Вынужденные меры

За эту неделю Джулиан забыл, когда последний раз возвращался в собственные апартаменты — на станции развернулась эпидемия, и если удавалось вырваться из медотсека в реплимат, Джулиан считал, что день прошёл относительно спокойно. Слишком озабоченный потоком больных, он только моргнул, услышав от Джадзии, забежавшей за очередным отчётом: — А тебе так даже идёт. Что она имела в виду? Впрочем, её заявление сразу же вылетело у него из головы — очередной пациент требовал пристального внимания, ведь далеко не все баджорцы были достаточно благоразумны, чтобы обращаться за помощью при первом же появлении неприятных симптомов. В какой-то момент медсестра тронула его за локоть: — Доктор Башир, вам нужно хоть что-нибудь съесть, — смотрела она строго, и Джулиан решил не спорить, пусть организм словно забыл, что ему требуются пища и отдых. В реплимате почти никого не оказалось, время ланча давно закончилось, так что Джулиану удалось занять любимый столик. Только взглянув в тарелку, он почувствовал зверский голод, а заодно задумался, что будет совершенно не лишним сегодня всё-таки отправиться вечером к себе и хотя бы пару часов поспать в нормальной постели, а не в кресле у мониторов. — Вы сегодня поздно, доктор Башир. Джулиан вздрогнул от неожиданности. Он совершенно не ожидал столкнуться здесь с Гараком, потому что обычно тот приходил в реплимат на два часа раньше. — Гарак! Вы... — Вынужден был задержаться. Очень придирчивый клиент, — кардассианец выразительно приподнял надбровные гребни и мелодраматично вздохнул. Джулиан улыбнулся, но улыбка вышла вялой, потому как Гарак смотрел на него более пристально, чем всегда, и это почти граничило с осуждением. — Эпидемия, — пояснил Джулиан, хотя как будто бы не должен был отчитываться. Чувство неловкости заставило его провести ладонью по подбородку. Побриться, похоже, тоже не мешало. — Совсем себя не жалеете, доктор? — что-то в голосе Гарака неуловимо изменилось, но это происходило так часто, и Джулиан даже не стал на этот раз утруждать себя попытками понять, что именно и почему. — Это моя работа, — ответил он, устало пожимая плечами. — Долг — превыше всего, — Гарак наклонил голову в жесте одобрения, который резко контрастировал с мягким упрёком в его взгляде. — Простите, — Джулиан чувствовал необходимость извиниться, пусть и не видел для этого никаких логичных причин. — Я сегодня отвратительный собеседник. — Ну что вы, доктор. Иногда надо дать языку отдохнуть, — от любезной улыбки кардассианца Джулиан поёжился. Хотя дело скорее было не в ней, а в накопившейся усталости. Определённо в усталости. — По… почему языку? — Всего лишь фигура речи, любезный мой. Джулиан неловко усмехнулся, хотя не был уверен, что на подтекст, который он не понял до конца — не хотел ли Гарак сказать, что он слишком много болтает? — не следовало обидеться. Однако он точно не был готов выяснять отношения. Его ланч остыл и теперь казался ему совершенно непривлекательным, но в то же время уходить прямо сейчас не хотелось. После недели, проведённой практически без сна, Джулиан ценил каждую минуту отдыха. Они ели в непривычном молчании, прерываемом иногда вежливыми замечаниями Гарака, которые не требовали ответа. И всё же внимательные глаза кардассианца слишком часто задерживались на лице Джулиана, и ему было мучительно неловко, словно он прежде обещал что-то Гараку, но сдержать обещание не сумел. — Мне всё-таки пора, — сказал он наконец, поднимаясь. — Спасибо, что присоединились ко мне. — Я всегда рад вашей компании, доктор. Надеюсь, скоро вы сможете отдохнуть, — улыбка Гарака показалась Джулиану двусмысленной, но он снова убедил себя, что чрезмерная подозрительность вызвана переутомлением. *** Джулиан предупредил, что вернётся через несколько часов, и отправился к себе. Усталость наваливалась на плечи, внимание было рассеянным, и он