Столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, — надо думать о том, что ещё можно изменить.
Ало-золотистое небо. Садящаяся холодная звезда, уже переставая нагревать землю, отражалась от поверхности металлической планеты, радуя оптики живущих здесь жителей разноцветными яркими бликами. Каон… Город, славящийся своими самыми сильными в галактике гладиаторами, которые никому не проиграли ни одного боя. Две маленькие бэты, задорно смеясь, бегали друг за другом по оживленным улицам города, обязательно останавливаясь у каждого плаката с изображенным на нем очередным гладиатором — народным любимцем, стоящим в эпичной позе со своим оружием в манипуляторах, у которого на арене должен был скоро состояться бой. Две маленькие куколки шли, широко улыбаясь проходящим мимо каонцам, вызывая на их суровых лицевых легкую ответную улыбку, они весело переговаривались о чем-то своем, обсуждая свои желания и мечты. Два пестрых пятнышка, замечательно гармонирующих друг с другом, засеменили в сторону главной площади. Две сестренки гордо шли рядом, поднимая свои лицевые пластинки с нежными и аккуратными чертами к свету заходящей звезды. Старшая, повернув свой темно-синий шлем к сестренке, еще наслаждающейся на ходу последними лучами, взяла ее за красно-белый манипулятор. Младшая с искрой в оптике посмотрела на своего ангела-хранителя, что всегда ходит рядом, куда бы они не пошли и побежала вперед, громко и звонко смеясь, не забывая держать сестренку за манипулятор. А дальше… прекрасная картина прерывается и настает… тьма… Появилась небольшая комнатка со слабым диодным освещением, которого вполне хватало, чтобе осветить все, что происходило в отсеке. Двое альф стояли посередине комнатки и громко ругались между собой, частенько переходя на обзывательсва и оскорбления. В темном углу, мерцая двумя парами алых испуганных оптик, в обнимку сидели все те же куколки, крепко прижимаясь друг к другу. Омыватель тек из оптики малышек, замутняя и искожая картинку. Грохот. Дани со всей силы ударила Опи. Он блестнул на нее своей гневной оптикой и, стерев с лицевой маленькие капельки энергона тыльной частью ладони, пошел к двум забившимся в уголок бэтам. Схватив младшую из сестер за манипулятор, мех, дернув ее к себе, повел малышку к выходу, не давая ей возможности за ним поспевать. Феммочка повернулась к Дани и сестренке. Дани стояла напротив двери, прижав к себе своего первенца, с омывателем на лицевой рвущегося из ее манипуляторов к сестре. Темно-синяя феммочка кричала, рыдала, прося не уходить. Окончательно выбившись из сил, израсходовав почти всю энергию аккумуляторов на бесполезную борьбу с Дани, она с надеждой в оптике протянула свой манипулятор в сторону сестры. Младшая упиралась, вырывалась и плакала. Она не хотела уходить, не хотела терять своего любимого ангела-хранителя. Малышка выставила свою лапку в сторону своей тени, что всегда рядом, и закричала во всю мощь своего маленького воколайзера, вторя крику сестры: — Саундии!!! — Рэй!!!***
Переворачивая все, что лежало рядом: датапад, пустая баночка из-под крии, чей-то корпус, фемм резко вскочила на платформе, помогая своему корпусу охладиться, втягивая прохладный воздух не только внешними винтами, но и внутренними, раскрытым вокодером втягивая в системы прохладу. Теплый манипулятор осторожно лег на небольшой плечевой сегмент, и полная ужаса красная оптика с мокрой от омывателя лицевой поднялась, смотря на обладателя этой широкой ладони. Фемма, подтянув к своей грудной коленные шарниры, скинула с оптики вновь набежавшие капельки и, не успела она снова раскрыть окуляры, чтобы разглядеть в сумраке отсека сидящего рядом с ней на платформе ночного гостя, как была прижата к теплой грудной пластине, под которой будто плясала на минах искра. — Рэй, что случилось? Ты чего кричала? — бархатный баритон меховского вокалайзера, ласкающий аудио, раздался очень неожиданно, но его так не хватало в последнее время, как и