Глава 3. La creme de la creme.
Практически каждый, кто ходит по лондонским улицам Притворяется оплотом общества. Образцом благоразумия, рассудительности и благочестия, О котором никогда не было дурной славы! Перед вами дамы и господа, никто из которых не признается, что хотя у них взгляды святых, они — грешники и мошенники.
Кто не знает Тетю Хаю? Тетю Хаю в Златногорске знают все! Она, наряду с Буртом и Фустом, одна из самых старых жителей города. Но если Бурта знают за его Алхимические заслуги, а Фуста- за создание философского камня, то Тетю Хаю… Тетю Хаю просто знают. Ее невозможно не знать. Ну и еще, она делает одни из самых качественных эликсиров жизни, и продает их торговцам, что бы те в свою очередь продавали их везде: подпольно, на рынке и в магазинах. Но на руки она ими не торгует. Впрочем, из каждого правила есть исключения. Тетя Хая сидела в кресле-качалке на веранде своего дома и потягивала папироску. На ней был самый обычный бархатный и невероятно мягкий домашний розоватый халат и белые тапочки с помпонами. Ее седые волосы были собраны в пучок на затылке. Запах дыма от папиросы смешивался с запахом деревьев, которые Тетя Хая когда-то посадила на своем заднем дворе, сделав из него небольшой сад. На небольшом столике, стоявшим около создательницы эликсиров, стояла чашка чая, а рядом с ней — чайничек с тем же чаем. Тетя Хая тянула папиросу, потягивала чай и смотрела на звездное небо. Дверной колокольчик над входной дверью зазвенел, и послышались глухие, но не сильные удары. -Ах, это ты, — произнесла Хая своим сиплым голосом так, чтобы ночной гость услышал ее с веранды, — Никто больше и не додумается приходить ко мне в такое время, Платз. Тетя Хая повернула голову. Платз уже стоял позади нее. — Всегда удивлялся, как вы это делаете — Это называется дедукцией, — протянула она и затянулась папиросой, — Ты зачем пришел, милок? — За тем же, за чем и обычно! — Говори потише, что-то ты сегодня особо взбудораженный, — попросила она. — О, вы просто не знаете, что скоро произойдет! — А ты меня просвети, — Тетя Хая затушила папиросу о стол. Взгляд ее принял выражение, которому нельзя было противостоять. И Платз рассказал ей. Ту самую сплетню, которая родилась в ночи. — Вот что тебе скажу, милок, — Тетя Хая откинулась на спинку кресла и зажгла еще одну папиросу, -Не откуси больше, чем сможешь прожевать. Говорят, что краткость- сестра таланта. Это заблуждение. Краткость- сестра Тети Хаи. Образно выражаясь, конечно. — У меня есть опыт в таких делах, — улыбнулся Платз. — Ну-ну, — старушка зажгла новую папиросу, поднесла к губам, затянулась и выпустила кольцо дыма, — Дело, конечно, твое — Дорогая Тетя Хая, я всегда кусаю больше, чем могу прожевать. И никогда, заметьте, не давлюсь, — голос Платза стал немного раздраженным, а венка на лбу еле заметно вздулась, — И это будет абсолютным выигрышем. Старуха вновь затянулась сигарой и выдула струю дыма. — Там же, где обычно. Дубовый шкаф, средняя полка. Платз вежливо кивнул ей головой и направился к заветному товару. Послышался скрип дверцы шкафа, потом звон колбочек, а потом — легкий хлопок. После того, как колокольчик вновь зазвенел, известив о том, что гость ушел, Тетя Хая ухмыльнулась, из-за чего ее морщины стали более заметными. — Странно, сегодня ему понадобилось больше эликсира, чем обычно. Интересно… — сосчитала она по звону колб и сделала глоток чаю. Тот уже остыл. Денвер устал. Он, конечно, мог бы позвать кого-нибудь на помощь, но… зачем? Самому проще… Самому удобней… Самому выгодней… Утренняя газета получалась всего из одной новости, но зато из какой! Да, это определенно будет сенсацией! Только бы успеть… Успеть пытался и Ромио. Хотя, то, что он задумал, было не к спеху. Так что можно было поспать… Но вот только где? Двери «Пузатого Ворчуна» были открыты круглосуточно. Никто в кабаке и не думал предоставлять ночлежку, но дела складывались так, что люди все равно ночевали прямо за столами. Это, конечно, нормальной ночлежкой не назовешь, но это хоть что-то. И, конечно, предоставлялось это «хоть что-то» за скромную плату (скромную не по мнению клиентов) Этой услугой и воспользовался романтик. Доковыляв до кабака, он уснул за столом. Больше говорить, в принципе, нечего. Аукционный дом был подготовлен для очередного заседания суда. Штульц был не тем человеком, который любил что-то делать (единственным исключением в данном правиле была еда). Штульц был тем человеком, о которых обычно говорят «ленив до невозможности». Только в данном случае, Аукционист был чем-то выходящим за грани лени. Это была не лень во плоти, и даже не воплощение лени. Скорее уж лень была воплощением Штульца, а не наоборот. Главный зал был заполнен. Если быть точным, то заполнен он был тремя людьми: Штульцем, Эдриком и воришкой, которого Жандарм поймал днем. -Итак, наше заседание можно считать открытым, — ударил молоточком о сто Штульц, дожевывая булочку, и направил свой взгляд на воришку. Молодой человек заметно занервничал, на лбу начал проступать пот. -И что ты молчишь? — послышался Голос Эдрика, закинувшего ноги на переднее кресла и принявшего таким образом почти лежащее положение. -Ну, я думаю, что отвечать за свое воровство вам, молодой человек, не хочется, — Главный Судья буквально уткнулся взглядом в осуждаемого, — А я, в принципе, с удовольствием бы закончил всю эту муру. -И что со мной будет? — послышался голос молодого человека, стоящего перед, так сказать, «пьедесталом» Штульца. -Ну, тут есть два варианта событий, — Аукционист вновь зажевал что-то, — Или я наказываю тебя по всей строгости закона, то есть как захочу, либо… мы решаем все быстро и без лишних хлопот. -Ну, второй мне больше нравится… -Ничего нового, он нравится всем, — улыбнулся Штульц, -Но не все его могут себе позволить, — Судья многозначительно поднял брови вверх. -О, — с пониманием протянул воришка и полез в карман. Достав оттуда кошелек, который он утром стащил у торгаша в клетчатой рубашке, молодой человек поднялся по ступенькам к месту, где заседал Штульц и положил кошелек на стол Главного Судьи. Штульц же протянул пухлую (очень-очень пухлую) руку и открыл кошелек. Сделав довольное и удовлетворите лицо, он закрыл кошелек и притянул его к себе. -Дело объявляется закрытым! — ударил Штульц молотком по столу, — Можете идти, молодой человек. -Да, а ты в своем репертуаре, — сказал Жандарм, приняв сидячее положение, после того как молодой человек ушел. -А что? — сказал Аукционист, ставя на бумаги, лежащие на столе, тарелку с булками, — Будешь? -Не откажусь. А еще не откажусь от своей доли с «решенного дела», — Эдрик усмехнулся. -Булки бери, а деньги- нет! Ты мне вон лишней работы подкинул, зачем его привел?! -Нужно держать статус, Штульц, статус. Я же Блестящий! И между прочим, не было бы его у тебя, не было бы и этих денег. Штульц, жуя булку, нахмурил брови, и пухлое лицо его приняло весьма забавное выражение. Выражение