далеко не сразу обнаружил, что на консоли связи подмигивает значок нового сообщения. Вряд ли это было что-то очень важное, но Джулиан всё же решил просмотреть его, чтобы не забыть о нём совсем за другими делами. Глаза отчаянно слипались. — Компьютер, озвучить последнее сообщение. — Получено одно сообщение. Отправитель неизвестен, — Джулиан пропустил эту ремарку мимо ушей, чего не сделал бы при других обстоятельствах. — Если вы не прекратите быть таким привлекательным, доктор Башир, мне придётся изнасиловать вас. Конец сообщения. Джулиан моргнул от неожиданности. Высказанная угроза показалась ему пошлой и неуместной шуткой, но прямо сейчас вычислять, кем был шутник, он не собирался. Проснулся он не через два часа, как планировал, а гораздо раньше — его вызывали. Джулиан наспех привёл себя в порядок и, уже перед самым выходом, отдал компьютеру команду отследить, откуда было отправлено сообщение. Компьютер завершил анализ, как раз когда Джулиан вошёл в медотсек. И данные, которые он вывел на монитор рядом с несколькими медицинскими отчётами, заставили Джулиана нахмуриться. Фактически… отправителя не было. Оно не передавалось по системе связи, а словно возникло из ниоткуда. Или было набрано на консоли прямо в его апартаментах. Джулиан знал только одного человека, способного на такой оскорбительно интригующий шаг. Конечно, стоило бы проверить, не использовались ли коды доступа других старших офицеров, но Джулиан отчего-то был уверен, что ни Джадзия, ни Одо, ни Кира не стали бы шутить с ним подобным образом. И, безусловно, коммандер Сиско был слишком угрюм для того, чтобы в принципе обладать чувством юмора. По крайней мере, Джулиану всегда так казалось. Возможно, следовало подумать о Майлзе, который гипотетически мог обойти систему безопасности, но, если размышлять здраво, он физически был не способен составить предложение столь изящно. Не говоря уже о его содержании. Во время работы Джулиан прежде не позволял себе отвлекаться, но произошедшее настолько сильно выходило за привычные рамки, что не получилось отодвинуть это на задний план. Мысли сами собой возвращались к сообщению. Снова и снова. Гарак... давно стал для Джулиана личным критическим сбоем в системе чувств и эмоций. Очаровательный и язвительный, восхитительно умный и скрывающий за любезностью способность на самые жестокие поступки, он пробуждал у него весьма противоречивые желания. Одновременно притягивал и отталкивал. Однако теперь, когда сообщение обнажило вполне однозначный интерес, Джулиана захватила идея сыграть по предложенным правилам. И возможно — он, конечно, не мог быть уверен — за единственной партией могла последовать ещё одна. Или даже не одна. При мысли об этом Джулиан почувствовал внезапный прилив возбуждения — тем более неуместного посреди развернувшейся эпидемии. Тряхнув головой, он потёр подбородок и неожиданно осознал, что напрочь забыл о том, что стоило побриться. Отросшая щетина неприятно колола руку и словно что-то символизировала. Джулиан опять перечитал последний отчёт, высвечивающийся на мониторе, когда у него в голове что-то щёлкнуло. — А тебе так даже идёт. Ну конечно! Дакс говорила о... щетине? Звучало почти абсурдно, но было очень похоже на правду. Потому что никаких других внешних изменений, кроме крайней степени усталости, Джулиан в себе не наблюдал. Неужели Гарак... А вот это уже было интересно. Джулиан не заметил, как снова потерял концентрацию на тексте перед глазами — его мысли, пользуясь небольшой передышкой в работе, унеслись в совершенно неприемлемом направлении. Интересно, как ощущалась бы лёгкая небритость под пальцами Гарака, покрытыми более плотной кожей? — всё-таки он был кардассианцем. И как ощущались бы эти пальцы, пробегающие по подбородку, скользящие по линии скулы? Каким было бы прикосновение? Ведь в каждый свой жест Гарак вкладывал столь много