Ты, пидор

...по статистике, 10,1% пострадавших от сексуального насилия составляют дети младше 12 лет и женщины старше 40 лет, 11,4% — подростки 13-15 лет, 6,5% — мужчины разного возраста; при этом 45,6% потерпевших были ранее знакомы с насильником и доверяли ему, а в 15% случаев сексуальное насилие совершают родственники или партнёры жертвы.

— Слушай, Гарик, тут, короче, такое дело… Двое парней сидели в привокзальном кафе за маленьким пластмассовым столиком — официант только что принёс бутылку водки и блюдо с мясной нарезкой. Тот, которого назвали Гариком, хмуро посмотрел на друга детства. Если уж дружбан его прямо с поезда водкой поит, значит, что-то серьёзное. Они с Олегом были друзьями детства. В садике в одной песочнице ковырялись, в школе за одной партой сидели. В армии вместе служили. Потом жизнь их развела: Олег закончил строительный техникум и работал прорабом, Гарик (для остального мира Игорь Макаров) подался в геологию и ездил по стране. Его родные давно перебрались в другой город, но, если Гарика вдруг заносило в «родные ебеня», друг всегда с охотой его вписывал хоть на неделю. Сейчас ему и надо было всего-то сутки перекантоваться, помыться и поспать. Чего же Олег сидит с таким видом? Может, хата сгорела или помер кто? — Ну… — Ты выпей водки сначала. Короче, я, блин, это… — Олег мялся, пытаясь сформулировать мысль. Наконец тоже выпил рюмку залпом, понюхал кусок подсохшего салями и буркнул, глядя на исцарапанный пластик стола: — Я теперь с парнем живу. И выдохнул, проясняя до конца: — С пидарасом. — О как, — только и смог ответить Гарик. — А нахуя? — Ну, — Олег и сам задумался над этим вопросом, — ну получилось так. Я за него как-то на улице заступился. Его, понимаешь, родаки из дома выперли за то, что он, ну, пидор. Ну а я как-то вот подобрал… — Ну блядь, Олег, ты ваще без башни. Те чё, баб мало? Ладно у нас в экспедиции, когда месяцами вокруг одни мужики… — Гарик заткнулся, соображая, что несёт что-то не то, но Олег, похоже, не вслушивался. — В смысле, ну нахуя тебе пидор какой-то вонючий? — Он не вонючий, — возмутился такому явному поклёпу Олег, — он вполне себе чистенький такой, да ещё и всякими так кремами мажется, чтоб кожа была гладкая. — Я в том смысле, что ты что, теперь тоже пидор? — Гарик налил себе ещё стопку, опрокинул, пожевал кусочек сыра. — Да не, какой я пидар, — Олег махнул рукой. — Я ж не то, что, там, всякое это… — он сделал характерный жест ладонью, — я нормальный. Только, понимаешь, оно так как бы и без разницы, вообще-то. — Да ладно! — Ну а чё? Он у меня и готовит, и по дому прибирается, и работает. И месячных у него нет. И тёщи нет. А трахать его — одно удовольствие, — Олег прямо облизнулся. — Можно и без презика. Он же не залетит. И минет он классно делает, прям когда хочешь. — Да ну? — Да вот. А главное что? Он мне мозги не ебёт: типа где ты, да с кем ты, да какого хуя опять пьяный пришел, да когда ты женишься на мне… — Да всё равно как-то это не правильно, — покачал головой Гарик. — Ну где-то да, — согласился Олег. — Я поначалу тоже так думал. А потом ничего так, втянулся... Уже четвёртый месяц вместе живём. — А ты не боишься, что он тебя… — Гарик неопределённо покрутил в воздухе надкушенным кусочком сыра — Санёка-то? Да не, — рассмеялся Олег, — я сам в жизни не подставлюсь, а он не рискнёт. Он дрыщ такой… Я его как-то на антресоли запихал, так он как нефиг делать поместился. — А зачем запихал? — Да хрен его знает… По пьяни как-то прикольнуться решил. — И чё теперь? — наконец задал вопрос Гарик. — Я у тебя