***
Ты можешь спать сколько пожелаешь, когда в твоей крови плещется примесь высокоградусного алкоголя и утопленных в нем персиков. - Чонгук крутится, хмурит брови, будто подсознательно удивляется тому факту, что его все еще не мучает похмелье, а потом один из лепестков фруктового дерева, прилипает к его лбу и его морщины мгновенно разглаживаются. - «Хей... Бобби» - Его трясут за плечо, но двигаться находясь в такой неге абсолютно невозможно, и Чонгук только улыбается с закрытыми глазами. Он все еще заперт меж двух миров, сном и явью. - Мне можно доверять. - Тихий шепот прямо в ухо, а еще Чонгуку ласкают мочку и он кивает, так как это настолько приятно, что не верить такому доброму «некто», противоречит измененной, расплывчатой логике. - Ты его любишь? - Вопрос достаточно понятный, несмотря на то, что имя ему не говорят и он снова кивает, тут же растекаясь в улыбке. - Как брата, как друга, или... - Тяжелый вздох, но Чонгука и он успокаивает. - Или как любовника? - Чонгук отвечает про себя «как всё», у него и мысли не возникает о том, что его могут не услышать, и не слышат. - Чонгук, что вас связывает? Что он натворил? - Его немного расталкивают, но и это Чонгуку в кайф, так как персики бархатной кожицей, щекочут ему лицо. - Китайское проклятие. - Он хихикает, так как язык путается, спотыкаясь о зубы и слога. - Он убил семьдесят три человека... - Нос ищет источник аромата и Чонгук поворачивает голову, утыкаясь в теплую «подушку?». - Из-за меня. - Становится грустно и Чонгук куксится, словно младенец впервые испытавший боль. - Как Тата? - Настойчивость продолжающегося допроса слегка укалывает его сознание, намекая проснуться, но Ликер выпитый пару часов назад, заменяет Джин на посту, наигрывая колдовскую колыбель. - Ты не путаешь жизнь и комиксы, Чонгук? - Я сам написал этот комикс. - Чонгук переворачивается на другой бок, чтобы наконец полностью впасть в забытье. - Для него. Ему почти это удается. - Гуки. Я правильно сокращаю твое имя? - Да... - Очередной смешок. - Гуки и Кукки. Долбанные уменьшающие печеньки, разве я хорошо в загадках?! - Теперь злость, но на страже сна уже стоит пивной хмель, и Чонгук не просыпается, ожидая когда ласкающие поглаживания возобновятся. Их нет. - А Техен это Тэтэ, то есть Тата. - Может так подействует и его приласкают? - Я люблю его, но он не знает об этом. Это мой могильный секрет. - От обиды вдруг захотелось выговориться. - Если он догадается, всему придет конец... - Ты болен! - Звучит резковато и Чонгук дергается, на краткий миг приходя в себя, но перед ним спина Божества, и тот мирно сопит, так что он забывает странный мираж, и откинувшись обратно на скомканное одеяло уже окончательно засыпает.***
Прошло два с половиной дня, как они поселились на их поляне, где запасы воды и еды исчезали, а чувство полного счастья противоположно этому росло. Быть с Божеством, учить Божество плавать, видеть, как тот принимает солнечные ванны, и впервые за долгое время заточения, щурится смотря на солнце. - Чонгук прикрывает его глаза ладонью, уберегая от возможного ожога сетчатки, когда самому смотреть становится до слез невмоготу. - Зачем ты продолжаешь это делать? - Странное хобби для слепого, кочевавшее вслед за их посиделками из раза в раз, и вызывающее хотя бы один очевидный вопрос. Техен улыбается, и Чонгук ощущает его улыбку через прикосновение. - Когда ты вот так закрываешь мне глаза, я еще с минуту вместо черного, вижу фиолетовый цвет. - Он поворачивается к нему, но Чонгук не убирает руку, предпочитая «трогать» и колоться любимыми ресницами. - Я фиолетовлю тебя. - М-м-м... - Чонгук был в полутрансе, зачарованный улыбкой и завороженный играющими на смуглой коже зайчиками рожденными солнцем. «На Солнце...» - Я думал об этом... Почему... Смесь