подсмыслов, что порой Джулиан не мог сосчитать их все. Осталась бы эта двусмысленность между ними и в момент, когда они оказались бы совершенно нагими друг перед другом? Определённо — секс с Гараком мог оказаться как комплиментом, так и оскорблением. И в конце концов, что нужно сделать, чтобы спровоцировать его на выполнение своей возмутительно притягательной угрозы? — Доктор Башир, поступили ещё заболевшие, — прервала его размышления медсестра. Джулиан вынырнул из раздумий, очень надеясь, что Джабара не заметила, как он покраснел. *** — Доктор Башир, — взгляд Джабары был сочувственным. — Отвлекитесь, мы сейчас можем справиться и сами. Вы здесь уже десять часов и не выпили даже чашку рактаджино! Джулиан устало размял плечи. — Десять? — последние случаи оказались по-настоящему тяжёлыми, так что время словно выскользнуло у него из пальцев. — Точнее, почти одиннадцать. И вы совсем не спали. Джулиану нечего было возразить, Джабара была абсолютно права. Он подумал о пижаме и мягкой постели, дожидавшихся его в апартаментах, и даже не вспомнил про сообщение Гарака. *** У него было только три секунды, чтобы осознать — это звук гипоспрея. Джулиан не успел заметить ничего больше. *** Сознание возвращалось медленно, и память от него явно отставала. Джулиан с трудом сфокусировал взгляд, но так и не смог понять, где именно находится, а главное — почему он здесь. Он чувствовал себя отдохнувшим, но при этом в висках пульсировала какая-то муть, выдавая, что сон был вызван препаратом, а не естественным желанием. Он вяло шевельнулся, отстранённо удивляясь некоторой скованности движений, повернул голову и сдавленно вскрикнул, когда едва ощутимые прежде путы дёрнули его вверх, заставляя повиснуть в воздухе в какой-то немыслимой позе. Почти сразу сзади послышался тихий шорох, и последовало прикосновение прохладных пальцев. Только сейчас Джулиан понял, что совершенно обнажён. Дёрнувшись, он убедился, что усилия приводят к противоположному эффекту — узлы затягиваются и причиняют боль, пусть и несильную. Джулиан сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и вернуть себе ясность мысли. Напрашивался только один ответ ко всему происходящему. — Гарак? Послышался смешок. — Порой ваша сообразительность приятно удивляет меня, доктор. — Вы не находите, что в данных обстоятельствах уместнее было бы звать меня Джулиан? Значит, вот как вы решили воплотить свою угрозу? — Разве же это была угроза? — А разве нет? — Джулиан выразительно вздёрнул брови, но Гарак, конечно, не мог этого видеть. — Всего лишь констатация факта. — Не знал, что я вам нравлюсь только смертельно уставшим, Гарак. — Если бы это было так, любезный доктор, разве дал бы я вам достаточно времени, чтобы выспаться? Джулиан не смог подобрать подходящую остроумную фразу, к тому же ладони Гарака скользнули по его спине ниже. Прикосновение было одновременно осторожным и откровенным, хотя Джулиан сейчас не ждал никакой деликатности. Наверное, удивительней всего было не то, как именно Гарак решил воплотить своё обещание в жизнь, а то, что Джулиан совсем не был против. — Как я вижу, вас более чем устраивает подобный разворот событий, — неожиданно заметил Гарак. Джулиан облизал стремительно пересыхающие губы. — А у меня есть выбор? — М-м-м... — от того, как Гарак протянул этот звук, по позвоночнику Джулиана сбежали мурашки, и не было ни единого шанса, что они остались незамеченными, — нет. Вынужденная беспомощность неумолимо раздразнила фантазию, но Джулиан честно признался себе, что не собирается предсказывать, что произойдёт дальше, а точнее, как это произойдёт. Терзаться предвкушением было значительно интереснее и… гораздо сильнее возбуждало. Гарак легко коснулся губами позвонка в основании шеи, и Джулиан вздрогнул всем телом, вызвав ещё один смешок. Ладони, спустившиеся было на бёдра, снова двинулись вверх, и плавная неторопливость