Раскрась меня

Неделю назад, кто-то невидимый подпалил фитилек, тянувшийся к его нервам, – Чонгука эмоционально парализовало. Единственное, что его сейчас волновало это время на часах, и как правильно повязать галстук. «Тик-так, тик-так» - Божество, я люблю тебя. Сто шестьдесят семь признаний в любви про себя или вслух. Девятнадцать из них прервали сон, шесть выпало на момент, когда он чистил зубы, два, когда он проходил комиссию по решению о возможности присутствовать его, как свидетеля по заведенному делу. Свидетель… - Чонгук остановил свой выбор на узле «Ван Вейк» и то, что его не рекомендовали использовать для темной ткани, непременно скрадывающей весь потраченный труд на его создание, Чонгука только убедило. Прошествовав в выглаженной, накрахмаленной, стерильно черной рубашке, он встал рядом со стулом, на котором не сидел уже более часа. Тот тоже был просто никчемным свидетелем. До следующего, никому не нужного откровения, оставалось чуть более десяти минут, но Чонгук уже отчетливо слышал, как тогда, крохотная, блестящая капелька пота, стекала, слизывая асбестовую пыль с виска Божества. Такой интимный шорох от одного золотого волоска к другому. Такая эстетика. Семь дней назад… Техен замолкающий на полуслове, Чонгук видит его со спины. Видит его пальцы, держащие тонкий карандаш, который он использовал до этого, как указку, водя ей по стеклу планшета, видит, как двое мужчин за столом, напряглись и, как дергаются их желваки, и как один наклоняется, и что-то шепчет напарнику на ухо. Видит, как свет пытается улизнуть с их гладко выбритых татуированных рож… Видит и вновь захлебывается животным ужасом. И его настолько много было тогда, и настолько много сейчас, что офисный прообраз петли вдруг оказывается, перетянут, а рука сама тянется его расслабить, но Чонгук вовремя одергивает себя, или же просто погружаясь в оцепенение, он все еще не может уловить ту грань, где его самостоятельность переходит в отчаяние. То, как они попали туда – восхищает, а точнее восхищало, пока его не нарядили в тяжелый бронежилет, в какие-то «умные» колготки, которые в случае огнестрела стягиваются упругим кольцом выше и ниже места ранения, в готическую маску, и не бросили на съедение двум демонам. Желанию вмешаться и боязнью все испортить. Тот телефонный звонок, взбудоражил и мобилизовал все силовые структуры Сеула, включая и медицинскую службу, а так как центр «Надежда» являлся полугосударственной организацией, то посильную помощь потребовали и с них. И вот, под покровом снующих медсестер и медбратьев, они добрались до гаража со скорыми, а потом и в одну из них. Особую карету-колесницу, с уже знакомыми Чонгуку «людьми», что заботливо вливали в Техена героин, в их первое знакомство. Никто не пытался их остановить, никто не обыскивал машины, никто не желал быть причиной задержки, и чьей-то гибели из-за этого. Но их роль в этом спектакле была уже отыграна, а опасениям не суждено было сбыться, ведь никакого террористического акта и не планировалось вовсе. Только отвлекающий маневр для побега. Масштабный и грандиозный, и Чонгук сдерживает приступ астмы, когда они минуют пост охраны, чтобы не казаться недостойным слабаком рядом с таким неповторимым человеком, как его муж. Он держал за руку его одного, а казалось, что касается разом многих нашедших в нем свое продолжение. Спартака… И его дух пробивался через эти золотые глаза, полные жизни, чувства и огня. Леонида, служившим источником бескрайней храбрости и ему не нужны были для этого даже триста тренированных воинов. Александра Македонского, ведь как известно Чонгуку, его мать тоже была той еще сукой-ведьмой. Горация, что вырвал из себя стрелу, вместе с глазом на ней и продолжил сражение, разве Божество, расчесывающее вены на сгибе локтя, при виде чемоданчика с «лекарствами» и не просящий ширнуться, не перенял эту звериную волю к победе? «Тик-так, тик-так» - Величественный мой, я люблю тебя! Чонгук возвращается к шкафу, отодвигает зеркальную створку, чтобы аккуратно снять с вешалки классические брюки и медленно, бережно надеть их. Он намеренно оставляет хвост ремня с левой стороны, а пряжку – справа, и возвращается, принимая свой пост рядом с еще одним свидетелем. Его образ практически завершен. Муж повернулся полу-боком, и Чонгук заметил, как тот прикрыл на секунду другую глаза. – Если вы хоть еще раз посмотрите в его сторону, то вашему Богу смерти не достанется и клочок мексиканской души. – Мужчина, что до этого шептал, выругался, и сплюнул себе под ноги, вот только внимание к его персоне вновь опустилось на отметку ниже нуля. Свидетель… Хрустальная тупоголовая статуя, которая не способна понять нужный процент всех разговоров, что ведутся за столом с углами. Он даже не неравный, просто изгнанник. Беседа продолжалась, карандашик стукал по стеклу, а его лучший, уникальный стратег, расчерчивал карту военных действий. – Почему мы должны верить тебе, ведь ты предал Сальватруча? – Иностранец курил уже девятую сигарету, а ведь и часа не прошло. Техен сидел вальяжно, разувшись и поместив одну босую ступню себе на колено… Желание… Чонгук сглатывает. – Мне не нужно ваше доверие. – Тонкие смуглые пальчики разминают розовую натруженную кожу. – Я ведь пользуюсь вами, как и «муравьями» до этого, так что о предательстве не может быть и речи. Я сообщаю вам о паре их баз, вы передаете эти знания своему хозяину. – Божество улыбнулось краешком губ. – Как по мне это отличный шанс для вас шестерок показать, что вы годны на что-то более серьезное, чем быть пушечным мясом, отправленным на встречу, когда известно, что Намджун находится под следствием, и это вполне может быть ловушкой. – Выдававшие себя ранее