POV автор
На улице стояло морозное утро, благодаря чему у прохожих щипало носы, а руки переставали шевелиться. Прохладе все было нипочем, даже тот факт, что светило рассветное солнце. Мороз прокрадывался под одежду, оставляя на теле “следы” своего присутствия: руки, ноги, все было покрыто новоиспеченными “укусами”. Кожу лица опаляло свежее дыхание зимы, нанося краски на представившейся “мольберт”. Ресницы покрывались густым инеем, предоставляя “картину” сквозь нависшую пелену. Губы покрывала твердая корочка, которая через некоторое время трескалась, отчего поверхность окрашивалась в “багровый” оттенок. С носа начинала стекать жидкость, отчего на “склоне” образовывались маленькие сосульки. Ветер задувал в волосы, а крутившиеся снежинки “вплетались” в корни. Рассветало… Будильник прозвенел именно в тот момент, когда Грэтта уже собиралась подниматься с постели. “Сладко” зевнув и потянувшись, Грэтта предприняла попытку встать на твердую поверхность, отчего потерпела поражение. Несмотря на то, что весь дом “протапливался” побеленный пол оставался холодным, вследствие чего на плоскости невозможно было находится без какой-либо обуви. Окинув комнату в поисках какой-либо обуви и не найдя ничего подходящего, Грэтта натянула на ноги шерстяные носки и встав направилась в ванную комнату. Ванная прилегала к спальне, упрощая задачу тем, что можно было не “щеголять” перед Скарсгордами в одном лишь полотенце, таким образом демонстрируя оголенные части тела. Шагая к двери взгляд девушки остановился на коврике для йоги, который она решила привезти со съемной квартиры, дабы чтобы “не пылился”. И распланировав в голове примерный план на предстоящий день, она очутилась в душевой. Капли “влаги” скатывались по движущим изгибам тела девушки, достигая пола и оставляя небольшие лужицы. Девушка, тело которой было обмотано махровым полотенцем, двигалась в направлении дубового шкафа. Предмет мебели занимал “добрую” половину комнаты, из-за чего в некоторых местах приходилось “перелетать” в пространстве, чтобы оказаться в том или ином месте, что предоставляло некоторые неудобства проживающим, а точнее проживающей данной комнаты. Обойдя все предоставившие “препятствия” Грэтта оказалась стоящей перед гардеробной. Открыв дверцу, девушка заглянула внутрь ища подходящую одежду… и остановив свой «выбор» на топе и облегающих по бедрам и икрам ног штанам, Грэтта отправилась переодеваться. Расстилая коврик, Грэтта думала о том, как когда-то давно, они с матерью любили проводить время вместе, в том числе и «проводить» занятия по йоге. Каждое занятие привносило что-то новое в их взаимоотношения, они узнавали что-то новое друг о друге, делились «личным», вспоминали прошедшие деньки… Но это было очень давно, а маленькая девочка выросла и не хочет вспоминать «прошлое», в то время как мать живет на другом «конце» Земли… От того, что тело уже “забыло”, значение ежедневной растяжки по утрам, все мышцы “ныли” от боли, но была от этого и какая-то польза… гибкость, бодрость, меньшая утомляемость на протяжении всего дня и большинство других плюсов йоги. Девушка чувствовала, как перекатывается каждая мышца ее тела, тяжело выдыхая воздух, как кровь переливается по артериям и венам, запуская мыслительный процесс и наполняя сердце кислородом, словно после продолжительно долгой “спячки”, тело просыпалось от давно не наполняющей тело “приятной” боли… После занятий, девушка не переодеваясь спустилась на этаж ниже, для “восполнения” запасов, ушедшей из организма воды, и не заметив чьего-либо присутствия зашла на кухню…POV Александр
Черт, моя голова! Неужели снова за своё, Александр? Ты же обещал себе, больше не пить, идиот, так а где вообще все? Встав с дивана, я направился в сторону кухни, вспоминая события вчерашнего вечера. Помню, что уехал из дома часов в восемь вечера, отмечать Рождество с коллегами, встретил там какую-то очередную модель, а дальше… большое количество, выпитого мною алкоголя и умопомрачительный секс с фигуристой красоткой. Когда это закончится, Александр? Когда ты уже сможешь остановиться и найти ту самую? Мой взгляд привлекла записка, лежащая на маленьком журнальном столе. Развернув её, я увидел текст, как будто специально написанный мелкими буквами, которые «танцевали» передо мной, расплывавшись в непонятные иероглифы. Несколько строчек мне все же удалось прочесть: <…> Александр, Билл уехал на интервью по своему новому фильму, а мы с отцом отправились за подарками. В доме только Оссиан и Грэтта... С любовью, твоя мама. Грэтта… девушка она конечно хорошая… нет, это слово не для неё, скорее слишком идеальная… внеземная, а кто я? Что я? Богатенький мальчик, который пропивает свою жизнь и талант? Нет, она не для меня. Я попросту не достоин такой как она… честно говоря, никто не достоин... В моих