Неправильное Небо

Видя, как к нему летит здоровенный кулак, Тсуна невольно зажмуривается. Но ничего не происходит. Мгновением позже равнодушно-угрожающий голос заставляет его открыть глаза. – Что здесь происходит, травоядные? – Хибари-сан! – троица хулиганов настолько испугана, что Тсуна бы даже пожалел их, если бы не помнил, что они собирались сделать с ним самим. Хибари грозовой тучей средь солнечного дня появился рядом, без всякого видимого усилия перехватив предназначенный Тсуне удар. – Ха-ха, я же говорил, что здесь какая-то весёлая игра, Хибари-сан, – рядом, как ни странно, обнаруживается Ямамото Такеши, закинувший руки за голову и безмятежно улыбающийся. – Только вы неправильно поделились, парни. Надо играть либо два на два, либо трое на трое. Ладно, Савада, он часто пропускает и правил не знает, а вы? Мальчик испытал странное желание зажмуриться ещё раз. Чудеса продолжались. Никогда раньше никто и не думал заступаться за Никчёмного Тсуну. – Хибари-сан, я объясню Саваде правила, пока вы тут беседуете? – Хн, – Глава Дисциплинарного комитета просканировал взглядом ошарашенного и сжавшегося Тсуну и Такеши, закинувшего руку на его плечо, сияющего белозубой улыбкой, и заключил, отворачиваясь к нарушителям, – травоядные. – Ну, мы тогда пошли, – быстренько утащил за собой одноклассника Такеши. – Сп… Спасибо, Ямамото-кун. – А? Да не за что! – казалось, аура жизнерадостности и дружелюбия Такеши может сбивать с ног. – Просто кому-то пора перестать путать командные игры с индивидуальными. – За меня… Ещё никто… – Звонок! Следующий урок у Незу! Савада, мы не можем опоздать! Подхваченный за руку вихрем имени Такеши, Тсуна вынужден был бежать до кабинета. Реборн проводил их взглядом и вытащил маленький блокнотик, делая пометку. «Дождь?» Верде тщательно препарирует собственные мысли. Нет, сначала гениальный учёный внимательно изучил свои анализы – не нашёл отклонений сверх нормы, прогнал сквозь своё детское тело Пламя – ожидаемых изменений не ощутил. Тогда-то не осталось никаких других вариантов, кроме как сесть и подумать, чтобы с помощью теоретических выкладок найти решение. Склонившаяся над тетрадями каштановая макушка и Реборн, помахивающий возле этой макушки пистолетом, навевали размышления и настраивали на доброжелательный лад. И это, чёрт возьми, было НЕ нормально! Итак. Есть Савада Тсунаёши – одна штука. Образец болезненный, скромный, нервный и замордованный до крайней степени, хоть за последнее время и немного откормленный при их с Реборном живейшем участии. С мафией знаком без году неделя. Объективно никаких навыков, опасных для Верде, не имеет. Пламенем пользоваться не может ввиду наличия печати. Дальше тела оно не выходит. И есть два объекта, на которые образец воздействует нетипичным образом. С каких пор даже самые хилые подопытные заставляют Верде волноваться об их здоровье? Даже если это самые послушные подопытные, искренне интересующиеся мнением Верде, его экспериментами… Да, таких у него ещё не было. Ну, так, чтобы по всем факторам совпадали. И где это видано, чтобы Реборн носился хоть с кем-нибудь? Сентиментальность этому за… замечательному человеку, в общем-то, не свойственна и ограничивается она на членах их маленькой радужной Семьи. А тут киллер на диво терпелив и спокоен… Ну, в реборновском стиле, конечно. Но Верде, который его знал столько лет, разница была заметна. Так Аркобалено Солнца заботился только об Арии в период, когда она стала достаточно взрослой и все Аркобалено приступили к её обучению. И снисходительным был недолго: ровно до того момента, как девочка, по мнению Реборна, не стала достаточно опытной, чтобы начать её гонять нещадно. Да и потом саркастичный Аркобалено не раз и не два проходился по ошибкам молодого Босса Джилио Неро, таким странным образом выражая свою заботу. Впрочем, Ария никогда не обижалась. Однажды даже сказала, что начни Реборн тогда её жалеть, депрессия была бы обеспечена. А так именно Аркобалено Солнца заставил её после смерти Луче взять на себя ответственность за Семью. Верде снова покосился на Саваду, краем уха слушая, замечания Реборна. И всё-таки, что же в нём такого? Две недели Верде бьётся над загадкой обычного школьника, позор ему как реинкарнации да Винчи. Вот репетитор быстро касается плеча Тсуны – учёный понимающе хмыкает, заметив, что тот вливает Пламя Солнца. Как, интересно, Савада умудряется так спокойно реагировать, даже не замечая точечных воздействий? Реборн отнюдь не специализируется на лечении, несчастный, которому киллер решит помочь, получит весь спектр ощущений человека, с которого сдирают кожу, а поверх ещё и кипятком поливают – дико больно и неприятно. Верде замирает, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Неприятно для всех, кроме Реборна… Или? Аркобалено Грозы подхватывает свои записи и несётся к приборам для измерения Пламени. Интересно, а можно ли с высокой точностью вычислить вероятность совместимости Неба и Хранителей без возможности замерить Пламя Неба? На одних только теоретических выкладках? Которые, впрочем, Верде сможет проверить, так