сгорим

– Ты изменилась, – заключает Шу, развалившись на диване и передавая всем окружающим своё апатичное настроение. Берг усмехается, не поднимая на вампира взгляд. Изменилась ли она на самом деле? На протяжении всего нахождения в особняке с вампирами-садистами, Лина менялась. Подстраивалась под каждого в попытке не попасть лишний раз под горячую руку. После ситуации с Райто, девушка не замкнулась в себе, лишь мучилась в агонии по ночам и просыпалась в холодном поту от ужасных кошмаров. Болезненный вид будущей супруги начал напрягать Сакамаки и тот вручил ей чудесное снотворное, после которого она хорошо спала, но начала ходить за Рейджи, становясь его тенью. Маленькой, незаметной тенью. Ночные страхи пропали, а вот от дневных не было эффективного лекарства. Шатенка переводит взгляд на изображение камелий на запястье и снова горько усмехается. Так мечтала найти вечную, всепоглощающую любовь, а нашла свою погибель. Родители навещали её редко, а Лине хотелось, чтобы и вовсе не делали этого. Мать рыдала, сжимая ладони девушки, а отец виновато прожигал взглядом дорогой паркет. Берг талантливо надела огромное количество масок, чтобы не показывать всю ту боль, обиду и ненависть к миру и окружающим. Она ненавидела своего отца, за то, что тот позволил выдернуть Лину из привычного круговорота жизни и впихнуть в логово вампиров-садистов. Она ненавидела Рейджи, потому что он знал Райто и его желание добиться поставленной цели… конечно ему плевать на неё, но можно было проявить капельку человечности… Она ненавидела судьбу, что была так несправедлива к ней. – Знаешь, в основе естественного отбора лежит понятие о приспосабливаемости к определённым условиям, и те живые организмы, которые лучше справились с поставленной задачей – остаются в живых, – шатенка наконец закрывает книгу и оборачивается к старшему Сакамаки лицом. – Я с этим не справилась. Берг устала задавать себе вопрос, когда она стала такой сильной? Куда делась та слабая, слезливая девчонка, которая боялась каждого шороха? Она настолько сильно зависела от Рейджи, что боялась и шага сделать без него… а сейчас она настолько свободна и независима, что самой становится смешно от прошлой себя. – Субару, ты не поможешь мне подняться в свою комнату? – Блондин, только что вошедший в гостиную сразу же привлёк внимание девушки. Она знала, он не откажет ей. Младший Сакамаки всегда лояльно относился к будущей супруге старшего брата, а после произошедшего и вовсе старался помочь ей во всём, о чём она просила. А просила Лина не о многом, лишь иногда погулять с ней в саду, так как сама была не в состоянии. – Конечно, – парень сначала поднял по лестнице инвалидное кресло, которое теперь заменяло шатенке ноги, а после сделал несколько шагов вниз, чтобы помочь девушке, но его опередил Шу. Русоволосый вампир быстро покинул привычное место и поднял Берг на руки. Сказать, что Лина удивилась – ничего не сказать, но больше был удивлён Субару. Шу быстро преодолевает подъём на второй этаж и осторожно усаживает юную особу в «коляску». – Я помогу ей, можешь идти дальше по своим делам, – Субару кивает и оставляет их наедине. – Вы – люди, такие хрупкие. Мой идеальный братец совершил ошибку, которая стоила тебе… – Прекрати, – резко и грубо перебивает вампира Берг. – Зачем ты сейчас это говоришь? – … привычной жизни, – невозмутимо продолжил старший Сакамаки. Лина утыкается лицом в ладони и плечи её начинает потряхивать, но она не позволяет себе разрыдаться в голос. Не позволяет давать слабину, которую постоянно прощала и оправдывала себе в прошлом. От той слабой и жалкой Лины Берг ничего не осталось, лишь хладнокровная и молчаливая обитательница особняка Сакамаки, ставшее её личным Адом. – Зачем? – русоволосый останавливается, обходит девушку и садится перед ней на корточки. – Чтобы ты поняла, что все твои защитные маски никогда не смогут скрыть тебя настоящую. Рано или поздно ты сломаешься, и поверь, это будет куда больнее. Как ты этого ещё не поняла? Шу осторожно убирает ладони от лица и заставляет Берг посмотреть ему в глаза. Он, как никто другой, знал и понимал всю слабость и хрупкость человеческой души и тела. Они были практически неприкасаемые, а на его глазах так грубо ломают