Пещера

Когда капсула немного отпустила с короткого поводка транквилизаторов, календарь показывал почти полтора месяца зазора в памяти, что покажет зеркало – и знать не хотелось. С трудом подтянутая к глазам рука была ужасающе корява, словно собрана по частям. Падалеки ткнул пальцем в окошко согласия на более продолжительный сон, чтобы очнуться, когда сможет спокойнее воспринимать свою внешность. Окончательно сознание вернулось, когда внутренности дёрнуло сбоем в системе искусственной гравитации. Переждав тошноту, Джаред надавил на сенсор капсулы. Экран заморгал желто-зеленым рисунком с парой розовых вкраплений. - Вечером сюда лягу, не гунди. Капсула пофырчала, но замок разомкнула. Джаред, старательно не глядя на ноги, встал. Чтобы там от них ни осталось, оно функционировало. Дрожь и некоторые шатания относительно курса больше относились к состоянию головы. В ответ на недовольное пиликание аппаратуры пришлось подставить запястье под следящий браслет. Бонусом машина выплюнула распашонку-халат и пушистые тапочки слоновьего размера. «На вырост», - решил Джаред. Не попав в них с восьмого захода, он все-таки посмотрел на ноги. Оказывается, верхние конечности выглядели еще ничего. Такой густой пунцовый цвет на своей шкуре он не наблюдал с тех пор, как Чад пробурил ему колено. Пальцы, скрытые под коркой остео-синтезатора, влезли в тапки тика в тику, машина четко знала, какой размер давать. - Проснулся, герой-любовник? - нарисовался Чад в дверях отсека. Можно было спорить на годовую премию: его календарь отсчитал куда больше, чем сорок пять дней. Мюррей постарел лет на пять. Соломенный ворох волос был густо присыпан седой солью. - Не представляешь, Джей, в какой пиздец мы встряли, - на вечно шальной физиономии друга застыла маска вселенской скорби и отчаяния. – Допрыгались. - Чувак, кто ты и что сделал с моим Чадом? – проворчал Джаред. Мюррей обнял его, отстранился, рассматривая. - Пада, гиена ты живучая, думал, уже не очнешься. - Ну, отвез бы останки на родину, был бы повод нажраться на поминках. Чад помертвел. Потащил Джея к дивану, усадил. - Падалеки, мы – два долбоебских трупа, сожранных Тварями, мертвяки. Имущество конфисковано в счет оплаты операции по спасению. Так что поминки дома уже отплясали. Привыкай к загробной жизни, брат. Джаред всё ждал, когда Мюррей ухмыльнется, стукнет по плечу: «Попался, чувак!» Но, видимо, всё веселье осталось для него в прошлой жизни, Чад положил перед ним планшет и пролистал газету. Падалеки потребовалось полчаса, чтобы признать, что лыбящийся идиот в траурной рамочке - это он и есть. - И что теперь? - Добро пожаловать в пятое отделение карантинного блока, парень. Первый пилот и главный ответственный за санитарное состояние лейтенант Мюррей приветствует тебя на борту. Джаред не удержался и все-таки потыкал в него пальцем. - Настоящий, можешь не сомневаться, - скривился тот. – Не столько от меня отъели, чтобы киборгом делать. Электричество моргнуло, в животе снова повело от гравитационного перепада. Падалеки вцепился в подлокотник. - Что за? Мюррей понесся из отсека, рявкнул: - Старая лохань, электрика подводит. Джаред только сейчас понял: помещение очень старое и явно давно нежилое. Об этом говорили и давно изжившие себя силиконовые плафоны, покрытие полов, вышедшее из моды лет двадцать назад. Хит прошлого века – живые обои - давно поблекли и замерли монохромной абстракцией. В воздухе чувствовался привкус сухой пыли, запах помещений, только снятых с консервации и еще не обжитых. Относительно новым в отсеке было: медкапсула, планшет с газетой и диван. Джаред присмотрелся и ошалел – это был его собственный диван, бежевый, в зеленый