за важных в бизнесе, заозирались по сторонам. - Нам нужны гарантии, что ты не заодно с легавыми… - Мужчина даже не успел договорить, как Техен резко привстал и вогнал острый кончик карандаша мексиканцу в глаз, забивая глубже повторным шлепком ладони. Раненый взвыл и мешком завалился на бок, баюкая торчащий из кровавой глазницы стержень. Крики и брань, смешались с его блевотиной на припорошенном бетонной крошкой полу. Другой иностранец продолжил стоять не двигаясь. – Я думаю… - Следующий удар был голой пяткой по влажному татуированному затылку. Фокус Джокера удался, карандаш исчез из поля зрения. – Такой гарантии для таких, как вы хватит. – Техен отряхнул замаравшуюся ступню и снова положил ее себе на колено, возобновляя самомассаж. Стены окружающие Чонгука моментально обновились, заполняясь нелепыми облезшими обоями и безвкусными картинками на них. Место сидящего Техена с трупом у его ног, заменил лакированный опустевший шкаф, а пыльный пол перевернулся тот стороной, на котором был ламинат с подогревом. – Чонгук проморгался и взглянул на часы. Без пяти секунд. Как вовремя. «Тик-так, тик-так» - Ким Техен, я люблю тебя. Осторожными шагами он двигается к зеркалу, вновь отодвигает его, но в этот раз, чтобы взять черные туфли из кожзаменителя на тонкой подошве. Обувь на раз, потому, как он чувствует, что после пережитого его прикует к себе либо инвалидное кресло с подножкой, либо гроб с гвоздями, и он улыбается возникшей догадке, что наверняка и то, и другое для него уже куплено, и просто ждет своего торжественного часа. – Ты такой продуманный засранец, Техена. – Чонгук застывает на том же месте, что и до этого, и как по магическому щелчку декорацию повсюду снова меняются. Чонгук рывком подлетел к мужу, хватая его за плечи и разворачивая к себе. Хотелось закричать «Ты лучший!», хотелось прошептать, «Ты невинен, ты Ангел для меня, ты мое Солнце, не марай себя, не разрушай меня!», но часы тогда пробили час, и Чонгук не смог противостоять заложенной им самим программе. – Я люблю тебя, Божество! Техен смотрит на него снизу-вверх, совсем ошеломленный, он даже перестал дышать, по крайне мере, Чонгук не мог уловить и малейшее движение его грудной клетки. – Кролик… - Острый язычок смочил нижнюю губу. – … хочет внести коррективы? Брови столкнулись друг с другом, вызывая приступ сильнейшей головной боли. Чонгук потянулся к маске, с намерением стянуть ее с лица, но Божество перехватило его запястье, отрицательно качая головой. Чонгук тут инкогнито… Аноним… Безликий… Лишь Чудовище, тенью, преследующее свою жертву. Чонгук огляделся еще раз. Ему кричали в ухо страхи навсегда потерять. «Думай, думай!» Душная комната – слишком много человек, для помещения такой площадью. Возможно в этом цеху раннее был административный отдел, а потом по неизвестным ему обстоятельствам его закрыли или только сделали вид, что закрыли, так как электричество хоть и с перебоем, и едва заметным потрескиванием, все же позволяло болтающейся на цепи лампочке гореть. Чонгук старается прислушаться к указывающей на Техена Логике. Какой бы мразью Намджун не был, он не идиот, чтобы назначать встречу в таком сомнительном месте, где в случае конфликта, его самого, и его людей могут перестрелять, как жирных чаек с подрезанными крыльями. Стало быть… Логика хлопает в ладоши, у нее светло-русые волосы, перекинутые на одну сторону, и ее улыбка так похожа на ту, по которой он скучает, что становится дурно. Чонгук не успевает сказать и слова, как Техен вдавливает пластик маски прямо ему в губы, прищемляя и травмируя их. «На сколько ходов ты все продумал, Божество?!» - Как же хорошо, что у некоторых такие понимающие покровители… - «Намджун работает на полицию и, конечно же, Техену об этом известно!». Чонгук слизывает кровь с десен. – Способные закрыть глаза на проступки своих подопечных. – Его голос, как и смысл всего сказанного, глубокий. Чонгук нырнул бы на самое его дно, но вот то, «как» Техен смотрит на свою ладонь, продолжающую ощутимо вдавливать маску, держит на поверхности. - Прошу простить меня, Господин Ким. – Получилось немного приглушенно, но достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие. – Господин Ким. – Чонгук кланяется, в надежде, что за черной накидкой-мантией никто не увидит его подкашивающиеся колени, и возвращается в свой строй молчаливых. - Уберите его… - Чонгук провожает взглядом мороки двух мексиканцев, кинувшихся исполнять приказ не своего лидера, и рассыпающихся в прах, столкнувшись со стеной его комнатушки. Он разминает шею, проминая одеревеневшие трапециевидные мышцы и смотрит на часы. Как быстро летит время… Трясет руками, подпрыгивая на месте, чтобы разогнать кровь по телу и быстрым шагом подходит к небольшой потертой тумбочке, на которой в ряд выложены часы, брелок, пачка сигарет, зажигалка и суживающие сосуды, капли для глаз. «Тик-так, тик-так» - Безумец, я люблю тебя! Он курит пока спускается по лестнице в подъезде, курит, пока следит, как с виду весьма бюджетный и не привлекающий лишнего внимания автомобиль, паркуется около него, и затушив окурок об ладонь, запихивает обратно в пачку. Когда они в сопровождении еще трех машин подъезжают к зданию суда, ему и его осточертевшим охранникам, организовывают проход, отталкивая пробивающуюся и бурлящую прессу. Одна из наиболее юрких, проскальзывает под их руками и тыча микрофоном в лицо кричит. – Господин Чон, что вы думаете насчет того, что сеульской полиции пришлось просить помощи у своих коллег из Инчхона? – Ее отпихивают, а Чонгука снова накрывает приступом ностальгии, где он еще умел чувствовать. Все разошлись, и они остались одни. Техен приподнимает маску, смотря из-под низу