красного и синего... - Техен по своему обыкновению много говорит и Чонгука эта его черта привлекает до бесконечности. Разговоры и условная свобода все что он может себе позволить. Биллионер... Чонгук скалится... Деньги ничего не решают. - Противостояние страсти и покоя. - Муж сглотнул, а Чонгук порезался об проехавшее вверх-вниз адамово яблоко. «Страсть». - По средневековым мифам, фиолетовый цвет считался символом раскаяния и одиночества, а в психологии же единством противоположностей и отрицаний, а так же растворением этих противоположностей, для создания чего-то нового и невиданного. - Техен мягко отстранил ладонь, продолжая придерживать его за пальцы. - Траур и смерть в католизме, богатство в Японии, печаль в Индии, королевскую власть в Европе и... - Пальцы отпустили, но лишь для того, чтобы провести вверх от предплечья до плеча, придвинувшись максимально близко. «Смерть, печаль» Чонгук мог только выхватывать отдельные слова из красивого монолога, удивительно красивого человека. - … любовь для Ким Техена. - В отражении глаз Божества, Чонгук увидел свой застывший облик. - Я фиолетовлю тебя. Ветер ерошит волосы, в небе летают птицы, а миллиарды осколков панцирного щита, в который Чонгук так долго облачался, осыпаются в каре-медовой радужке. - … - Ни единого звука не вылетает изо рта, да Чонгук и не пытается. Поверить в правильность своей догадки — дико. С чего бы, блядь, Техену вдруг признаваться ему в любви? Он его и другом то не считает. Или? - ...Виктор дальтоник, и я всегда думал, что он передал мне это заболевание. - Чонгук моргнул, не замечая того, как лицо замерзает от влаги. - Потом появился ты, а с тобой и разные оттенки фиолетового. - Божество «смотрело» прямо в душу, вытягивая из нее всю темноту, что в ней засела казалось навечно. - Мое сердце не было розовым, Чонгук... - Божество прикрывает веки и на его правой щеке показывается три неровных румяных пятнышка. - И поначалу я зачитывался книгами, потому что моей мечтой было, чтобы их яркие страницы поглотили меня в свой мир, где знаешь... - На левой выступили еще два. - Одной из моих первых книг, была «шесть шляп мышления» де Боно из библиотеки Виктора. - Техен перескакивал с мысли на мысль, становясь все аллее, а Чонгук пожирал любой звук слетавший с его языка. Это было важно. - Каждый цилиндр разного цвета и чтобы решить проблему, тебе нужно примерить на себя все шесть... А что делать, Чонгук? Что делать если твоя проблема в том, что весь мир для тебя черно-белый и шляпы которые ты различишь только белая, - факты, и черная, - пессимизм? - Эмоции... Чонгука жарило исходящей от Божества энергетикой, присущей человеку выворачивающему перед тобой на изнанку собственное сердце. - Твоя палитра полная, Новичок! - Его дыхание сбилось, как у бежавшего в гору. - Раскрась меня! - Раскрасить? - Чонгук не совсем понимал, что требует от него Божество, ведь ко всем своим особенностям, он все еще был под влиянием психического заболевания и порой, практически всегда, разобраться в его словах, репликах и суждениях, было так исключительно сложно. - Тэ, прости, я ни хуя не врубаюсь. - А возможно, это Чонгук был не в порядке, как и все люди, со статусом психически здоров. Чонгук сглатывает, от того, что муж ни с того поддается вверх, выныривая из-под ладони и облизывая ее влажным, скользким язычком. - Соленый. - Он склоняет голову, так чтобы фотокадр, где Божество покусывает его указательный палец, выжигает сетчатку, побеждая силу солнца и самого мощного ядерного взрыва. - Го... - Дыхание перехватывает, когда мокрая змейка показывает между белых зубов, переходя на средний. - Голубой. Я голубой. - «Боже...» Глаза Техена смеются, уголки губ приподняты. - Этот цвет есть в моем фиолетовом. - Чонгук не чувствует страха и