Пещера

Едва заметным светом лучится ночник, тени плавно ползут по стенам, по скудной обстановке и зарешёченным изнутри окнам. Будильник отсчитывает секунды. Из корзины с фруктами абсолютно бесшумно выбирается нечто. Искин-охранник не реагирует, для него здесь нет ничего странного, подумаешь, персик покатился. Светленький, покрытый бархатистым пушком тварёныш бесшумно распустил лапки, обнюхался, выцелил дичь. Тепло, излучаемое спящим телом, манящий запах кожи. Бьющаяся под кожей жилка с пульсацией ароматной и вкусной крови. Едва скрепляющий состав окончательно растворился, он распрямил лапки и зевнул, расправляя челюсти, лак, маскировавший его под персик, рассыпался. Ещё десяток его собратьев разминали затёкшие конечности тут же. Искин по прежнему видел фрукты. С тихим шелестом — враки всё про результативность лобовой атаки, в нападении главное скрытность! — они пробрались к постели жертвы. Один рывок, и брызнет сок, кровавая мякоть захрустит под сильными челюстями. Жертва будет визжать, безнадёжно отбиваясь от нападения. Но никто не успеет помочь, твари знают — рядом нет никого. Человек достанется им целиком, до последнего ногтя и рыжего волоса… Чувствуя, как зубы пробивают живую кожу, и на язык брызжет сладкая кровь, сладострастно рыча, Джаред проснулся. В сумеречном освещении каюты ярко отсвечивали глаза Дженсена. — Опять снилось? Джареда захлестнула волна ненависти и обиды, забурлила жажда мести и крови, а Дженсен обломал все расклады. Джаред зашипел задушенной гадюкой и отполз подальше на свою сторону траходрома. Зло и не шутя щёлкнул щупальцем потянувшегося руками мужа. — Я должен был это сделать. Сам. — Она беременна. — Лучше бы она меня убить заказала! — прошипел Джаред, полыхая обидой. — Если бы ты погиб, её бы и беременность не спасла. — Так считай что… — Джаред осёкся. Прикусил язык и не рявкнул, кем он считает Данниль и как хочет отблагодарить за «Подарок». Очень хочет, до кисло-сладких капелек яда из желез под языком. Он укутался в одеяло плотнее и постарался успокоиться. — Я правда похож на чувака, который… Он не считал себя образцом порядочности и морали. Но его выбешивала сама мысль о том, что с подачи Данниль Харрисы приняли его за идейную проститутку, которой важен только размер члена в заднице! И план их был прост до идиотизма — подсунуть другого мужика в монстроформе и заставить забыть о существовании Дженсена. Джаред не выдержал и сплюнул в пробосборник, глотать столько яда не хотелось, опять изжога замучает. Одним словом — сука. Изгадила ему всё что смогла. — Не похож. А Данни я всегда считал просто другом. — С привилегиями! — Джаред нашёл в этом слове минимум четыре шипящие. — Я ошибался. Теперь Падалеки шипел вообще без слов. Обида рвалась таким шквалом, что выпусти её хоть на миллиметр, и спор мгновенно перерастёт в драку. От которой и до новой кладки не далеко. А Джареду сейчас этого совсем не надо. Кое-как сглотнув, он попросил: — Ну, расскажи мне тогда. Зачем? На кой хр… — он дёрнул руками, — ну, кроме очевидного, я тебе нужен? Дженсен мгновенно поблёк и погрустнел. Сказал тихо: — Я влюблён в тебя, Джаред. Схватил с полки одежду и вышел. Ни на завтрак, ни на обед Дженсен к нему не присоединился. Каскад-Энергия был несопоставимо крупнее сгинувшего Пегас-Эли, и надеяться найти в нём регерца, который не хочет тебя пока видеть, — наивно. Зато после обеда Джаред обнаружил у себя на столе планшет с выделенными видеозаписями. Видеонаблюдение с того самого рейса на Регеру. Джаред даже про конфеты забыл, засмотрелся. Дженсен летел с ними едва не с самой Лилликоты, пересел с другого лайнера на Этте. И пялился всю дорогу на Джея. Подходил пару раз, но заговорить не решался и делал вид будто шёл мимо. В обзор камеры не всё попадало, но Джаред с удивлением понял, что Эклз не просто слушал их с Чадом трёп всю дорогу, но и тихо хихикал над дурацкими (не, ну правда) шутками. И если поведение Дженсена можно было с натяжкой признать галлюцинацией, горячечным бредом бьющегося в жажде эклзонаркотика мозга, то бешено ненавидящий взгляд озверевшей Харрис расставлял в их истории все точки. Под планшетом отыскалась настоящая целлюлозная бумага с настоящими, вручную написанными каллиграфическими строчками: «Мне надо было подойти к тебе тогда. Всё случилось бы по-другому» Падалеки смотрел на ровные, украшенные завитушками буквы, превратившие бумажный оборвыш в золотую скрижаль. Признание и извинения, два на полтора дюйма. Горло перехватило. Действительно, ему хотелось бы по-другому. Без кровищи и боли, все неожиданности в контролируемых условиях. Он ещё раз глянул на перекошенное лицо Данниль и одёрнул