Раскрась меня

Безумно сложно. Лежа на животе, Чонгук сминал в руках простынь стараясь произвести как можно меньше шума. Прошло только три часа с момента, когда он употребил последнюю анестезию, а его тело уже знобило и жалило раскаленными гвоздями, слишком явно обозначая тот факт, что ему уже недостаточно той дозировки, которую он вкалывал ранее. «Блядь». Мокрый от пота, он нащупал пальцами пол и опираясь на ладони медленно стащил себя с кровати, чтобы потом также медленно доползти до ящика с медикаментами и застыть перед ним истуканом. «Он догадается». Исчезнувшие ампулы уж точно не останутся незамеченными, а Божество ни к чему сейчас напрягать. Может быть обычные болеутоляющие? Он роется в коробочках, выискивая нечто подходящее, и не находит ничего, кроме дебильного спрея с анестетиком для открытых поверхностных ран и что-то ему подсказывает, что даже если он чувствует себя одним сплошным кровоточащим куском мяса, то он ему ни хера не поможет. Постараться отвлечься? Считается, что посредством физических мучений, человек способен исцелить свою душу. – Чонгук усмехается. – Видимо в прошлых жизнях он достаточно успел очернить себя и теперь активно работает над чисткой, проходясь жесткой вихоткой вновь и вновь и, соскребая один грех, наложенный поверх на другой, и учась смотреть на мир через неискажающую линзу не розовых очков. В его вселенной больше не поют птицы, там есть только крупные грифы с темным оперением и длинными широкими крыльями, проделавшие за ним весь путь сюда с Америки и теперь выжидающие, когда же их мощные клювы смогут отведать подгнившее корейское блюдо, а желудочный сок переварить все это вместе с костями. Падальщики. Он как будто обменял половину своей жизни на глаза Бога и теперь с легкостью находит в толпе таких же обреченных, как и он сам, и над каждым из них парит своя стая. Стянув с себя влажную футболку, Чонгук облокотился на прохладную стену, стараясь не думать о копошащихся червяках под его кожей. Сколько они находятся уже здесь в Корее? Чуть более двух с половиной недель, а точнее восемнадцать «прекрасных» последних дней и эта его ломка не первая, которую он скрывает от Техена, но возможно их у Чонгука осталось не так много. Вчера они были на очередном обследовании, после которого им сообщили, что операция состоится через двое суток – Шелест крыльев стал громче. - «Сорок восемь часов» - Он тогда не смог сдержаться и рассмеялся. Божество кстати тоже. У стервы-судьбы явно есть чувство юмора, он уже не раз в этом убеждался. Следующее на новостной ленте. Дела с Паком-соседом ладились и если поначалу Техен, весьма удивленно относился к тому, что Чонгук частенько приглашал его к ним на вечерние посиделки перед огромной выбитой на аукционе эксклюзивной плазмой, то вскоре, и сам стал заказывать порции на троих. Но Чонгук соврет, если скажет, что его это устраивало, а очищенные души не способны лгать сами себе. Он жаждал вывихнуть паковскую руку, каждый раз, когда сосед позволял себе приобнять-приласкать Техена за плечи или же покормить из собственной тарелки. Стервятник в человечьем обличие. Он порывался подкинуть работу дантистам, рассматривая белоснежный ряд зубов, виднеющийся через ебливый оскал Богома, когда тот в очередной раз смог рассмешить Божество, не забывая коситься в его, Чонгука, сторону, чтобы проследить за реакцией. Ко всему прочему, Чонгук начал проклинать телефоны, так как Пак обменялся с ними своим Id в «Какао» и теперь активно настрачивал любой бред в «общей» беседе. Современные письма счастья, никак иначе. А Чонгук терпел, скребя зубами и пламя внутри разгоралось. Он готов был стать эпицентром маленького взрыва, когда Богом под предлогом, что стало жарковато, снял с себя рубашку, демонстрируя накаченное тело, обладателем которого он раньше был сам. И, черт возьми, он искренне надеется, что тем вечером, когда он застал Техена мастурбирующем в душе, он думал не о своем будущем утешителе. Чонгук тогда просто стоял и смотрел за тем, как Божество, уткнувшись лбом в угол кафельной стенки, активно двигает рукой и вышел раньше, чем его присутствие смогли бы заметить, просто