глазах она помогает всем, сияя, но сгорая при этом изнутри. Что гложет её, что так терзает? Эти вопросы не дают мне покоя с того момента, как она переступила порог этого дома. Кто она на самом деле? Дойдя, на конец, до кухни я достал из аптечки аспирин и набрал стакан воды. Я чувствовал, как вода льётся по моему организму и предчувствовал обезвоживание на весь день. Я уже давно знаю это чувство, когда твоему телу просто необходима вода, но зачем доводить себя до такого, Скарсгорд? Звонок в дверь… Какого черта? Люди, да что с вами такое? Вечно вам что-то нужно! Я поплелся в сторону двери, ожидая увидеть там кого угодно. Это мог быть Билл, который вернулся раньше, или родители или же мои бывшие пассии, но кого я увидел? Это же Алида! Сама Алида Морберг, что пудрила мозги моему братцу Билли… Что она вообще тут забыла? Пришла вымаливать прощения? – Алида? Что ты тут… Билла нет. Я уже собирался закрыть дверь, как почувствовал препятствие с её стороны. – Александр, позволь… я должна ему все объяснить. Что же мне делать? Хорошо, пущу её, Билл действительно должен разобраться в этих отношениях, и, либо поставить «точку» или же… простить измену. Я открыл дверь шире и позволил ей войти в дом. Вместе с ней зашёл и холодный воздух, и маленькие снежинки на её волосах, и чувство напряжения, что можно ножом резать… – Как ты, Александр? По виду не очень. Как там Стеллан и Мю? А как же Оссиан? Она задаёт слишком много вопросов. Она здесь и так нежеланный гость, так ещё и притворяется что ничего не было, думает, что сможет уменьшить нарастающее напряжение, наивная. – Все в порядке. Я не хотел вести беседу с ней, по крайней мере только не сейчас. Нет, она вполне хорошая девушка и Билл действительно любил её, но, видимо она не любила его настолько, если смогла изменить ему… – Пойдём. Я позвал её на кухню, не стоять же ей здесь все это время. Мы вошли на кухню. – Чай, кофе? – Кофе. Я сделал две чашки кофе и присел к Алиде. Предстоял нелёгкий разговор. – Ты ведь понимаешь, что разбила ему сердце? Я не любил всех этих «намеков», когда до человека редко доходит сама суть, а говорил все прямо. Больно, но справедливо. – Но ты ведь многого не знаешь… Что она пытается мне доказать? Она лишь оправдывает себя. Я сжал кулаки от злости. – Что ты хочешь объяснить? Хочешь сказать не сама к нему в постель прыгнула?! Это был предел. Она вывела меня на пятой минуте нашего разговора. Я пытался как можно быстрее успокоится поэтому отошёл к окну. Напряжение нарастает с каждой чёртовой секундой. Никто не говорил ни слова, всем и так было все понятно, но казалось, что Алида просто не видела этого. Она считала, что всего лишь одна измена не способна разбить человеку сердце – лишний орган. – Ты можешь осуждать меня, Александр, но я здесь ради Билла, даже если он не простит меня, это уже не будет «лежать» на моей совести. Я больше не видел смысла что-либо объяснять ей и решил покинуть кухню, когда дверь открылась и на пороге появилась Грэтта. Оголенные части тела, на которых блестела влага: ключицы, руки, лицо. Спортивный топ и облегающие брюки, обтягивали части тела, демонстрируя стройное тело девушки. По раскрасневшемуся лицу стекали струйки пота. Не заметив посторонних на кухни она подошла к раковине и умыла лицо, тяжело выдохнув. Собираясь открыть кухонный шкаф, она заметила меня и Алиду, отчего тихо вскрикнула. – Извините, я не заметила вас, – выдохнула она. – Доброе утро, Александр, – улыбнулась она. – Не представишь мне свою гостью? Её слова вывели меня из «транса», и собственные мысли привели меня в шок. Она спасла Оссиана и я не должен приближаться к ней, иначе я уничтожу это прекрасное творение так же, как уничтожаю все на своём пути. Я заметил, как Алида смотрит на Грэтту. Что это? Неужели думает, что девушка Билла. – Здравствуйте, Грэтта, Грэтта Деверпонт, лечащий врач Оссиана. Грэтта протянула руку Алиде. Я увидел как её дыхание выровнялось. – Очень приятно, Грэтта. Алида Морберг, девушка Билла. Я поспешил её поправить. – Бывшая девушка, бывшая. Я заметил на себе недовольный взгляд Алиды, но не обратил на это внимания. – Ну, я тогда пойду, а вы тут сами... Билл приедет ближе к обеду, – сказав это, я покинул кухню. Дальнейший их разговор я уже не слышал. Интересно, какую «лапшу» на уши Алида повесит Грэтте?POV Грэтта