и пытаясь просунуться вторым, наплевав на все законы физики. Резинка натягивается и лопается, шлепая его по руке, но он на это даже не моргает. – В детстве я носил очки. – Шепчет прямо в губы, держа теперь бесполезный пластик над головой, словно зонт. – Ты же не ударишь бывшего очкарика? - А я, блядь, в детстве каждое воскресенье ходил в церковь, но это не дало мне ебучий иммунитет от дерьма в моей жизни! Ты… - Чонгук шумно выдыхает сквозь зубы и воздух между их лицами нагревается. – Ты… - Он не может выбрать, что-то конкретное, пока кровь мексиканца все еще подсыхает на полу, буквально в паре метров. - Секундочку, Кролик! – Прижимаясь к нему плотнее, будто они находились на жалком островке земли, муж полез в карман и извлек из него маленький кассетный проигрыватель. Он тихо ругается, не попадая пальцами по нужной кнопке, но отказываясь использовать вторую руку, как помощницу. – Вот! – Он победно машет техникой из которой раздаются грустные шипящие ноты. – Джаз! Это Барт Ховард. «Fly me to the moon», в исполнении Френка Синатры. – Техен принялся раскачиваться, жмуря один глаз и подглядывая другим. – Ну же! Ты все чего я желаю! – Он начал подпевать и да простит, Чонгука Синатра, у него получалось это запредельно. Чонгук сдался на «Другими словами, я люблю тебя» и сгреб Божество в охапку. - Не будь слишком милым, я знаю, что ты только что, при мне убил человека. – Чонгук зарылся носом в пепельные прядки, вдыхая чистый родной запах, и он был словно валериана для кота, он успокаивал, но его хотелось больше, крепче, глубже, пропитаться, пропахнуть, похоронить себя в нем и раствориться, заимев славу парфюмера Зюскенда. – Это ненормально… Ты действуешь на меня подавляюще. - О… Поверь мне, Кролик, тот кто подавляет тут, так это ты. – Божество также зарывалось в его отросшие волосы. – Я не могу сказать прямо… - Он зашептал ему в ухо. – Ты ведь в курсе, что даже стены способны подслушивать, но... – Его губы обжигали мочку. - … Ты сам, как печенье для любителя сладкого, откусишь от тебя кусочек и уже не сможешь остановиться, понимаешь, о чем я? Диатез выдаст его с головой… - Чонгук облизнулся, ответ вертелся на кончике языка. – …Расскажет всем о том, что он делал и как собирается проводить оставшиеся вечера… Сладкоежка… Слово принимало форму и прыгало внутри с ветки на ветку, пока Чонгук не вспомнил ту фразу, по которой Хосока пропустили к нему, позволив поговорить. Что-то про печенье… - Глаза широко распахнулись, а Техен улыбаясь утянул его в поцелуй. – Сладкоежка… Любитель сладкого… Сахар… Чимин! – Чонгук перехватывал инициативу, возбуждаясь от мысли, что Божество делится с ним, наконец, доверяя. И Чонгук выложится до последней капли пота, чтобы помочь им выбраться из этой ямы. Он не подведет! – Ты чертов психопат, Солнце. – Чонгук подсаживает его на стол, около которого он не знает, как они оказались. Ботинки вступают в кровь. – Прекращай обращаться ко мне с помощью ребусов. – Чонгук укусил оголенное плечо. – Я не старушка с кроссвордом. - Миссис Чон… - Техен хохотнул, но Чонгук тотчас же поймал этот великолепный звук, заглушая собой. - Я буду на суде! – Божество под его натиском валится на стол, и разгоняемая им пыль смотрится, как падающие звезды. – Победитель! Щелчки затворов камер! - Я… - Образ стонущего Техена, размывается водой, забросанной камнями кричащей прессы и швов гранитной плитки под его тонкими подошвами, по дороге в зал суда. «Блядь!» Он пробует вернуться, прожить заново, но его опережают, открывая дверь и пропуская внутрь еще более кишащего помещения. Все сидячие места заняты, кроме парочки спереди и он знает почему. Они принадлежат ему и его попечителю, выданному государством на время, пока дело не закроют. Он так и не перестал быть недееспособным. Арка пискнула и Чонгук сделал шаг назад, чтобы выложить вещи из карманов и попытаться пройти вновь, но доза внимания, обращенная к нему, мешала выполнять действия автономно. Мышцы подрагивали, горло сводило, команды до рук доходили с заминкой, а слух слишком остро реагировал на все, – Чонгук снова оживал, снова боялся и лишь одно его успокаивало. «Тик-так, тик-так» - Я люблю тебя, мой Тигр. - С Вами все хорошо? – Попечитель придержал его за локоть, когда Чонгук промахнулся мимо брелока и цапнул зеленую бархатную подложку. - Да, все хорошо. – Блуждающее сознание поймали крючком и вытянули в то время, когда Чонгук поторапливал таксиста, направляясь к общей квартире Юнги и Чимина. - Господин, вы уверены, что вам туда? – Таксист постукал по экрану бортового компьютера. – В программе сказано, что заказ с этого номера… - Чонгук уставился на неизвестный адрес, а потом на заимствованный телефон главного телохранителя в своих руках, который до сих пор отказывался соединять его с нужным абонентом. - Вы… - Он подбирал правильный вопрос сейчас. - Этот заказ лежал у нас до востребования, Господин. Все гадали кому же он достанется… - Таксист расплылся в улыбке. – Пятьсот тысяч вон, не думал, что мне так повезет, хотя многие утверждали, что это шутка, но… - Он хохотнул. – Надеюсь они будут также смеяться, когда я покажу им смс о пополнении счета. – Чонгук вслепую нащупывает кнопочку открытия окна. Ему вдруг пиздец, как душно. Чонгук топился в страхе, а отовсюду из щелей кондиционеров, и породистого камня на стенах сочился угарный газ. Эта дымка делала его ослепшим, заставляла часто моргать и периодически дышать через манжеты пиджака, заодно незаметно стирая и выступивший над губой пот. Один из самых страшных кошмаров наяву, и проснуться нет никакой возможности, сколько бы раз ты себя не щипал или не бил по щекам. – Неважно выглядите. – Чонгук очумевший от сизового