Брокенский призрак

«Свобода» Валентина Дядьки вышла в один день с «Биполярочкой» Мирона, можно сказать, ноздря в ноздрю. Интернет взорвался от восторга: непримиримый противник Оксимирона Гнойный продолжает хуесосить его в треках и передавать приветы в прямых отсылках. Ржал даже Ваня: как это ты так здорово подгадал, Слав, ответочка в тот же день, у вас с ним точно после баттла астральный канал общения через кукуху наладился. Слава посмеялся для виду, но ему было нихуя не смешно. Релиз «Биполярочки» он не застал, поскольку занимался своим треком — сводил, вычищал шумы, попросил Фаллена пойоу-йокать для антуража. Было еще одно негласное правило: если уж делаешь трек на супер-известный и красивый бит, который сам очень любишь, то будь добр постараться хорошенько. В своих треках можно напихать стекла в уши слушателям сколько угодно, а вот чужое портить нельзя. С правилом регулярно происходили проёбы, но Слава каждый раз честно пытался. На самом деле, если бы Слава послушал «Биполярочку» раньше, чем выложил свой трек, он, быть может, и повременил бы с «подгоном». Хотя тут уже никакой разницы раньше или позже — и без того теперь любое его слово рассматривалось через призму отсылок к Мирону. Этот момент тоже был учтен в их с Андреем «бизнес-плане», но все же. После встречи с Мироном Слава никак не мог прийти в себя. Нахуй такие совпадения, нахуй все эти астральные каналы связи, всё переплетено, жопа и говно, ага, как же. Разговор оставил дурное послевкусие, как будто в старый затхлый пруд по ошибке приехали глушить рыб динамитом, разворошили тину, перепугали змей, жаб и местных престарелых рыбаков, но ничего в итоге не добились. А обитателям пруда разговоров еще на годы. Если отвлечься от не очень изящных метафор, Славе о произошедшем и поговорить-то было не с кем. Бегать по всему интернету и орать «Азаза мне предложил работу сам Окси, а я, как полный долбоёб, отказался» — не вариант. Максимум чего можно было добиться это грандиозный срач на тему, улетела ли у Славика после «исторической хуйни» кукуха или он забурился в такие слои постиронии, куда простым смертным хода не было. Обсудить произошедшее с друзьями Слава откровенно боялся. И дело было вовсе не в выпячиваемой напоказ в соц. сетях и интервью ненависти к Оксимирону, в Славином окружении его действительно недолюбливали по разным причинам, но не более того. Слава просто не был уверен, каким будет ответ на его откровения. Быть может, Ваня будет возмущаться и орать, мол, зачем он вообще остался разговоры вести с этим мудаком, а Андрей покрутит пальцем у виска и скажет, что это был его реальный карьерный шанс. Или наоборот. Он понимал, что образы его друзей в голове отличаются от реальных людей, но все равно не мог себя заставить. Да и как описать произошедшее нормальными словами, пусть даже и матерными? Пожалуй, единственным кому можно и, наверное, даже нужно было это рассказать был Витя. Он знал Мирона давно, еще со времен Вагабунда, о заёбах его был осведомлен гораздо больше прочих, и даже несколько раз погавкавшись, не улетел в полный игнор, как это бывало со всеми «врагами». Короче говоря, Витёк был мировым мужиком, к тому же очень добрым, но оставалась одна проблема: он искренне считал Славу чуток ебанутым. В самом начале знакомства, робея перед легендой ру-рэпа и начитавшись противоречивых слухов, Слава творил какую-то дичь, чем заработал репутацию бахнутого на голову распиздяя. Не то, чтобы это было так далеко от истины — дьявол в деталях. Творчеству, совместным тусовкам, концертам и просто дружескому общению это не мешало, но Слава не мог представить, как он садится перед Витей и начинает серьезный разговор о Мироне. Тут предполагаемая