перекантоваться не смогу? Этот твой, как там его, Санёк против будет? — Он не Санёк, а Санёка. Его на самом деле Виктором зовут, а Санёкин — это фамилия. Его обычно Санёкой называют: какой он нахуй Виктор? Конечно, он не будет против, он у меня, — хохотнул Олег, — никогда не против. Парни посидели ещё немного и потрепались, допивая водку. В общем и целом, отойдя от шока, весть о новом сожителе Олега Игорь принял нормально. Пидором его друг точно не стал, это видно. Ну а так и впрямь, какая разница, кого ебать, лишь бы не полотенце. Гарик вспомнил, как кто-то им, тринадцатилетним соплякам, рассказал, что получить похожие на секс ощущения вполне можно, если взять махровое полотенце, пропитать его подсолнечным маслом, свернуть в узкую трубку, засунуть в пакет и подержать на батарее. Не сказать, что ощущения были схожи, но они тогда неплохо развлекались, трахая по очереди «Дусю-агрегат» вприглядку к порнухе на кассете. Олег тоже вспомнил, посмеялся. Допив водку (всего пол-литра на двоих, и что, что раннее утро?), друзья пошли к остановке. По дороге Гарик всё рассказывал о том, что его зовут работать в туристическом бизнесе, возить за плату любителей каменных красот на раскопки и он, наверное, согласится. Олег рассказывал о том, какую машину собирается приобрести этим летом. Оба слегка завидовали друг другу: одному казалась заманчивой полная путешествий и приключений жизнь, другой слегка тосковал по осёдлости и устроенному быту. Впрочем, завидовали они по-доброму и уж точно не хотели что-то у себя в жизни менять. — Ну и где этот твой пидор? — первым делом спросил Гарик, вваливаясь к Олегу в квартиру. Словно Олег завёл экзотического домашнего питомца — игуану или, может быть, шиншиллу. — Да рано ещё, на работе он. Ты проходи, иди в ванную. Жрать хочешь? — Да не, не сильно. Больше мыться — трое суток в поезде. И поспать бы на мягком… — На кровать ляжешь, если хочешь. — А где он, кстати, у тебя работает? — поинтересовался Гарик, вваливаясь в ванну. Он уже успел заметить, что хата друга как-то неуловимо изменилась. Стало чище, исчезли валяющиеся по всему дому свёртки носков. В ванной висела новенькая пластиковая занавеска с папоротником и прибавилось всяких бутылочек. Гель для душа, крем для тела, ещё какая-то поебень. Если и не знаешь — подумаешь, что тут девушка живёт. В стаканчике стояло две зубные щётки — синяя и розовая. Вот смех-то. — Да тут, в супермаркете, — донеслось до Гарика через дверь, — в круглосуточном… Санёка вернулся с работы, когда Гарик, вымытый и напившийся чая, крепко спал и видел простые здоровые мужские сны. Санёка был невысоким, очень худеньким пареньком с мягкими вьющимися каштановыми волосами и большими глазами цвета спелого лесного ореха, вечно испуганными и часто слишком блестящими. — Ну что, твой друг?.. — спросил он сидящего за компьютером Олега. Тот поставил на паузу автосимулятор, развернулся и посмотрел на Санёку тяжелым взглядом, сравнивая с Гариком. Их с детства часто принимали за братьев — оба высокие, крепкие, русоволосые, с грубоватыми, но правильными чертами лица. Санёка был не такой, он был тоненький, весь изящный, с узкими ступнями, узкими ладошками, пухлыми губами и длинными ресницами. Санёку запросто можно было переодеть в девушку. Вообще, миру здоровых, сильных мужчин, которые работали на стройке, пили водку с пивом, ходили в бильярд и боулинг со своими бабами и в баню друг с другом, Санёка был абсолютно чужд. — Да приехал вот, спит. Мы вечерком посидим, вспомним старые времена. Так что давай иди приготовь нам там