или иначе они снимут печать… Какой интересный эксперимент! Решительно, он не намерен покидать общество напарника, его ученика и милейшей Наны в ближайшее время! – Что это с ним? – проводил взглядом явно взбудораженного учёного Тсуна. – Не отвлекайся, ученик, – недовольно заметил Реборн, дёрнув мальчика за прядь волос и заставив его вскрикнуть и возмущённо посмотреть на репетитора. Удовлетворённо улыбнувшись, малыш в костюме указал пистолетом на тетрадь. Но, видя насупленное лицо Тсуны, смягчился и соизволил ответить: – С Верде такое часто бывает. Наверняка случилось очередное озарение, и он пошёл проверять расчёты. – Ага, – пробормотал мальчик, не решившись сказать вслух: «Всё-таки вы очень странные!» Закончив решать клятую математику спустя полчаса, один взрыв выкинутой в окно гранаты и с десятка мелодично для Тсуны звучащих итальянских ругательств Реборна, мальчик посмотрел на репетитора с нескрываемым интересом. Последний выглядел очень недовольным. А Леон укоризненно поблескивал глазами, устроившись на полях шляпы. Кончики пальцев давно уже покалывало знакомым холодком, предвестником скорого онемения. Повезло, что сил хватило закончить с последним уроком. – Реборн, а много в мафии таких, как вы с Верде? То, что двое его наставников далеко не дети, Тсуна догадался давно, несмотря на чудачества и иногда поистине ребяческие выходки. Порой мальчику казалось, что их тени начинают дрожать и меняться, хотя для этого не находилось причин. Способности самоназначенных репетиторов превышали умения обычных людей даже с учётом того, что пока в теории Тсуна узнал о Пламени. А уж их питомцы… Леона Тсуна даже полюбил: хамелеон был ласковым и почти безопасным. А ещё он был самым адекватным, адекватнее Реборна и Верде точно. А вот напарник учёного – зелёный аллигатор с ухмылкой почти как у хозяина (хотя даже крокодил не смог превзойти пугающую улыбку Верде, проводящего эксперименты) вызывал нервный тик. Особенно, когда Тсуна обнаружил его с утра у себя под кроватью. Причём Клейман в этот момент широко раскрыл пасть, терпеливо ожидая, когда нога Тсуны опустится вниз. И мальчику было не стыдно, что после такого пробуждения он «визжал как девчонка» по словам Реборна! – К чему этот вопрос, ученик? Тсуна подпёр кулаком щёку, краем глаза следя за репетитором. Вставать из-за стола он не спешил: по опыту знал, что скорее упадёт на пол, чем доберётся до кровати. Но показывать это и без того раздражённому Реборну не хотелось. – Давно хотел спросить. Да и мне любопытно, стоит ли ждать в гости кого-то ещё? Аркобалено Солнца посмотрел на ученика с сомнением. Вопрос стоило ожидать давно, и будь у них другие отношения – такие, как представлял себе Реборн, когда только летел в Намимори – Тсуна дождался бы вместо ответа усиленной тренировки. Сейчас же киллер, пользуясь тенью, упавшей на глаза от шляпы, внимательно разглядывал подростка. Он сам позвал в этот город половину Аркобалено. Рано или поздно сказать придётся. Вопрос в том, как отреагирует ученик, узнав, с кем невольно оказался связан? Аркобалено ведь внушали страх, даже не образовав полноценную связь с Небом. Их опасались даже боссы сильнейших Семей, что уж говорить о почти гражданском мальчишке? С другой стороны, будет лучше, если Реборн расскажет сам, чем кто-нибудь решит порадовать Саваду информацией о том, кто именно занимается его обучением. Да та же Ария может какой-нибудь репликой создать неверное впечатление. А ему бы не хотелось, чтобы у Тсуны возникали любого рода иллюзии об их личностях: в равной степени он не желал как оказаться в глазах ученика хуже, чем есть на самом деле, так и предстать жертвой обстоятельств. Однажды решив идти по пути доверия, Реборн не собирался его предавать. Был и третий путь: дать понять Тсуне, что его маленькая хитрость не удалась, и отправить лечиться. Но. Реборн умел заботиться о людях и при этом совершенно не собирался становиться этакой наседкой. Если мальчик не жалуется, значит, может потерпеть, а трудности закаляют характер. Проблема была в том, что Тсуна не пытался продемонстрировать силу воли. Даже зная, что Реборн и Верде постараются помочь ему, он продолжал скрывать свои проблемы, не желая беспокоить. Иначе говоря, дело в доверии. Емитсу, зар-р-раза, у собственного сына развил не только чувство неполноценности, но и твёрдое убеждение, что он никому не нужен, кроме Наны. И в отличие от того же Верде, Реборн не собирался задаваться вопросами, почему его раздражает такое поведение ученика и почему так хочется быть для Савады Тсунаёши кем-то особенным. Он просто принимает это желание как факт и собирается эгоистично добиться цели. – Обмен, мой наивный ученик. Я отвечаю на твой вопрос, пока ты пьёшь лекарства и принимаешь Пламя Солнца, а ты больше никогда не пытаешься скрыть от меня, если тебе действительно плохо. Реборн недовольно цокает. Ну что за бестолковое создание? Зачем так широко распахивать глаза и закусывать и так потрескавшиеся губы? – Ха~й, Реборн! И зачем так неуверенно улыбаться? Всё-таки ученику нужно преподать ещё множество уроков…