дьявольского выхлопа, заторможено приподнял тяжелую голову, уставившись на обратившегося к нему мужчине. – Ли Хуонг. – Мужчина протягивает руку и дождавшись, когда Чонгук, обхватит его ладонь своей, придерживая другой, как это требует этикет, по отношению младшего ко взрослым, наклонившись, сообщает. – Прокурор по делу вашего мужа. – Желание отгрызть руку взрывается мелкими острыми осколками, пронзающими кожу в местах соприкосновения с тем, кто собирается лишить его Божества. – Полегче. – Сука улыбается глазами, освобождая себя из стальной хватки и уходит, втягивая в себя весь пьянящий дым, как губка. Больше Чонгук не моргнет. Приветствие затягивалось, так как велось на двух языках, специально для представителей Америки, и включало в себя такой большой список правонарушений, что пожилому судье трижды обновляли стакан с водой, чтобы смочить горло. Когда, казалось бы, что сейчас наконец-то выведут его мужа, Хуонг подошел к судейскому столу и перегнувшись, предварительно прикрыв микрофон, зашептался со стариком. Чонгуку как будто штырем пронзило позвоночник, настолько внезапно бесцветными и прожигающими, померещились уставившиеся на него глаза у судьи. – Господин Чон. – Хуонг скалясь возвращался обратно к себе. – Я попрошу вас пересесть на балкон. – Теперь все снова смотрели только на одного него. – Так же хочу напомнить вам, что вам позволили здесь быть, и если вы будете вести себя некорректно, или же что-либо выкрикивать, от ваших показаний останется только бумажный вариант и уточнить моменты, что могли бы… - На пожилом лбе заиграли морщинистые складки. - … смягчить отношения к подсудимому, вы уже не сможете. Стоило Чонгуку оказаться на новом месте, как он понял для чего это было сделано. Находясь на втором этаже, за «спиной» у судьи, он также выпадал из поле зрения трибуны и клетки, в которой будет сидеть Техен на время дискуссий. Единственное зрительная связь Чонгука была в маленьком стареньком телевизоре на подставке, который передавал картинку с камер установленных на штативах в центре между проходами. «Сука!» - Ли поправлял документы в темной кожаной папочке, при этом «ненавящего» выставив средний палец и Чонгук молился, чтобы под креслом этого ублюдка была заложена мина, а этот брелок, который Божество передал ему, запускал бы механизм, чтобы разнести этого хера к хуям. Нервно хрустя пястными суставами, Чонгук пропустил тот самый момент, когда пригласили Техена, но поднявшийся внизу шепот, вколол лошадиную дозу адреналина в сердце, заставляя его чуть ли не взвыть от отсутствия возможности показать мужу, что он не один, а потом еще раз, когда он увидел, что у Божества забинтованная правая голень и стопа, и то, что первое куда его муж посмотрел, эта была его пустующая скамья. В форме заключенного, с закованными впереди руками, он держался так, что ему бы позавидовали короли. – Прежде чем мы начнем, я бы хотел поинтересоваться, хорошо ли вы себя чувствуете и знаете ли вы как вас зовут? - Ким Техен, и я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы уметь различить заботу, от обязательного пункта в протоколе. – Чонгук уперся в экран, когда Божество вдруг повернулся прямо к объективу, чуть улыбаясь. – Надеюсь вы отдадите Господину Хуонгу копию этой записи, мне кажется данный ракурс весьма выигрышный для меня. - Не сомневайтесь, копия у Господина Ли обязательно будет. – Судья поправил очки. – Мне сообщили о том, что на встречах, для выяснения обстоятельств, вы отказывались отвечать на вопросы, говоря, что ответите на все только здесь. Это так? - Да. Я воспользовался своим нестабильным психическим состояниям, чтобы получить на это разрешение. Я его получил. – Техен забренчал цепочкой, указывая на стол судьи. – Вам должны были предоставить документы, посмотрите внимательнее. – Он говорил так мягко и взволнованно, что скостил в своем возрасте разом лет десять, также, как и скостил их в оставшейся жизни Чонгука. Сердце разрывалось. Старик кашлянул, отводя взгляд и возвращая его к бумагам. Колдовство Божества подействовало и на него, хотел он этого или нет. – У меня есть эти документы, можете не волноваться, это просто стандартная процедура, введенная для того, чтобы понимать, что вы согласны с озвученным. – Видимо устав листать, судья тяжело вздохнул. – Я бы хотел немного отойти от намеченного плана, полагаясь на свой многолетний опыт, дабы помочь себе разобраться в некоторых вещах. - Все бумаги были отложены в сторону. – Вы не против, что мы устроим эти самые вопрос-ответы, между Вами и Господином Ли Хуонгом, прямо сейчас. В свободной форме конечно… - Старик развел руками. - Я тут только ради этого. – Божество широко улыбнулось. – Ради свободы, во всех ее проявлениях. - Ну что ж… - Стоило только Ли встать, как кругом послышались звуки клавиш, перерастающие в щелчки кнопок старенькой магнитолы. - Господин, выходите… - Чонгук недоуменно уставился на неизвестную улочку, перегороженную решетчатыми воротами. Нащупав ручку, он приложил немалые усилия, чтобы встать вертикально и не завалиться. Голова страшно кружилась, да еще и эти глупые, нелепые слезы не поддавались никакому контролю. Это оказалось общежитие, по крайне мере щуплый мужичок в черной фуфайке утверждал именно это, когда не хотел впускать его, но просьба позвать Чимина, и озвучивание своего имени возымело эффект. Его ненадолго оставили одного, уточная информацию, а потом даже протянули трубку, в которую Чонгук заплетающимся языком объяснил, что ему нужно забрать печенье, которое ему должны были доставить. «Боже, пусть я буду прав!» - Чонгуки… - Чимин тянет и он слышит, как тот тяжело дышит в трубку, прежде чем сказать. – Прости меня… - Температура