моржа, пытающегося решить сложную задачку. Челюсти были заняты едой, а голова — мыслями. -Ну, наверное, ты прав. Но в следующий раз такое не пройдет! Потоки магии непрерывно текут через реальность. И их очень легко можно вырвать. А еще легче их регулировать. Магия до невозможности нестабильна, и это позволяет использовать ее как угодно. Это этакое «сырье». Кто-то делает из этого сырья что-то красивое, кто-то — что-то ужасное, а кто-то… А кто-то делает из магии бизнес. Который, в свою очередь, делает деньги. Карамельный Магнат, пожалуй, преуспел в этом деле не то чтобы большего всего… Скорее, он нашел магии самое необычное применение… Он использовал ее для создания леденцов. Ну, определенного вида своих леденцов. Каким-то образом он научился делать леденцы — некими «проводниками магии». В природе, конечно, существует естественный проводник магии — рубин. Он способен накапливать магию, проводить ее, и поэтому он очень часто используется волшебниками в посохах, големах, ну и других приспособлениях. Так вот, Ля’Сахр научился совмещать свойства рубина и карамели (многие даже говорят, что он использует рубиновую крошку, добавляя ее в конфеты). Благодаря этому, некоторые его леденцы обладают необычным свойством… Лизнув их, человек как бы сам становится ходячим проводником для магии, что позволяет ему еще с большей легкостью использовать ее. Другими словами, магия, которую человек использует, становится сильнее. Так, за один «лизок» простой рабочий может начать творить с помощью магии такое, чему другой учился несколько лет. Конечно же, у этого эффекта есть лимиты и побочные эффекты. И именно по этому, правительство запретило этот вид карамели. Но в Златногорске его можно было спокойно найти, а в другие города его перевозили в ящиках с изображением лица и шляпы Магната, после чего продавали на подпольных рынках. Ну, собственно для таких дел и существуют эти подпольные рынки. А вот для ночного сна в Златногорске существовал «Пузатый ворчун» (по крайней мере, это было одной из его функций). Несмотря на то, что это заведение было просто кабаком, и комнат для ночлежки там не было, тем, кому переночевать было негде, за скромную плату могли разрешить уснуть на скамеечке за каким-нибудь из столов. Сюда и пришел Ромио, и, внеся эту самую скромную плату (скромную по мнению владельцев, а не клиентов) уснул. Без лишних слов и действий, просто уснул. И сон его был непоколебим ни криками завсегдатаев, у которых день и не собирался заканчиваться, ни звуками кружек, ударяющихся о стол. Сон был крепким…. Ночь в Златногорске текла своим чередом. Фонари освещали улицы, продавались и покупались товары, рождались и фиксировались сплетни. Кто-то спал, кто-то нет. По меркам этого дивного города, это была самая обычная ночь. А чайка, которая еще, как ей казалось, недавно, воровала рыбу, спала. Ей, как и Ромио, не мешало ничего. Только иногда приходилось ей просыпаться из-за криков других чаек и отвечать: -Ааааааа…. -ААААААААААААААААААА! — почти по чаячьи зазвенело в голове у Инфиона, из-за чего он вскочил с кровати. Было утро, и солнце своими палящими лучами пробивалось в комнату. Инфион потер глаза, выключил лампы и принял вертикальное положение на кровати. -АААААААААААААААААААА! — раздался вновь звук. И это была вовсе не чайка. Это кричала ниже этажом госпожа Фить’Иль. -Ну почему в такую рань…- пронеслось в голове у работника Бурта. А за этой мыслью пронеслась другая: «Наверное, что-то не так». Встав с кровати и всунув ноги в тапочки, Инфион вышел из комнаты и начал спускаться вниз. -ААААААААААААААААААААААА! — еще громче прозвучал голос домовладелицы. -Что такое, госпожа Фить’Иль? — зевнув, поинтересовался он. И, спустившись в лестницы и не получив ответа, сам догадался, в чем было дело. В центре коридора, который вел в несколько комнат, парило что-то бесформенное. Ну, не совсем бесформенная — у этой «штуки» была вполне себе аморфная форма. Это что-то висело в воздухе, внизу его тело было похоже на хвост, а кверху оно расширялось и мерцало сине-фиолетовым, будто пламя. У него не было четких контуров, и его контуры словно- постоянно менялись… Не было контуров и у его глаз, и не было в них зрачков. А, еще у него были руки, которые тоже не имели четких границ, и на каждой кисте рук было по три пальца… Опять же, если это можно было назвать пальцем. Скорее, это была «форма» пальца. Инфион вздохнул. Он подошел к этому «существу», махнул рукой и… существо исчезло, в руке волшебника появился синие-фиолетовый огонек, а госпожа Фить’Иль замолчала. -Всего лишь Магическая аномалия, мэм, — спокойно и сонно сказал работник Бурта, погасив огонек. -Да я знаю, опять думала вызывать эту службу по избавлению от них… Не знала, что ты можешь их… эммм… убивать? -Я всего лишь использовал ту магию, из которой она появилась. -Ну, спасибо тебе, но не грузи меня всем этим, ладно? «Грузить» госпожу Фить’Иль и вправду было опасно. Хотя, грузить-то особо было нечем. Магические Аномалии действительно появлялись тогда, когда скапливалось слишком много неиспользованной магии, и ее просто нужно было пустить в ход (если быть точным, то когда нестабильность превышала «допустимое» количество, то выделялась магия, которую и называли избыточной). Например, надо было зажечь огонек. Для волшебника справится с аномалией — сущая ерунда. Более того, они могут поглощать эти аномалии, усиливая свои способности. Но и тут есть лимит- такое поглощение может было очень чревато… Сами по себе Аномалии людям ничего плохого ни делали, но зато они могли очень негативно влиять на ткань реальности, если существовали очень долго. А вот сожители Инфиона наоборот, на ткань реальности не влияли, зато умели изрядно влиять на нервы. И госпожа Фить’Иль, кстати, тоже. Выпив чаю, который домовладелица любезно заварила Инфиону за его небольшую услугу, он поднялся наверх, умылся, и, вновь спустившись вниз, вышел из дома. А на улице… На улице творилось черт знает что. Люди были возбуждены. Они бегали, обсуждали что-то, уткнувшись в свежий выпуск газеты. Инфион, не ожидав такого, немного растерялся. -А что, собственно, случилось? — спросил он у самого себя. -Как что?! — ответила проходящая мимо женщина с газетой в руке, -Дворец Удовольствий открывается! Девушка подняла газету и ткнула пальцем в заголовок на первой странице. «Дворец удовольствий открывается на одну ночь! Скорее правда, чем вымысел!», — гласил заголовок. -Замечательно, — совершенно без интереса произнес работник Бурта и продолжил свой путь на работу. Ромио буквально вывалился из «Пузатого Ворчуна» и врезался в стену. Раздался громкий «Чмок!» Это был поцелуй с каменной стеной. Не самый приятный, стоит сказать. В прочем, для Ромио эта стена выглядела вполне привлекательно. Точнее, ему еще снилось, что эта деву… стена очень симпатична. Но, после контакта со каменной дамой, сон развелся. -Тьфу, — сплюнул романтик и потер голову, -И чего я так резко вылетел? Ромио