себя. Не надо распускать слюни и мечтать о радужных котиках. Если бы Дженсен подошёл к ним тогда, первое покушение Данниль вполне могло случиться раньше и быть успешным. Туристов на Регере поголовно не считают. *** Чтобы развеяться, Джаред пошёл в тренировочный зал. Чад говорил, новые курдюмошки созрели, можно погонять. Тварей этих они загрузили на Дели-16. И там, вопреки ожиданиям, Джареду не понравилось. Слишком жарко, очень влажно, деревья дурацкие, которые каждого заловить норовят, и пока по рыльцу наглому цветочному не стукнешь, слюнявят в тщетной надежде таки сожрать. Фу, пакость. Когда узнал, что Дели до сих пор под карантином из-за брылжских курдюмошек, — ошалел. На весь космос были известны истории про этих тварей, считалось, что это реальная смерть любой экосистемы, живучие до почти бессмертия, плодящиеся как лавина, они сжирали целые континенты за считанные недели. И гнездились в таких расщелинах, что вовек все кладки не перевести. А стоило проклюнуться и выжить одной «мошке», волна космической саранчи захлестывала планету снова. На Дели содержали целую ферму по их размножению. «Не выживают», — грустно прокомментировал экскурсовод. Зато двинул целую лекцию про то, как Семья продвинулась в исследованиях скрещивания регерских генов с растениями, какие прекрасные получились экземпляры — от огромных пальм до ласково шевелящейся травы и нежных водорослей. А какое богатство цветов! Правда, курдюмошек для них пока приходится специально выращивать, чтобы вкус не забыли, да и ловить тренировались. А лет через сто, когда в естественной среде закончатся последние кладки этих тварей, можно будет переставать подсеивать плотоядные растения и ещё лет через пятьдесят уже можно будет открывать планету для туристов и заселения. Климат-то на Дели прекрасный. Дети курдюмошек тоже оценили, а щенки просто бились в экстазе, будто ничего в жизни вкуснее не пробовали. Джаред попросил загрузить на корабль несколько упаковок яиц этих тварей, а Дина назначил ответственным, чтобы ни одна не улетела. Сын на отлично справлялся. «И даже лучше чем хотелось бы…» — подумал Джаред, обозревая тренировочный зал. Дети и щенки виновато отводили взгляды, их стараниями курдюмошки свежей партии внезапно закончились. Эй, считая происходящее своим недосмотром, подошёл ближе и задёргал животом, подгоняя сожранное к пищеводу с явным предложением срыгнуть вкусняшку. — Нет. Я их предпочитаю только ловить, — соврал Джаред. Твари на зубах приятно и памятно хрустели, мяско их было нежным и сладким, но это не повод отбирать еду у детей. Тем более, что для утоления его неодобряемой обществом страсти к человеческим пальцам Дженсен наладил поставки рёбрышек молочных поросят. Нежные, сладкие и ощущения от хрумканья похожие. Вагона два примерно. И вот их-то стоило пойти подъесть. А курдюмошки… Баловство. Решил, что на сегодня обойдётся массажем. Единственное понравившееся на Дели растение ему пересадили в огромный террариум и поставили возле душевого комплекса. Для хозяйства на родной планете, Душечка оказался непригоден, курдюмошек совершенно не жрал, а ловить даже не пытался. Джаред сошёлся с растением на удивительном факте — оно понимало в массаже. И обожало белковые брикеты. Вся комната с мощными лампами и глубоким слоем песка была только для Душечки. Он разложил свой длинный ствол погреться под инфракрасными лампами по левую сторону от входа, воздушные и не очень корни белыми змеями шевелились в песке, а разлапистые пальмовидные листья радостно зашевелились навстречу Джареду. Кто больше всего приносит ему брикетов, Душечка уже выяснил и запомнил. Он подхватил человека листьелапами, и начал катать по листве от вершины ствола к основанию, перехватывая и листвой, и стеблями, и небольшими вспомогательными тентаклями. Разминал и тискал так удачно, что Джаред млел. Единственно, что спать возле Душечки не стоило. Нет, конечно, по регерской природе на королеву-мать он не покушался, но прижать посильнее и обвить тяжеленным стволом вполне мог, куда деваться, рефлексы. Чувствуя, что ещё немного и уснёт, Джаред похлопал по стволу: — Спасибо. Душечка тут же разжал объятья. Джаред нажал кнопку на панели, достал брикет и положил его в питающее устьице. Растение благодарность всосало. Что больше всего удивляло в Душечке Джареда — тот мог нажать кнопку и достать брикет сам. Но никогда этого не делал, даже если зеленеть начинал от недокорма, всё равно ждал Джареда. — Ты ж мой любитель обнимашек, — он почесал Душечке на прощание протянутый тентакль и пошёл мыться. К его величайшему сожалению, Дженсена, обычно сильно ревнующего к объятиям Душечки, в душевой не оказалось.