после этого он стал спать в футболке, чтобы не смущать мужа своими просвечивающими костями. Он научился скрывать свои переживания, возводя вокруг себя миллиарды зеркал, которые отражали свет так, чтобы его лицо выглядело счастливым и улыбалось, несмотря на то, что с каждой секундой это было все дальше и дальше от реальности. Но истина не нужна Божеству… Секс или его подобие не повторялось после того минета в баре, Чонгук не начинал, боясь увидеть прямое доказательство тому, что он больше не вызывает желание, а Техен и не настаивал, продолжая просто обвивать его всеми конечностями, когда они засыпали. Это было, безусловно, приятно, но взамен количество зеркал удваивалось. На самом деле эти две недели можно было сравнить с целой прожитой жизнью, ведь Чонгук стал ценить каждую истекшую минуту, как нечто важное и неповторимое, будь то боль или же дыхание своего Божества. Это можно сопоставить с тем, что за несколько секунд до смерти человек вспоминает все то, что с ним произошло, только это более расширенная версия премиум аккаунта «Рак». Что же… немного отпустило. Чонгук выдохнул, стирая пот с лица тыльной стороной ладони и захватив мокрую одежду, поднялся с пола. Заглянув в комнату и увидев свернувшегося в комок Техена, Чонгук накрыл Божество одеялом и, взяв оставленную пачку сигарет, пошел на кухню. Неделю назад они купили какую-то чудо кофе-машину и несколько килограмм разносортного кофе к нему, каждый раз варя из разных зерен и читая информацию про то, откуда они были привезены и как их собирали перед тем, как выставить на продажу. Загрузив и выставив режим, Чонгук забрался на стул с ногами и закурил. Сегодня он однозначно должен сделать это! Он столько раз психовал, вспоминая тот момент, когда Намджун ломал Техену пальцы, что готов был описать каждый предмет, что находился тогда в той комнате, где их приковали наручниками к столу. Он бы хотел почувствовать, что еще в состоянии быть защитником… мужчиной. Доказать это самому себе. Его маленькая охлажденная месть перед смертью. Затушив бычок и налив бодрящий напиток в кружку со своим портретом для Божества и с фото Техена себе, он отнес все в спальню и легонько потряс мужа за плечо. - Просыпайся, Солнце. – Белая макушка скрылась под одеялом и из под него послышалось невнятное мычание. – Сегодня у нас «Арабиен Мокко». – Чонгук покусал губы, вспоминая, что прочитал недавно. – Он на протяжении столетий выращивается в горах Йемена на юго-западе Аравийского полуострова, является одним из лучших в мире. – Парочка ореховых глаз показалась наружу. - На упаковке утверждалось, что для напитка будет характерен привкус шоколада и хорошего вина. - А какого шоколада, Кролик? – Техен принял протянутую кружку и, подложив под спину подушку, устроился поудобнее. - Темного? – Чонгук ответил спустя пару мгновений, посмаковав вкусную жидкость во рту. – На марку «Dream Cacao» похоже. - Тот, что в баночках продается? – Кивнув, брюнет сделал еще один глоток, лишний раз убеждаясь в том, что он был прав. Как же он обожает эти пустые разговоры. - Я сегодня отлучусь на несколько часов, мне нужно заскочить в пару мест… - Куда это? – Техен чуть не поперхнулся, отставляя кружку на прикроватный столик и придвигаясь поближе. Возможно, потому что он еще был сонный, Чонгук легко смог прочитать на его лице испуг и отчаяние. Ну да… Время то идет и Божество наверняка не хочет проводить его по раздельности. - Просто дай мне чертов день, Солнце. – Кофе больше не лез. Ему действительно это нужно, право на последнее желание, рождественский подарок, который он никогда не получит. «Отпусти поводок, Божество». – Без слежек и без покровительства. Ты должен доверять мне, знаешь? - Я тебе доверяю! – Выкрикнул так оскорбленно, будто это не он постоянно был его тенью. - Раз так, то тебе не составит труда выполнить все мои требования и никак не пытаться найти в них лазейки. – Хотя есть вероятность, что это еще одна попытка на то, чтобы Техен, наконец, сказал ему, что он умирает и именно поэтому ему не нужно никуда уходить, а остаться с ним рядом и пить «Арабиен Мокко» находясь в последние часы запредельно