развернулся спиной ко входу в кабак. -И от чего такая суматоха? В переулках около «Пузатого Ворчуна» люди тоже носились, и все с газетами. Денвер был прав, главная страница действительно была сенсацией. В принципе, все, что попадает в газету, автоматически становится сенсацией. Одна газета, почему-то, валялась у стены. Заметив ее, Ромио очень аккуратно поднял ее и открыл на главной странице. Газета была чистенькой. — Дворец Удовольствий мера открывается на одну ночь. Пока без подробностей, но поговаривают, что вход туда будет стоить денег. Произойдет в ночь через несколько дней! Делайте деньги, господа! — прочитал Ромио вслух. Внизу стояла подпись «Денвер». — И это все?! — чуть ли не крикнул романтик. Действительно, новость на главной станице «Сплетника» состояла из четырех строк (пятой была строка с подписью). «Сплетник» не был знаменит большими и умными статьями. Он просто подогревал интерес. Этих четырех строк хватило, что бы весь город встал на уши и раскупил газету. Да, Денвер определенно знал толк таких делах. А вот Ромио знал только то, что сейчас ему надо идти. Куда-то идти. Возможно, к Лолли. -К Лолли. Отлично. Прекрасная мысль, — пробубнил он себе под нос, — Но сначала надо заглянуть за… ух, фу, бетон, — молодой человек еще раз сплюнул, — Так, точно, надо зайти за цветами. И конфетами, наверное. Как его там, Карамельному Магнату? Главная площадь кипела больше обычного. В основном из-за газеты. Кто-то врезался в Инфиона, слишком увлекшись чтением, и, будто бы ничего не было, пошел дальше. Кто-то врезался в него уже десятый раз. -Чертова газета, — буркнул он и начал прорезать себе путь через толпу, словно через лианы в джунглях. Без сабли это было куда сложнее. Но была и другая причина, по которой площадь кипела. Намечалось заседание Суда. А Штульц умеет устраивать потеху. Не то что бы это всем было интересно, просто людей все равно прибавилось. Так бы были только «газетные фанатики», а тут еще и «судебные фанатики». Глава Аукциона ударил молоточком по столу. Глухой удар эхом разнесся по залу. -Итак, аукцион можно считать открытым! -А сегодня разве не заседания суда? — поинтересовался кто-то из толпы на «трибуне». -Ну, если вы хотите, то я найду, за что вас отправить под суд, — Штульц дернул бровями. -А, нет, спасибо, я тогда пойду… -Все равно, аукционы всегда приносят больше денег, — Аукционист откашлялся, -Ну так что, начнем! И все же, это был аукцион. Как же сложно было иногда уследить за этими двумя столь похожими событиями. Для Штульца это вообще были две стороны одной монеты. Монета эта, конечно же, рано или поздно оказывалась у него в кармане. -Лот номер двести! Свободное здание магазина на Малиновой Улице! — начал Штульц. -Тысяча философов! — послышался крик из толпы. -Тысяча сто философов! -Две тысячи философов, — крикнул усатый мужчина с «трибуны». Зал затих, а потом послышались перешептывания. -Две тысячи раз, — с удовольствием на лице произнес судья, — Две тысячи два… Две тысячи… три! Продано! За две тысячи пятьсот философов! -Но я же сказал ровно две тысячи, — возразил мужчина с усами, поправляя воротничок коричневого пиджака. Лицо Штульца приняло весьма недовольное выражение. Хотя, из-за обилия жира, который закрыл его лицо после того, как судья наморщился, это выражение не особо читалось. Видимо, этот усатый мужчина впервые бывал на аукционе. -Итак, лот номер двести! Ваши ставки… — начал Штульц вновь. До усача очень быстро дошло, как на аукционе ведутся дела. -Хорошо, две тысячи пятьсот философов! -Продано! — довольно крикнул Аукционист и стукнул молоточком по столу. Где-то в толпе мелькнула фигура Денвера. Он должен был расспросить этого мужчину. Хотя, для многих читателей лишняя информация была не к чему. Им достаточно было того, что какой-то бедняга купил магазин на малиновой улице… -Теперь весь город будет следить за «бизнесем» этого усача, — мелькнуло в голове у главного редактора. Свободное место на Малиновой Улице, да к тому же и купленное! Интересно, как скоро усач в коричневом пиджачке разорится. Рядом с магазином Карамельного Магната обычно долго не придерживаются. Иногда, находясь на заседаниях суда, Денвер ловил себя на мысли: «А почему все вообще имеют дело с Штульцем?». Но «гид» тут же отвечал сам себе. Людям нравилось иметь дело с Штульцем. Да, он завышал цены. Да, он брал больше финальной ставки. Но зато товар был всегда в лучшем виде. Свободные места под магазины или на рынке — достойными, редкие вещицы (чего на Аукционе было мало)- действительно редкими. Да и к тому же, всех больше устраивало то, как он вел судебные дела. Но все же, Денверу он был… противен. Платз, например, у всех вызывал доверие. Он действительно был… железной рукой города. Гениален во всех смыслах, так сказать. Во всех смыслах, касающихся денег. Предпринимательская способность — вот хорошая… «кличка» для Платза. Платз это…ходячая предпринимательская способность. Город работал словно механизму, а «как-бы мер» был идеальным «пинком» и «стабилизатором» для этого механизма. -Итак, господа! — раздался голосок Штульца, -Лот номер двести пять, редкая слюна столетней жабы! Ромио наконец-то вышел на улицу, где людей было не так много. По крайней мере, люди здесь привлекали не так много внимания, как дома. Ромио оказался на Малиновой Улице, что в квартале Жандармов. И малиновой она называлась не просто так: буквально все дома здесь были окрашены в малиновый цвет, и действительно напоминали не то малиновое мороженое, не то малиновое варенье. И среди этих строений был всего один довольно высокий жилой дом, остальные же были небольшими и представляли собой магазинчики, в витринах которых были выставлены… сладости. Разноцветные леденцы, душистый мармелад, причудливый шоколад — иными словами, здесь было представлено все, что душе угодно. Романтик шел мимо этих домов словно загипнотизированный, всматриваясь то в витрины, то упираясь взором в фасад домов, который был таким же «сладкими» как и сами конфеты. И вот, решив попытать удачу в поисках сладостей Карамельного Магната, Ромио толкнул малиновую дверцу и вошел в первый попавшийся ему магазин. Внутри, к удивлению романтика, магазин был не малиновым. Стены здесь были обклеены светло-коричневыми обоями с желтыми завитушками, а само помещение было уставлено различными невысокими коричневыми комодиками, которые были наполнены сладостями разных форм, размеров и цветов. Правда, комодики эти были закрыты, так что молодому человеку показалось, что он попал в магазин мебели. — Так. Похоже, я попал куда надо, — произнес в полголоса Ромио под звон дверного колокольчика, заигравшего серенаду по случаю гостя. Стоит сказать, что Ромио действительно попал туда, куда надо. Ну, или почти туда, куда надо. Малиновая улица действительно полностью принадлежала Ля’Сахру, и выкрасить ее, а такой причудливый цвет было его инициативой. Но на это улице у него был лишь один магазин, стоит