криков интуиции молящей прекратить, он просто сгибает другие пальцы, чтобы Техену было удобнее всосать средний, а потом вдоволь наигравшись с ним и с Чонгуком, развязно выпустить его. Озвученный каминг-аут не развел их по разным углам, хотя впрочем Чонгуку и не было необходимости говорить об этом ведь он знал, как многократно он палился, и какой Техен невъебенный аналитик. - Дразнишь меня? - Он раскрыт и обезоружен, но ему так хорошо от этого, будто Чонгук вспомнил, вкус моллюсков с лимоном на ужин, и то, как шипел пот Божества, сворованный им с его шеи и ключиц по ночам. - Просто прошу дать мне зеленый. - Чонгук хотел стать только этим чертовым пальцем, на которого снова снизошла «благодать». - Нам некого стесняться. - Тени от ресниц Божества, расползались паучьими лапками. Чонгук был окутан их паутиной. - Твой Бог закроет на это глаза. - «Правильно ли я тебя понимаю?» - Для него мы невидимки. - Зеленый. - Быстрее, чем он осознал и позволил себе поверить. - Зеленый! - Чонгука толкают в траву, забираясь сверху и потираясь кончиком носа о висок. - Тогда мы должны сейчас же поехать в город! - Вод оно! Лед и пламя! Чонгук подыхает в двух котлах разом, а Божество дережирует, приводя доводы которым невозможно отказать. Практически нет воды, практически нет еды... Как будто он не парился об этом! Чонгук сжимает кулаки, отпуская градус возбуждения. Он снова все понял неправильно. «Блядь!» Сперма обещает политься через уши, если он не найдет укромное местечко, чтобы хотя бы передернуть на сухую.Спермотоксикоз vs Рак. 1:0
Муж собирается, со скоростью света и Чонгук может понять Божество которому очевидно очень скучно с ним, но к сожалению... - Техен... - Чонгук мнется у байка, зная, что ради безопасности стоит снова побыть жестоким. Вдруг им попадется полиция? Вдруг Техена узнают? Вдруг? Вдруг? Вдруг? Паранойя делает из него взрослого. - Я поеду один, ты будешь только мешаться... - Кость в горле, я помню. - Техен перебивает, но чтобы слезть не делает ни единой попытки. - Для общества. Все усвоено. - Он неестественно улыбается, хлопая по сидушке перед собой. - Для меня это означает только то, что ты можешь за мной не вернуться и я пожалуй буду ходить кругами так и найдя выход к дороге. Своего рода месть. Через меня, моей маме. Взрослого отодвигает разобиженный ребенок. - А был ли разговор накануне? - Скопленный годами гнев и Чонгук мчит по кочкам, избавляясь от него через выхлопную трубу кавасаки. Техен в шлеме держится за него сзади. Близко, но далеко. Настолько далеко, что Чонгук не смог уловить момент настоящего предательства, когда в ближайший супермаркет, где как казалось они вместе, придирчиво выбирали стейки, влетела группа полицейских и не дав среагировать, выбило почву из под ног, повалив на пол. - Это он! Это он! - Кассирша чей голос слышался, как раскат ебучего грома, в его голове прижатой к блестящему кафелю, вонючим ботинком, он не забудет никогда. Так кричат кошмары дождавшиеся, когда их жертвы, намеренно изводящие себя бессонницей, наконец, засыпают. - Снял повязку и сказал, что он Ким Техен, обвиненный в убийстве пока семидесяти трех человек! - Чонгук прикрывает глаза, каменея, стекленея и разбиваясь. Осколки падают на тот же кафель, со звуком истеричного смеха. - Сказал мне соблюдать тишину и вызвать полицию, скорую, и журналистов! Офицер! Я так испугалась! «Так испугалась» - Ненависть. Ненависть парализовала все его тело. От любви, за один маленький доверчивый шаг. Сознание вылетает.***
