Имена четырёх

Второго смертника они находят относительно быстро, но и эта казнь проходит для Феличиано не лучше. Впрочем, новиция хотя бы не рвёт – хоть это и сомнительное достижение. Он так же хмурится, отводит взгляд от жертвы, пока слышны мольбы и демон не совершил над ней расправу. О, как же сложно для него всё это видеть и не только не вмешаться, но и самому давать приказы мучителю. Должно быть, если бы он сам держал в руках нож, то не чувствовал бы таких терзаний совести и думал бы он явно не об этом. Но он лишь наблюдатель и приказчик. Не исполнитель, ведь тогда бы кара была не столь растянута и изощрённа, она бы потеряла всякий смысл и не принесла бы удовлетворения. Хотя, она и не приносит. По крайней мере, не надолго. После первой смерти возникло чувство облегчения, что длилось, от силы, несколько часов. Затем же боль вернулась с новой силой. Новиций думает, что сможет полностью унять тревогу, оставить это в прошлом, не винить себя, лишь после смерти последнего ублюдка. Когда ему и самому придёт пора платить за правосудие. Зато демон, бесчувственное адское отродье, похоже, упивается процессом. Он скалится не к месту, постоянно тормошит призвавшего его и требует смотреть, давать приказы. Феличиано может лишь с содроганием наблюдать, осознавая, что участь смертника ничто с грядущими последствиями сделки. Да, он не знает, что будет после смерти, каков есть Ад, хоть и читал об этом неустанно весь срок новициата и задолго до него. Хоть описаний много, и они различны, все сходятся в одном – его ждёт вечность муки. Но как же греет мысль, что это всё будет не зря, что те, кто был ему так дорог, останутся отмщены, а их мучители погибнут в тех же муках… нет, стократ сильнее… что и они! Поэтому он может только молча наблюдать, как кровь стекает вниз из неглубоких ран, царапин, коими усеяно всё тело. Но жертва не просит прекратить, просто не может – палач повредил гортань самым первым надрезом. А затем началась и сама пытка. Феличиано когда-то давно читал об этом – в прошлой, безоблачной жизни, когда его приводило в ужас даже описание насилия над кем бы то ни было. Сейчас же он почти спокойно наблюдает за казнью линг-чи – «смертью тысячи порезов» – именно этот способ выбран для отмщения. Но если в первый раз он растерялся, не был готов, то второе убийство он продумывает тщательно. Жертва хрипит, стонет от боли, когда демон режет плоть, отщипывает кусочек за кусочком, превращая тело в кровавые лохмотья. Он отдаёт приказы механически, заученно, стараясь не вдумываться и не смотреть смертнику в глаза. Ведь именно в этом и сокрыто его мнимое спокойствие: находясь рядом, он мысленно переносит себя за пределы комнаты, представляя, что всё это происходит не с ним, не в реальности. Что всё это - лишь эпизод какого-то ужасного рассказа, который в любой момент можно прервать, отложить в сторону, отвлёкшись на что-то иное, и, забывшись, не возвращаться более. Но взгляды их всё же встречаются. И этого хватает, чтобы чувство вины и отвращение к себе волной накрыло Феличиано, помрачая рассудок и унося сознание в блаженную темноту. В себя юноша приходит в той же темноте и не сразу понимает, как это может быть. Неужто это всё – он умер и навечно заперт в этой пустоте?.. Но через пару минут его глаза привыкают, и он уже может различить стены, пол, проёмы пустых оконных глазниц. Под собой на ощупь он различает плотную ткань, что служила ему постелью. Шинель. Она была на призванном. Так что же это?.. Демон пытался проявить заботу?.. Наверное, для этого есть иное, разумное объяснение. Здание ему знакомо. Хоть он и не был никогда внутри, но может с точностью сказать, что временным пристанищем становится заброшенная десятилетия назад стройка, где, если верить суевериям, обитает нечестивый дух. Выглянув в дыру в стене, он убеждается в своём предположении. Что странно, голоса других людей здесь не слышны. Нет ни подростков (которым, в общем-то, без разницы, где собираться), ни бездомных. Лишь темнота и тишина. Влиянье демона?.. Всё может быть. Но где же он тогда?.. Шуршание и странный писк, исходящий откуда-то из дальнего