сказать, один довольно крупный магазин. Остальные же лавочки принадлежали уже другим владельцам, которым Магнат позволял «пользоваться» своей улицей. Единственным условием было то, что владелец должен был продавать сладости. Но было и еще одно — Ля’Сахр разрешал торговать тем, в ком видел потенциал. На бизнес его эти никак не влияло — все же, помимо обычных конфет, большую часть его дохода составляла та сама «волшебная» карамель. И Ромио, попав на нужную улицу, зашел не в тот магазин, который было нужно. Это был не магазинчик Ля’Сахра. Но выглядел он вполне себе достойно. Правда, вскоре нос Ромио уловил и запах, о чем вскоре пожалел. До носа дошел аромат… хотя нет, запах горелого сахара. Как будто кто-то решился делать сироп из чистого сахара, но совершенно забыл об этом, и вместо вязкой коричневой субстанции у кого-то получились угольки, стоит сказать, довольно сладкие. И вместе с запахом так же стремительно из-за двери вылетела фигура человека в желто-коричневой клетчатой рубашке. Фигура кашляла, практически надрываясь, а из-за двери валил дым. — Эээ… Господин Ля’Сахр? — поинтересовался Ромио. Человек, выбежавший из кухни, встрепенулся и встал по стойке смирно, попутно покручивая головой. — Что? Где?! — мужчина все еще крутил головой, пытаясь найти Карамельного Магната. — Вообще-то здесь. Это же вы, да? — озадачено протянул романтик. В его голове промелькнула две мысли: либо его дурачат, либо Карамельный Магнат- маразматик. Мужчина наконец-то успокоился, и наступила неловкая пауза. Пауза продолжалась недолго, и после нее помещение залило громким смехом, который иногда перебивал кашель. — Ну вы меня и напугали, молодой человек! — переведя дух после смеха, произнес желто-коричневый, — Нет, я не тот, кого вы ищите. — На самом деле я ищу конфеты… — А, ну тогда милости прошу! Поверьте, у меня они достойные, возможно даже лучше, чем у господина Ля’Сахра. — Но вот только… — Ромио сделал паузу, -Конфеты были только на витрине. Наверное, я забрел не туда. Не издавая ни звука (за исключением кашля), мужчина в клетчатой рубашке подошел к одному из комодиков и элегантно дернул за ручку ящика. Тот, как принято говорить, выехал, и вывез с собой на свет круглые желтые леденцы с белыми спиралями. — Вот! — огласил мужчина. — И так в каждом ящике? — удивленно поднял брови Ромио. — О да! И в каждом — разные! Вот, попробуйте! — мужчина в желтом подозвал романтика к себе. Тот послушно двинулся вперед. Когда Ромио оказался совсем рядом с хозяином магазина, тот радостно положил ему леденец прямо в рот. Гримаса неожиданного ужаса постепенно сменилась на гримасу удивления, а потом лицо Ромио засияло. Леденец был не просто вкусным. Он был божественным (не божественнее конфет Ля’Сахра, конечно). — Ах, да, забыл представиться, — мужчина в желтом начал свое движение в сторону кассы, — Мус Беззе, хозяин этого магазина! — Мхмхмхмхмх! — произнес Ромио. Вспомнив, что леденец все еще был у него во рту, он спрятал его за щеку и произнес, — Офень плиятно! А я Ромио, Ромио Харт. Доев наконец-таки леденец, Ромио стал лазить по другим ящикам и выискивать самые интересные сладости. — А меня сегодня обокрали, представляете! — словно фоном говорил Мус из-за своей кассы, — Вытащили кошелек, а я, дурак, даже не заметил! Ну это надо, а! Еще и упал сегодня, до сих пор спина болит. Слова хозяина магазина пролетали мимо ушей романтика, ведь тот целиком и полностью был погружен в выбор лучших конфет для своей новой подруги. Ящички открывались и закрывались, раздавались тихие и глухие хлопки, а Ромио все бегал и бегал глазами… — И что б этому вору поделом было! — долетел до Ромио голос Муса Беззе, — Просто так его не опустят, без суда или выкупа! И тут Ромио, остановив глаза на человеке в желтой клетчатой рубашке, спросил: — А можно из этих конфет собрать букет? — Что, простите? А вот Карамельный Магнат, в отличие от Ромио, попал туда, куда надо. Сейчас он мерно шагал по малиновой улице в сторону своего магазина, периодически облизывая губы и его белое одеяние, похожее внешне на пальто, но более тонкое, развивалось на легком ветру. На голове его слега покачивалась огромная шляпа, которая расширялась кверху и выглядела практически как баши Златногорска: она была покрыта красно-белыми, закручивающимися спиралями. Ля’Сахр, держа в руках трость из прозрачно-красной карамели, поднялся по ступенькам на крыльцо своего магазина. Навес над крыльцом подпирали две малиновые колонны, с обеих сторон от двери, как и полагалось, были витрины, а над дверью висела вывеска с тем же изображением, что и на ящиках с карамелью. Замочная скважина легонько лязгнула. Карамельный магнат вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Каким был его магазин? Двухэтажным. Двухэтажным, полным самых причудливых конфет, которые вы можете себе представить. И здесь, в отличие от лавки Муса, конфеты не были спрятаны в ящиках. Здесь сладости были на всеобщем обозрении, некоторые даже были собраны в композиции (например, полянка с леденцами вместо цветов). Внешне это был не столько магазин, сколько галерея. Съедобная. Ля’Сахр улыбнулся, оказавшись в родном магазине, и убрав в карман ключ, щелкнул пальцами. Загорелись сказочные лампы на потолке, добавив к солнечному свету свой собственный. Карамельный Магнат вновь двинулся вперед. Дойдя до двери, которая находилась в стене, и можно было подумать, вела на задний двор, Ля’Сахр остановился. Послышался лязг замочной скважины, на этот раз тяжелый и долгий. Дверь хлопнула. Магазин опустел. Совсем скоро сюда должен был придти рабочий магната, исполняющий роль кассира, а за ним в эту галерею сладостей пришли бы и зрители, которые, насмотревшись на конфеты, обязательно что-нибудь купили бы. Слишком уж красивые и вкусные были детища Магната. Но сейчас магазин пустовал. А выйдя в дверь, которая не вела на задний двор, Ля’Сахр стал спускаться вниз по ступенькам. Вела она в подвал. Преодолев необходимое количество ступенек, Магнат оказался в небольшом, плохоосвещенном подземном коридоре. Коридор это был совсем простой, стены, пол и потолок тут были обделаны песочным камнем, а на стенах уютно росли, словно грибы на стволе дерева, лампы с вытянутыми плафонами. И, чувствуя себя, как крот в своем тоннеле, практически в кромешной темноте побрел вперед. А потом он щелкнул пальцами. Небольшие лампочки, встроенные в стены коридора, загорелись, залив коридор приглушенным светом. Крупные круглые очки с красными стеклами, похожие на защитные, блеснули. Могло показаться, что коридор этот нескончаем, но он кончился. И Карамельный Магнат оказался в своем же цехе. Тут было тепло, пахло карамелью и еще… Тут было шумно. Огромные чаны, в которых плавилась карамель, журчали и посвистывали, а големы то и дело скрипели, таская ящики. Люди в униформе стояли около градусников, прикрепленным к котлам, ходили по цеху, либо таская что-то, либо дергая рычажки. В общем, работа здесь