«Я никогда тебя не прощу!» Это был такой хаос, такое столпотворения, которое можно ожидать если прославившийся на весь мир убийца, был казнен и вдруг вновь воскрес, будоража общественность, задевая верующих и заставляющая визжать так называемых фанатов, сделавшись на бренде Загадочника целое состояние. - Чонгука протаскивают вдоль коридора щитов, в наручниках с низко опущенной головой уже не как свидетеля, а как соучастника психопата, помогшего ему сбежать. - Это не он! Это не он! - Чонгук кричал, но не видел ни одного лица, лишь одни только спины. - Он ребенок! Просто ребенок! - Слышал ли его хоть кто-нибудь? Вряд ли... - Он в порядке? Просто ответьте мне. - Холл с фотовспышками, а потом уединенный коридор, с очередной комнаткой допросов и мед экспертиз, где Чонгук повторял и повторял только одну единственную фразу, не доверяя ни адвокату с громким именем, что нанял его отец, ни самому себе. - Он в порядке? - Его усаживают на стул, предварительно заботясь о том, чтобы Адаму, его официальному защитнику ничего не угрожало, когда их вынужденно оставят наедине. - Заседание по твоему делу переносят. - Адам меряет шагами комнату, косясь на дверь, на углы, на зеркальные окна. - Мне нужно чтобы ты говорил мне правду, Чонгук, ты понимаешь? - Он в порядке?! - Причина по которой, Чонгук еще не послал этого дотошного грубого ублюдка, это граммы информации, что тот швырял в изголодавшегося Чонгука, как гнилые косточки. Пусть Техен будет жив, а потом Чонгук... Потом будет потом, он слишком зол, чтобы мыслить ясно, к тому же врачи участили проверки, мутя болото в его душе. - Блядь! - Две белые ладони с отполированными ноготками хлопнули по столу. - Я обожаю твоего мужа! Я, блядь, обдрочусь на него, когда это закончится и мы выйдем победителями! - Даже косвенное упоминание Божества и секса в одном предложении, заставляет зубы скрипеть друг о друга. - Сука! - Глаза Адама блестят, напоминая помешанного больше чем кто-либо. - Я практически на сто процентов уверен, что выйду ебучим победителем! Мне даже не придется ничего делать! Твое дело просто закроют из-за отсутствия состава преступления! - Отсутствия состава преступления? - Это означает, что с Божеством все в порядке? Чонгук хочет, чтобы человек полностью разрушивший его жизнь выжил, чтобы у него появилась возможность самолично придушить его. Это единственное право, которое он выгрыз, отодвигая все свои нужды и желания, выхаживая его и знакомясь с его демонами. Девять демоном Ким Техена... Чонгук толкается языком в щеку испытывая жуткий стыд от того, как обучал невидимую, давно мертвую девочку, танцевать по просьбе Техена. Интересно уже тогда он потешался над ним? «Уебок!» - Я, блядь, в восторге от того, что он устроил! - Адам ему не помогал, но приподнятое настроение с которым он так уверенно нес чушь, навевало отголоски надежды. «Жив!» Чонгук опустил голову, смотря на непроизвольно сжавшиеся кулаки и пару нервных слез, бесшумно упали на избитые костяшки. «Ты жив, и пусть твоя жизнь будет долгой». Чонгук трясет тупой, доверчивой башкой, вытесняя из нее того, кого все еще цепко обожает, любит и обожествляет. «Предатель!» - Результаты ДНК! Обязательная процедура подтверждения личности! Он подал встречный иск, чтобы их не учитывали! И его приняли! Знаешь почему его приняли, господин молчаливый Чон?! - Адам сел на стул закинув ногу на ногу, все еще продолжая безумно улыбаться. - Анализы ДНК не могут учитываться, если дело касается однояйцевых близнецов! - ??? - Мужчине явно стоило навестить врачей и Чонгук даже знал каких именно! Какие еще близнецы?!!! - В дополнение к его словам, он ссылается на результаты психологической экспертизы, где никаких тяжелых, практически неизлечимых и требующих длительного профессионального лечения, психологических заболеваний, доказанных, цитирую, «учрежденным и одобренным консилиумом врачей» как у Ким Техена, мужа Чон Чонгука, у него нет, и это в свою очередь, между прочим, подтверждено таким же учрежденным и одобренным консилиумом врачей. - Он снова встал, принимаясь нарезать круги. Чонгуку хотелось, чтобы все замолчали! Ему требовался тайм-аут! Ему требовалось знание азбуки морзе, чтобы иметь возможность подать сигнал «SOS”. - К тому же... - Адам рассмеялся. - Он запросил заключение о казни, с подписями незаинтересованных свидетелей о том, что умерщвление успешно состоялось! - «Вжиииик» Чонгук дергается. - Ну и напоследок... - Адам опирается на стол, наклоняясь к нему так близко, что Чонгук видит полопавшиеся сосуды в его глазах. - …Он напомнил, что в деле по его — Он сделал кавычки. - ...