этого бесхитростного прикосновения сводила с ума. — Мне интересно, Джулиан... — Гарак приблизил губы к самому его уху. Дыхание щекотало, раздражая и интригуя одновременно. — Вы со всеми такой отзывчивый или только со мной? Джулиан негодующе рыкнул, снова дёргаясь в путах, позволяя им стянуть себя окончательно. Его лицо и шея пылали, возмущение столь скандальным предположением вместо того, чтобы остудить, только распалило сильнее. — Полагаю, мне стоит воспринять ваше негодование как комплимент... любезный мой, — Гарак определённо смеялся над ним. — Вы же сами сказали… — выдохнул Джулиан, чувствуя, как голос изменяет ему, — что выбора нет. Реакции собственного тела смущали. Джулиан, конечно, прекрасно знал — Гарак ему симпатичен, но он не мог и подумать, что, оказавшись в столь двусмысленном положении, почувствует, словно по телу побежал электрический ток. Каждое мягкое касание Гарака прошивало его насквозь, и… отчаянно хотелось ещё, даже то, как верёвки тёрлись о кожу, плотно обхватывая его, заставляло мучительно желать того, что должно было последовать дальше. Ведь должно? Или Гарак только дразнит его? Пальцы Гарака точно перебирали одному ему ведомые струны — Джулиан ощущал себя музыкальным инструментом, который только что осознал себя как таковой — и мелодия его тела продолжала меняться, сгущаясь и становясь громче. Напряжение в паху начало доставлять дискомфорт, но Гарак не обращал на это никакого внимания, увлечённый игрой. Или он делал это намеренно? — Г-гарак... — Да? — откликнулся тот, снова невесомо целуя Джулиана в основание шеи. Это уже было чересчур. — Так нечестно, — вырвалось у Джулиана. Путы были натянуты до предела, и теперь он совсем не мог двигаться, в то время как тело жаждало поддаться ласкающим рукам, выгнуться, прильнуть, увеличить хотя бы на миг соприкосновение, продлить его, сделать более ощутимым, жадным и страстным. — Разве я уточнял, в чём именно будет заключаться насилие? — Гарак прикусил мочку уха Джулиана, и тот откровенно застонал, не ожидая подобного хода. — Явно не в том, что вы не хотите того, чего хочу я. — Но вы же... — выдохнул Джулиан, прежде чем дыхание перехватило от следующего прикосновения. — Я же..? — Сформулировали это так, что... — Джулиан всеми силами постарался подавить ещё один стон, когда Гарак провёл ладонью по его животу, почти коснувшись члена, — трактовка была вполне... однозначной... — О, неужели, Джулиан? И что же вас натолкнуло на эту мысль? — Гарак несильно укусил его плечо там, где скатывался бы по нему шейный гребень, будь Джулиан кардассианцем. Джулиану тоже захотелось прихватить зубами это же место у Гарака, но такой возможности он был лишён, и это вызывало негодование и жажду, которую он не знал прежде. — Но ведь вы... я... — Любезный мой доктор, вы не представляете, какие мучения я испытываю каждый раз, глядя на вас. Я бы даже зашёл так далеко, чтобы объявить это форменным насилием. Так что же... раз вы, очевидно, не против того, чтобы разделить со мной... несколько весьма увлекательных часов вне стен реплимата, то мне следует выбрать другую форму наказания для вас… — Что вы имеете в виду? — мысль о наказании была одновременно пугающей и возбуждающей. — Лишь то, что спектр значения слова "изнасилование" на федеральном стандарте преступно узок, — это прозвучало настолько двусмысленно, что Джулиан опять покрылся мурашками. — Но выбора у вас по-прежнему нет. — Гарак! — возмущаться было бесполезно, как и пытаться вырваться, верёвки только сильнее врезались в кожу, доставляя при этом не столько боль, сколько странное извращённое наслаждение. И не приводя ни к какой разрядке. Нежность, замешанная на боли, сплетённая с деликатностью, с предугадыванием каждого желания, заставляли Джулиана почти терять сознание. Он пытался представить хоть что-то, обратиться к образам, чтобы заставить себя