реакция была однозначной: Слав, ты под чем был? Сходи проспись, а еще лучше слезай с этой дряни. Еще, конечно, можно было бы рассказать Денису. О, всё всегда можно было рассказать Денису, и если бы Слава делал так хотя бы в пятидесяти процентах случаев, когда возникала такая мысль, жизнь стала бы легче и счастливее. В этот раз он решил не беспокоить друга в отпуске — до Денчика добралась сестра и теперь вовсю знакомила его с подругами, друзьями, парнем и всеми подряд, а с другой стороны все еще осаждали какие-то неадекваты из журналистской братии. Славкина хуйня на палочке могла и подождать его приезда. Поэтому они перебрасывались ничего не значащими сообщениями и картинками с котятами, и Слава продолжал изнывать от невозможности потрепать языком. Он ненавидел держать глупые мысли в себе, всё перерабатывал хотя бы минимально и выбрасывал в виде твиттов, треков, просто зарифмованных строчек, отправленных в лички друзьям. Любая идея, не нашедшая должного выхлопа нигде, умирала в нем и начинала гнить, Слава ощущал этот процесс почти на физическом уровне. Предложение от Мирона застряло, как заноза в пальце, он продолжал думать и анализировать его, пускай и от слов своих отказываться не собирался. Он мог бы написать про эту встречу трек, зашифровать всё так, что разгадывали бы всем твиттером неделями да так и не разгадали бы, построить образ хотя бы вокруг той же сказки про Царевну-Лягушку — узнает лишь только Мирон и навсегда забанит Славу в своей Внутренней Миронии. Все дело было, конечно, в сентиментальности. Каждый фанат мечтая встретиться с кумиром, думает, что скажет ему всё-всё-всё и их разговор будет совершенно не таким, как с остальными — особенным, и после этого откроется нечто сакральное, или хотя бы душа так болеть перестанет. Так и случилось — встреча Славы с кумиром оказалась особенной настолько, что у нее было уже несколько миллионов просмотров на ю-тубе. А он хотел оставить что-то только для себя, пускай даже странное, непонятное и дурацкое. Ну и всё? Можно было сказать, что с тех пор они больше никогда не списывались, несколько месяцев Слава еще немного доёбывал Мирона в соц. сетях, но это были скорее ритуальные пляски победителя, а после переключился на другие инфоповоды и занялся, наконец, своей жизнью и творчеством вплотную. А Мирон уехал сначала в Европу давать концерты, а потом в Америку баттлить с Дизастером, вернулся овеяный победой и хайпом, потом — с туром по городам. Оба встали на путь духовного развития и личностного роста по отдельности друг от друга, конец истории. Можно. Но всё было не так. Спустя несколько дней после их безумной встречи в телегу пришло сообщение от Мирона. Был уже поздний вечер, Слава лениво дочитывал книгу, потягивая вино и изредка отвечая на сообщения в соц. сетях. На всех друзей у него стояли оповещения — на друзей и на Мирона, он снова забыл про спасительный мьют. В сообщении было всего одно слово: «Хуйня» Слава ни капли не удивился. «где именно?» «У меня в раундах. Ничего не получается, пиздец полный. Я в Аду» Слава задумчиво посмотрел на телефон, потом перевел взгляд на книгу. А ведь кто-то говорил, что Вирджинию Вульф лучше не читать по пьяни, может и кукуха поехать. Он еще раз приложился к бутылке с вином, отложил книгу и придвинул телефон поближе, готовясь к долгому и изнурительному вечеру. «тише-тише. что именно не выходит?» Он делал так сотни раз — все знали, что Гнойному можно позвонить в любое время, и если он не спит или не накурен в жопу, то поможет с панчами или хотя бы общей идеей. Это нельзя было назвать гострайтингом, так, ламповые посиделки с корешем на кухне, спор и летающая вокруг в алкогольных парах мысль. В споре, как