брату, было три фигурирующих лица. Божество — сам Ким, Мальчик — Ты, Чонгук, и... Блядь! Кролик, - уже он! Фантастически! Просто, блядь самый охуенный подарок, который мне дарили в этом гиблом деле! Все как один! Все как один, сука, сулили крах моей чистой, без единого прогиба, карьере! - А? - Чонгук рассеивался. В черном «пакете» хоронили его. - Кролик? - Дрожь расползалась по телу, вырываясь через горло судорожным всхлипом, переходящим в плач-смех, и постепенно затухающим. У него отняли все до последнего! - И еще одна прекрасная деталь, Чон. - Мужчина искрился жизнерадостной энергией. - Показания свидетелей, что мать Техена родила одного ребенка, а не двух, не может быть использовано на суде, так как бывший начальник клиники для душевно больных сидит в тюрьме, и помог ему с этим ни кто иной как Ким, а это противоречие интересов, следовательно его слова не стоят и ломанного гроша. То же касается и персонал. К тому же... - Он подкуривает уже вторую сигарету. Чонгук тупо подсчитывает простые действия, молясь отвлечься от льющихся сверху помоев. - Даже заключение о смерти не имеет никакой ценности, ведь Ким то жив. - Он хмыкнул. - Значит и детей вполне себе могло быть двое, а не один. Неидеальная система регистрации того времени, грязные делишки с торговлей больными людьми и сокрытие информации об этом сделало свое работу, и теперь Ким может утверждать, что его было хоть ебанную сотню! «Многоликий Бог» - Чонгук уплывал в мир, где Техена было удивительно много. Смертельно для него. - Я восхищаюсь им. - Дифирамбы, а Чонгук улыбается краешками губ, все же Техеном нереально не гордиться. - Он выебет правительство в любом случае. Если они признают его вторым близнецом, то он продвинется по другой статье, и ни о какой казни речи уже не идет, а если не признают, то они самолично перед всей Америкой скажут, что да, нас вздрючили, ведь мы не уберегли вас от известного социопата и позволили ему беспрепятственно покинуть собственную казнь. Они чуют дерьмо. - Адам щелкул пальцами. - И воняет тут не Ким. Кстати! - Закусив фильтр, мужчина полез в кожаный портфель. - Ты должен дать показания. Со слов твоего супруга написано еще одно заявление. Несанкционированный допрос, разглашение медицинской документации посторонним лицам без твоего на то разрешения. Какого хрена ты ни черта мне не рассказываешь! Океан чертовщины в котором Чонгук плавал и тонул, давая показания и только те, что считал не опасными. Божество хотело этого, а у него не было сил сопротивляться, он с избытком наглотался лжи. Кто он? Кто они? Знал ли Чонгук его «маленьким», да и знал ли вообще, ведь три действующих лица Мальчика, Кролика и Божества были продумкой не на шаг вперед, и даже не на тысячу. Это был прыжок длинной в бесконечность и Чонгук понимал, свои крошечные размеры в системе координат вселенной.***
