Не могу убить, но могу любить.

Хлопья первого снега медленно опускались на землю. Плюсовая температура заставляла его таять, а смешиваясь с грязью, он образовывал слякоть. Хлюп-хлюп. Чьи-то костяные пальцы топают по грязному снегу. Хлюп-хлюп. Мокрый снег разлетается во все стороны. Наверное ему было бы холодно, если бы не было так жарко. Чёрный скелет несёт на руках свою спящую копию, наслаждаясь безмятежностью любовника. Но тот кажется... начинает просыпаться. —Эррор... Что ты делаешь, — художник открыл глаза и зевнул. Оглядевшись по сторонам, он сглотнул и с укоризной посмотрел на Ошибку. — Сегодня хочешь разнообразия, — его голос стал без эмоциональным. — Новое место, новая поза, новые идеи, чтобы меня сломать. Оши молчал. С серьёзным лицом, он даже не взглянул на хранителя, что очень не понравилось Инку. Никаких угроз, или пошлых намёков. Это было по-настоящему... пугающе? Кисточка умолк и поёжился. «Мог бы хоть одежду мне дать, или одеялом накрыть» — ворчал про себя Инк. Так они шли добрых полчаса, пока не наткнулись на большое белое дерево. Как же хранитель раньше не замечал такую громадину? Он резко охнул, когда сильные руки отпустили его. Как мешок костей Инк плюхнулся в слякоть. С низу вверх посмотрев на Эррора, он хотел было, задать вопрос, но вдруг глючный мягко поцеловал того, нежно переплетая свои языки с его. Этот поцелуй длился гораздо дольше, нежели предыдущие, ведь Инк... всё никак не отталкивал Ошибку. Когда контакт всё же разорвался хранитель не увидел в знакомом лице мучителя знакомых эмоций. Ни той пошлой усмешки, ни садистского оскала. Лишь нежность, лишь безграничная любовь освещали его лицо. —Инки, — вдруг заговорил Ошибка, — Ты ведь знаешь, что я мудак? —Да, конечно, но понял это только в последние несколько дней, — вздохнул художник. —А все мудаки, —Эррор до хруста сжал кисть хранителя, — Рано или поздно... должны умереть. Инк, морщась от боли в запястье, с удивлением смотрел на глючного. —Правда, я это планировал сделать не позже того, как сотру все остальные ошибки, — Эррор горько усмехнулся, — Но решать, как выяснилось, не мне. Ошибка сел рядом с Инком, от чего тот вздрогнул. —Чего ты от меня шарахаешься? Хех. Думаю, я заслужил твой страх и ненависть... Но знаешь... Перед тем как умереть люди обычно прощают друг друга. Цветные зрачки-символы Инка сузились, а глазницы широко распахнулись. —Ты хочешь меня убить? — Инк со страхом лежал на снегу, боясь пошевелиться. Края несуществующих губ Эррора дрогнули в искренней улыбки. —Конечно... Конечно я желаю, тебе лишь смерти, — глючный разошёлся в смехе, — Сегодня под этим деревом умрёт только один, видишь этот снег? Это знак, что моя антипустота перезапустилась. Теперь это как... Сноудин! Да, точно... Сноудин... Вот только монстры перезапуститься не смогут, а я... просто исчезну, как и любая ошибка... —Но почему? С чем это связано?! —Ты волнуешься за меня? Хех, мило... Думаю, это тебе объяснит Фрэш. Но... но всё же... ответь мне на вопрос: ты простишь меня? Инк встал на ноги и недоверчиво зыркнул на Оши. Художник отвернулся от глючного и отошёл на несколько шагов. —Я... я не уверен. Ты ведь врёшь мне даже сейчас. Хоть я пока и не понимаю, с какой целью, но... давай на чистоту, — хранитель резко повернулся к Ошибке, — Ты не заслуживаешь прощения. *** Глюки покрывали всё его тело. Крик бывшего врага оглушал художника, но тот не отпускал его. —Эррор, перестань. Я знаю, что это неправда! Эррор! Что с тобой?! Эррор! Что я могу сделать?! Лица Оши уже не было видно. Он, медленно тая в дрожащих руках хранителя, утонул в глюках и крик его стал утихать. —Пожалуйста, — Инк вытирая мокрые дорожки на своих щеках всё ещё надеялся, что это лишь злая шутка, — Эррор, не уходи... *** Обратная дорога до дома глючного казалась бесконечной. Снег уже не падал с неба и тепло всё больше входило в свои права. —И что будет дальше? Что изменится? Ничего? — вслух размышлял Инк с пустыми глазницами, — А что, собственно, должно измениться? Инк не отдавал себе отсчёта в том, что слёзы всё ещё текли из его глаз. Не отдавал отсчёта и в том, что ему не хватает Ошибки. —Так всем будет лучше, — вот он дошёл до дома глючного, — Да кого я обманываю... Эррор, как ты посмел оставить меня? На пороге стоял Свежий. Обычная улыбка не освещала его лицо, а на очках было написано "траур" Он страдальчески глянул на художника и начал монолог: —Мы все его знали... Он был до ужаса ворчливым, но крутым бро. Хех... был. Жаль, что любимый не смог простить его даже перед перезагрузкой и полюбить так же, как... —Заткнись! Я простил его... простил! Ноги Инка задрожали и он упал на колени. —Я тоже... люблю его... Фреш ухмыльнулся. —Ну что ж, тогда объявляю вас... —Хватит, цветастый ты уёбок! — выламывая дверь на улицы выбежал Оши. —Хей, бро, я всего лишь перепутал речи. С каждым бывает. Но, думаю, когда-нибудь смогу сказать и это ... —Всё, замолкни! — Эррор толкнул Свежего и и подошёл к трясущемуся хранителю. Тот смотрел на Ошибку удивлёнными глазами и не знал, что делать. —Ну, — глючный почесал затылок, — Ты как? —... —Я хотел, чтоб именно Фреш всё тебе объяснил, но он начал... —Да ладно, ведь ещё не поздно, — сказал скелет в очках, хлопая глючного по плечу, — Короче, Эррор — разрушитель АУ, злюка и кровожадина и впрямь умер. Инк вздрогнул. —Оу, Эррор, он так мило выглядит, — проворковал Свежий, гладя сидящего на коленях Инка по щеке, стирая слёзы. —Руки не распускай, а то мне придётся распустить нити. —Но какая-то часть от злого Эррора в нём всё-таки осталась. Это он решил тебя разыграть, со своей смертью. Но теперь, пастелька, всё изменится. Эррор перезапустился и стал ещё ленивее. Едва ли, ему захочется уничтожать АУ. Эх, а жаль. Фреш много ещё чего говорил. Оши продолжал обеспокоенно пялится на художника. А Инк сидел на снегу, ничего не понимал, но кажется... был счастлив?