известно, истина нихуя не рождается, но может и осенить внезапно, чем черт не шутит. Мирон долго печатал, останавливался и печатал снова, Слава уже было заскучал и вернулся к Вирджинии, когда тот наконец разродился: «Приезжай» И спустя несколько секунд адрес. — Ебать, — тихо выдохнул Слава. Руки сработали раньше мозга, и спустя пару секунд он уже вбивал скопированный адрес на гугл-картах. Далеко, даже очень, придется взять такси, это естественно, а еще придется объяснять Ване с Кариной куда он собрался на ночь глядя. Слава тяжело вздохнул, поскреб подбородок и подумал о том, что мысли не ехать даже не возникло. Точнее, пронеслась в голове и тут же улетучилась. Смешно аж пиздец как, еще неделю назад кое-кто выёбывался, что сумел показать великому Оксимирону, что никто не обязан лететь к нему тут же по щелчку пальцев и просто посмотрите на него — переодевается в уличные штаны, ищет чистые носки и натягивает на футболку толстовку. «мне добираться минут сорок» Слава отбил это сообщение, потому что... ну мало ли какая биполярочка в голове у Мирона сейчас диктовала его действия и возможно за пять минут он трижды поменял решение. «Без проблем, я подожду» «ну ок» Фаллену он просто сказал, что пройдется, тот угукнул и продолжил что-то смотреть на ноуте. С Кариной столкнулся уже практически на выходе, вот уж место встречи изменить нельзя. — О, Слав, а ты куда так поздно? Не в магазин? — Да не, пойду прогуляюсь. А чё? Карина улыбнулась. Слухи в интернете про «отпиздить Гнойного» прекратились так же внезапно, как и начались и его друзей немного отпустило. — Если не сильно долго будешь и тебе будет не влом, то купи яиц десяток и масла. У нас уже два дня как закончились, а я постоянно забываю. — А. Ну если получится. Было очень смешно ехать к Мирону решать ребусы над его текстом на баттл и при этом держать в уме домашние поручения от Карины. Судьба точно не щадила ни его, ни кукуху. Слава прошел по инерции пол-квартала, а потом вызвал такси. Пока машина ехала, он успел замерзнуть и даже немного протрезветь. Почти сразу после «Биполярочки» Окси выложил еще один «подгон», на этот раз запланированный — фит с новым приобретением Букинг Машин Маркулом. Это был первый трек, в котором Слава заслушал до дыр вовсе не парт Мирона, пытаясь при этом понять — как? Это Маркул был очень талантливым, перспективным артистом, это у него был потенциал и он идеально подходил сложившемуся образу лейбла. Это его можно было красиво сфотографировать с любого ракурса, не бояться, что он пошлет нахуй журналиста прямо во время интервью, это он читал треки томным красивым голосом и обалденно смотрелся в кадре даже измазанный каким-то говном. Как Мирон мог увидеть такое же в Славе? Как ему вообще в голову такая идея пришла? Слава уныло гонял эти мысли по кругу и в итоге немного разнервничался, но подъехавшее такси обломало его порывы свинтить куда подальше. Мерная езда по ночному городу и тепло салона немного убаюкали его и всё перестало казаться таким уж нереалистичным. Ну позвал его Мирон к себе, ну и что? Подумаешь, может, он всех психов к себе зовет, щедрая душа. Всё же Слава ему не совсем человек с улицы, они, можно сказать, преломили хлеб и вражда их была шуточной изначально. А может и вправду помощь какая нужна, а друзьям признаться стрёмно. Примерно так же, как самому Славе своим в том, что общается с Окси. Вроде и не побьют, и не обругают, а всё равно. Приехали они как-то внезапно, Слава расплатился с водителем, посмотрел вслед уезжающей машине и только потом начал набирать сообщение. «ну я типа под домом» И тут же, не удержавшись: «девочка-девочка, гроб на колёсиках нашел твой дом, он ищет твой подъезд» «Ты стоишь