моя дорогая таблетка чистого яда

прошу, лишь прочти послание это,

оно пропитано теплом от огня в груди, в нём по крупицам память об умершем лете, память о брошенном в бездну "прости". ты помнишь ту апрельскую мать-и-мачеху? эти малые солнца в холодных пальцах? ах, до чего же счастье обманчиво - ускользает, как рыбка, и не сдвинуться дальше. нелепый букетик, как нелепа надежда на эйфорию (но одну на двоих). я оставила его на качелях, а между строк ускользнула рыбка, как миф. те качели под ивой стали надгробием для дня тихих и скромных признаний. для тебя в них нет ничего особенного, но для меня в них слёзы и часы молчания. я прихожу к ним утром, ещё до рассвета, чтоб вспомнить тот миг, когда под ребром что-то разбилась со звоном и трепетом, и стало вдруг пусто, как в подвале сыром. p.s. сидеть на качелях в твоём дворе - всё же лучше, чем там же виснуть в петле, петле временной, как день сурка. кажется, мне бы проснуться пора, вырваться, с качелей наконец встать. и правда... пора мать-и-мачеху на твоей могиле менять.