«Первый человек на земле» - Адам поцеловал блестящий экран планшета Apple, перекрестив его двумя пальцами, а потом нисколько не церемонясь кинул «огрызок» на стол. - Глянь! - Адвокат ткнул в мешанину текста, будто Чонгук мог хоть что-то там прочитать. - Решение суда вступает в силу завтра в двенадцать, и именно тогда, осужденного Ким Техена переквалифицируют в подозреваемого по соучастию в преступлениях приговоренного брата. - Он громко хохотнул. - Ким Техен мертв, да здравствует новый Ким Техен! - Окружение вокруг расплывалось, сердце давало сбой. - Твоя клетка откроется в полдень. Добро пожаловать в новый мир! Не просто слова, а целая вереница событий из которых Чонгука вышвырнуло оправдательным приговором и участившимися на фоне стресса и голодовки приступов. Чонгук рвал и метал, огрызаясь и кидаясь на врачей клиники куда верховный суд и родители, вновь обрекшие статус опекунства, засунули его для психологической реабилитации... Его отказ от лечение и «бродяжничество», Адам выдал это за угрозу жизни самому себе... Ну и конечно же лечение. Химия, уколы и коллективные пытки в кружке потерявшись близких — обязательное предписанное условие, со «смягчающими» обстоятельствами. Самое смешное, что он вновь прошел по подобной статье за которую мотал срок в прошлом. Что-то с надругательством над остатками, ведь могилы Техена нет и что он сделал с телом будучи в неадекватном состоянии, - неизвестно. Чонгук подсказывал им, что «сожрал», но его тогда сопроводили из зала, как агрессора. Адам был доволен, мать плакала, отец молчал. - Здравствуйте, меня зовут Эрика, мне тридцать один год и в прошлом году я попрощалась со своей любимой бабушкой. - Чонгук как прокаженный качается на стуле, стараясь удержать равновесия на двух его задних ножках. За чертовы два месяца рядом с ним так никто и не сел. - Он обязательно должен быть тут? - Она тычет в него пальцем и Чонгук показывает ей фак, полностью восстановившей подвижность левой рукой. Правой он чешет лысый затылок, проезжаясь ногтями по Кролику, где от его усилий уже не одна расчесанная рана. - Его муж серийный убийца! По таким не стоит горевать! Куратор лепечет что-то в защиту, но это такое убогое лицемерие, что Чонгуку хочется, чтобы она тоже заткнулась. - Меня зовут Чонгук и я скорблю о том, что твоя бабушка, воспитала суку без малейшей доли сострадания. - Многое в этом элитном гадюшнике было под абсолютным запретом, своего рода искусственно созданный мир куда и откуда просачивались крупицы лишь одобренной врачами информации. И дело было не в специфике лечебной программы, дело было в людях, которые сюда попадали. Все, как один принадлежали или были под крылом богатых, влиятельных и знаменитых. Даже гадина Эрика сидела на золотом члене, вот только кому он принадлежал Чонгук никакого понятия не имел, в отличие от всех других, которые только и делали, что обсуждали его как-бы «мертвый» драгоценный хуй. - Надеюсь все будет так, как говорит Морис и тебя пристрелял, как только ты отсюда выйдешь! - Адам консультировал его семью о том, что риски покушения достаточно велики, но бояться еще чего-то у Чонгука уже морально не выходило. Страхов, как и лжи и без того было с лихвой. - Мне расценивать это, как угрозу?! - Общение с адвокатом дало свои плоды. - Тут как минимум семь свидетелей, потянешь?! - Как правило конфликтная сходка быстро заканчивалась, ведь никто не хотел был втянутым в смерч Кролик-Мальчик-Божество, и Чонгук пользовался этим, уходя в личную палату и заваливаясь на ортопедический матрас с книжкой в руках. Он пытался учить японский, надеясь, что его скромных остатков жизни хватит, чтобы уехать как можно дальше из Америки и от Божества... Чонгук переворачивается на живот, зарываясь под подушку, и придавливая ее сверху, чтобы ни мысли о Техене и персиках, не заползали с кислородом в его больной мозг. Истина отняла у него чересчур много, он потерял себя. Техен все «вспомнил» об их совместной жизни, иначе бы не играл на законах этой «свободолюбивой» страны так хорошо. А еще... Еще он предпочел рискнуть, лишь бы вновь не быть вместе. Он выбрал тюрьму не рядом с Чонгуком, на поляне в палатке, где Чонгук бы заботился