его тела начинает стремительно падать. – Я… Я… Я пытался с тобой связаться или отыскать тебя, но ты как сквозь землю провалился… Его забрали, Чонгук. - Кто? – Он сипит, присаживаясь на корточки и упираясь спиной в холодную металлическую сетку. - Полиция, Чонгук. – Теперь спине больше не холодно, их градусы выровнялись. Он отключается, и дедушка еще долго тормошит его, прося подняться и идти домой, а то он непременно подхватит воспаление легких или еще чего хуже. Чонгук молчит, иссыхая изнутри и лишь биологический механизм начинает отсчет. «Тик-так, тик-так» - Я люблю тебя, моя «Алиса». … Щелчки клавиш на каждый звук, блядская мигрень и Чонгук трет виски, восстанавливая себя в этой чертовой матрице. Его выдержка трещит по швам, когда этот ублюдок, проходя вдоль клетки, стукает ручкой по прутьям. - Ким Техен… - «Лязг, лязг, лязг». – Ким Техен… - Прокурор облокотился предплечьем на решетку, продолжая бренчать канцелярией. – Ты знаешь… - Чонгук оскалился. Речь Ли не содержала и каплю уважения. - … Из-за всей этой мороки с тем, что на твое тело претендует сразу две страны, мне выделили очень сжатые сроки, чтобы докопаться до истины. Я буквально не спал ночами и рвал свою задницу, Техен. Тебе должно быть близким понятие «рвать задницу», верно? Еще немного и костяшки пальцев прорвут кожу. Выдержка. Чонгук мечется, а Божество мягко пожимает плечами. – Мне больше знакомо понятие «не спать ночами», но если таким способом Вы хотели напомнить всем, что я состою в браке с мужчиной, то я соглашусь. Хуонг усмехнулся, зажимая кончик ручки между зубами. – Мне нравится твой способ мягкой защиты и то, как ты подчеркнуто вежлив со мной на людях, а что бы было, окажись мы наедине, Техен? Какой способ наказания ты бы выбрал для меня? Может быть загнал бы мне вот эту ручку прямо в глаз, как Аурелио Пересу? Или отрезал бы мне гениталии, которые потом просунул бы через отверстие в перерезанной глотке, как Кристиану Ортизу? Может быть проделал бы фокус с раздвоением надвое, жаль только, что твой ассистент больше не в состоянии нам что-нибудь поведать. – Техен медленно встал и взглянув на охрану, которая не предприняла попыток его остановить, подошел к Ли вплотную. - Неужто ли Аурелио Перес или Кристиану Ортиз лично рассказали Вам это? – Божество скопировало позу Хуонга. – Не отнимайте работу у писателей жанров ужасы, Господин Ли, Вы же видели, что меня нисколько не смущает то, как Вы ко мне обращаетесь, мне больше не нравится, то в каком ключе Вы обо мне говорите, но возможно я, как коренной американец немного путаюсь в языке, и все истолковываю неверно? Продолжим на английском? – Угол обзора камеры отображал только половину лица полицейской шлюхи, и этого не хватало, чтобы в полной мере оценить услышанное предложение. – В Америке мы все обращаемся друг к другу на «ты»… - Муж свободно перешел на другой язык. – … тебе так будет проще, Мистер Ли. В зале оживленно зашептались, но судья сделал знак «замолчать». Он выглядел полностью сконцентрированным, только попросил рядом стоящего офицера о чем-то, и тот выдвинув соседний стул, сел с ним рядом. - Хорошо. – Хуонг ответил лишь спустя минуту. – Продолжим. – Произношения явно очень хромало. – Но кое-что я все-таки предоставлю на корейском. – Он вернулся к своему столу и взяв со стола пульт, пару раз нажал на кнопку. На двух больших экранах с обеих сторон от судьи появилась фотография кучки скрученных листков. Следующий кадр и все они расправлены и помечены кодировкой для улик. – Это было изъято у Господина Пак Чимина, после допроса Господина Чон Хосока, который, как выяснилось долгое время был личным лечащим врачом подсудимого, а также получал внушительные денежные переводы на развитие своей медицинской клиники, в которую по «счастливой случайности», попал наш подсудимый. Можно сказать, что это настоящая находка, ведь в кодовой фразе лично я ничего не смыслил, но я решил поставить себя на место преступника, и задался вопросом «Кому бы я доверился?». Ответом был единственный близкий друг, помимо болеющего Господина Чона, и мы проверили все посылки, которые доставлялись Паку со времени, когда Ким Техен прилетел в Корею. И вот, что мы имеем. – Он обвел лазерной указкой нарезки с текстом. – Мы нашли подарочную упаковку китайского печенья, с плюшевым кроликом внутри. Я зачитаю все «предсказания» по порядку. - Номер 1. Я люблю тебя, Гуки! – Скованный ужасом Чонгук посмотрел на Техена, следящего за его бывшим опустевшим местом на лавке в первом ряду. - Номер 2. Ты в курсе, что мне теперь тяжело есть морковку? Мне все они мерещатся членом! – Чонгук за секунду оказался исхудавшим, с вечным приступом тошноты в их особняке в Америке, когда врач заставлял его ежедневно жевать перетертую морковь, и другие овощи, а Техен улыбаясь, зачерпывал ложку оранжевой густой субстанции и отправлял себе в рот, повторяя «О Боже, как это вкусно!». Он и тогда понимал, что Божество поддерживает его, а сейчас, зная, что его болезнь вполне могла сыграть с ним такую психологическую шутку, понимает, как тому было тяжело. - Номер 3. В мире более тридцати сортов! Миллионы тонн в год! Членов! – Неровные, румяные и горячие на вид пятна расплывались на лице и шеи его Солнца, и Чонгуку хотелось извиниться за каждое. Их интимная переписка, которую он по своей тупости не успел получить, теперь была на всеобщем обозрении. - Номер 4. Я слышу где-то хруст и маленькому Техену больно! – Хуонг хохотнул, отвернувшись от экрана и перейдя на свой стремный английский. – Отличное чувство юмора, Техен, тебе бы в комики, а не в убийцы. У Чонгука стучит в висках, его веко дергается, а грудную клетку разрывает. Он бы сделал все сразу и ручку, и