прямо под ним, вижу тебя. Пятый этаж» И куча скобочек. Слава вздохнул. Нет, ну а с Бабаном он нормально общался, пока сраться не начали, без вот этой вот еболы. Дом был как дом, подъезд чистенький, с местом для консъержки, но сама она отсутствовала. Слава взлетел на пятый этаж прыгая через ступеньку и пошел сразу же к приоткрытой двери. У Окси в коридоре было что-то со светом, вместо обычной яркости какая-то приглушенно-синяя хуйня в нишах под потолком. Мирон — в домашних спортивках и босиком, — стоял устало привалившись к стене. Он не выглядел, как человек, который горел желанием видеть гостей. Слава почувствовал, как ему неловко из-за этого спонтанного визита, несмотря на то, что инициатива исходила не от него. — Можешь не разуваться, — хрипло сказал Мирон и тут же откашлялся. — Да что я, животное что ли, — тут же отбрил Слава и демонстративно снял кроссовки. — Как знаешь. Верхний свет не включай, пожалуйста. Мигрень. Вот это уже многое объясняло. Слава усмехнулся и поднял глаза. — А эта ебань синяя не мешает? — Ну не в потемках же мне тебя встречать. — Кстати, не удивительно что текст не идет, раз мигрень. Тут бы закинуться обезболом и поспать. Мирон изогнул большие непропорциональные губы в чуть болезненной гримасе. — Это я над текстом до мигрени досиделся. — Охуенно. — Нахуй всё, пошли на кухню. — с этими словами он двинулся вглубь квартиры, Слава пошел за ним с любопытством оглядываясь. В темноте все равно было неплохо видно — свет от уличных фонарей бил в незанавешенные окна, как прожекторы на минималках. Квартира Окси была... обычной? Нет, конечно, с их с Фалленом съемной хаткой не сравнить, но они выбирали такое убожество быстро и отчаянно из ограниченного количества вариантов, а после даже смирились с оригинальностью интерьера. Здесь же у Мирона все было весьма стильно и одновременно уютно. По разбросанным вещам, не до конца разобранным сумкам и обилию спонтанных сувениров было заметно, что хозяин часто путешествует, а маниакальным наведением порядка вовсе не увлекается. Кухня тоже оказалась типичной — что вообще необычного можно сейчас нахуячить в кухню? Всё равно все дизайнерские решения упираются в плиту, холодильник и стол. На столе у Мирона красноречиво стояли бутылка водки и две рюмки. Слава приподнял брови — чё, вот так сразу? Мирон тем временем прошел к окну, открыл его на проветривание и взял с подоконника сигареты. — Пожрать ничего нет, только водка. Если хочешь закусить, то в холодильнике есть сыр, но по-моему не стоит его беспокоить. — Ну бля ты и хозяин. Не мог сказать, чтоб я в магаз заскочил хоть за закусью? Мирон обернулся и бросил на Славу сканирующий взгляд. В темноте, с незажженой сигаретой во рту он снова выглядел как какой-то нереалистичный мультяшный персонаж. Эта лысая башка, огромные глаза, пальцы чиркающие зажигалкой — ни дать ни взять кадр из какого-нибудь нарисованного псевдо-нуара, не хватает только шляпы-федоры и томной Джессики Рэббит рядом. — Зачем ты приехал, Слава? — вдруг спросил он. Слава уселся на стул и неопределенно дернул плечами. — Как там, типа, Диомед позвал и я пошел. Мирон приподнял правую бровь — фирменный жест. — Откуда цитата? — Генри Лайон Олди, «Одиссей, сын Лаэрта». Зацени как-нибудь при случае. — Слава помолчал и вдруг добавил: — У него — у них, это соавторы под псевдонимом, — еще есть книга «Герой должен быть один» с прямо противоположным смыслом. Мирон выдохнул дым в открытое окно. — Ты тоже так считаешь? Что не должен? — Да. Без друзей я бы говна куском был, а не человеком. — Слава прикусил язык, чтобы не добавить что вообще-то он и так не всегда вывозит, а вместо этого открыл бутылку и наполнил обе стопки. — Будешь? — Сейчас, докурю. Ты, кстати, не