кипело. Карамельный Магнат иногда ласково называл этот цех «кухней». И, по сути, это действительно напоминало кухню, только расширившуюся в несколько раз. Популярность его особенной карамели росла как на дрожжах, спрос на нее был огромен не только в Златногорске, но и в других городах, и приходилось нанимать рабочих, покупать новые котлы. Да, мир Дебюта Магии не был лишен механики, не был решен двигателя, и все это работало на магии, конечно же. Зачем упускать такой ценный ресурс, составляющий треть мироздания? Не был мир лишен и големов. Эти огромные глиняные существа, иногда покрываемые металлом, были очень ценной рабочей силой. Они просто делали, они не думали, они не восставали. Они просто не могли этого сделать. Големов, наравне с Философским Камнем, называли «Алхимическим Чудом». Красные рубины, торчащие у них в груди, работали подобно человеческому сердцу — они разгоняли магию по холодному телу голема, словно это была кровь, и приводили глиняного исполина в движение. Хотя, особо исполинами големы не были — обычно они были суть выше среднего человека. Карамельный Магнат продолжал свое движение, проходя мимо котлов, что были расположены на железных пластинах, которые в свою очередь подогревались танцующими языками пламени. Жидкая карамель пузырилась и иногда взлетала вверх, после чего приземлялась либо обратно в котел, либо на пол. — Господин магнат, сэр! — окликнул его один из рабочих. Ля’Сахр остановился и сделал движение вокруг свое оси. — Ну, как наши успехи? — как-то по-кошачьи журча произнес Магнат, смерив рабочего взглядом. — Сегодня ночью отгрузили очередную партию! Все отлично, правда пара ящиков упало, но большая часть содержимого осталось цела! — Замечательно! — магнат издал звук, который должно было принять за смех. Но звучал смех не как «ха-ха-ха», и даже не как «хо-хо-хо», а как «ро-ро-ро». — И да, вам просили передать это, — с этими словами рабочий вытащил из кармана небольшой листок и вручил Магнату. Тот пробежал глазами по бумажке и сказал: — Так, так, так…. Плтаз! Отвлекает от работы, ну да что поделаешь! Ля’Сахр убрал руку в карман, а потом вытащил ее и хлопнул по ладони рабочего. — А тебе я предлагаю возвращаться к работе, — произнес он. — Как скажете, сэр! — Работа не ждет, работа не ждет! — Карамельный Магнат многозначительно облизал губы и, развернувшись, побрел дальше. Рабочий, взглянув на свою руку, увидел круглый леденец. А под ним лежала золотая монета. Карамельный Магнат поднялся по ступенькам, которые вели на небольшое возвышение в центре цеха круглой формы. На этом возвышении красовалось белое кожаное кресло, способное поворачиваться вокруг свое оси. А перед креслом стояло что-то, один в один похожее на гончарный круг. И к этому кругу сверху шли трубки, прозрачные и испачканные красной карамелью. Ля’Сахр сел в кресло и, надев толстые белые перчатки, лежавшие рядом, нажал на небольшую педаль, расположенную под кругом. Из трубок медленно потекла вязкая, как нуга, уже немного остывшая карамель. Когда она коснулась круга, то другая нога Магната пошевелилась, и гончарный круг медленно начал вращаться. Ля’Сахр принялся выделывать из этой бесформенной массы что-то, что должно было иметь форму. Как из глины в руках гончара получаются горшки, из карамели в руках Ля’Сахра стало получаться что-то… Если в его магазине была карамель ручной работы, то она действительно была работой его собственной руки. Чайки уже во всю кружили над улочками Златногорска, и Инфион периодически поглядывал на них, продвигаясь к лавке Бурта. Мимо него проносились здания (хотя фактически он проносился мимо них), а вместе со зданиями это делали и магазинчики. С крыш из фиолетовой черепицы в форме остроконечных шляп падала тень, прикрывая висящие на преимущественно песочных зданиях таблички, названия которых гласили, например «ЦВЕТНЫЕ КОСТЮМЫ И РУБАШКИ», «СТЕКЛЯННЫЕ БЕЗДЕЛУШКИ», «ОБЕРЕГИ ОТ НЕСТАБИЛЬНОСТИ». Инфион резко остановился, заморозив взгляд на последней табличке. Раньше он никогда не замечал этого магазина, хотя практически всегда ходил на работу этой дорогой. И сейчас, заметив этот магазинчик, находящийся в песочном здании с закрученной башней, пристроившейся сбоку, работник Бурта закипел словно чайник. — Да что за бред! — подумал он про себя. Златногорск был полон магазинов и товаров. Иногда, то, что продавалось в этом городе, было действительно полезным, иногда это были обычные безделушки, а порой вам втюхивали какой-то хлам. И Инфиона устраивал любой из этих трех вариантов — он понимал, что разнообразие обязательно будет чревато шансом приобрести халтуру, которая развалится, как только вы достанете ее, выйдя из магазина. Но этой самой халтуры в городе становилось все меньше и меньше, в особенности благодаря тому, что Платз следил за этим. Нельзя сказать, «как бы мер» Златногорска был против подделок, которые приносили большие деньги. Он просто считал, что подделки должны быть качественными, а если вы и продаете хлам — то уж делайте это так, чтобы клиент не заметил. «Деньги должны работать» — говорил Платз, а такой хлам откровенно мешал работе золотых монет. И Инфиона разозлило не то, что большая часть «амулетов от чего-то» действительно никогда не работала. Его разозлило то, что амулеты эти были от нестабильности. -Как можно продавать амулеты от составляющей мироздания?! — вновь мелькнуло в голове беловолосого молодого человека, -Или они все еще верят в эту старую байку? Старая байка существовала, и она гласила, что нестабильность обладала сознанием и была в какой-то степени живой. Более того, считалось, что нестабильность могла влиять на людей, затаскивать их в себя, подобно огромному кракену на дне моря. Но Инфион считал данную байку лишь пережитком времени. Да, нестабильность действительно существовала, и возможно существовала даже в чистом виде (что-то на подобии космоса и отдельного измерения). Но не более. Так, по крайней мере, говорили некоторые, но некоторые действительно знающие люди. Так что амулеты от нестабильности, от этого черного булькающего бесформенного существа, были для знающих людей пережитками прошлого, как и сама байка. -Надо поговорить об этом с Буртом….