гениталии, и расчлененку, и еще сотни способов наказать эту говорливую тварь! - Номер 5. Ну вот… Теперь я думаю и о твоем члене! – Ему становилось противно от того, с каким пренебрежением все косятся Техена. Одной ручки явно не хватало! - Номер 6. Хнык - Хнык. - Номер 7. Ты улыбаешься? Мелькает быстро, едва озвучившись. - Номер 8. А ты ел? Печенье вкусное! – Хуонг снова отворачивает от мониторов. – Какая забота… Интересно, а твой муж знает, что ты ему изменяешь? – Чонгук отшатывается, не понимая почему Ли пришел к такому выводу, но следующая фраза, настолько шокирует его, что его челюсть безвольно повисает. – Мы все еще ищем твоего подельника-любовника. Господин Чон Хосок рассказал нам про Кролика, чей член видимо не дает тебе спокойно "спать по ночам", и мерещится в морковках. Чонгук подвисает, в голове крутится «Ты не можешь быть одновременно и Мальчиком, и Кроликом», в исполнении Хосока. «Он всегда говорил о них, как о двух разных людях…». А потом шепот Техена, и те редкие моменты, когда он говорил ему «Мой Мальчик»… Это было, сделано намеренно, чтобы в случае чего к нему, Чонгуку, не было никаких вопросов? Мальчик в понимании других – положительный персонаж, а вот Кролик, наоборот? Но он начал лечиться у Хосока несколько лет назад, он уже тогда предполагал нечто подобное, чтобы запутать следствие? Насколько далеко Божество смотрит наперед? - Номер 9. Вкусное! - Номер 10. Айщ! Непослушный ребенок! - Номер 11. Я никогда в жизни не обижу ребенка, но врачам об этом лучше не знать. Наш маленький секретик на чертову дюжину человек, но ты ведь знаешь, что одиннадцать из них ничего уже не расскажут? – Загадки… Загадки… Чонгук подбирал правильный шифр. – Я не до конца понял про каких одиннадцать человек он писал, но могу с уверенностью сказать, что врач это Чон Хосок, которому Ким Техен угрожал смертью дочери, так как тот поделился с нами своими опасениями и страхами. Похвалишь меня, Техен? Божество громко захлопало в ладоши. – Похоже я поторопился с советом не отнимать профессию у писателей, Господин Хуонг. – Его улыбка была широкой, хотя из-за того, что кожа побледнела, пятна стали более выразительными. – Ваша фантазия уже давно не в зачатке, но я все же хочу указать на некоторые ее недоработки. – В этот раз муж снова говорил на корейском. – Первая и самая главная. – Он потер нижнюю губу, подушечкой указательного пальца. – Как я понимаю, авторство этих листовок, Вы приписываете мне, но я не ошибусь, сказав, что на них не может быть моих отпечатков, и это отчасти даже немного жаль. – Техен снова улыбнулся. – Ведь тогда получается, что это отличная защита против обвинения, которые мне выдвинуло государство от имени Господина Чон Хосока. «Я никогда не обижу ребенка», о каком тогда покушении может идти речь? - Хоуонг сжал пульт-указку отчего на несколько кадров вернулся назад. – Ну и еще одно, в тройке лидеров… Оно якобы адресовано моему мужу… – Божество склонило голову. – Вы изучали его больничную карту? После операции, затронувшей некоторые важные участки его мозга, он больше не может читать, а также писать. Как бы он прочел все это? Чонгук не моргая пялился в монитор. Никто ведь не в курсе, что он научился, хоть и плохо, но заново разбираться в буквах Хангыля. Никто, кроме Божества. Он скрывал это от врачей в больнице, потому что тогда он думал, что угодил в Ад, и это было одним из звеньев в плане по побегу из него. Это… это… - Боже, Техен… - Чонгук сложил ладони в молящем жесте. – Боже, не забирай его у меня… - Считаешь себя слишком умным? Умнее других? – Прокурор вернулся на нужный кадр. – Но ты не умнее меня, Техена. Ясное дело, что твоих отпечатков там не будет, ты ведь сделал заказ анонимно. Онлайн. - Вы арестовали все мое имущество, Господин Ли. Мой компьютер входит в их число, и вы наверняка взломали его, чтобы проверить. Вы что-нибудь нашли? - Ты подчистил все следы и тебе это известно! - У меня нет образования программиста, у меня вообще ни одного законченного образования нет. Как по Вашему, я бы все это устроил? Попросил бы фею крестную? – Хунонг стал понемногу выходить из себя. Вся его показушная расслабленность рассыпалась неуклюжим карточным домиком. - У нас есть достаточно примеров тех людей, кто учится самостоятельно. – Повернувшись к экранам, он прервал беседу. – Продолжим, как ты объяснишь это. Номер двенадц… - Господин, Судья! – Божество будто примерный ученик, вскинул руки вверх, и его браслеты небрежно скатились вниз, оголяя лилово-синюшнее полосы, которые не могли появится от простой носки. Чонгук взглянул вниз на свои поджившие и ухоженные, и почувствовал острую необходимость это исправить. Чуть выступающим ногтем большого пальца, он стал скоблить запястья поперек сухожилий и вен, воспроизводя нечто подобное. – Могу я сказать, «Протестую!» или что-то вроде этого. Улики Господина Хуонга не имеют никакой доказательной базы, и основываются исключительно на предположениях, а это… - Он прилег на скамейку боком. - … как ни посмотри, нарушает мои человеческие права. - Я принимаю Ваш протест, Господин Ким. – Старик повернулся к Хуонгу. – Обвиняющая сторона может продолжать. - На английском, пожалуйста. – Подал сонный голос Техен и Чонгук не на шутку переволновался, что никто не обращает внимание на то, что его муж выглядит сейчас крайне нездоровым. Он стал белее на несколько оттенков, и тише на пару тонов. Чонгук крутился на месте, не зная, что теперь делать, чтобы не усугубить ситуацию своим поведением, и вмешательством. - Хочешь фактов, будут тебе факты, Техен. – Ли прошагал к столу и порылся в папках, выискивая что-то. – Я посчитал сколько денег разными суммами проходило через твои счета и счета