себя в кокон. — Я хочу это услышать. — Чонгук вырвал одеяло и отбросил его на край кровати, хватая сползающего с нее парня за лодыжку и притягивая обратно к себе. Тэхен пыхтел, цепляясь за поручни и пытаясь вырваться, но видимо, поняв, что это бесполезно, и в этой весовой категории он явно проигрывает, недовольно развернулся и принял позу лотоса, скрестив руки у себя на груди. — Ну хорошо, Чон Чонгук! Потешь свое самолюбие! Мне нравится глотать твою сперму, нравится отсасывать тебе, нравится чувствовать себя слабым рядом с тобой. Я теку по тебе, как девчонка! Ты доволен?! — Иди сюда. — Чонгук широко улыбнулся и приглашающе раскинул руки в стороны. — Мое Божество. — Блондин приподнялся и, скользя по хлопку коленями, позволил себя обнять. Прижавшись сильнее, Тэхен тихо прошептал: — Люблю тебя, кролик.***
Чонгук чувствовал себя ебанным мафиози, вперемешку с агентом 007, когда шел по направлению к полицейскому участку, держа в руках кейс под завязку набитый бумажками с изображением президента Франклина. Жизнь удалась. Ему даже дали местную банковскую шлюху, в виде перекаченного амбала во всем черном, и бронированный крузак, чтобы отвезти туда, куда захочет их любимый клиент. Охуенно. Он и не знал, что за десять месяцев, которые он не проверял свой счет, натечет такая сумма. Да он ебанный Рокфеллер, а тот, кто это устроил, самый большой в мире идиот. Ведь добровольно скидывать на кого-то такое состояние умный человек явно не будет. Как только он узнал, что золотой источник не иссяк, а даже расширил свои границы, Чонгук подписал договор и направился туда, куда хотел уехать еще тогда, когда сложил в голове несколько фактов. Во-первых, Тэхен врал про то, что не помнит, что говорил про какую-то женщину. Во-вторых, Чонгук уверен, что дети, про которых говорил Ким, когда рассказывал отцу, что не был единственным ребенком в семье, были те самые трупы, найденные в подвале. В-третьих, если это так, то значит Моника, которая его воспитывала, была с этим связана. Хотя про нее он ничего в полицейских отчетах не читал. В-четвертых, по возрасту самоубийство тетки Тэхена сходится со временем, когда произошла массовая казнь. В-пятых, Ким говорил, что его родная мать страдала психическими заболеваниями, а Вилсон, на сколько он помнит, был психотерапевтом. В-шестых, совпадение? Нет, не думаю! Чонгук затушил окурок о стоящий рядом мусорный ящик и толкнул входную дверь. В отделе юный кореец с кейсом и его высокий лысый компаньон сразу привлекли внимание. — Я могу Вам чем-то помочь? — Женщина, приблизительно сорока лет, в полицейской униформе и убранными на голову темными очками, преградила Чонгуку путь. — Да. — Брюнет вежливо улыбнулся. — Я хочу поговорить с Джеймсом Бэллом, у меня есть некая информация для него по делу об убитых детях в 2009 году. И если он не захочет со мной говорить, то я солью эту информацию журналистам. Думаю, этого вам не хочется. — И когда он научился так спокойно блефовать? Видимо влияние Тэхена не проходит мимо него стороной. Женщина заметно напряглась и, сжав губы, кивнула: — Я предупрежу его о вашем приходе. Ждать пришлось не долго. Все это время Чонгук только пялился по сторонам и улыбался каждому, с кем встречался взглядом. Святой агнец, никак иначе. Вот только за свое он порвет даже не задумываясь. Это он тоже приобрел после встречи со своим Божеством. — Вас ожидают. — Старая новая знакомая проводила его до нужной двери и, опустив ручку, пропустила внутрь. — Спасибо. — Чонгук махнул своему временному телохранителю, приказывая ему остаться на месте, и зашел внутрь кабинета. — Мистер Бэлл, меня зовут Чон Чонгук. — Не дождавшись, пока мужчина предложит ему сесть, брюнет опустился в кожаное кресло. — Вы вели дело Виктора Вилсона в 2009 году, и на нем же сделали себе карьеру, не так ли? Начальник отдела полиции перестал смотреть на него, как на надоедливую муху и кивнул в согласии. — Меня действительно повысили после этого. Молли сказала, что у вас есть какая-то информация по этому делу. — Можно и так сказать. — Чонгук поднял стоящий у ног кейс и с громким звуком закинул его на стол, вызывая заметное удивление со стороны сотрудника правоохранительных органов. — Я думаю, там не все так, как описано в отчетах. Тут лежат деньги, которые я отдам вам за то, что вы найдете для меня любую возможную информацию по женщине с именем Моника. Кто она такая, как была связана с Виктором, где работала, в общем все, а особенно то, что касается ее семьи. Мужчина облизал пересохшие губы, когда Чонгук, щелкнув замком, повернул к нему содержимое кейса. В конце концов, деньги решают много проблем. Как и аккуратно упакованные 600 000 долларов решают проблемы в виде отсутствия связей или нежелания помочь иностранцу. Ускоритель добродетели. — Зачем Вам это? — Это дело связано с очень дорогим мне человеком, и я искренне пытаюсь не задевать его старые раны и узнать все самостоятельно. — Чонгук встал с кресла и размял затекшие от тяжести пальцы. — Вот мой номер. — Он протянул ему карточку с рекламой местного клуба «Откровение», на которой недавно написал нужные цифры. — Но у меня есть просьба. — Мужчина поднял глаза. — Начинайте со мной разговор с фразы: а вы верите в Бога?