- вновь подумал неуклюжий волшебник и, вспомнив, что стоит в центре улицы, уставившись на лавку, он направился вперед. Вскоре дома, до этого находящиеся по обе стороны от Инфиона, исчезли, и мужчина в синей жилетке с изображениями желтых звездочек оказался на просторной улице. Здесь, подобно деревьям, из земли росли фонари на ножках, подобных карамельным палочкам. Брусчатка немного постукивала под ногами, а солнце припекало голову. Впереди, там, где дома вновь начинали появляться чаще, виднелось обширное двухэтажное здание со ступеньками, ведущими на крыльцо. Над дверью висела вывеска «У Бурта». Инфион начал свой подъем по ступенькам, но тут, споткнувшись, он подобно ракете полетел вперед, и успел остановиться ровно у двери. Но ему было не привыкать — неуклюжесть была неотъемлемой частью его жизни. Войдя внутрь, он, к своему удивлению, не обнаружил Бурта на первом этаже. -Господин Бурт? — крикнул работник в пустоту. -А, Инфион, ты пришел! — раздался скрипящий голос со второго этажа, -Перед тобой стоят коробки, видишь? Беловолосый мужчина внимательно оглядел помещение и увидел в углу две обширные коробки, которые были плотно закрыты. -Ага! — отозвался он. -Замечательно! Отнеси их в кладовую и расставь! — кладовой Бурт Буртсон называл комнату с огромным шкафом, -Только будь аккуратнее, хорошо? -Мххмхмх… Я постараюсь. Просить Инфиона об аккуратности было все равно, что просить слепого человека посмотреть тебе в лицо. Иными словами, ни тот, ни другой не в силах были выполнить ваши пожелания. Работник Бурта снял шляпу, отложил ее на стойку, за которой стоял большую часть времени в качестве кассира, а затем аккуратно взял две коробки и очень аккуратно понес в комнату. -Не такие они и тяжелые…- в пол голоса произнес он, передвигая ногами в сторону кладовой. Дверь туда была отперта, и Инфион, пошаркивая, вошел внутрь. Несмотря на практически полную темноту, царившую в кладовой, он удачно поставил коробки на пол. С облегчением вздохнув, Инфион щелкнул пальцами, и в комнате желтым светом загорелись лампы. Затем мужчина подошел к маленьким окнам, которые были закрыты занавесками, и отдернул преграду для солнечного света. Тот поспешно заполнил комнату, смешавшись со светом ламп и преумножив яркость комнаты. Мужчина вернулся к коробкам и, раскрыв их, увидел множество колбочек с зеленоватым порошком. Колбы были закупорены. Работник Бурта достал одну из них и, не обратив внимания на этикетку, поставил ее на одну из нижних полок, которые совсем недавно освободились от других реактивов. Он повторил эту процедуру много раз и наконец достиг последней склянки. Место на нижних полках кончилось, и Инифону пришлось немного потянуться, чтобы поставить колбу на свое место. Но тут она выскользнула из его рук и, несколько раз преломив лучи света, упала на пол, разбившись на мелкие осколки. -Сколько штук ты разбил? — недовольно закряхтел хозяин лавки. Голос его доносился уже с первого этажа. -Только последнюю…- огорченно произнес Инфион. -Я бы сказал, что обойдусь без одной из них, но это не так. Так что будь любезен, — словами «будь любезен» он словно отдал приказ, -Сходи и купи еще одну. И постарайся не разбить. -Но где вы это покупали?.. — Серьезно?! — вскрикнул Инфион, уставившись на магазинчик с вывеской «АМУЛЕТЫ ОТ НЕСТАБИЛЬНОСТИ», — И почему они не могут продавать только амулеты?! Недовольно бурча, мужчина толкнул дверь и вошел внутрь. Внутри магазин был заполнен тем, что и обещал на вывеске. Амулеты разных форм и размеров беззаботно лежали на полках. Некоторые из них были выполнены в форме черепов, некоторые — в форме черных крестов, а некоторые и вовсе были лишены креативного подхода. Инфион подметил то, что амулеты не были пустыми безделушками. В этих оберегах разных форм и размеров текла магия, и это чувствовалось. Порой, амулетами действительно пользовались, но делали это очень редко. Некоторые из них, например те, что были созданы для предотвращения возникновения магических аномалий, действительно работали. Принцип их работы был очень прост — при появлении избыточной магии где-то поблизости они втягивали ее в себя, не давая магической аномалии появится на свет. Правда, загвоздка была в том, что периодически эти амулеты надо было «разряжать», иначе они просто… взрывались. И это еще в лучшем случае. А вообще, намного практичнее было избавляться от магических аномалий после того, как они появлялись. Некоторые предприниматели намерено оказывали такие услуги, выезжая к вам на дом вместе с «чудо аномалососом». Но амулеты от нестабильности — бред, не иначе. — Приветствую! — раздался голос. Прямо в нескольких метрах от Инфиона, за своей кассой стоял хозяин магазина, одетый несколько непривычно для людей, продающих такие амулеты. На нем был обычный пиджак в черно-белую полоску, а густые черные волосы были зачесаны назад, как и у Инфиона. А еще у хозяина была небольшая козлиная бородка. — Ага, — откликнулся работник Бурта и неспешно подошел к кассе, стараясь случайно не ляпнуть чего лишнего по поводу амулетов от нестабильности. — Что привело вас ко мне? Вы боитесь быть обращенным в ничто нестабильностью? Не переживайте, ведь я… — Можно, пожалуйста, без театральщины, — отрезал Инфион, — Мне всего лишь нужен один пузырек зеленый пыльцы, хотя ума не приложу, откуда она у вас. -Приходится крутиться! На одних амулетах денег не сделаешь, — интонация хозяина перестала быть наигранной, — А вообще, я беру ее у своего родственника, и у него тут есть магазинчик в квартале Жандармов, но он там так цены заламывает! -А амулеты? — не удержался работник Бурта и мысленно дал себе подзатыльник. Два раза. -А что амулеты? — донесся до беловолосого мужчины голос хозяина, который спрятался за кассой, перебирая колбочки, — Все до единого работают! И вроде как помогают. Мужчина в полосатом пиджаке появился из-под кассы, выпрямился и вытянул вперед руку с колбочкой. -Один философ, пожалуйста, — огласил он и задумался, -Может все-таки купите еще амулет? -Нет, спасибо. А эта штука у вас действительно дешевая, — Инфион протянул мужчине золотую монетку и забрал пузырек. Работник Бурта резко развернулся и случайно задел амулет, лежащий на кассе. Тот упал на пол и негромко хрустнул. -Видимо, за амулет я вам все же заплачу, — вздохнул беловолосый мужчина. Мус Беззе держал в своей руке горстку золотых философов и довольно улыбался. Он был доволен тому, что впервые за долгое время кто-то наконец-то заглянул в его магазин. А молодой человек, с которым ему довелось общаться, показался Мусу очень приятным. Впрочем, дела Муса Беззе шли не так плохо — к нему часто заходили за конфетами те, кто не в состоянии был себе позволить сладости Ля’Сахра. А еще Мус отправлял некоторые свои сладости на рынок разным торгашам, которые продавали их втридорога, чтобы получить хорошую выручку. Сейчас господин Беззе собирался закрывать магазин и выдвигаться домой к семье в Жилой Квартал и, убрав горстку монет в карман брюк, он вышел из-за за кассы и направился к дверце, которая вела на кухню (где, собственно, и происходили изготовление карамели). Не успел он дойти до пункта своего назначения, как дверной колокольчик заиграл очередную серенаду. Клиентов сегодня было больше чем обычно. Мус Безе повернул голову в сторону входной двери, собираясь далее развернуть и тело, но тут хозяин магазина замер. Тело решило не поворачиваться. Платз стоял около входа и вежливо вытирал ноги в лакированных туфлях о коврик. -Господин Платз? — с опаской протянул Мус, не меняя своего положения. Человек в золотистом костюме легонько ударил тростью о пол. -Как видишь, как видишь! — Платз улыбнулся и маленькие очки, спущенные на его нос, подпрыгнули, — Тебе