твоего мужа, а также рыночную стоимость зарегистрированного ранее на вас имущества. – Хуонг не мог звучать убедительно, когда так отвратительно съедал окончания слов. – Сотни миллионов. Миллиарды, Техен. Откуда они у вас? – Он злорадно ухмыльнулся. – Без законченного-то образования. - У нас достаточно примеров людей, которые умеют делать деньги и без него. – Техен растянул губы в улыбке, и снова принял вертикальное положение. – И я никогда не скрывал свой доход, если ты проверял мои переводы, то ты должен был заметить, что я порой делаю пожертвования в фонды, а также отдаю определенный процент за налоги, но он конечно же меньше, чем мог быть. Во-первых, поблажка из-за благотворительности, во-вторых, я дроблю поступающие суммы, чтобы они не выглядели такими интересными для подобных государственных служб, и экономических журналов. Но ничего противозаконного, только бизнес, ну и умелые вложения. - Нам всем будет крайне любопытно послушать про этот бизнес, Техен. – Хуонг скрестил руки на груди, умостившись задницей на край стола. – Ты должно быть имеешь в виду нарко-бизнес совместно с Сальватруча? По залу стали разносить специальные раковины-переводчики, предлагая их тем, кто не владел языком на нужном уровне. - Тебя бы это порадовало, но нет, просто клуб развлечений, точнее сеть тематических развлекательных клубов. Кстати… - Улыбка не сходила с его лица. - … если мне не изменяет память, а она мне редко изменяет, то твой сын Ли Сонг, его активный участник. – Мимику Хуонга парализовало, а потом его брови резко свелись к переносице. Это примерно совпало с тем, как в рядах позади него родилось перешептывание. – Он ведь студент, стало быть часть средств на моем счете когда-то принадлежала тебе, и я приобретал на них все то дорогущее имущество. Похоже на личный мотив для мести. – Стало видно, как заходили под легкой щетиной желваки. - Я не знал! – Хуонг подскочил, обращаясь к судье. – У меня и в… - Господин Судья, я не собираюсь подавать прошение с просьбой сменить прокурора. Пожилой мужчина раздраженно пододвинул к себе микрофон. – Господин Хуонг, вы должны быть в курсе, что нам пришлось практически полностью обновить штат сотрудников для этого дела, как раз потому, что за несколько часов до заключения Господина Ким Техена, всем им были переведены деньги со счета Монастыря Святой Елены, находящейся под покровительством мафиозной организации Мара Сальватруча. - По жалкому доллару! – Ублюдок явно не умел справляться с эмоциями. – Извините меня, Господин. – Он поклонился. - Но, как заметил тогда, Господин Ким в своем прошении, что нет узаконенной суммы, по которой можно судить, что это не подкуп или не сигнал к чему-то большему, как например к его убийству. Мы были вынуждены удовлетворить прошение, чтобы не создавать шум в прессе, будто мы сотрудничаем с известными иностранными преступниками, ведь пока приговор Господину Ким Техену официально не вынесен, мы обязаны защищать его жизнь, даже если окончательным приговором будет смертная казнь через расстрел. – У Чонгука сдавило ребра. Он согнулся, чувствуя, как тяжело и больно сердцу качать кровь, и как холодный пот начал пропитывать ткань рубашки. - Вам плохо? – «Опекун» придвинулся к нему, заглядывая в лицо. – Вы поранили себя! – Чонгук грубо оттолкнул бесполезного помощника, пряча под рукавами пиджака жгучую рану. Слишком мелкую и поверхностную, для того чтобы соревноваться с оригиналом. - Я, блядь… - Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов. – Я, блядь, в полном порядке! – Он не мог даже позволить себе кричать, только шипел сквозь зубы. – Как, сука, по-вашему я должен реагировать на фразу о расстреле своего мужа? - Я понял, понял! – Мужчина выставил ладони. – Успокойтесь и скажите если вам потребуется медицинская помощь. Тут дежурит скорая… - Чонгук не стал дослушивать, вернувшись к тому, что происходило внизу. Видимо они пришли к согласию, потому, как Техен продолжил рассказывать. – …Клуб был нацелен специально на «золотую» молодежь и на людей уже состоявшихся, но уставших от однообразия… – Чонгук положил рядом с собой левую расцарапанную руку ладонью вверх, и вздрогнул, когда заметил, как Божество играясь своей правой рукой, внезапно замерло, смотря на свои шевелящиеся пальцы и разведя их, будто между его, продолжил удерживать в воздухе в неполном кулаке, не прекращая помогать себе жестикулировать другой, «свободной». Для всех это наверняка было обычным поведением для психа, для Чонгука, - мистическая возможность поддерживать друг друга на расстоянии. Он прикрыл глаза и мурашки пробежались по коже, разливаясь теплом, ползая и танцуя. - Господин Ким, с Вами все нормально? Вы неважно выглядите. – По хрипотце, Чонгук определил судью, но глаз не открыл, чтобы не разрушить волшебство между ними. - Я… - Техен сбился и Чонгук зажмурился сильнее, разрешая слезам спокойно стекать по щекам. – Все хорошо, просто я переживаю, что не смогу больше увидеть мужа, поэтому не до конца могу сосредоточиться на том, что говорю. Вы не знаете, с ним все хорошо? – Чонгук сжал свою руку до боли, отчего рана запульсировала сильней. - Я думаю, да. – «Нет». - Не разыгрывай комедию, Техен. – Хуонгу хотелось вмазать с каждой секундой все больше. – Лучше вернемся к твоим клубам, и к их устройствам. - У меня была подобрана отличная команда и разработан договор, который должен был подписать каждый новый член клуба. Этот договор позволял мне в определенные часы официально и совершенно легально вмешиваться в их личную жизнь, а также иметь возможность передавать эту информацию между другими членами клуба. Как вы понимаете, все мои работники имели членство… И Хуонг… - Чонгук улыбнулся от