близко, а не за несколько километров друг от друга. Но видимо снова нет, так как видно, как Божество ломается, но все же предпочитает играть свою роль до конца, обещая, что никак не потревожит сегодня его одиночество. Перед уходом, Чонгук стучится в соседнюю дверь, чтобы Пак составил Техену компанию и возможно он стал презирать себя за это еще больше. Он пересчитывает в такси наличку, радуясь, что ее вполне хватит для нужной покупки. Они заезжают сначала в оружейный магазин, где работает Хо, на которого он с трудом вышел, шарясь на форумах во времена очередной наркоманской бессонницы и который продаст ему старенький пистолет со спиленным номером. Чонгук подкидывает его, ощущая приятную тяжесть в руке, и попадает ровно в десятку по висящей на дальней стене цели. – Охуенно стреляешь, братишка! Долго учился? - Да нет, это на самом деле впервые, когда я стреляю из настоящего оружия. – Чонгук уходит, отсалютовав на прощание, и садится обратно в ожидающее его такси. Где-то с подкорки пытается просочиться свет с проектора воспоминаний, но он выходит из зрительного зала раньше, чем картинка станет ярче и привлечет его внимание. У него совершенно другие дела. Следующая цель Чимин, с которым он договорился встретиться в маленькой кафешке недалеко от его агентства. Чимин выглядит крайне взволнованно, когда он садится напротив, но возможно он ошибается, ведь из-за повязки и кепки он может видеть только широко распахнутые глаза. – Чонгук, все хорошо? Ты так исхудал! – Он прекращает причитать, стоит только Чонгуку скинуть капюшон и молчит, пока все же не выдает очевидное. – Ты сбрил волосы и набил татуировку… Это так… Зачем? – Нет, он точно беспокоится. «А рассказать так хочется! Но закрой рот, Чонгук, разглашать чужие секреты не велено.» - Чимин, я здесь не для этого. – Чонгук смотрит на часы, чтобы узнать, сколько времени у него еще осталось и снова переводит взгляд на притихшего ангела. – Юнги рассказывал тебе что-нибудь о своем прошлом? – По сведенным вместе бровям и полному непониманию в глазах легко сделать выводы. – Значит, нет. – Выдохнул и облизал пересохшие губы. - Чимин, спроси его кто такой Шуга, я думаю, ты имеешь право это знать. И еще… - Он надел обратно капюшон, так как заметил, как все пялятся в его сторону. – Не бросай Техена, пожалуйста, я думаю, он раскаивается за все свои поступки, и ты ему дорог, просто он такой… - Слов не подобрать. - … Ты знаешь, мы сейчас живем в его квартире, ты был там, должен понимать, о чем я говорю, там все как у меня дома, но есть одна вещь, которой у меня определенно не было. – Чонгук встает, так как времени действительно мало. Сеульская пробка отняла достаточно. – У него есть кружка с твоим именем и лишний набор полотенец с тапочками. Техен - не пропащий, дай ему шанс, ладно? Оставив ничего не понимающего Пака, он вышел на улицу и забрался обратно в такси, адрес особняка Намджуна был следующим, место, где он сейчас хотел оказать так сильно, как и не хотел этого. Попросив напрягшегося водителя подождать его на трассе, не въезжая на частную территорию, Чонгук побрел по украшенной декоративными деревьями аллее, пока не добрел до пункта охраны у ворот. – Ты случаем не ошибся, паренек? – Его грубо оттолкнули, вынудив сжать рукоятку пистолета еще крепче. Еще сидя в салоне, он перемотал себе правую руку и подвязал, как будто у него перелом, поместив руку по запястье в центральном кармане толстовки, скрывая от лишних глаз. – Передай Боссу, что к нему Чонгук. – Сплюнув ему под ноги, мужчина недовольно нажал на кнопку рации, передавая сообщение более высокому по должности, и через три минуты уже шел рядом с ним, провожая к дверям около которых, сложив руки на груди, стоял Ким. Левая, лежала поверх правой, и ее пальцы отстукивали незатейливый ритм. Кожа на них была смуглая, лишенная шрамов, а на среднем из пяти, красовалось широкое серебряное кольцо с черным камнем. – Стоило только увидеть, как весь разум затмился только этим. Его мишень. Его красная тряпка, если посчитать, что он на Корриде, а не шоркает подошву Puma об острую брусчатку кимовского двора. Весь мир сконцентрировался только