угла, пугают новиция. Он не хотел бы делить последние дни жизни с полчищем крыс или мышей. Но вот от тьмы отделяется частичка и медленно, неповоротливо и недоверчиво, идёт к нему – котёнок, чёрный будто ночь. Улыбка против воли расцветает на губах Феличиано, когда малыш оказывается рядом, обнюхивает и ластится. - Привет. Как же ты тут очутился? – вопрошает Варгас, а зверёк играет с ним, ловит за пальцы и кусает. Это не больно, но отвлекает и позволяет забыться, отрешиться от всего, о чём так не хочется думать. – Что же ты тут делаешь совсем один?.. Вдоволь наигравшись, кусочек темноты ложится к нему на колени. Кошки всегда любили Феличиано Варгаса, и это было взаимно. Говорят, таких людей Судьба не обделяет благом. Но если это так, то почему всё это происходит с ним? Боль прошлого и страх неопределённости грядущего, что долго мариновались в душе и мыслях юноши, вновь рвутся выйти через слёзы. И в этот раз он не сдерживается и плачет так, как не плакал уже годы. Всхлипывает, прижимает к себе нового друга и бормочет несвязно, рассказывая ему и темноте: - Раньше у меня была семья. Все в церкви были мне близки, – образы убитых воскресают в памяти, и юноша зажмуривается до боли, лишь бы отогнать мучительно счастливое прошлое, – но их больше нет. Они мертвы. Я плохо помню тот день, когда... - мысли путаются, перескакивают с одной на другую, но сейчас это не важно. Гнойник сдерживаемых эмоций лопается, прорывается наружу то, чем не с кем было поделиться. - Лишь слышу во снах крики и выстрелы, чувствую тот страх и… Я не мог им помочь… Я… Я не смог ничего... Внезапно котёнок открывает глаза и недоверчиво косится на что-то сбоку, туда, где вход. Шипит и выгибает спину, пытаясь показаться смелым, отпугнуть пришедшего. Феличиано поднимает взгляд. Да, так и есть: в дверном проёме демон. Как много он слышал? Как долго наблюдал? - Почему мы здесь, а не в церкви? – спрашивает новиций спустя несколько минут, когда немного успокаивается, не прерванный вернувшимся приспешником и вынужденным разговором. Нет, призванный молчал бы и дальше, но от его взгляда юноше всё тяжелее. - Меня раздражают церковные фрески, – насмешливо тянет демон, подходя к человеку и напуганному зверьку. Он тянет руку к котёнку, и на секунду кажется, вот-вот причинит ему вред. - Не надо! – вскрикивает Феличиано, и призванный замирает. - Мы убиваем людей, но жалеем животных, да, Фели? - Пожалуйста, не трогай его. Демон немигающе смотрит на человека, словно раздумывая над его просьбой, а потом улыбается так, что у впечатлительного юноши кровь в жилах стынет от страха. - По-твоему я вовсе монстр?.. Котёнок недоверчиво обнюхивает руку, кусает палец демона и убегает прочь. Призванный смеётся – негромко, искренне и так по-человечески, что Фели почти забывает, кто перед ним. Демон достаёт из сумки, что висит через плечо, нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся хлебом, и протягивает новицию. - Спасибо, – глупый человек улыбается, искренне благодаря демона. - Не обольщайся. Если ты умрёшь от голода, контракт останется не выполнен, и я лишусь платы. Голод берёт своё, несмотря на полнейшие отвращения мысли и воспоминания о прошедшем дне. Пока новиций ест, демон занят чем-то непонятным: он собирает кирпичи и выкладывает из них кругом странное сооружение. Феличиано не сразу догадывается, что это – костровище. - Ты хочешь развести костёр? – спрашивает юноша вполне очевидную вещь. Нет, не так: она была бы очевидной, не будь его спутник демоном. С ним нельзя знать наверняка, вдруг у слов или поступков есть иной, отличный от очевидного, смысл. - Ты мёрзнешь. Или, хочешь, чтобы твои последние дни прошли в болезненном бреду? В итоге в костровище появляются поленья, невесть откуда взятые, и призванный доволен собой. Он улыбается, и в свете пламени костра улыбка кажется такой жуткой, что это даже завораживает. Демон достаёт из своей сумы бутылку с неизвестным содержимым, откупоривает её и делает большой глоток. - Ты так и будешь убивать тех, кого я назову?.. – внезапно спрашивает человек, но натыкается на очередную усмешку. - Если тебе надоело, только