что-нибудь. Курицу пожарь, креветок, картошки… Ну я не знаю. Только побольше! Давай иди, не маячь тут! Санёка вздохнул и пошлёпал на кухню. После ночи за кассой у него болела шея и где-то в районе переносицы поселилась толстая тупая ржавая игла. Но ничего. Санёка сделал себе кофе и начал доставать продукты из холодильника. Олежа, как он называл своего сожителя, уважал пищу простую, без изысков, чтоб было калорийно, вкусно и поджаристо. С чесночком и укропчиком. И чтоб побольше. Санёка и готовил, вкладывая в готовку душу. Была душа и у Санёки, так надо её куда-то девать? Олеже она и задаром не нужна. Санёка много общался с девушками, когда ещё учился в институте. Там у них, на культурологическом, он был единственным лицом относительно мужского пола. От девушек он много всего наслушался. Про эмансипацию, про кухонное рабство и кухонный бокс. Что они бы, девушки с культурологического факультета, с собой так обращаться никогда не позволили. Санёка слушал и завидовал. Ему тоже иногда хотелось быть девушкой. Девушка — это девушка, у неё есть место в жизни, она может выбрать себе мужчину, жениться и родить ему ребёнка. А он, Санёка? Он зачем? Не мальчик и не девочка. Санёка одевался в женскую одежду, смотрел на себя в зеркало — ну вполне! Ведь чуть-чуть, кусочка хромосомы не хватило до полноценной Х. И был бы он Викой Санёкиной, и всё было бы у него хорошо, правильно. Жили бы они с Олежей как люди. Олежа бы его познакомил с друзьями, с родными. Ходили бы в кафе, ездили бы на дачу. Родные бы из дома не выгнали, отец бы с гордостью говорил, какая у него красивая и умная дочь, а не «пидор проклятый». Да… Санёка тихонечко шмыгнул носом. Олег не любил, когда он плакал, мог и пощёчину залепить. Санёка не верил в этот бред, мол, «бьёт — значит любит». Бьёт — значит бьёт. Все друг друга бьют. Отец — мать. Мать — отца. Они вместе — его старшую сестру. Все вместе — Санёку. И пацаны на улице и в школе. А чего Санёку не бить, сдачи он дать не может. Его первый парень, Руслан с исторического, его не бил. Они по-хорошему уговорились и почти встречались две недели. Санёка даже начал верить, что, может, у него это нормально, может, так тоже можно. А потом Руслан его бросил, а позже узнал отец и пришлось бежать из дома, бросать институт, как-то выживать… Так они с Олегом и встретились на улице, когда Санёка в очередной раз кому-то не понравился и его запинали в сугроб. Олег их тогда всех раскидал, вытащил Санёку из сугроба, долго разглядывал, словно рыбак, которому на крючок вместо щуки попался осьминог. Наконец, не до конца поборов сомнение в голосе, предложил зайти к нему домой, погреться и умыться. Санёка согласился — а что, не идти же по улицам, не пугать людей окровавленной физией. Да так и остался. Олежа в тот вечер всё поглядывал на него с сомнением, когда Санёка в благодарность предложил хоть приготовить что-нибудь. Олег сам готовил не ах — вечно у него всё либо разваривалось, либо пригорало. Санёка приготовил плов, Олег достал водки. Посидели, выпили. Санёка водку плохо переносил, ну и развязался у него язык и он ляпнул, что предки его из дома выгнали из-за того, что он с парнем встречался. Олег усмехнулся: «Вот значит как», и после ещё пары стопок просто молча потащил Санёку в кровать. Тот не сопротивлялся — себе дороже. Ну, конечно, больно было, у Олега опыта никакого, а у Санёки после Руслана и не было никого. Ну так что ж, с Русланом в первый раз тоже больно было, да и не хотел Олег его обидеть. В конце концов, он его спас, а от Санёки не убудет. Довольный