мысли, как трудно должно быть Хуонгу переводить быструю речь Божества, ведь от переводчика он гордо отказался. – Я бы взял тебя к себе аналитиком, у тебя есть потенциал. Кое где подправить, и ты бы стал нашей звездочкой. – Чонгук хрюкнул от смеха. - Я бы никогда не работал на тебя! Я чту законы! - Ты прослушал про «официально» и «легально»? – По голосу Техен улыбался. – И про «подправить», видимо тоже. Я объясню тебе чем отличается хороший аналитик, от почти хорошего. – Чонгук не мог пропустить ту гамму эмоций, что должна была отразиться на прокуроришке. – Вот смотри, я хороший аналитик, и я отлично понимаю, что у вас нет никаких реальных доказательств, и вы все надеетесь меня на чем-то подловить, а потом притянуть к этому косвенные улики. Этого не произойдет. Я – наркоман. Суди меня за то, что я тебе предоставил, но это, как ты понимаешь, не расстрел. Или припиши то, что я… - Божество сделал воздушные кавычки. - … Угрожал девушке, которая оперировала и тем самым спасла моего мужа от скорой смерти, не своим оружием. Воспользуйся камерами в подъезде, что я сам установил за несколько лет до этого, где видно, что я даже не снимаю пистолет с предохранителя. Порассуждай о том, что все это произошло вечером, когда большинство постояльцев уже вернулись домой с работы, и о том, что накануне, я, зная, что за нами наверняка следят, попросил мужа снять крупную сумму исключительно наличкой, и грузить ее в машину на глазах у всех. Включи мозги, Хуонг! И вот когда ты это сделаешь, тогда мы подискутируем с тобой на равных! А пока на позициях сонбэ, я дам тебе три попытки, и если ты их просрешь, то ты будешь тем, кто займется организацией моего полета в бизнес-классе до Америки. Один! Тишина и вспышки фотоаппаратов подчеркивали, создавшийся эффект остановки времени. Божество, пепельно-бледное, с каждым щелчком становилось обладателем еще одной прекрасной тени, которая поклонялась ему со стены или блестящего пола. Он стоял без поддержки, никак не опираясь ни на что, и вес на его ноги, если судить по позе, был распределен равномерно. Чонгук хотел бы превратиться в трость для него, хотел бы попросить его беречь свои поломанные кости, но сейчас не только он не мог проронить и слова. Молчал судья, молчал Хуонг, молчали зрители, – они наверняка впервые в живую видели многоликого Бога. Из жертвы в нападающего чуть больше чем за час! «Блеф ли это?» – Читалось в глазах старика. – «Попробуй, подыграй ему.» – Ответом на немой вопрос Хуонга. Прокурор кивает и привычно тянется к столу, но его глаза сужаются за миллиметр до того, как он коснется бумаг. – Ты хотел, чтобы тебя схватили! Ты сам подстроил свою поимку! – Кончик шариковой ручки оказался у него зубах, подвергаясь атаке. – Но зачем? Для чего? – Явно риторические, явно самому себе. – Стоп! Я не говорю об этом! У нас есть голосовая запись твоих переговоров с мексиканцами! Что это, как не прямая улика о твоем сотрудничестве с Сальватруча?! - Что это, как не прямое доказательство того, что полиция не видит дальше своего носа? Тебе понравилось джазовое сопровождение? Я старался развеселить вас… - Он развел руки в стороны, не ослабляя кулак. – Я бежал из лечебницы с вашей помощью, я ушел с той встречи живым благодаря вам, я ждал ваши автомобили во дворе, чтобы в безопасности вернуться обратно. Вы мои главные сообщники и покровители, и я заплатил каждому из вас, кого нашел в базе данных, чтобы поблагодарить заранее. По доллару за свою независимость! Я не умру тут в Корее, мое место в Америке, рядом с матерью! И прежде чем мне введут смертельную инъекцию, мой муж станет настолько богатым, что по желанию сможет скупить всех врачей в мире! Он будет жить, а я никогда не буду вновь брошенным! Это мой выбор! Я все еще способен его делать! Я, черт возьми схожу с ума и мне необходимо торопиться! – Он резко подлетел к прутьям указывая на скамью. – Смотрите! Там пусто, потому что он считает, что я проигрываю! Там пусто, потому, что он узнал, что я действительно схожу с ума! Где вы были, когда он пробрался в мою палату и услышал то, что не должен был?! Золотые мальчики не играют в поломанные игрушки, и я ненавижу вас за то, что вы не можете хорошо делать свою работу! Я опозорю вас на весь свет! Подниму на смех! - Техен! – Чонгук закричал, перегнувшись через перила. – Божество! Я тут! Я всегда был тут! - Что?!!! – Муж отходил от решетки, пятясь назад спиной. Его руки расслабились и теперь весели плетью. - Но… Час же… Чонгука схватили, оттаскивая от края балкона. – Тик-так, тик-так! Я люблю тебя, Сука! И только попробуй обмануть меня и умереть раньше, чем я сам сдохну! – Чонгука толкнули в спину, заставляя согнуться из-за вывернутого запястья. – Это все ты! Ты добился того, чтобы меня признали недееспособным, и лишили права вмешиваться в твою игру! Ты решил, что нашел способ покончить с собой?! Хуй тебе, сраный аналитик! Я, блядь, добьюсь того, что ты должен будешь долгие годы видеть мою мерзкую рожу рядом с собой! Сука! Сука! Сука!!! – Он с силой ударился лбом о картину, пока его спускали по лестнице. – Ты, блядь, Тварь, не имеешь сердца! Чонгук уже был не в состоянии разбирать дорогу, все расплывалось, а висках стучало, но он вовсе не оглох, чтобы не услышать, как далеко позади него, Божество сделало еще один непостижимый разуму ход. – Я хочу сделать заявление! Меня зовут Ким Техен, и я являюсь участником программы по защите свидетелей Соединенных Штатов Америки, и согласно американским законам не имею право дальше разглашать факты из своей биографии, пока не получу официальное разрешение от правоохранительных органов моей родной страны. - Дерьмо! – Рявкнул Хуонг, и двери за Чонгуком закрылись.