мир этой девушки, даже не извинившись. – Поверь, мне жаль, что судьба так жестоко пошутила над тобой, сведя с моим братом, – Сакамаки говорит искренне, наверное, потому что ему жаль эту девушку. Она не являлась жертвенной невестой, но попала в вампирские лапы. – Но раз это твоя участь, то держись с достоинством и сохраняя себя настоящую. – Я слабая и беззащитная, без этих масок, – шатенка дрожит, и слёзы стекают по щекам, образуя дорожки и капая на белый свитер. – Открою тебе небольшой секрет, но именно такой ты ему и нравишься, – вкрадчиво проговаривает старший Сакамаки. – Рейджи нравится чувство собственного превосходства, тем более, когда речь заходит о тебе. Будь ему плевать на тебя, Райто был бы всё ещё тут, а он ни разу не появился бы у тебя в больнице. И да, прекрати уже опускать руки и вести себя так, будто останешься инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Доктор Киришима сказал, что у тебя есть возможность встать на ноги. Берг слабо кивает и вытирает рукавом слёзы. Как же, оказывается, просто вправить мозги маленькой девчонке, которая только и занималась самобичеванием. Шу переносит Лину на кровать и чуть приподнимает уголки губ в подобие улыбки на прощание. – Спасибо, – шепчет шатенка, точно зная, что он услышит. *** – Нет! Пожалуйста, не трогай, – Берг хватается тонкими пальчиками за простынь, сминая бедную ткань в ладонях до побелевших костяшек. – Прошу, Рейджи, мне больно. Сакамаки старается не смотреть на бледное тело шатенки, покрывшееся испариной. Ей так больно, что хочется уже выть, кричать и рассказать об этом каждому, кого она встретит у себя на пути. Вампир безжалостно разминает её ноги, то сжимая и сгибая в коленях и щиколотках, то нежно поглаживая, но последнего девушка почти не ощущает. – Лина, я заслужил чуть больше, чем твоё нытьё, – как бы между прочем, замечает брюнет, не отвлекаясь от своего занятия. – Ты чувствуешь, а значит совсем скоро встанешь на ноги. – Мне бы хоть немного твоего оптимизма, – в подушку фыркает девушка и протяжно стонет, когда вампир снова сгибает её ногу в колене. Ровно девяносто семь дней Рейджи по три, а то и больше, часа он проводил с Берг, исполняя все наказы её лечащего врача и вот настал тот момент, когда плод его стараний приносит положительный результат. Совсем скоро его будущая супруга сможет встать на ноги и вернуться к той жизни, которой была лишена. – Почему же так больно? – Вопрос скорее риторический, потому что ответ на него она получает с того момента, как её ноги начали отвечать на любое действие с ними режущей болью в мышцах и суставах. – Чёртов садист, оставь меня в покое. – Ещё одно слово, Берг, и я пришлю сюда Аято. – Поняла, молчу, – быстро проговаривает шатенка, на что Сакамаки лишь кривит губы в усмешке. Как только её ноги начали что-то чувствовать, в Лину вернулась былая жизнерадостность и разговорчивость. Она снова начала раздражать Рейджи, но в тоже время, именно этим нравилась. Вампир давно перестал объяснять себе причину того, почему до сих пор возится с этой девчонкой. Чувства долга? Нет, что-то другое, но ответ Сакамаки не искал. – Хватит с тебя на сегодня, – брюнет осторожно укладывает Лину на спину и укрывает одеялом. Её слегка потряхивает, и боль ещё неприятно разливается по телу, не желая отступать. Сейчас он заварит Берг её любимое чёрное кофе с двумя ложками сахара, в которое добавит немного снотворного; выслушает все гадости в свой адрес, заготовленные заранее шатенкой; заберёт кружку из ослабевших рук и снова укроет одеялом, а сверху пледом, потому что девушка сильно мёрзла. Проявление заботы по отношению к другим не было для Рейджи приемлемым, но отчего-то хотелось ухаживать и быть нежным по отношению к этой болтливой девчонке, которая раздражала одним только своим видом. Почему он не согласился на чёртово предложение в больнице? Сейчас бы не пришлось с ней возиться и вместо благодарности, выслушивать не приятные слова в свой адрес. Глупая особа, которая так плотно поселилась у него под кожей, подобно клещу, которого и пинцетом не вытащишь. – Спасибо, – бормочет себе под нос Лина, когда Сакамаки снова укрывает её перед тем, как уйти. Почему же у Рейджи внутри всё рушится от одного её «спасибо»?