о нем, он выбрал тюрьму с трехразовым питанием и другими осужденными калеками, но теперь он хотя бы не пытается умереть. Теперь все нормально. - Чонгук чувствует, как сила в руках постепенно пропадает и ему приходится убрать ненадолго подушку, чтобы чуть-чуть вздохнуть. - С помощью Адама и с благословения отца, Чонгук уже перевел практически все свои сбережения на его счет. Остаток это Япония. Остаток это последний ластик, стирающий Чонгука из жизни жестокого Божества навсегда. - Меня зовут, Роберт Гарсон... Келли... Эшли... Моисей... Каспер... - Повторная операция назначена на следующей неделе и Чонгук искренне рад, что покинет этот Ад под предлогом смерти, чуточку раньше. - Зайчонок, ты готов? - Запретная тема его родителям вполне известна, так что никто и никого не провоцирует. Она треплет его по щеке оставаясь подписывать сопроводительные документы, пока отец помогает встать с инвалидной коляски и пересесть в предоставленный государством фургон. Он и сам не знал, что его дела на самом деле настолько плохи и что то, что эти месяцы, дабл изоляции с Техеном, его организм функционировал на огромной силе воли и чуде. Насколько Чонгук понял, опухоль начала прорастать двигательные центры и его периодические судороги были связаны с тем, что электронные импульсы-команды, иногда о них «спотыкались». А вроде как должны были это делать на постоянной основе. Тогда Техен не совсем ошибся, просто «Мстителям» повезло, поймать зверюшку с подбитой лапкой... С перегрызанным горлом, с растерзанным сердцем и растоптанными ценностями. «А эти откуда здесь?» - Стоило только транспорту пересечь границу выезда, как их машину окружили папарацци. Чонгук был исключительно признателен онкологии, что не способен прочесть все то жидкое дерьмо, написанное на плакатах и вывесках. - Разве они не должны были потерять ко мне интерес? Тишина вместо ответа, и Чонгук смотрит на быстро сменяющийся пейзаж. За окном красиво, а внутри него пустота. Вот как выглядит спокойствие. Ни гнева, ни сожалений, ни мечты... Чонгук забросил японский, спустя месяц бесполезных потуг. - Что происходит? - Голос отца выводит Чонгука из заторможенного состояния, и он моргает пару раз, осознавая что их фургончик съехал на ту дорогу, по которой он как казалось, многократно ездил в «Рай». - Машина резко тормозит перед шлагбаумом, где-то вдалеке шумят шарнирами и ездят автомобильные дверцы. - Ты?!!! - Чонгук смотрит, как дергается венка у отца на виске и как бледнеет его кожа. Страх... Чонгук знаком с тем, какого он «цвета». - Я засужу тебя, ублюдок! - Тело каменеет, а лепестки персиковых деревьев невесомо падают Чонгуку в дрожащие ладони. Больше он взгляд от них старается не поднимать. - Да, неужели? - Машина шатается, по ощущениям, «вошли» три человека. Два тяжеловеса, и один легкий, только если измерять его фунтами физического веса. - Вы на моей земле и только ваш сын разделяет богатую бостонскую почву и вас, Господин Чон. - Ты угрожаешь ему? - Ладони сжались в кулаки, а в Чонгуке вновь просыпается «чудо». Он смог подняться без посторонней помощи. - Новичок? - Техен был в темных очках и выглядел как и полагается Божеству. Восхитительно. Он слепо повернулся к нему, снова немного промахиваясь, опуская взгляд вниз, несмотря на то, что Чонгук уже не сидел. - Я хочу поговорить с тобой. - Поздно! - Чонгук не бледнеет. Он «красный», что тоже вписывает в спектр фиолетово, о котором тогда так сладко говорил Техен. - Я взял твою фамилию. - Никто не вмешивается в их диалог и Чонгук знает почему. - Поздно, блядь! - Площадь пола была словно палуба корабля. Чонгука швыряло, пока он огибал мужчин, чтобы вцепиться Техену в брендовую лощенную шмотку. - Ты просрал свой кредит доверия! - «Ким» накрыл его руки, ответно схватившись за