его обладателя. От неправильности собственных мыслей автоботка чуть дернулась, еще сильнее сжимаясь. — Что ты делаешь в моем отсеке? а, Уилджек? — пробурчала в белые пластины Рэй, борясь с собой. Ей безумно хотелось жаться к нему, чувствовать его касания на себе, целовать потрескавшийся металл его губ, но разум твердил, что он обязательно неправильно это все истолкует, а может и вовсе, не поняв ее, оттолкнет, не ответит взаимностью. — Я делал ночной обход базы, когда услышал твои крики, вот и прибежал, — спокойно проговорил рэкер, осторожно прижимая ее хрупкий корпус к себе. Фемм тихо фыркнула. — Не ври, сегодня ночное дежурство Смоукскрина, — с легкой усмешкой ответила Рэй, подняв к собеседнику лицевую с чуть приподнятыми уголками губ. Мех, встретившись с ее рубиновой оптикой, повернул шлем в сторону. Шумно провентилировав, усмехнулся: — Ладно, подловила, сдаюсь… Просто я не мог спокойно уйти в офф, а дальше правда, — улыбка пропала с его лицевой, уступая свое место беспокойству. Рэкер повернулся к пригревшейся к его боку доку, — Почему ты кричала? — А что? — Ты кричала от ужаса… я уж испугался, думая, что случилось… — Кошмар приснился. Фемм опустила тяжелые веки, а из закрытой оптики снова потек омыватель. Манипулятор меха чуть дрогнул. Он бережно перетащил Рэй, совершенно забывшую как сопротивляться, к себе на колени и снова прижал к грудной. — Что тебе такое страшное приснилось? Она немного расслабилась в теплых объятьях и положила свой шлем прямо над камерой искры всегда буйного автобота. Его вокалайзер так забавно дрожал… А его переживания за нее… Чувствуя полную безопасность и защищенность от всего враждебного мира, она рассмеялась, чем немного смутила прерывисто вентилирующего у нее под аудио меха. — Прошлое… Светлое прошлое… И как я его потеряла… Помутненной оптикой фемка смотрела на находившуюся напротив серую стену базы, на которой висели возвращенные ей детали дополнительной брони. Сейчас, когда ей ничего не угрожает, ей, сидящей на коленях самого храброго автобота из всех, что она знала, а мысли более-менее пришли в порядок, вспомнила произошедшее днем. Десептиконский связист сказал, вернее сказать, проиграл нарезкой разных записей: « Красный… с… белым… шел… тебе… больше…». От осознания того, что этот десептикон знал ее и раньше, до войны, когда она и вправду ходила с красно-белым корпусом, Рэй немного вздрогнула. Мех, что тихо сидел с ней, осторожно, будто боялся навредить этой хрупкой феммочке, пытаясь ее успокоить, нежно гладил ее по спине, среагировал на это небольшое, еле заметное колыхание корпуса медика моментально. Он обнял ее, продолжая поглаживать ее напрягшуюся спинку. — Рэй, что случилось? Т-ты чего? — с дрожью вокалайзера спросил рэкер, ему было странно видеть ее такой… напряженной. Она хоть и частенько его колотила гаечным ключом за то, что он за ней подсматривал, когда та заходила в специально выделенный отсек, чтобы подлечить мягкий металл от последствий многократного использования контактного геля; за то, что он пялился на нее и ее корпус, не стесняясь ни ее, ни других автоботов, ни людей. Но даже тогда она была не такой… сейчас она задумалась о чем-то очень серьезным и важном, о том, возможно, чего ему не понять. Он просто сидел, прижимая ее почти к самой искре, боясь лишний раз провентилировать. Нагнетающая тишина затягивалась, заставляя рэкера еще больше переживать за состояние его… подопечной. — Откуда? — тихий фемский голос оборвал завесу тишины, заставив меха немного выпустить из систем воздух. Он посмотрел на совсем безрадостную лицевую дока, которая все также сидела и смотрела куда-то в пустоту. — Че-го от-ткуда? Сбивчивый вокалайзер выдал его со всеми потрохами. — Откуда он знает об этом? — Кто знает? О чем? — рэкер был на грани крика, но с огромным усилием сохранил самообладание. Ясность в оптике вернулась к ее обладательнице, и фемм медленно подняла на своего ночного гостя полную ужаса оптику, от