скажи – мы закончим хоть сейчас. Я мгновенно убью их, заберу плату и… - Они их убили, – внезапно прерывает его новиций, вглядываясь в пламя костра. – Их всех… Я даже не знаю, из-за чего… - Ты жив, – с непонятной интонацией замечает демон, и в этой фразе Феличиано слышится упрёк. - Я спрятался. Был настолько одержим страхом, что не смог… – вернувшиеся слёзы мешают говорить, сбивают с мысли и усиливают желание оправдаться. Как будто выходцу из Ада есть до этого дело. – А что бы я сделал?... У них оружие, они не… они убили бы меня, как и всех… А так я… сейчас я могу… Демон вздыхает и протягивает бутыль впавшему в тихую истерику человеку. Варгас непонимающе смотрит на неё, не понимая, зачем ему это. - Тебе нужно расслабиться, Фели, – искушает его демон, только новиций всё равно сопротивляется. Его учили, что алкоголь есть грех, коль пить его не в меру. А сколько «в меру» ему никто не пояснял. – Ты слишком напряжён. - Я продал душу. Ответ смешит демона. Он ещё настойчивей протягивает бутыль, и Варгас её всё же принимает. - Ты сам виноват, Фели. Сейчас уже слишком поздно задумываться об этом. Расслабься, пока есть такая возможность. Новиций делает глоток, но тут же выплёвывает половину, закашлявшись. Алкоголь обжигает горло, не привыкшее к подобному. Призванный наблюдает за ним, не сводя глаз. Очередной насмешки Варгасу не вынести, поэтому он делает ещё один глоток. Затем ещё. Уже не так болезненно глотать, а демон одобрительно кивает. Со временем тишина кажется всё более неуютной, а накопившиеся вопросы стремятся вырваться и обрести звучание, а после и ответы. Феличиано мнётся в нерешительности, делает ещё один глоток и всё же спрашивает то, что не было обговорено во время заключения сделки: - Что будет после того, как они умрут?.. Демон удивлённо смотрит на него и улыбается. Не жутко – снисходительно, как будто объясняет глупому ребёнку самую простую в мире вещь: - Ты умрёшь тоже, – но это не тот ответ, который нужен. Всё это Варгас знает. Всегда знал. - Как и они? Призванный задумывается. Прикрыв глаза, он размышляет над ответом, как будто всерьёз решает, каким же способом ему забрать плату. - Зависит от тебя. Если ты не будешь меня злить лишний раз… - А потом? Что будет после моей смерти? Что будет с моей душой? Глаза демона резко открываются, но в этот раз Варгас не дёргается прочь, заворожённый фиолетовым свечением. В уставшем, опьяневшем рассудке отчаянно пульсирует сравнение с пламенем и мотыльком, но отвести взгляда он не может. - Ты перейдёшь в услужение ко мне. Я буду волен делать всё, что захочу, – слова звучат насмешливо, к ним примешана угроза. Только новиций не чувствует этого. – Я также вправе передать тебя кому-то или обменять. - Кому-то… – эхом повторяет Феличиано. Эта правда ему не нравится. Будь у него выбор, он предпочёл бы оставаться со «знакомым дьяволом». - Обычно, покровителю. Рабы мне не нужны. - Я буду вечность в услужении у сатаны… За этой фразой раздаётся смех. Без злобы и насмешки – демон смеётся искренне, из-за чего человек на секунду забывает, кто перед ним. Казалось бы – всего секунда, ну на что она может повлиять? Только из-за этой секунды человек окончательно теряет свой страх перед высшей силой, сидящей перед ним. - Святая простота. До сатаны нам очень, совсем уж очень далеко. Хотя, мы не в конце этой иерархической цепочки. Рискну заверить, ты тоже, вероятно, будешь не в конце. - Тоже?.. Я стану демоном?.. – это представляется чем-то совсем уж нереальным и, вопреки здравому смыслу, смешит. Вместо священника стал демоном. Так уж вышло. Случайное стечение обстоятельств. - Что, жалеешь о поспешной сделке? Тебе никто не запрещал узнать всё досконально, прежде чем её скрепить. - Нет, я не… – Феличиано отрицательно качает головой и зажмуривается, когда всё начинает плыть. – Можно спросить? - И что ты там опять надумал?.. – со смешком спрашивает демон, пока не догадываясь, к какому выводу смог прийти захмелевший разум, уцепившись за неосторожно произнесённую фразу. Если бы он только знал, что эта неосторожность станет началом конца! - Когда-то ты тоже был человеком?..