горошек, приобретенный с первой зарплаты и обязанный стремным окрасом Чаду, уговорившему зайти в бар перед покупкой. Даже залитый пивом подлокотник на месте, только чьей-то умелой рукой закручены гайки, и он больше не болтается. Уверенный, что знает, как раскрыть обман, он сунул руку меж сидений и вытащил недоеденный пакет лакричных тянучек, которые запрятал там перед отъездом. И пластинку безумно дорогого швейцарского шоколада, который раньше мог увидеть только в счастливом сне. Для сна вкус был слишком ярким и нежным. На подгибающихся ногах он вышел из отсека. Так и есть, вся обстановка квартиры перевезена сюда, немного вперемешку, он не поставил бы журнальный столик рядом с плитой, но всё здесь. - Привет, ребята… - в ответ на кодовую фразу два уборщика, сделанные под земных собак, визжа и виляя хвостами, рванули навстречу. – Соскучились? Он чесал им бархатные уши, грел холодные носы и не мог представить сумму, в которую обошлась доставка. Да и содержание на геостационаре станции с искусственной гравитацией влетает в копеечку. Доковылял до стены, тронул сенсоры, чтобы окончательно избавиться от сомнений. - Внешний экран, – раньше он только слышал эту фразу, отродясь не было полномочий самому приказывать. Но чем чёрт не шутит? Рисунок замерцал, монохромное-не-пойми-что расступилось. Воздух застрял у Падалеки в горле. Регера раскинулась у ног как на голографии с рекламного буклета, переливающийся всеми оттенками зеленого драгоценный шар в голубой дымке атмосферы. Раз черт не шутил, Джаред обнаглел до крайности: - Данные о корабле! В такие моменты он обычно просыпался. Болезненный щипок не спас тоже. На экране парил, демонстрируя покатые бока, «Пегас-Эли». Единственная закрытая для посещения туристов собственность императорской семьи Регеры. Даже если его продать одновременно на органы, в элитный бордель и военным на опыты, денег не хватит на оплату одного метра этого сокровища. Пусть и с учетом четвертьвековой консервации. «Верхним мозгом думай, дубина», - говорил он себе. Если ему это не снится, и при трезвом рассмотрении он никак не может оказаться владельцем корабля (в добрых фей Джаред не верил с шести лет), остается самый последний вариант, гадкий, отдающий плесневелым душком, не нравящийся от слова «совсем». Но с собой он решил быть честным, содрал зубами пластырь с левого запястья. И похолодел. В основании ладони бугрилась подсохшей коростой свежая наколка. Цвет не разберёшь, но общие контуры различимы – семизубцовая корона с ободком заходящего солнца. Метка для принятых в императорский род с ограниченными правами, фактически – рабское клеймо. Он выведен из-под юрисдикции Регеры и Лилликотта. Его не будут судить даже при нарушении законов Альянса, все разбирательства внутри Семьи, по личному решению нынешнего Опекуна. Падалеки бы предпочёл быть проданным на органы. Он не мог сообразить, что сотворил, чтобы попасть на такое. Блядь, всё, что он хотел – хорошо потрахаться, но ни как не попадать в безраздельную собственность уродов на другой планете. То-то Чад сам не свой, наверное, уже ощутил на своей беспокойной заднице прелести зависимого существования. Джареда чуть не вывернуло от омерзения. Он привык огребать за свои и чадовы проделки, выплачивать штрафы, ходить на общественные отработки. Но вот такого он не заслужил и не будет мириться. Медкапсула – худший сообщник самоубийцы. Долбанет транквилизаторами и позовет подмогу. Джаред сковырнул датчик с руки и полез рыться в своих вещах – нож, бритва… Что-нибудь, что поможет разорвать контракт с императорской фамилией. Лезвие для заточки карандашей, крошечный стальной лепесток на тонкой ручке подойдет. Смутно