чего Уилджеку сжало искру. — Откуда Саундвейв знает, что раньше цветами моего корпуса были красный и белый?! Этого могли знать только мои родные, а друзей у меня не было! Из родных у меня осталась только сестра, которая слилась с Великой Искрой еще до войны… — на ее алой оптике вновь появились блестящие в полумраке капельки омывателя, начавшие скатываться по мягкому металлу щек, — Откуда?.. Последнее она почти прошептала. Тяжелая тишина вновь повисла в отсеке автоботского медика. Вдруг яркая фемская оптика расширилась до небывалых размеров. Вентиляция всех систем резко отключилось. Фемма замерла, боясь пошевелиться. Немного грубые, иссеченные старыми шрамами губы рэкера мягко коснулись ее щеки и, ловко собирая прозрачные капельки, нежно прошлись по обеим ее щекам. Искра автобота замерла. Он впервые позволил себе поцеловать ее, просто почувствовать нежный металл ее лицевой, просто обнять. А сколько он мечтал об этом, даже просто прижаться к ней уже было очень сладкой, но неисполнимой мечтой. Слишком много он исполнил своих давних мечт за эту ночь, слишком даже для него. Отстранившись от этой притягательной фемки, мех смущенно отвернулся в сторону, чтобы не встретиться с ее разъяренной оптикой полной упреков, а сердиться и вправду есть на что, и он это понимал. — Я не знаю, откуда он об этом узнал, — начал белый мех почти шепотом, все еще боясь встретиться с ее двумя большими и безумно красивыми, хоть и алыми окулярами, — Но я узнаю… Тебе нечего бояться… Также я ему припомню то, что он сегодня сделал… Он прикрыл свою оптику и до скрежета сжал дентопластины. Две маленькие ладони бережно обхватили серый, иссеченный многовековыми царапинами, напоминающими о каждом бое этого бойца, шлем и осторожно повернули его к лицевой хозяйки отсека. Мех не стал противиться и, нехотя повернув к фемке свою лицевую, отвел в сторону оптику. — Уилджек, — белый рэкер медленно перевел окуляры на чуть ли не светившуюся от счастья Рэй, — можно попросить тебя об одной услуге? В один миг все тревожащие ее переживания по поводу странного поведения десептикона мгновенно улетучились и на их место пришла необычайная радость. Ей уже стал неинтересен вопрос, который грыз несчастную искру все то время, что они, вернувшись с последней вылазки, находились на базе. — К-конечно, — от собственной запинки бывалый воин резко поголубел. Заметив голубую краску на всегда уверенной мордашке, фемм слегка улыбнулась. — Ты… сможешь побыть со мной, пока я не уйду в оффлайн? — теперь краской залилась она, Рэй обреченно опустила свой шлем и начала перебирать свои тонкие пальцы, ожидая ответа. — Конечно… Я… Я побуду! Хоть всю ночь! Его голос снова чуть дрогнул, заставив медика улыбнуться еще шире. — Спасибо. Бело-рыжая фемка подобно земной кошке спрыгнула с нагретого местечка и с тем же проворством запрыгнула на свою платформу и, накрывшись термоодеялом, уткнулась носом в стенку и притихла. Какое-то шевеление за спиной. Сильный манипулятор аккуратно обхватил ее за талию и притянул саму Рэй к теплому корпусу, неожиданно оказавшемуся за ее спиной. Минута тишины. Фемка из рыжей медленно превратилась в голубую от одной мысли, что Уилджек лег к ней на платформу, прижал ее к себе и… зарылся лицевой в ее шейные магистрали. Запустив уже давно выключенную систему вентиляции и охлаждения, автоботка закрыла свою оптику, и свой немного дрожащий манипулятор неуверенно положила поверх рэкерского, которым он прижал ее к себе. Мех немного потерся об теплые магистрали Рэй, его Рэй, это он уже точно знал. Он для себя уже отметил, что она будет только его, только его кусочком счастья, и что он ее никому не отдаст. — Рэй, можешь называть меня Джеки…- тихо-тихо прошептал на аудио фемм и, прикрыв свою голубую оптику, тихонько засопел. — Хорошо, буду называть тебя именно так, Джеки, — счастливо улыбнувшись, в ответ промурлыкала фембот и медленно провалилась в пучину сладких снов вместе со своим ночным гостем.