куришь? — Сигареты — нет, и без того дыхалка в жопу. — Вот и хорошо, не повторяй ошибки за старшими, — Мирон бледно улыбнулся и придвинулся поближе к окну — видимо, от мигрени ему было еще и душно. Слава жалостливо придвинул к нему рюмку по столу. — Пей, может, отпустит немного. — Я проебался, Слав, — вдруг сказал Мирон, не глядя на него, — по всем фронтам, понимаешь? — Вот это новости. С каких хуёв? Один проигранный баттл не означает «проебался». — Дело не в баттле. Я ничего не могу написать. Как будто внутри что-то важное, что заставляло говорить, говорить, говорить отмерло. Понимаешь? Хотя нет, вряд ли у тебя такое было. Слава усмехнулся и вспомнил как неделями лежал дома не в силах встать и выйти на улицу, а Саша выхаживала его, как больного. Хорошо, что на работе отпускных дней накопилось и не турнули за прогулы. Горькое время, не стоит вспоминать. Слава одним махом выпил рюмку водки и чуть поморщился. — Давай хоть свой оживший сыр, нельзя же так. Мирон не двигался, держал тлеющую сигарету около рта, но не затягивался. — Хуйню спорол, да? У тебя тоже бывает писательский блок? — Так пафосно я это не обзываю, но вообще-то да, частенько. — Слава скривился и противным голосом пропищал: — Ты ничего не знаешь, Джон Сноу. — Это правда. Сколько ни пытаюсь узнать про тебя хоть что-нибудь, а нахожу только чепуху какую-то. И логике твоя личность не поддается. Кто ты такой, Слава? — Человек? — Слава пожал плечами и снова налил себе водки. Разговор предстоял тяжелый. — Слушай чего скажу: нихуя ты не проебался. Тречок новый нормальный такой, мне зашел. — Фата Моргана? Слава поморщился. — Да щас. «Биполярочка» твоя. Теперь уже Мирон поморщился так, что тут же схватился за ноющую голову — судя по жесту, основной очаг боли у него был где-то около левого глаза. Бесполезную и недокуренную сигарету он потушил в пепельнице. — Хуйня, записанная ночью на коленке. — Поверь моим словам, я в такой хуйне шарю. — Не могу. Поверить, в смысле. Я тут до сих пор стою охуеваю от того, что ты приехал. Слава улыбнулся и отсалютовал Мирону рюмкой. — А я поверить не могу, что ты позвал. Пока Слава пил и пытался продышаться, Мирон подошел ближе и встал напротив, с любопытством заглядывая ему в глаза, наконец-то сверху вниз. — Почему? В смысле, почему это так удивительно? Слава поежился и ссутулился, пытаясь выглядеть чуть меньше, не такой оглоблей, но взгляда не отводил. — Потому что где ты и где я. Где мы все по сравнению с тобой. — Как интересно — комплекс мессии не у меня, а у всех вокруг, только в обратную сторону. Слава скорчил рожу, мол, понятия не имею о чем ты. Мирон тихо рассмеялся и тронул его за плечо, как на баттле. — Ты что, накидался уже перед моим приездом? — с подозрением спросил Слава. Он сам уже немного поплыл, хотя казалось, что сознание полностью ясное. — Да, немного. — Нормально. А я-то думал, с чего это Мирон Янович написал Гнойному, а у него и оправдание имеется. Мирон снова рассмеялся и потрепал его по волосам — на короткой стрижке и без боевого запала вышло как-то совсем мягко. — В этой голове столько панчей, я даже боюсь представить... — Я придумываю панчей больше, чем могу запомнить, — гордо процитировал сам себя Слава. В следующую секунду Мирон наклонился и коснулся его губ своими. Сначала ничего не происходило и Слава успел судорожно вдохнуть, прежде чем Мирон углубил поцелуй. Это было странно, но далеко не самое странное дерьмо, которое случалось в бурной Славиной жизни. Целоваться было не противно, губы у Мирона были мягкие, от него легко штырило коньяком — ага, значит, себе все самое лучшее, а гостю водяру, — и он все еще мягко поглаживал Славу по волосам. Отстранился