вспоминая рассказы про спасенных самоубийц, Джаред сразу отказался от вен на руках, бедренную артерию он не сможет найти даже со справочником. Немного подумав, он нащупал левой рукой пульс на шее, нервно дергающуюся тонкую жилку, приставил к ней лезвие. Вдох-выдох, надавить… Чад сбил его с ног, впечатал носом в стол. Нож въехал в тело, под щекой стало влажно от крови. Падалеки приготовился отойти в мир иной. Мюррей скрутил его как щенка, сминая горло стальными пальцами: - Охренел, мудила?! Капсула встретила их, вереща от восторга, щупы заклацали, захваты впились как в родного. «Пиздец», - проплыла в седативном тумане последняя мысль, шансов подохнуть ему больше не предоставят. Джаред отвернулся от белобрысого предателя, молчавшего по ту сторону стекла и отключился. В памяти отложилось несколько пробуждений. От наркоты едва открывались глаза, он дергался от прикосновений мужика в белом халате, но тело было надежно зафиксировано и уворачиваться не получалось. Падалеки даже немного радовался паранойе своих владельцев, пусть хоть до конца жизни здесь продержат, это жалкая, но все же победа над их волей. *** Все прошлые побудки показались просто сказкой, когда Джаред очнулся от сна, вопя от обжигающей боли и забился в креплениях. Десятки игл на бешенной скорости вонзались в мышцы. То, что они вливали, расползалось пылающим металлом, сжигающим кости и внутренности. Закончив экзекуцию, по ощущениям – сняв кожу, капсула разомкнула крепления, открыла крышку и едва не пинком выдавила его наружу. - Техника суицидантов не любит, - проворчало из угла. Чад бросил в него халат и тапки нормального размера. – Обычно витамины ставят до возвращения сознания. - Что они тебе пообещали за мою шкуру? – прохрипел Падалеки, стараясь не смотреть на парня, которого всю жизнь считал братом. В глаза бросались непривычные детали: обувь из кожи рептилии, штаны из мягкой шерсти. И чистые запястья, никаких тебе корон. – Давай, назови сумму, козлина. Мюррей смазал ему кулаком по скуле, если ровнять на их обычные потасовки – почти нежно. Джаред кулем свалился ему под ноги, отмахиваться или драться со свободным, спасибо, увольте. Одной экстремальной побудки ему хватило, чтобы уяснить свое место. - Правильное направление, Пада, не те выводы. Я тоже труханул в начале, когда очнулся, - он посветил себе на левую руку инфракрасным фонариком – корона высветилась во всей красе. - Статус определяется не этим. На правом запястье высветилось сердце на щите. «Супруг кровного родственника семьи», - вспомнил расшифровку Джаред. На его руке нарисовалась непонятная хрень – переплетение восьми линий, то ли знак бесконечности, то ли песочные часы. Убей господь оглоблей, Джаред не мог вспомнить такого обозначения. - Не напрягайся, в официальном перечне королева-мать не значится. Ты – второй выживший за всю историю. - Таблеток обожрался? Какая в жопу мать? - Уж какая есть, Семья не жалуется. Выносил четыре сотни Тварей нового поколения. Герой! Падалеки попробовал вместить в сознание эту мысль – внутри него Твари? Много Тварей! Иррациональное ощущение шевелящихся в его животе монстрах подкинуло на месте. Он рванул ногтями по животу, стараясь выдернуть кажущуюся чужеродной выпуклость, взвыл от боли и заметался по отсеку. Перед глазами стояли кривые рожи подземных уродцев, холодный облик сумасшедшего Эклза и чёткое понимание – сейчас будет запредельно больно. Впервые в жизни Джаред пожалел, что он не впечатлительная анорексичка, легко теряющая сознание. Возмечтал грохнуться в обморок вот прям сейчас! Не знать и не чувствовать! Не думать про… Ай! Улетая в темноту, он был бесконечно рад, что у него получилось.