жизнью, наевшийся, выпивший и натрахавшийся вволю Олег уснул, а Санёка некоторое время сидел, вздыхая, когда малейшее движение отдавалось внутри шипучей болью, и рассматривал его. Сильный, красивый мужчина. Такой, какой он должен быть — мощная шея, широкие плечи, рельефная грудь, пресс с шестью кубиками, член как два Санёкиных… Волосы на груди, и на руках, и вообще везде, где положено, а вот у Санёки не растут: гормонов каких-то не хватает. Может, лучше прямо сейчас сбежать, а то попадётся утром под горячую руку — и не станет Санёки… Но на улице было темно и холодно, усталость сбивала с ног, да и приходить уже поздно — люди, у которых Санёка арендовал матрац, чётко сказали: если до одиннадцати не пришел, то вообще не приходи. Так что Санёка повздыхал и отправился на кухню — мыть посуду, прятать плов в холодильник и плакать. Потом вернулся и аккуратно скользнул под одеяло, наслаждаясь теплом и ощущением спокойной силы, исходящей от Олега. Лишь бы утром не прибил… А утром Олег, доев остатки плова и ещё раз внимательно рассмотрев Санёку, неожиданно предложил пожить у него. Причём это, судя по всему, было неожиданным даже для самого Олега. Ну, Санёка согласился. Там его давно уже выселяли, да и шумно было. Двое детей, как-никак. А тут вот и диван есть. И комп. И Олег, такой красивый и сильный. Олег был ничего. Особенно когда забывал, что Санёка — проклятый пидор, с которым он не пойми зачем связался. В такие минуты рассеянности он мог быть и нежным, и ласковым, и заботливым. Таким, наверное, он будет со своей девушкой. Олег хороший человек, на самом-то деле. Родителям всегда звонит, спрашивает, не надо им чего, как там здоровье у них. Друзьям помогает, если что. Соседям, если коляску нужно спустить или машину подтолкнуть. Собакам, что возле помойки крутятся, вечно объедки выносит; голубям, что на люках греются, семечки покупает. А Санёка? Ну что Санёка — ни то, ни сё. Ни с друзьями не познакомишь, ни родителям не представишь. Ну, по хозяйству он может. Ну, трахать его тоже можно сколько влезет. А так — ошибка природы. Санёка иногда читал в интернете, что гомосексуализм — это нормально. Ничего это не нормально. Лучше бы лечили, честное слово. Можно ещё операцию. Но только настоящей девушки из него всё равно не получится, да и не чувствует он себя девушкой. И дорого оно, а Санёка в магазине восемнадцать тысяч получает, плюс премия. Был бы такой закон, что можно вот парню с парнем жить, и никто не удивлялся — он бы жил. И Олежа бы на него не злился за то, что он педик. А то вот друг приехал к нему переночевать, а тут Санёка вертится. Олежа даже думал его отправить куда, да хоть на родительскую дачу, но в начале апреля холодно ещё. «Слушай, если он настоящий друг, он тебя поймёт. А если из-за такой ерунды он захочет вашу дружбу разорвать, так и грош цена такой дружбе», — необдуманно ляпнул Санёка, за что и получил подзатыльник. «Ты, блядь, себя на нашу дружбу не ровняй! Игорь мне знаешь как! Он мне как брат! Да я за него! А ты кто тут? Пидор подзаборный, чмо кучерявое! Если он скажет, то я тебя на улицу выпну, будешь у себя в магазине на складе ночевать!» Санёка испугался такой перспективы и поклялся, что будет тише воды, ниже травы и своим пидорским видом друга детства смущать не станет. Еду Санёка приготовил быстро — правда, пришлось ещё в магазин сбегать: картошки не было и подсолнечного масла. Под конец он уже плохо соображал, глаза слипались, несмотря на кофе, голова болела всё сильней и сильней. Покончив с кулинарией и тщательно всё прибрав, чтоб Олеже было за него