Темные волосы девушки струились по плечам и спине, рисуя неизвестные узоры. Девушка стояла возле окна, отчего можно было рассмотреть ее черты лица. На бледном лице не было “ни кровинки жизни”, будто из нее высосали все наполняющее ее на протяжении жизни. Глубоко лежащие “синяки” под глазами говорили о том, что девушка не спала не одну ночь, “прокручивая” в голове произошедшее с ней. Маленькие трещинки расстилавшиеся на бледных покусанных губах рассказывали о нервозности и стрессе, сопровождающие ее на протяжении долгого времени. Отрешенные глаза, смотрели в “неизвестность”, не замечая никого и ничего вокруг. Внутри вели “разветвление” красные капилляры, заполнившие каждый миллиметр белка своим “пребыванием”. В моменты, когда она прерывалась на то, чтобы наполнить легкие кислородом, сухие обветренные холодом пальцы начинали теребить подол теплого пальто, а подбородок начинал “ходить ходуном” после чего следовал громкий всхлип. Громкий выдох… – Как состояние Оссиана? Александр не дал мне нормально ответа. Мне было жалко Алиду. Почему к ней так относятся? В любом случае она не заслуживает такого отношения. – Не беспокойтесь, – начала я. – С Оссианом все в порядке, он очень сильный мальчик. Это несчастный случай… – Вы не замечали ничего странного в поведении Билла? – прервала меня девушка. Что? Почему она спрашивает это у меня? – Извините, но я видела Билла всего два раза и не обращала на это внимания. Между нами повисло молчание. Что же случилось между ними? Нет, я не должна вмешиваться в их отношения, они должны разобраться сами. Но все же… она выглядит настолько уставшей и измотанной. Прервав мои размышления, она сказала: – Что бы вы сделали, Грэтта, если бы вы изменили своему молодому человеку, и он узнал бы об этом, но не дал никакого точного ответа на ваши отношения? Теперь мне все стало ясно. Почему на фотографии глаза Билла сияли радостью, а теперь были такие поникшие. По началу я думала, что с его графиком – это просто усталость, но теперь все ясно. – Я бы дала человеку право выбора и не стала бы держать возле себя кого-то насильно. – Но… я ведь люблю его. – Если действительно любите, то отпустите. Алида начала уже рассказывать их «историю любви», когда я прервала её. – Алида, я бы не хотела участвовать в ваших с Биллом отношениях. Билл-хороший человек и я уверена, что вы сможете разобраться без моей помощи. Я уже хотела выйти из кухни, как она взяла меня за руку. Я посмотрела на не неё. Из её глаз текли немые слезы. Она действительно нуждалась в поддержке сейчас, но я не психолог… и явно не тот человек, который может поддержать. – Но, Грэтта, вы же тоже девушка, вы должны меня понять, вы ведь тоже когда-то любили мужчину… Любовь… Что это за чувство на самом деле? Ох, а как бы я хотела почувствовать то, о чем так восторженно пишут в книгах, когда цветы распускаются в животе, тянутся вверх, оплетая лёгкие, запутываются в трахеях и оседает приторным вкусом на языке, каково же это на самом деле? Но проблема действительно в том что я не знаю, что чувствует Алида. – Извините, но нет. Она опешила. Я видела это в её взгляде. Алида уже хотела что-то сказать когда на пороге кухни появился Билл. Я чувствовала, как каждая клеточка, каждого органа Билла содрогалась от невиданной боли. Боль – поглощающая и безжалостная, та, что разбивает сердца и убивает души. Боль, что так была знакома мне, что казалось, это я стою сейчас и разрываюсь на тысячи осколков, и что это внутри меня, огни превращаются в пожары… – Что ты здесь делаешь, Алида? – он сказал это так чётко и с леденящим душу холодом. Мне стало не по себе . – Билл… просто выслушай! Это была грань. Нервы Алиды сдали, и она больше даже не пыталась сдерживать свои слезы. Какая же хрупкая на самом деле нервная система, она подобна хрусталю, может разрушиться даже от незначительных колебаний. Но что случиться с хрусталем, когда на него упадёт волна, волна огромная, и смывающая все на своём пути… – Я не собираюсь ничего выслушивать! Ты – предала меня! Ты – разрушила все, что было между нами! Это ты – поклялась быть верной, но прыгнула в постель к моему другу! Чувства Билла, подобны плотине. Возможно, он не хотел ничего этого говорить, но он просто не смог сдержаться. Он просто сдался, и позволил боли «вылиться» наружу. Он кричал, очень сильно кричал. Его голос стал хриплым, но он продолжал кричать на Алиду, после чего я покинула кухню, не желая впутываться в это дело. Оно для меня слишком знакомое. Оно пробуждает старые воспоминания…POV Билл
Мама, пожелав мне удачи перед предстоящим интервью, ушла отправившись вместе с отцом за покупками. Ничего не предвещало скандала в этом доме. Ни утро, ни солнечные лучи, которые так и скользили по мебели, по старому журнальному столику. Отец считает его антиквариатом, что ж, ничего не поделаешь. Мне не надоедала даже чрезмерная забота Мю. Всё было слишком гладко, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сейчас, вспоминая все это, я не мог поверить, как обстановка изменилась настолько сильно. Я еду домой, в моей голове кавардак и миллионы вопросов. «Почему она пришла? Александр. Александр. Алида. Измена.» Я помню, как услышал что на мой телефон раздался звонок, и как голос Александра развеял все мои надежды на единственный «спокойный» день. – Алида