достигнуть высшей грани, но Гарак словно чувствовал и это, сбивая его, не позволяя ни одной фантазии помешать воплощению его злодейски изящного плана. Вскоре — впрочем, Джулиан не мог поручиться, сколько прошло времени, — он готов был умолять, но Гарак и на этот случай всё просчитал. Теперь, стоило Джулиану попытаться заговорить, как Гарак прерывал его, касаясь пальцами рта или затыкая внезапным поцелуем — столь мимолётным, что Джулиан даже не успевал в него погрузиться, но любые связные слова раз за разом покидали его. Гарак, безусловно, был возбуждён не меньше, так почему бы ему просто не... Мысли Джулиана опять были прерваны лаской, от которой его сознание поплыло в какой-то болезненной псевдоэйфории, но и это не принесло разрядки. Реальность будто смазалась, ощущения стали чрезмерно сильными, мучительными, и их невозможно было терпеть. Джулиан потерял способность что-нибудь видеть, пульс так сильно бился в ушах, что все остальные звуки утратили своё значение, и… мир ускользнул из края его глаз, обернувшись тьмой. *** Джулиан не мог бриться так долго. Шутка показалась Дакс смешной, и она позволила себе усмехнуться уголком рта, вызвав лёгкое недоумение у О'Брайена. Вот уже пятнадцать часов они не могли определить местонахождение доктора Башира. Его коммуникатор одиноко лежал в реплимате, на столике, который Джулиан так часто делил с Гараком, что уже считал своим. И никто не видел, как доктор Башир покидал реплимат. Впрочем, и как он туда входил. Джулиана не было в его апартаментах, в медотсеке, на променаде, и никто не видел его в доках. Он словно растворился, и это было крайне безответственно с его стороны, потому что эпидемия продолжалась и поток новых больных пока не ослабевал. — Должен быть какой-то след, — проворчал Майлз, отвлекаясь от изучения записей системы безопасности. — Не может он пропасть вот так. — А если это саботаж? — спросил кто-то из техников, помогавших О'Брайену. Дакс чуть изогнула бровь, но промолчала, хмыкнув себе под нос. — Есть какие-нибудь новости? — Гарак проявлял потрясающе много внимания и активно участвовал в поисках. Никто даже не удивился очередному его появлению в ОПС. — Только его нам тут опять не хватало... — проворчал О'Брайен так тихо, что слышала одна Джадзия. — Пока без изменений, Гарак, — откликнулась она. — Если что-то станет известно — мы вам сообщим. — Я искренне надеюсь на это, лейтенант, — Гарак бросил на неё выразительный взгляд. — Возможно, стоит проверить дважды? Дакс пристально всмотрелась в лицо кардассианца, совершенно нечитаемое. — Возможно, мне стоит ещё раз заглянуть в его апартаменты, — сказала она, направляясь к выходу. — Мы ведь уже были там, — откликнулся Майлз. — По-твоему, он материализовался из воздуха? — Кто знает, — загадочно протянула Джадзия. *** — Рада видеть, что с тобой всё в полном порядке. Джулиан словно плавал в облаке и не мог связать в уме осколки событий в цельное полотно. Как он здесь очутился? Подобно инопланетному шпиону, к нему подкралось чувство дежавю... — Даже Гарак помогал тебя искать. — Гарак? Джадзия усмехнулась оживлению в его голосе, и Джулиан тут же покраснел — память перестала наконец сопротивляться и предоставила ему полный отчёт о том, что и как делал Гарак... и чего так и не сделал. — Что с тобой произошло? И как ты собираешься объяснить это Сиско? — продолжала Дакс. Неужели она... — Я... эм... — Джулиан чувствовал, что этого было недостаточно, но всё лучше, чем ничего, — хожу во сне? *** Возвращая коммуникатор на привычное место, Джулиан отстранённо размышлял, что не может так просто снести подобное обращение, что он обязательно должен… отомстить. Неутолённое желание пусть и не воплощалось сейчас физически, кипело внутри, и Джулиан был намерен выразить его. Вспомнив слова Гарака о наказании, он сощурился. Наказать эту наглую и самоуверенную кардассианскую ящерицу! Даже