державшие его «тиски». - Близнец, Божество, Кролик... - Чистая ярость. - Валите все к черту! - Только с тобой! - Божество рвано вдохнуло. - Я не он, Чонгук. Я не он! Посмотри на меня внимательней! Я не тот Ким Техен. - Ты псих! - Злость раздирала его изнутри. - У тебя никогда не было никакого сраного родного брата! - Пальцы переползли на шею, но никто так и не потрудился вмешаться, а возможно... возможно Чонгук не мог уже слышать кого-то помимо «него». - Не было. - Техен умудрился прижаться своим лбом к его. - Но я не он. - Он улыбнулся и на его щеках появились пятна, что Чонгук раньше принимал за смущение. - Мне шестнадцать и ты нарисовал мои жизнь так, что мои друзья не умирали, Виктора не казнили, а Моника не стреляла в себя. Я помню все о нем, но я не он, Чонгук, и никто не шепчет мне, какой я отвратительный. В моей голове только мой голос и он говорит мне о том, что за тебя я должен побороться. Я люблю тебя и я устроил это, чтобы ты занялся своим здоровьем, а не прятался со мной в заброшенном городе или в лесу. - Ебанная ложь! - Косточки на шее, пружинят под давлением и Чонгук испытывает от этого все разом. Любовь... Он истосковался, он устал, он пьянеет от его запаха. Отчаяние... Ведь его руки слабеют и на подушку перекрывающую кислород, он уже не может спихнуть «ответственность» за это. Стыд... Незнакомцы во главе с отцом, являются свидетелями исповеди им не предназначавшейся. Жадности... Он хочет его себе! Он хочет назад свое прозвище «Кролик», ласковое и дарившее столько приятных воспоминаний. Все... - Ты бы не согласился мной рисковать. Блядь! - Техен облизнулся. - Это охуенно просто знать это! - Треклятые цветы прорастали прямо через его тело. Доверие... Техен впервые говорит о тупом, присущем обычным смертным доверии... Неужели? Чонгук не мог пошевелиться пялясь на блестящие, манящие губы. - Я все для тебя. - Бутон с шипами в зоне шейных позвонков ползет к центру удовольствий. Приятней слов, я люблю тебя, для Чонгука может быть только «я всесильный гений, слепо верю тебе», но где-то все еще вколочен гвоздь, где он укачивает «тело» Божества, молясь всем в округе, чтобы потом, это самое тело, втоптало его в пол супермаркета название которого он и не запомнил. - А ты для меня. Я хочу разделить с тобой не смерть, как твой муж, я хочу поделиться с тобой жизнью. - Они были «только вдвоем» или втроем... Вчетвером. Если тогда, тот, Техен умер, то вместе с ним в ту ночь, наглотавшись выхлопными газами погиб и Чонгук, и теперь напротив друг друга стояли новые люди, с грузом прошлых себя за спиной. - Мне шестнадцать, тебе двадцать восемь и я задолжал тебе минимум двенадцать лет. - «Здравствуйте, меня зовут Чон Чонгук и в прошлом году я умер под луной. У меня шрамы на спине, на груди, на черепе. У меня зависимость и я знаю, о каком чуде судачат медики. Запах персиковых деревьев, в саду где я радовался и качался на качелях. Вверх... Гуки, бабушка любит тебя, у тебя все получится. Вниз... Где бабушка с улыбкой засыпает в кресле, чтобы не проснуться, но позволить Чонгуку увидеть смерть. Мягкую, старую, рядом с корзиной полной сладких, сочных фруктов, под ветками, под жгучим солнцем. - Гуки, я... - Худое, осунувшееся Божество, чей призрак, Чонгук отчетливо различал, протянуло руку, касаясь щеки, поверх горячей, смуглой и «новой», Техена. - Люблю тебя. - Его собственный призрак, семилетней давности, без татуировок и недостатков, вырывается вперед, соединяясь с тем, с кем был сшит красными нитками. И Чонгук видит, как они целуются, пожирая друг друга... будто со стороны. - Люблю... - Он чувствует вкус, вкус мятных сигарет, скуренных Чон Техеном накануне, пряный вкус крови и то, что в нем вновь, с громким, болезненным ударом, начинает биться сердце. - У нас все получится...