здесь, постарайся приехать домой раньше. Она сейчас говорит с Грэттой, как думаешь, какую «сказку» она расскажет ей? Его слова провели по моему телу «электрические» импульсы, от чего я резко встал с дивана, на котором, собственно говоря и проводилось интервью и направился в сторону выхода. Интервью было испорчено, а сам корреспондент «ворчал» что-то похожее на: «Как же мне надоели эти импульсивные шведы!» – думая, что я ничего не слышу. Но я действительно не придал этому большого значения, сейчас, мне только хотелось разобраться с этим делом поскорее… Доехав до дома, я впервые не хотел переступить его порог. Впервые не хотел, но в тоже время так желал увидеть её… Пять лет все же вместе… Может… Нет! Нет, Билл Скарсгорд, ты слышишь, ты больше никогда не наступишь на одни и те-же грабли. Я зашёл домой, чувствуя все это напряжение, что витало сейчас в доме от кончиков волос до кончиков пальцев. Двигаясь в сторону кухни, я все же думал, о том, что, возможно, мне стоит простить её, ведь все мы ошибается, пока чётко не услышал слова Грэтты: «Если действительно любите, то отпустите.» Эти слова привели меня в себя. Да кого я на самом деле обманываю? Да, черт возьми, я люблю, люблю Алиду, но, видимо она не любит меня настолько сильно… Я должен её отпустить. С этими мыслями я открыл дверь и увидел её… чувство боли пронзило моё тело, у меня подкосились ноги. Я не видел никого кроме Алиды, но не чувствовал больше ничего. Ничего кроме боли. Видишь что ты сделала, Алида? Ты убила меня! Я основательно решил покончить со всем этим. – Что ты здесь делаешь, Алида?! – Билл… просто выслушай! Я смотрел на неё и пытался разглядеть то, что видел в ней раньше, но не видел ничего. Я пытался почувствовать то, что чувствовал раньше, когда смотрел на неё, но теперь я не чувствовал ничего… – Я не собираюсь ничего выслушивать! Ты – предала меня, Алида! Ты – разрушила все, что было между нами! Это ты – поклялась быть верной, но прыгнула в постель к моему другу! Я увидел лицо Грэтты. Что это? Её лицо стало бледное, руки задрожали, а в глазах появился немой страх. Страх и боль, такая знакомая мне боль… Что же с ней происходит? Она поспешила покинуть кухню. – Алида, что ты хочешь? – Я ничего не хочу от тебя, Билл. Я… я просто хотела рассказать тебе все… а там ты должен будешь решить сам… – Алида, – я сократил расстояние между нами, раньше я бы поцеловал её, но не сейчас. Сейчас она – чужой человек для меня. – Я не буду ничего выслушивать. – Как ты думаешь, кому я поверю, своему брату, который привёл в доказательство фотографии или тебе, когда у тебя в доказательствах лишь слова… – Но… но я была пьяна, Билл. Я не понимала ничего! А вдруг меня изнасиловали? – Алида, я не хочу больше этого обсуждать, если ты не понимаешь, то мне больно! Больно слышать это все. Я дал свой окончательный ответ, мы расстаёмся. Это конец. Алида проиграла, но чувствую ли я при этом восторг? Нет. Я смотрел на неё в упор. Я видел, как на её лице мелькали разные эмоции, как она твёрдо не хотела принимать поражение. Но все же сдалась. Каждое её слово отдавалось эхом у меня в голове и ударом в сердце. Я понимаю, что теряю её. Она вновь нанесла мне удар, она снова разбила меня, и кровь необъятным потоком заполняла мое сердце, за ним лёгкие, за ним чёртову душу. Я больше не хотел ничего. Не хотел больше видеть закаты и рассветы, не хотел больше пить горячий кофе зимними вечерами, не хотел больше видеть улыбки… и не желал чувствовать что-либо вообще... Сказать честно, то я никогда не ощущал себя настолько опустошенным. Моё внимание привлек силуэт, точнее два силуэта за окном. Я попытался разглядеть их. Это была девушка, её волосы развивал непослушный ветер. До меня не сразу дошло, что это была Грэтта, а мальчик в жёлтом плаще, идущий рядом с ней – Оссиан. Я видел, как Оссиан рассказывал что-то девушке, от чего она смеялась. Мне всегда было интересно, как, ну просто как можно быть настолько «солнечным», но в тоже время таким закрытым человеком. Как можно так с любовью относиться ко всем детям, как к родному ребенку. Как преодолеть всю эту тяжкую ношу, когда видишь это маленькое тело на операционном столе. Как в такой хрупкой на первый взгляд девушке скрывается сила «воина». Я не заметил, что уже продолжительно долгое время смотрю на Грэтту, пока Алида не прервала меня : – Грэтта… хорошая девушка, но можешь даже не пытаться, Билл, вы слишком разные. Она – спокойна и чиста, любит тишину и покой, Грэтта очень « глубокая» и недосягаемая для тебя, Скарсгорд, это понятно даже мне, поговорившей с ней несколько минут. Так же как для твоего брата, который просто «пожирает» её взглядом. Прощай. Алида вышла из кухни, а в мой голове все крутилось: «Она слишком недосягаемая, как и для твоего брата. Александр?»POV Грэтта