в тот момент, когда Сиско отчитывал его за безответственность, Джулиан был очень далёк от рассуждений коммандера, просчитывая идеальный вариант для воплощения своих собственных планов. Благодаря выходке Гарака он действительно хорошо отдохнул и мог не только справляться с текущими проблемами, но и бесконечно смаковать, что именно сделает с Гараком уже так скоро. Нужно было отдать должное Гараку — гипоспрей был отличной идеей. Джулиан тоже запасся подходящим препаратом. Он с точностью до минуты рассчитал, когда именно Гарак должен появиться в своих апартаментах, и воспользовался собственным кодом доступа, чтобы подстеречь его там. План был простым и потому — безукоризненным. *** Несмотря на то, насколько хорошо Джулиан подготовился, как тщательно всё проверил и сколько раз убедился, что не будет никакой осечки, к тому моменту как Гарак начал приходить в себя, он уже изрядно волновался. — Любезный мой, слышали вы о том, что такое плагиат? — вяло уточнил Гарак, как только обрёл способность говорить. — Плагиат, значит, — Джулиан почувствовал, как начал закипать. — Гарак, вам не кажется, что вы перешли всякие границы? — Разве в наших отношениях когда-либо были какие-то границы? Воспользовавшись заминкой, Гарак дёрнулся со стремительностью, которую сложно ожидать от того, кто только что пришёл в сознание, но так как его запястья были накрепко привязаны к кровати, манёвр принёс больше боли, чем результата. — Не трудитесь, — холодно бросил Джулиан, приближаясь. — Ручаюсь, вы не сумеете выбраться так легко, как вам бы хотелось. — Неужели вы намерены пытать меня холодом? Какая жестокость, — укор в голосе Гарака почти заставил Джулиана задохнуться от возмущения. — О нет, это было бы слишком просто, — Джулиан склонился над ним. — Неужели вы не догадываетесь, что я намерен сделать? — Теряюсь в догадках, чему ещё вас научили в Звёздном флоте, — от взгляда Джулиана не укрылось, что Гарак быстро облизал губы. — Вы слишком много болтаете, — выдохнул Джулиан и усмехнулся, вспомнив о заранее приготовленном кляпе. Гарак не успел возмутиться, но взгляд его заставлял предположить, что за эту ремарку Джулиану ещё придётся поплатиться. Джулиан не собирался изводить Гарака, как это сделал он — ведь Джулиан и сам хотел получить удовольствие. Его не прельщала ещё одна долгая прелюдия, но всё же он не отказал себе в маленькой прихоти — в конце концов, как часто Гарак оказывался в его руках, связанный и беспомощный? — немного насладиться полной свободой действий. Вспомнив, как отчаянно ему хотелось ответить укусом на укус, Джулиан начал именно с этого. Он не желал причинить боли — всё же генные модификации делали его намного сильнее обычного человека, но быстро понял, что может не сдерживаться. Гараку очевидно нравилось происходящее, и он был способен выдержать не самые нежные ласки. Когда Джулиан третий раз неделикатно вонзил зубы в его шейный гребень — Гарак застонал. Джулиан поручился бы, что не от боли. Гребни Гарака — не только шейные, но и расходящиеся от каплеобразной впадины на груди — заметно потемнели, дыхание сбилось, выдавая возбуждение. И ощущение власти, которую Джулиан имел сейчас, пьянило не хуже канара. Вспоминая, как искусно Гарак находил самые чувствительные места его тела, Джулиан непроизвольно повторял его действия, добиваясь столь же впечатляющих успехов — разве что чуть менее громких. Гараку наверняка было что сказать, Джулиан не сомневался, и в каждом сдавленном стоне он точно слышал невысказанные фразы, от которых почти терял самообладание. Отступила, растворяясь в нарастающем возбуждении, жажда изящного мщения, истёрся привкус ликования от того, что он наконец-то обыграл Гарака — Джулиан хотел только одного, и теперь ничто не могло помешать ему. Придавив Гарака к постели собственным весом, Джулиан почувствовал, как с головы до ног прокатилась будоражащая