на этих шевелящихся десяти кожано-костяных палочках. Персты, щупальца, сосиски, finger, если на английский манер и юби, на японский. Он бы отпустил их в аквариум с пираньями, заставил бы держаться за рельса на станции тогда, когда электричка только начинает стартовать и еще не успела набрать большую скорость. И смотрел бы, смотрел, как их медленно плющит, а потом отрезает…- сглатывает вязкую слюну. Стоило только сделать шаг на первую ступеньку, как несколько охранников схватили его и нагнули в поклоне. – Неважно выглядишь, Гук или что, Техен не кормит свою сучку? – Ладонь потела на черном пластике, а во рту пересохло. Он не все продумал! Если его решат досмотреть ему придет пиздец быстрее, чем он успеет моргнуть, надо что-то с этим делать. - Не хочешь узнать, зачем я пришел? – Ему снова позволили стоять прямо и даже придержали за воротник, когда он покачнулся, теряя под собой опору из-за головокружения. - Ух ты. – Намджун медленно спускался, оценивая открывшийся обзор на его новый вид прически. – Это что клеймо? – Он ткнул в изображение тигра, обходя его по кругу. – Или нынче всем пидорасам сбривают волосы? - У своего друга Юнги спроси. – Чонгука раздражало, что все крысились на каждое брошенное Кимом слово, да и… пальцы, все так и мелькали перед его глазами, дразня своей близостью, доступностью, подливая масла в топку. - Шуга одумается. – Намджун поморщился. – Он не по мальчикам, уж поверь мне, я знаю его с детства. Впрочем, не будем об этом. – Он указал в сторону дома. Всеми пятью ПАЛЬЦАМИ левой руки, складывая их ковшом, а потом небрежно засунул в топорщащийся карман брюк.– Прошу, будь моим гостем. - Босс… - Чонгук напрягся, мысленный прицел его сместился на говорившего. – Досмотр… - Квон, посмотри на него, он на ногах еле стоит, успокойся и пропусти его. – С Божьей помощью его пронесло. Идет следом. Отдышка напоминала о себе, каждый ебучий метр, что они двигались к той самой комнате, где он уже бывал. Стоило только Киму открыть нужную дверь и шагнуть внутрь, как Чонгук собрался с последними силами и толкнул его в спину, на секунду отпуская пистолет, но потом сразу выхватывая его и наставляя на Кима. В висках стучало, а сердце трепетало от подскочившего адреналина, ведь пути назад у него точно больше нет. Намджун что-то говорил, но все внимание Чонгука снова вернулось к тому, с помощью чего он сейчас опирался на стол. – Ты в курсе, что из-за перелома у Божества пропала чувствительность на подушечке указательного пальца? – Собственный голос звучал как из-под толщи воды. – Он обжегся недавно, так как не заметил, что касается им раскаленной сковородки… - Чонгук, отпусти пушку немедленно! – Вот она его цель, так и не двинулась со стола, он точно попадет, ведь руки на удивление абсолютно не дрожат. – Послушай меня… - Я так сильно хочу хоть раз постоять за него, наказать людей, причинивших боль. А я всего лишь синдром его шизофрении… - Сбрасывает предохранитель практически автоматическим действием и стреляет на выдохе. Теперь ему легче. Отборный мат и отлетевшая в сторону фаланга одного из пальцев. В носу запах пороха, металла и персиков и такое ощущение, что даже волосы на голове встали дыбом. Фантомные боли? – Чонгук улыбается, отступая обратно к двери, а после, нащупав вслепую ручку, вылетает в коридор, успевая взглянуть на часы. Маловато времени. Плечо охранника показавшееся из-за угла и еще один не смертельный выстрел, увеличивающий вероятность того что он выберется отсюда живым. Самое тяжелое, миновать парадный вход, за которым подстерегают вооруженные псы. Чонгук тормозит, но стоит только услышать позади себя шипение рации с фразой Намджуна «Взять!», как он плюет на все, пиная дверь и перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Легкие разрывает от нагрузки, но останавливаться ни в коем случае нельзя. Кто-то кричит сзади и он оборачивается, попадая в коленную чашечку преследователя, боковым зрением отмечая, что людей становится все больше и больше. Гораздо больше, чем патронов, что весьма очевидно. Чонгук ускоряется и вздрагивает от неожиданности, когда собственный телефон начинает играть