Молодая женщина стояла перед зеркалом расчёсывая длинные густые волосы, благодаря чему те переливались на свету. Услышав шаги за спиной она обернулась и увидела застегивавшего запонки на рубашке мужчину. Это был ее муж. Светловолосый, высокий… одним словом идеал, который женщины обычно видят во снах. Встретившись впервые они сразу поняли, что бесповоротно влюбились в друг друга. И это чувство, словно “первая” влюбленность присутствовала в их жизни, уже будучи они женатыми. Увидев, что женщина наблюдает за ним он улыбнулся ей: – Ты куда-то собираешься? Прекрасно выглядишь… как всегда. – Завезу Грэтту в школу, а потом нужно заехать в офис и забрать некоторые документы… – Ты хотела сказать, “дело”? – сказал мужчина в упор смотря на нее. – Ты думала, я не узнаю, что ты хочешь вернуться на работу? Женщина опешила от подобных слов и решила задать встречный: – Что я делаю “не так”? Я всего лишь хочу вернуться на свое прежнее рабочее место, вот и все, – говорила женщина, жестикулирую от накопившихся эмоций руками. – Ты даже не посоветовалась со мной. Ты не хочешь считаться с моим мнением, эгоистка, – твердо проговорил мужчина, подходя ближе к женщине. – Как ты можешь… Женщина не успела договорить и слова, как ее прижали к стене. Мужчина схватил ее за шею, с каждым словом надавливая на нее все больше и больше: – Ты будешь сидеть дома и смотреть за ребенком, ты уяснила?! – Пусти… пусти ме… меня, – задыхалась женщина, пытаясь вырваться из “хватки”. – Ты… Мужчина не успел договорить, из-за услышанных им шагов возле двери спальни. Стук в дверь: – Мама, я собралась, поехали? – сказал детский голос. Мужчина отпустил женщину, отчего та откашливаясь сползла по стене. Твердой походкой он направился к двери и приоткрыв ее, чтобы ребенок не смог увидеть женщину «во всей красе», улыбнулся дочери: – Дорогая, сегодня я отвезу тебя в школу, мама плохо себя чувствует, – сказал мужчина, закрывая за собой дверь и выходя к дочери… Прохлада пронзала руки, заставляя каждый миллиметр тела покрываться мурашками. В голове поселилась «тяжесть», которая с каждым моим вздохом только приобретала весомость положения. Бешеный стук сердца не давал спокойно мыслить, акцентируя на себе внимание сознания. Обхватив ноги руками и опершись о стену головой, я сидела в ванной после очередного «приступа», прокручивая все, что накопилось за последнее время. Пытаясь хоть немного заглушить всхлипы, доносившиеся от меня, я прикрыла руками рот. Прислушиваясь к окружающим меня обстановке, я слышала звуки капающих в раковину капель, доносившиеся с первого этажа крики, гулкие удары сердца… Это все напоминало мне о «давно забытом» прошлом… Словно открыв в себе новые страхи, ты тщательно остерегаешься всего, что могло бы напомнить тебе о присутствии их в твоей душе. А «опасность» таится в самых очевидных вещах, о которых ты даже не смела бы подумать, поджидая того самого момента, чтобы ударить с большей силою, чем можно было бы ожидать… Через некоторое время сознание начало возвращаться в привычное русло, давая понять, что положение от плача не станет лучше, а только накалится с большей силой. Подойдя к раковине и включив холодную воду, я ополоснула руки и раскрасневшееся лицо. Вода стекала очерчивая контур лица, таким образом, заполняя даже самую маленькую «впадинку» и очищая кожу от слез. Вымыв лицо, я не стала перекрывать кран, а просто стояла и наблюдала, как из отверстия струилась прозрачная жидкость, стекая по керамической поверхности, и исчезая в стоке… Я вышла из ванной и направилась к стоявшему возле рабочего стола стулу, на котором покоилась постиранная и выглаженная одежда. На стуле висели черные облегающие джинсы, шерстяной свитер с горлом, а рядом стояли кожаные ботинки с запутавшимися шнурками. Сняв с себя «влажную» после занятий одежду и надев на себя заранее приготовленную, я вышла из комнаты прихватив с собой недочитанную мною художественную книгу. Спускаясь по ступенькам, я старалась не улавливать смысл предложений, доносившихся до моего слуха и поэтому старалась идти быстрее. Спустившись, я незаметно проскользнула мимо «источников» звуков и направилась в прихожею. Накинув на плечи пальто и повязав вокруг спадавших на шею волос шарф, я уже собиралась покинуть сей место, как вспомнила… Оссиан… Во все время происходящего, в доме находился ребенок. Вероятнее всего, он сейчас накрылся «с головой» на кровати и плачет уставившись лицом в подушку. Так делают все дети, во время того, как взрослые устраивают «разборки»… С гостиной доносились крики: – Ты не предупредила меня! Это был первый день ее в школе, а я даже не смог пойти на него, что скажет она, когда подрастет? – мужчина кричал на женщину. – Ничего, не случилось, – успокаивал мужчину женский голос. – Ты сможешь пойти на следующий день… – Нет, ты намеренно