так удобно стоять? Тело наконец-то послушалось хозяина магазина и повернулось, оказавшись в том же положении, что и голова. — Уютно тут у тебя, уютно, — «как бы мер» задорно шагал вперед, рассматривая комодики, -Ля’Сахр даже говорит, что твои сладости — лучшие после его! -Приятно слышать, — смущенно произнес господин Беззе. -Но я к тебе не за этим, — выстрелил Платз, оказавшись достаточно близко к своему собеседнику. Шляпа, которая сползла на лоб Платза, была тут же приподнята им тростью, — Помнится, несколько лет назад, ты брал у кого-то взаймы… -Да, брал, — вновь окаменев ответил Мус, -Мне не хватало на открытие магазина. -Так вот, — продолжил человек в костюме в фиолетовый горошек, — Не то, чтобы этот человек требует назад деньги и не то, что это особо нужно лично мне но… Долг платежом красен, а? — Ну, ну, ну… — по лицу Муса пробежал пот, — Я еще не успел собрать всю сумму. — Понимаю, понимаю! Бизнес — тяжелая штука! — Платз вскинул руку вверх, — Но деньги не должны пролеживаться, господин Мус. Они должны работать. А ты им этого делать не даешь. Хозяин магазина, практически не способный двигаться от стресса, собравшегося в один огромный ком внутри него, потихоньку стал придвигаться к кассе. — Ну, дела идут хорошо, но мне все равно не хватает. Еще год, может полтора, и… Мус Безе встал по ту сторону кассы и пытался удержать себя на ногах. -Деньги должны ра-бо-тать! И они могли бы это давно сделать, — Платз опустил локоть на кассу и, немного наклонившись, подпер рукой голову. — Но я… — Хотя, знаешь что? Думаю, что еще годик деньги подождут. Не так ли? «Как бы мер» тряхнул подобием мишуры на своих плечах и выпрямился. — Наверное… — Ну что ж, тогда я загляну позже! Через годик, хорошо? Платз бодро зашагал к двери, как-то особо крепко ухватившись за набалдашник трости, исполненный в форме алмаза. Он действительно не любил, когда деньги не работали — это всегда тормозило город. А город не должен тормозить, иначе тормозить начнут уже деньги. Такой «взаимообратный процесс». А вот Мус Безе понимал, что деньги ему не вернуть и через четыре года. Он действительно взял их у какого-то просто богатого торгаша, и взял много, ведь за место на Карамельной Улице люди боролись как за каплю воды в пустыне. К сожалению, его надежды на то, что если магазин будет на престижной улице, то продажи повысятся, не оправдались. Здесь свою роль играла и марка, за которую Магнат крутил цену, хотя по качеству сладости Ля’Сахра были не много лучше конфеток Муса. А теперь, когда ему напомнили про это, Мус понял, что пора закрывать магазин и бежать. Но тогда деньги не отработают свое. Это понимал и Платз, бросив свои последние слова на ветер. Рука его сосредоточилась на трости. И та словно стала больше… Время неумолимо шло, и природа, вооружившись кистью и красками, вновь начала маслом писать картину Златногорска. Солнце все больше и больше приближалось к зениту, откидывая свои лучи на город и все сильнее нагревая его. Хотя, стоит сказать, сегодня оно не было столь жестоким — его лучики, похожие на специально сделанные разводы масляной краски, аккуратно рассеивались по всей картине города. Близился полдень. Здания непоколебимо стояли на своих местах (что было не столь удивительно), и их цвета достигали максимальной контрастности благодаря удачному положению солнца на полотне. А вот еле заметные белые точки, наравне с тоненькими перьевыми облаками, перебивали монотонность лазурного неба. И точки это были не чем иным, как чайками, парившими над городом. А внизу, около зданий, было еще огромное количество разноцветных пятен — это были люди, которые с высоты данной картины действительно казались размытыми кружочками. Но вот холст вновь оживает, словно множество масляных полотен начинают сменять друг друга, обращая изображение в действие. Златногорск, в тонах масляной, а иногда акварельной картины, движется. Чайка, уже знакомая нам, с беспокойством наворачивала круги в небе, начав свой рабочий день. Свежей рыбки нигде не было видно, и она, разочаровавшись, что легкая добыча сегодня ей не светит, подобно воздушному змею полетела в сторону моря, от которого так и веяло свежестью и рыбой. А молодой человек, который показался Мусу Беззе приятным, и был таковым во всех отношениях, спешно шел по одной из улиц торгового квартала. В руке у него был букет, на который оглядывались даже самые занятые прохожие. Вместо ромашек в букете были желто-белые леденцы, вместо роз — красные карамельки чрезвычайно необычной формы, а мармелад заменял собой орхидеи. А в центре этого произведение искусства торчал и вовсе цветок из карамели. Ромио был чрезвычайно доволен собой. Златногорск, со всем его разнообразием, которое не прекращалось даже по мере продвижения романтика, был Сказкой с большой буквы. Перед Ромио наконец-то показался силуэт «заведения» Доны Розы. Молодой человек ускорил шаг и, оказавшись на пороге, на какой-то момент забыл о существовании двери. Вспомнил он об этой преграде между ним и Лолли только тогда, когда чмокнул лбом древесину. Немного придя в себя, он открыл дверь как все нормальные люди и вошел внутрь. Несмотря на то, что на улице светло солнце, на первом этажа борделя горело несколько ламп. Сегодня они светились оранжевым светом и напоминали мандаринки. Особенно такая ассоциация возникала у тех, кто был голоден. К числу этих «голодающих» можно было причислить и Ромио. Он, конечно, не столько хотел есть, сколько хотел любить. Хотя от цитрусового сейчас тоже не отказался бы, но не об этом. «Не местный» был таким человеком, который не мог пережить без любви, страсти, цветов, конфет, подарков, ссор, пощечин ну и всего такого. Короче говоря, ему было очень сложно без отношений. Говоря еще короче, он был легкомысленным молодым романтиком. Или не столь легкомысленным, как казалось. Пусть это будет держать интригу. Дона Роза спешно надевала свою зеленую шляпу с широкими полями. — О, молодой человек, это снова вы! Что, понравилось у нас? — когда головной убор, столь похожий на летающую тарелку, оказался на голове хозяйки, она стремительным шагом направилась в сторону выхода. — Ну, раз я вернулся… — Прости, парень, но мне сейчас совершенно не до разговоров, — нарушив все законы сферы услуг протараторила Дона, — Деньги оставишь где-нибудь на видном месте, сумма та же, что и вчера. И да, миленький букетик! Дона Роза обошла Ромио и спешно покинула Бордель. Она настолько торопилась, что даже не обратила внимания на конфетный букет. — Мда, курятник остался без наседки… — в полголоса вздохнул романтик и, вспомнив цель своего прибытия в «курятник», бодрым шагом направился в сторону лестницы. На втором этаже было девственно тихо, и девственности эту тишину лишало лишь редкое поскрипывание половицы. Все те звуки, которые человек обычно ожидает услышать в борделе, отсутствовали. И это только добавляло атмосферности. Ромио прошел по коридору вперед и толкнул дверь, что