кровь дрожь от соприкосновения всем телом. Спустившись одной ладонью вниз, он всё же вошёл в него пальцами — обманывая, заставляя представить вовсе не то, что ожидало их обоих. Гарак дёрнулся в своих путах, прежде чем хрипло застонать — очевидно, принимая правила игры. Почувствовав полноту чужого желания, Джулиан с непристойной усмешкой наконец позволил себе обнажить истинную свою стратегию. Опускаясь на давно уже показавшийся жёсткий и плотный член, Джулиан едва сдержался, чтобы не насадиться рывком. Его вовсе не заботила возможная боль — он слишком давно хотел ощутить то, к чему провокация Гарака подтолкнула его столь стремительно. Почувствовать заполненность и волнующую близость чужого тела. Этого тела. Прежде чем двинуться, он замер и убрал кляп, незамедлительно впиваясь в податливые губы Гарака поцелуем. Джулиан чувствовал, как сильно Гарак хотел бы освободить руки, иметь возможность коснуться, и это бессилие заставляло его быть яростнее и откровеннее в том, что оставалось ему доступным. В момент, когда Джулиан готов был прервать поцелуй, чтобы принять положение, более удобное для манёвров, Гарак ухватил зубами его нижнюю губу, несильно прикусывая и посылая электрический импульс вдоль позвоночника. Джулиан позволил Гараку задать ритм, но каждое проявление свободы он словно дарил ему, вовсе не собираясь преждевременно высвобождать из пут. Прежде именно Гарак будто читал его мысли, теперь Джулиан взял на себя смелость предсказывать. Он не сомневался, что привлекло бы внимание Гарака — он видел это по глазам. Слитным движением Джулиан проскользил пальцами от собственной груди к животу, и взгляд Гарака отследил траекторию так, точно следовал изгибами особенно изысканного канта, а когда Джулиан обхватил пальцами собственный член, Гарак облизнул губы снова. Можно было легко представить, что каждый жест Гарак контролирует мысленно, что в этом вовсе нет никакой собственной воли Джулиана, и кто из них был более пленённым в этот момент, Джулиан не взялся бы судить. Скольжение пальцев завораживало Гарака ничуть не меньше покачиваний бёдер — он молчал, и уже одно это не могло не вызывать у Джулиана чувства затаённого самодовольства. В порыве творчества Джулиан наклонился вперёд, почти касаясь губами уха Гарака, и прошептал: — Потеряли все слова, любезный... друг? Он желал заставить Гарака переступить черту первым, жаждал увидеть его сдавшимся наслаждению, но сдерживаться становилось всё труднее. — Джулиан... — хрипло пророкотал Гарак, и это было уже слишком. Чтобы подавить стон, Джулиан впился зубами в его шейный гребень и кончил так бурно, что это даже нельзя было бы считать проигрышем в их негласной игре. Гарак последовал за ним, до предела натянув путы, которыми был прикован к постели. Когда дыхание немного выровнялось, Джулиан поднял голову и заглянул Гараку в глаза. — Теперь-то вы наконец меня развяжете? — кардассианец вопросительно изогнул надбровный гребень — так, словно ничего не произошло. — О, мы ведь только начали… — усмехнувшись, Джулиан прикусил гребень у его уха. — И, раз уж вы не перестаёте быть таким привлекательным, боюсь, мне придётся изнасиловать вас повторно. *** — Мы снова нигде не можем его найти, — доложил один из офицеров службы безопасности. — Вы проверяли его апартаменты? — Сиско нахмурился. Хоть эпидемия и начала спадать, отсутствие шефа медицинской службы было слишком ощутимо, а невозможность определить местоположение Башира наводила на не самые приятные мысли. — Трижды. — И? — И ничего. Никаких следов. — Нашли коммуникатор, Бенджамин, — Дакс переступила порог кабинета Сиско, зажимая коммуникатор в руке. — Он болтался в космосе недалеко от станции. — Болтался в космосе? — переспросил Сиско так, как если бы не верил собственным ушам. — Именно так, Бенджамин, — Дакс с трудом подавила усмешку. — Кажется, его просто выбросили в шлюз.