не сказала мне об этом! Ты хотела пойти с ней одна, показать всем какая ты «хорошая» мать! – не останавливался мужчина. – Ты ведешь себя, как ребенок… Маленькая девочка сидела в своей комнате, зарывшись «с головой» под одеяло. Слезинки прочертили «дорожки» на раскрасневшихся щечках, а от заплетенной с утра косички осталось только название. Девочка сжалась «в комочек» и плакала, закрывая худенькими ручками личико. Она не могла понять, почему ее любимые родители ругаются. Они же так сильно любят друг друга и любят ее… Грэтту. Приоткрыв дверь, я заглянула в дверную щель. На маленькой кроватке сидел Оссиан. Пухленькие ручки закрывали глазки, отчего не возможно было рассмотреть лицо. Светлые волосы растрепались, таким образом походя на воронье гнездо. Вокруг мальчика были разбросаны разноцветные машинки. Возможно, играясь он и услышал «первые» крики… Я открыла дверь и прошла внутрь. Мальчик не заметил меня. Подойдя к кровати, я присела на корточки и окликнула мальчика: – Оссиан, – прошептала я. Мальчик опустил ручки и увидев меня «просиял» улыбкой: – Здравствуй Грэтта, – мальчик посмотрел мне в глаза, отчего покрылся «краской». – Привет, – улыбнулась я. – Можно попросить тебя кое о чем? – «заговорщицки» посмотрела я на ребенка. – Да… – улыбнулся Оссиан. – Давай, ты не будешь стесняться меня? Мы же друзья, а друзья не стесняются друг друга, ведь так? – задала я вопрос. – Да! – рассмеялся мальчик, отчего комната наполнилась детским смехом. – Мы – друзья. – Не хочешь погулять? – как-бы невзначай задала я вопрос. – Погода хорошая и свежий воздух пойдет тебе только на пользу. – Да? Я хочу погулять с тобой… В то время, как мы с Оссианом возвращались домой начинало светать. Идя по улице, мы наблюдали затем, как поочерёдно зажигаются фонари. На конце дороги небо окрасилось в багровый оттенок, отчего походило на отрывок из фильма. При соприкосновении солнечных лучей со снежной поверхностью, снег начинал переливаться и блестеть, не так как с раннего утра, бросая блики и ослепляя прохожих, а красиво, пестря разными цветами радуги. Не было и намека на дуновение ветра, все было спокойно, отчего на душе становилось тепло. Словно природа взяла выходной, не проявляя свое «настроение» в полной мере. Все время, что мы возвращались домой, Оссиан расспрашивал меня о моей семье: – А где твои мама и папа? – озадаченно посмотрел на меня ребенок, отчего чуть не споткнулся о «выступ». – Аккуратно, – успев «поймать» мальчика, сказала я. – Мама живет в Австралии, а папа в России, – улыбнулась я. – А где это, Россия и Австралия? – Австралия – это место где зимой холодно, а летом льют дожди, где много разных животных красивых и опасных… Р-р-р… – сказала я, зарычав и демонстрируя «когти». – А Россия? – засмеялся ребенок. – Россия… – задумчиво сказала я, вспоминая родной дом. – Зимой там холодно и идет снег, а летом светит солнце. В этой стране много лесов, а в них диких животных: медведей, волков, лис… – Медведей? – спросил мальчик. – Да, но их редко можно встретить на территории леса, только в зоопарке, – сказала я, подавая руку мальчику и переходя с ним дорогу. – В зоопарке? А мы сходим в зоопарк? – Если ты будешь хорошо себя чувствовать, и если разрешат твои родители, – сказала я. – Я буду хорошо себя чувствовать, – уверенно заявил ребенок. – Я надеюсь, – улыбнулась я. – А почему твои родители не живут в одной стране? – задал вопрос мальчик. – Эм… так получилось, – грустно ответила я. – А Билл и тетя Алида то же не будут жить вместе? – Не знаю Оссиан, не на все вопросы можно дать ответы, – вздохнула я. Все вокруг поплыло перед моими глазами одним сплошным «облаком». Я не обращала внимания на окружающую обстановку. Слова, сказанные Оссианом всплывали вновь и вновь: «А почему твои родители не живут в одной стране?». Это был сложный вопрос, ответ на который не знала я сама. Возможно, мать не захотела испытывать той боли, которую причинял ей отец. А отец понимал, что если он останется с ней, то просто однажды убьёт ее… К сожалению, не помогало и лечение, назначенное психиатром отца. Но главное то, что он хотел исправится, он сильно любил мать и меня, чтобы и дальше оставаться таким. И чтобы обезопасить меня и ее прошел лечение, назначенное его психотерапевтом. Которое выявило, что у него расстройство личности, которое проявляется в гневе и в физическом насилии… Очнувшись, я почувствовала чье-то прикосновение… это был Оссиан. Он держал меня за рукав пальто, ожидая какой-то реакции от меня. Посмотрев вокруг, я поняла, что мы стоим на пороге дома семьи Скарсгорд. И не став ждать «подходящей минуты», мы зашли в дом…. Я переступила порог дома, держа Оссиана за руку. Мальчик вдруг сжал мою ладонь сильнее, а потом поднял свои голубые глазки на меня. – Тётя Алида ушла? Я присела, чтобы наши лица были