перед другом хоть не стыдно, Санёка отправился в душ. Водные процедуры Санёка любил. Для душа у него была целая куча причиндалов, чтоб кожа была гладкой, мягкой и ароматной, чтоб Олежа им не брезговал, чтоб пускал к себе в постель. Иногда во сне, машинально, Олег обнимал его, прижимая к своему сильному горячему телу, зарывался лицом в волосы и даже целовал в шею. В эти минуты Санёка лежал и чувствовал себя жителем Венеры из рассказов Рэя Брэдбери, который раз в десять лет может увидеть Солнце. Хотя чего уж там… Ему Солнца просто не полагалось, и он тихонько воровал случайные лучики, щедро разбрасываемые для других. Ещё в душе можно было поплакать, чтоб Олег не слышал, и потом умыться холодной водой, чтоб было не заметно. — Санёка, эй ты! Я щас быстро на объект метнусь, слышишь, — раздалось из-за двери. — Хорошо! — крикнул Санёка, приглушая воду. — Кореша моего не буди, пусть спит человек, намаялся в поезде. На диване поспишь. — Ладно… Санёка долго простоял под душем, массируя шею, растирая кожу губкой, брея подмышки. Олежа любил, чтоб он везде был гладенький. Гарика природа разбудила именно тогда, когда Санёка выходил из душа. Парни столкнулись в коридоре и с любопытством уставились друг на друга. Санёка, прямо сразу собиравшийся завалиться спать, из ванной вышел в одних трусах — к счастью, обычных мужских плавках, а не женском белье, которое Олежа иногда на него надевал. Взгляд Гарика неторопливо скользнул по тёмным, ещё сильнее завившимся влажным волосам, симпатичному испуганному личику, выступающим ключицам, затвердевшим от контраста горячего душа и прохлады квартиры соскам… «Смазливый какой… А Олег его трахает», — мелькнуло в голове, и картинка нарисовалась совсем некстати. Глаза у педика тоже были красивые, карие, и ресницы длинные, любая девка со своим «максфактором» обзавидуется. — Так это ты, что ли, Санёка, — спросил Гарик, привычным жестом школьного хулигана перегораживая узкий коридорчик рукой. — Ага. — Санёка опустил глаза. — Вот уж не думал никогда, что дружбаня мой на такого пидора тощего поведётся, — Гарик продолжал рассматривать парня. Санёка не отвечал, по-прежнему глядя в пол. — Ты мне скажи, нахуя ты к человеку нормальному приебался, а? Нашел бы себе такого же пидора и пялили бы друг друга под хвост сколько влезет. Ну, чё молчишь ты, пидор? А что тут отвечать? Гарик был, конечно, прав. Санёка только вздохнул и пожал узкими плечиками. — Дать бы тебе по харе, да Олег расстроится, если его девочка фонарём светить будет, — Гарик, наконец, убрал руку, и Санёка юркнул в комнату. Гарик только посмотрел ему вслед. Плавки облегали влажную кожу, и у Гарика снова мелькнуло в голове, как его друг разводит руками эти маленькие ягодицы, как приставляет к дырочке свой немалых размеров член, как медленно входит, закатывая глаза от наслаждения. И впрямь, чего такого не трахать? Санёка даже не стал постельное бельё искать — так накрылся одеялом, которое всегда лежало на диване, и спрятался под ним с головой. И правда, похожи, как братья. Такой же высокий и сильный, даже интонации схожи. Только Олежа всё-таки свой, всё-таки неплохо к нему относится, всё-таки (это слово Санёка выговаривал про себя особенно сладко) любовник. А этот… Вот уговорит он друга вышвырнуть Санёку из дому — неприятно, мол, под одной крышей с пидором ночевать — и куда Санёка денется посреди ночи? У него и денег-то на гостиницу нет. А если просто избить захочет? Да нет, Олежа не даст, заступится… С такими беспокойными мыслями Санека, наконец, уснул, плотно замотавшись в одеяло.