мелодию, что он поставил на Божество, не замечает выступ на дороге и падает, едва успевая выставить перед собой руки, чтобы не разбить нос. В ту же секунду на кирпичной кладке заборного столба появляется брешь. Он мог бы быть тем самым столбом, что словил пулю, но какая ирония – он везучий смертник. – Не убивать, идиоты! Чонгук загребает руками гравий, пытаясь подняться, и как только ему это удается, снова устраивает марафон. Телефон продолжает звонить и он отбрасывает бесполезный пистолет в ближайшие кусты, чтобы ответить. – Кролик?! – Видимо его выдало дыхание и перестрелка на заднем фоне. – Блядь! – Вызов сбрасывают, а Чонгук продолжает бежать, стараясь делать это по траектории зигзага, чтобы попасть было сложнее. Впереди показывается охранный пост и еще пара человек, которые вынуждают его резко дернуться в сторону и сигануть через высокое ограждение, в очередной раз, поражаясь тому, сколько дыханий он сможет в себе еще открыть. По траве бежать неудобно, почва неровная, но ему каким-то чудом удается не растянуться на ней, а удачно продолжить движение. Небо над головой затянуто тучами, а ветер пробирает насквозь, но это хорошо, так как это отрезвляет, не давая начаться приступу паники и высушивая слезы на щеках. – А-а-а-а-а-а!!! – Последние остатки злости на весь мир разносятся по полю, растворяясь в воздухе. Вроде бы погони больше нет – Чонгук останавливается, сгибаясь пополам, и выблевывает содержимое своего желчного пузыря, упираясь руками в острые колени, восстанавливая дыхание. Справившись с собой, он, прихрамывая, доходит до такси, которое остановят через несколько километров и пересадят его в другую машину, со словами «Тигр в бешенстве». Чонгук будет молчать всю дорогу, раздумывая над оправданием перед Божеством, но Техен встретит его на пороге и не задаст ни одного вопроса, а просто поведет в душ, где будет обнимать со спины не позволяя повернуться, а потом накормит ужином и отведет в спальню, накрывая одеялом и устраиваясь на полу, чтобы собрать вещи для завтрашней госпитализации.

***

Чонгук проснулся от лихорадочных поцелуев в шею и не сразу смог понять что происходит. Техен сидел на нем обнаженный, лаская кожу под футболкой и извиняясь. – Прости, прости, Кролик… Но позволь, пожалуйста… - С него слезают, стягивая одеяло, а затем и белье. – У Божества блестят глаза, и он оглаживает ему бедра, слегка надавливая и разводя в стороны, чтобы потом устроиться между ними. – Я… Я… Прости… - Техен обнимает его, придавливая сверху и Чонгук начинает наконец осознавать, что у его мужа эрекция. На такого искалеченного как он? – Я знаю, что ты болеешь, и я не имею никакого права тебя принуждать, но, пожалуйста, Кролик, я буду крайне аккуратен. - Ты хочешь заняться сексом со мной? – Чонгук вынужден переспросить, так как все еще не может поверить, что способен вызвать желание, а не жалость. - Я так давно хочу это сделать, Кролик, но ты так отдалился от меня. Не разрешаешь мыться вместе, спишь в одежде, спихиваешь меня на Богома… - Техен скулит. – Я больше не нравлюсь тебе, да? – Так вот, как он все это воспринимал. - Нет, что ты, – сердце испуганно бьется сильнее, - я так сильно люблю тебя… - Затыкают поцелуем, вжимаясь своим пахом в его. Техен тянется к тумбочке, доставая бутылек со смазкой и упаковку презервативов, которыми они никогда не пользовались. Чонгук наблюдает как завороженный за тем, как Божество рвет зубами блестящий квадрат, а после раскатывает латекс по своему члену, выдавливая на него и на свои пальцы прозрачный вишневый лубрикант. Бывший хрупкий Техен, в данный момент напоминает ему всесильного греческого Бога. Влажное прикосновение к сфинктеру, которое Божество сочетает с горячим дыханием ему в губы. – Не больно? – Он осторожно проникает первым пальцем, надавливая на стенку, за которой находится простата и Чонгук выгибается навстречу легким приятным ощущениям внизу живота. Отголоскам прошлого наслаждения. - Я хочу тебя. – Он сжимает руку Техена, намекая, чтобы он прекратил убивать время. – Просто давай сделаем это, я не чувствую боли. – Муж кивает, подхватывая его под коленями и приставив смазанную