на одном уровне. – Не волнуйся, – сказала я, снимая шапку с мальчика. – Все хорошо. Я помогла Оссиану снять его маленькие красные ботиночки, на которых собралась влага. Он собрался забрать пакеты из моих рук, но мне пришлось остановить его. – Не все сразу, герой, ты ещё не окреп настолько сильно, чтоб носить тяжести. – Но… я всего лишь хотел помочь тебе, Грэтта. – Держи, – я протянула ему маленький пакетик, который переливался на свету перламутровым цветом. – Завтра отдашь его маме, только «т-с-с», – сказала я, поднеся указательный палец к лицу. Оссиан повторил мои движения и убежал на второй этаж дома, звонко смеясь. Я заметила, что в доме царила мертвая тишина. Она проедала веки, сковывая движения и превращая все мысли в сплошной «хаос». Я попыталась отвлечься от неё. Не хотелось портить себе настроение перед Рождеством. Но как, просто скажите, как мне справится с мыслями, воспоминаниями и надеждами на светлое будущее, когда этот дом «уничтожает» каждую клеточку моего тела, каждую ткань, раскладывая по волокнам, словно пазл? Я чувствую, как с каждым днем проведенным здесь распадаюсь на частицы, на молекулы, но могу ли я исчезнуть полностью? Ощутить покой, наконец привести в порядок свои мысли? Почему, почему же, новое место жительство не справились со своей задачей? Почему, я думала, что все наладится здесь? Почему убегала, думая, что воспоминания больше не будут неотъемлемой частью моей жизни? Почему, почему? Кто же ответит на эти вопросы, если не я, но кто я вообще? Я стянула с себя маленькие, лакированные полуботинки на шнурках и небольшим каблуком. Помню, что покупала их когда только приехала в Швецию, а это карамельного цвета пальто свободного покроя, на его покупке настоял Уилл. Помню, как первое время чувствовала себя в нем некомфортно, но кто же мог подумать, что оно станет таким излюбленным мною, таким родным? А эта белая водолазка. С ней связаны холодные зимние вечера, игра в снежки, горячий кофе с зефиром, загадывание и желаний и Уилл. Что бы стало со мной если бы не Уилл? Мой дорогой, старший братец Уилл… Тонкие, длинные пальцы переливались под светом уходящего солнца, отдавая нотами холодных, зимних вечеров. Руки, они были потресканы от нахождения на сильном морозе долгое время. Капилляры струились по тонким кистям, создавая прекрасную картину человеческих рук, и даже самый изысканный художник имел бы честь нарисовать эти руки, руки полные лёгкости и в тоже время очевидного страдания. Руки, которые спасают жизни… Я почувствовала, что кто-то стоит позади меня и просто боялась повернуться. Кто же там? Может это Александр? А вдруг это Билл? Я затаила дыхание. Страх… Страх… Боль... Почему мужчины вызывают у меня панический страх? Детство… Страх... Боль… Через мгновение тёплая рука легла на моё плечо и немного сжало его длинными пальцами. Электрический ток, импульсы, да называйте это как хотите! Но мне оно кажется таким знакомым, просто забытым… Ну конечно, Уилл постоянно делал так, и каждый раз приятное чувство накрывало меня с головой, но сейчас оно другое… Я, решив, что будет просто неприлично с моей стороны просто так стоять, поэтому, набрав в лёгкие воздуха, повернулась. Это был Билл. Он был истощен и нуждался в отдыхе. Не нужно быть врачом, чтоб увидеть это. Лицо показывало очевидные вещи, скрытые от человеческого глаза, стоит лишь приглядеться. Впалые щеки, на их фоне скулы становились ещё более чёткими на бледном лице , мешки под глазами, потухшие глаза… Глаза, я всегда рассматривала глаза и пыталась увидеть там суть человека, его душу. Иногда видела блеск, когда человек был счастлив беспамятства, или же когда не мог оторваться от полюбившейся книги, и с замиранием сердца наблюдавший закат, как в последний раз. Но что же я видела сейчас в глазах Билла? Ничего… Ничего кроме боли и горесть страдания, предвещающую скорую погибель. Нет, не биологическую погибель. Моральную, душевную, называйте, как хотите. Но другое дело это губы. Губы, которые всегда были алыми, с трещинками и сочившейся кровью время от времени , стали белыми и сухими в один момент. Казалось, что именно сейчас с них сорвётся истошный крик, который по его мнению поможет ему справится с болью, но это не поможет. Я это знаю. – Позвольте, я вам помогу, – сказал Скарсгорд и взял пакеты из моих рук, до того момента, как я дала ответ. – Куда их? – В мою комнату, если не трудно. Билл коротко кивнул и направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. – Как вы донесли их, мисс Деверпонт, с виду такая хрупкая девушка... – сказал Билл, поставив пакеты на кровать. Каждый из нас сейчас скрывал свое состояние. У Билла это выходило лучше, мне же понадобилось много времени, чтобы совладать своими разумом и в нужный момент улыбнуться. – Мне помог Оссиан, – сказала я и натянула