он первым и сделал абсолютно нечитаемое лицо, как будто передавал ход в шахматах. Слава облизнулся и продолжил фразу, как ни в чем не бывало: — И если ты хотел забрать эту мою способность таким образом, то ничего не выйдет. Тебе придется убить меня и съесть мою печень или сердце, чтобы обрести умения своего врага. Мирон наклонил голову. — А ты поддашься? — Ага, хуй тебе. Врага сперва надо победить, слыхал такое? Слава встал, цепляясь за стол и выигрывая себе преимущество в росте, единственное доступное ему сейчас. Мирон сделал шаг назад и застыл, задумчиво глядя на него. Они могли начать драться, хотя схуя ли, или снова целоваться, но, похоже, Мирон решил предоставить ему выбор. — Останешься? — тихо спросил он. Отказаться было невозможно. Как и от предложения присоединиться к лейблу. Как и внести твиттер-акк, который столько сталкерил, в черный список. Как и победить жида. У Славы кружилась голова, во всем теле была такая слабость, которая Дудю и после мдмашки не снилась. — Нет, — хрипло сказал он. И добавил, медленно соображая: — Меня друзья ждут. Яйца домой надо купить. И масло. Мирон удивленно моргнул, а затем рассмеялся и отошел еще на шаг. Магия ступора, которая происходила со Славой каждый раз в его присутствии никуда не исчезла, но стало немного полегче. — Да, друзья это святое. Ну что ж, иди, не буду задерживать. — А текст на баттл? — Хуй с ним. Что-нибудь придумаю. Или нет. Слава упрямо мотнул головой. — Слушай. Нет, правда, сейчас без хуйни сказать попытаюсь. На баттле главное просто выйти в круг, ну и текст не забыть там, и не наблевать под ноги... Тьфу бля, зачем ты меня напоил, теперь только хуйню и несу! — он раздраженно подошел к Мирону и взял его за правую руку, сжал в кулак и потыкал пальцем в татуировку. — Смотри. Время жить. Время умирать. За одним идет другое, это бесконечный процесс. Время проигрывать. Время выигрывать, — он коснулся пальцем сначала одного сектора Колеса Сансары, а потом другого. Палец подходил каждой лунке идеально. — Твоя черная полоса в творчестве закончилась эпичным проёбом мне. Дальше всё, ты свободен. — Ты думаешь? — напряженно спросил Мирон вглядываясь в собственную руку так, будто впервые ее увидел. — Я знаю. — Слава отпустил его и отошел на пару широких шагов. Вот теперь надо было съёбывать. Они скомкано попрощались в коридоре, пока Слава завязывал шнурки на кроссовках; он сбежал по лестнице вниз так быстро, как будто боялся, что Мирон кинется за ним, прямо так, в домашних штанах и босиком. На улице быстро сориентировался и двинул к ближайшему освещенному перекрестку. Нужно было вызвать такси. В голове билась мысль о том, что необходимо вернуться — написать вместе текст на баттл, нахуяриться в говно, потрахаться — сделать хоть что-то. Слава упрямо достал телефон и начал копаться в последних вызовах. Нужно было как-то разорвать этот хрустальный кокон, который образовывался вокруг них с Мироном каждый раз, когда они пытались серьезно поговорить. В трубке послышались долгие гудки, а потом усталый голос Андрея: — Слав, ты на часы смотрел? Что у тебя там? Слава остановился, тяжело дыша и пытаясь придумать, что же сказать в ответ. Его осенило мгновенно. — Андрюх, извини, что так поздно, это правда срочно. Я придумал что с альбомом сделать надо. Что исправить, чтоб нормально было, всекаешь? Андрей в телефоне тяжело вздохнул. — Извини, это может подождать до завтра, но бля... — Ты там на улице что ли? Всё в порядке? — Ну да, шатаюсь. — Подгребай ко мне. Будем думать вместе, — и после паузы чуть сварливо: — Я, честно говоря, чего-то такого от тебя и ожидал, Вячеслав. Творец он, блядь, гений, хуле... Слава широко улыбнулся и зашагал в сторону дороги.