головку, начинает медленно входить, гипнотизируя янтарным взглядом. Техен рычит, стоит только его лобковым костям плотно упереться в препятствие в виде тела под ним, а Чонгук прикрывает глаза, концентрируясь на всех этих прикосновениях, и возросшем давлении внутри себя. Воздух вырывается из легких, когда Божество делает первый толчок и заводит ему руки за голову, целуя в висок. – Ты прекрасен, Кролик. – Улыбка непроизвольно появляется на его лице. - У тебя отвратительный вкус. – Техену удается выбить из него первый стон и это так будоражит Божество, что он начинает входить резче, стиснув зубы до играющих желваков под смуглой кожей. – Что такое? – Высвободив руку, брюнет аккуратно провел по его каменеющей щеке. - Я ненавижу себя за это! – Техен снова рычит, приподнимая его бедра и трахая теперь на весу. – Ты должен спать сейчас, а я мучаю тебя! Боже, Кролик, ты такой легкий… - Он всхлипывает, возвращая его обратно на влажные простыни. – Прости меня… Прости меня… - Эй, все нормально. – Чонгук сам давится от нахлынувших эмоций. – Знаешь, если бы это была моя последняя ночь на земле, я бы хотел провести ее именно так. – Воет, подминая под себя, а темп становится более медленным и тягучим. Когда Божество содрогается в оргазме, Чонгук обхватывает его ногами не позволяя выйти так быстро. – Спасибо, что позволил мне почувствовать себя снова живым. Спасибо тебе за то, что помешался именно на мне. Я люблю тебя, и даже если завтра меня не станет, я всегда буду помнить тебя. – Техена пробивает дрожь. – Пообещай, что сможешь отпустить меня… Пообещай, Солнышко… - Скрывать правду теперь бессмысленно, времени совсем не осталось, они должны попрощаться. - Не смогу… Я не смогу… - Божество тоже это понимает, так что не задает ненужных вопросов. - Смотри за окном рассвет, я не могу его отсюда видеть, но я вижу его отражение в твоих глазах, и я буду всегда видеть через них и мне бы хотелось, чтобы я смотрел не на темноту. - Я знаю, что это все ложь… - Разве похоже, что я вру? – Техен как загнанный в ловушку зверь, мечется, не зная где выход, пойманный своим откровением про то, что Чонгук обладает непоколебимым даром внушения на его психику, а тот в свою очередь молится, чтобы все получилось и в этот раз. - Это несправедливо, ты не можешь так поступить со мной. – Божество переворачивается на спину и теперь Чонгук оказывается лежащим сверху, наблюдая за тем, как Техен душит крик подушкой. Они собираются, вновь в тишине и Чонгуку удается улизнуть из квартиры, пока Техен находится в ванной, чтобы передать Богому спортивную сумку с памятными подарками которые он насобирал для Божества. Богом должен будет подъехать через два часа после начала операции, чтобы вручить лично в руки и проследить, чтобы с его мужем все было «хорошо». Они заходят в палату, раскладывая вещи. Техен даже присутствует при том моменте, когда на нем рисуют маркером, размечая зоны, где будут делать трепанацию и помогает переодеться в больничную одежду, завязывая бантики на сорочке сзади. - Пора. – Медсестра улыбается, указывая на каталку на которую ему необходимо перелечь. - Пора, Божество. – Техен вдруг срывается и все маски разлетаются в прах, когда он навзрыд оседает на колени, упираясь лбом в пол и складывая ладони в молящем жесте. Люди, собравшиеся в палате на секунду замирают статуями, не зная, как они должны себя повести, но пожилая женщина дает отмашку, возвращая ход времени и остается с бормочущим на иврите, отпуская всех следовать дальше, сопровождающими на последнем пути. Чонгук опускает голову на твердую поверхность, и выдыхает глубоко. «Прощай». Это так страшно. «Поговорите со мной кто-нибудь!» Его окутывает полный ужас в тот момент, когда кожу на локтевых сгибах начинают обрабатывать спиртом, а запястья фиксируют ремешками. – Будет больно? – Он спрашивает у мужчины, что занимается его правой рукой. - Нет, вы просто уснете. – Морщинки около глаз - «Улыбается». – Посчитайте до десяти. - Один… - «Просто усну». - Два… - «Я не помыл за собой кружку» - Три… - «Прости меня» - Четыре… - Большие черные крылья бьют по лицу, когда наступает абсолютная темнота.