очередную улыбку. Уже не помню, когда я действительно искренне улыбалась или смеялась… – Мисс Деверпонт, – Билл повернулся в мою сторону. – Я вижу, что вы замерзли, не хотите чаю или кофе? Я взглянула на себя в зеркало. Мои щеки «пылали алым пожаром», а пальцев рук я вообще не чувствовала. Возможно, я бы отказалась от этого предложения раньше, но не сейчас. Ему нужна помощь, я не получила её в свое время и что со мной стало…. – С удовольствием, мистер Скарсгорд. – Билл, мисс Деверпонт, просто Билл, – сказал он и протянул мне руку. – Давайте все по-новому? – Очень приятно, Билл, Грэтта, – сказала я и протянула ему руку, улыбаясь. - Да, по-новому… Мы спустились на кухню и Билл протянул мне чашку кофе. – Спасибо, Билл. Он улыбнулся, отпивая кофе из кружки. Я заметила, что в доме слишком тихо, что совсем не характерно для этого дома. – А где все? – Стеллан и Мю уехали куда-то загород, у них возникли какие-то неотложные дела в преддверии Рождества, но скажу вам по секрету, Грэтта, скорее всего они просто уехали за подарками. А Александра позвали на мероприятие в честь Рождества… – Но разве его не было вчера? – Ох, Грэтта, нет, оно ещё будет и сегодня и завтра, такая уж жизнь у актёров, ничего не поделаешь, но я не жалуюсь, мне нравится вся эта «суматоха» событий, – сказал Билл и отпил свой кофе. – Это хорошо, когда есть то место, где ты можешь просто забыться или упасть с головой в этот рабочий омут. Сама часто этим пользуюсь, – сказала я, пытаясь выдержать грань, чтобы не сказать лишнего. – У вас есть ещё братья? – я постаралась перевести эту тему, чтоб разговор не пошёл не в то русло и, кажется, у меня получилось. – О да, Грэтта, Александр вам не рассказал? У меня шесть братьев и одна сестра. – Что? Не может быть! Но где же они все? И как вас так много, и большинство актёры? Билл, как мне показалось, искренне засмеялся или все же мастерство актёрской игры? – Ну мой ещё один старший брат – Густав сейчас в Нью-Йорке. Он так хотел приехать, у нас есть своего рода традиция, когда мы все собираемся на Рождество, но в этот раз без Густава. Так же у меня ещё есть братья: Сэм, Вальтер, Оссиан и Кобейн и моя сестра Эйя. Но, к сожалению, Сэм забрал Кобейна на отдых вместе со своей женой, а Вальтер остался в Берлине, он встретил девушку и просто не мог оставить её одну. Надеюсь, что хотя бы Эйя прилетит из Франции, она, кстати, не актриса, а модель, но на мой взгляд не далеко ушла от шоу-бизнеса, и надеюсь, что сможет познакомится с вами. – У вас такая большая семья и вы постоянно поддерживаете связь? – Да, стараемся, спасибо моему отцу за сплоченность и хорошее воспитание. А у вас? У вас есть братья или сестры? Нет, нет, нет, только не это! Только не этот вопрос, все же было хорошо! Что же мне делать? – Да, Билл, у меня есть… был брат. – Извините, я не хотел. Я увидела, как Билл поджал губы. – Не волнуйтесь, все в порядке, уже прошло достаточно времени… Да ничего не в порядке! Но я обратила внимание на лицо Билла. Оно стало серьёзным, казалось, сейчас он скажет мне то, о чем потом пожалеет, но боль разъедает его, подобно кислоте, и ему просто нужно выговориться. – Грэтта, я бы хотел попросить прощения за инцидент, который произошёл сегодня утром. Возможно, что это не моё дело, но я заметил, что вы побледнели, с вами все было в порядке? – Да, Билл не берите это в голову, со мой такое часто происходит… – И ничего не случилось? Но потом я ещё вспомнил про Оссиана, а когда поднялся к нему в комнату не нашёл его там. А потом увидел вас, выходящих из дома. Спасибо вам, Грэтта. Я не знаю почему, но мне кажется, что вы понимаете меня, не так ли? Он попал «в цель». Я прекрасно понимала все его чувства, все его эмоции. Я сама переживала это не раз, но стоит ли говорить ему об этом? Думаю нет, я бы не хотела открываться никому из семьи Скарсгорд, да и вообще никому… – Я сделала то, что сделала. Мне кажется каждый поступил бы на моем месте так же. Каждый из нас может попасть в такую ситуацию, поэтому вам не нужно забивать свою голову лишними мыслями. И да, Билл, но как и большинство людей все мы чувствуем боль, но это и является самым большим признаком того, что мы живы. Лучше чувствовать боль, чем не чувствовать ничего. – Да, вы абсолютно правы. Так питье кофе и попытка согреться превратилась в психологический сеанс. Возможно, он бы продолжился, если бы я не услышала, как Оссиан зовёт меня. – Извините, Билл, Оссиан зовёт меня, я пойду. – Да, да, конечно, Грэтта, доброй ночи. – Доброй ночи, Билл, – я уже собралась выходить из кухни, когда я вспомнила то, что говорила мне однажды моя мать: – Будет ли любовь полной, если не причинит никакой боли, Билл? Любовь заставляет нас жить, а боль показывает, что мы живы, – сказала я и вышла из кухни, оставив Скарсгорда наедине со своими мыслями.