была по левую руку от него. Та не поддалась. Тогда юноша начал стучать свободной рукой по дверному дереву, окончательно превратив тишину из «девочки» в «женщину». Вскоре послышался звенящий звук поворачивающегося ключа, и дверь довольно резко открылась. Ромио, с довольным видом, шагнул внутрь. Лолли, с заспанными глазами, стояла в одной белой ночной рубашке (которая НЕ просвечивалась). Девушка даже не заметила молодого человека, шагнувшего в комнату. Но потом, поняв, что уже не спит, резко захлопнула дверь и повернулась лицом к своему довольному гостю. — Чего в такую рань? — медленно и отрывисто произнесла она, после чего зевнула, — А вообще, зачем ты сюда явился? Мы же даже не… — А что, это обязательный пункт? — Слушай, иди отсюда, а! — резко, но все еще сонно отрезала девушка. — Вчера ты казалась какой-то скромной… — Вот именно, что казалась. Я, конечно, не грубая, — Лолли решила оправдать себя, — Но как меня все достало! — Прям все? — Все вот это! Терпеть не могу это работу! И это только за пару дней! — она плюхнулась на кровать. Волосы ее были собраны в два пучка, которые торчали с правой и левой стороны головы, — Только не думай, что я стерва, ладно? — Ладно, — вылетело слово, живущее отдельной жизнью от своего хозяина, — А зачем ты тогда работать сюда шла? — Как зачем? Деньги зарабатывать! А торговать в городе, вот так, сходу, не получится… Если ты, конечно, без связей. — Я так понимаю, что у тебя их нет? — Правильно понимаешь. А родители взяли, и сказали: «вот, доченька, теперь ты взрослая, так что живи и работай сама!». Выперли, в общем. А потом уехали, а дом продали, — очень забавно пытаясь спародировать своих родителей, возмущалась она. — Чего они вдруг ехали… Я вот хожу, смотрю, а у вас не город, а сказка… — Долги, долги, долги! А выплатить они их не смогли бы… — Ааа. — Слушай, если ты пришел сюда второй раз, значит ты явно чего-то добиваешься, — Лолли неохотно встала с кровати, — А отказать не могу, работа такая. И, если ты так хочешь… Она уже почти расстегнула ночную рубашку, но тут ее глаза, наконец-то проснувшись, увидели букет в руках ошеломленного Ромио. — А это что такое? — замерев, спросила девушка. — А, это тебе. Букет из конфет! Здорово, правда? Не от Магната конечно, но я просто заблудился… — Так, я полагаю, что мне все же надо расстегнуть рубашку. Раз уж ты и букет принес… — Единственное, чего я хочу, это чтобы ты переоделась во что-то приличное. А потом, приглашаю тебя погулять. — А вот это необычно… — Только волосы не распускай. Тебе идет. — О, правда? — на щеках девушки появился еле заметный румянец. Вскоре они спустились на нижний этаж, вышли из борделя и неспешно, в прогулочном темпе, зашагали по улице. Первый поворот направо, потом снова прямо, затем — налево… Их целью не было какое-либо определенное место, они просто неспешно шли по этим Златногорским улочкам, которые были полны красок, звуков, и приятных запахов. — Ну и куда ты бы хотела сходить? — поинтересовался Ромио, после чего заглотнул теплого воздуха. — Как будто если я скажу, то ты поймешь, — саркастически ответила Лолли. И была права. — Ну… Попробовать можно… — Только давай вот без этого. Не знаешь — значит не знаешь. Можно и просто походить, развеяться… Лолли аккуратно вытащила один карамельный цветок из букета и положила в рот. — Ну, единственные места, о которых я знаю — это «Пузатый Ворчун» и Малиновая Улица… А на Малиновой улице можно к Магнату заглянуть… — Ой, шмотри какой кот! — речью, затрудненной жеванием конфеты, восхищенно огласила Лолли. Дорогу им неспешно, вразвалочку и словно по-хозяйски перешел абсолютно рыжий, с ушей до лап, кот. Шерсть его была растрепана от уличной жизни, но в тоже время отдавала некой роскошью, словно это была не шерсть, а дорогой рыжий халат. Из тех, что обычно носят «большие шишки». Для полноты картины не хватало лишь сигары и бокала с виски. Кот остановился посреди дороги и внимательным самодовольным взглядом посмотрел на людей, стоящих перед ним. После этого он прибавил шагу и, не потеряв своей скорости, быстро скрылся из виду. — У вас тут такие коты деловые, — с ноткой восхищения в голосе сказал молодой человек, возобновив шаг. — Не только коты, но и чщайки! — жуя уже следующую конфеты, отозвалась девушка. А самодовольного вида животное продолжило свой путь, которой лежал не только через те улицы, что были на виду, но и через потайные ходы, которые были известны только этому рыжику. Он обогнул несколько шумных дорожек, избежал встречи с нежелательными людьми и животными, и вскоре оказался на Малиновой Улице. Кот шел, виляя пушистым хвостом и, наверное задумавшись о чем-то своем, врезался в натянутую ленту. Он тут же встрепенулся, осмотрелся и, когда понял, что что-то здесь не то, и что-то здесь не так, ринулся в сторону. Совершенно неожиданно абсолютно рыжий кот споткнулся о золотистый ботинок и недовольно зашипел. — А ну катись от сюда! — ответил ботинок. По крайней мере, так выглядело с точки обзора кота, а вот с другой точки обзора… Место убийство было оцеплено полосатыми лентами. Около этих лент толпился народ, пытаясь заглянуть чуть-чуть дальше, внутрь магазинчика Муса Безе, где и произошло происшествие. Эдрик Блестящий (ботинок с точки обзора кота) зашел за ленты и направился внутрь, ворча что-то себе под нос. Толпа попятилась назад, пропуская своего кумира вперед. Жандарм толкнул дверь, и дверной колокольчик беззаботно зазвенел, словно не зная о случившемся. Внутри здания, несколько человек, прибывших сюда еще до установки ленты, стояли около безжизненного тела хозяина магазина. Он лежал в луже крови, которая прекрасно сочеталась с леденцами в одном из комодов. В груди Муса была дыра, проделанная явно каким-то острым предметом. Эдрик растолкал любопытных. — Ну и что тут стряслось, м? — «м» прозвучало особо басисто. — Нашли мертвым его тут… Зашли за конфетами — а тут… Жандарм оперся о свое копье, нагнулся поближе и стал глазами изучать тело. — Все понятно, — заключил Эдрик, решив дедуктивную задачку у себя в голове. Или сделав вид, что решил, — Выносите тело от сюда! — Что, мы? — Ну не мне же этим заниматься! Оно же в крови! — А убийца? — А что убийца? — Эдрик выпрямился и развернулся в сторону выхода, — Улик, конечно, никаких, но я постараюсь! Я же блестящий! Жандарм вышел на улицу, и броня его засияла. Толпа зашумела, посыпались вопросы, на которые Эдрик давал ответы, а иногда и не давал. — Кто убийца? — Что там стряслось? — Может, он сам себя пырнул?! А немного поодаль от этой толпы, но специально не слишком отделяясь от нее, стоял вездесущий Денвер в своем фиолетовом фраке, и записывал все, что считал необходимым. — Что за день! — думал он, — Убийство, и теперь уже не одно, а два вакантных места на Малиновой Улице! Что же поместить на главную… Заметив, что Леденцовое Копье собирается покинуть место убийства, главный редактор резко метнулся в сторону Жандарма, держа в голове пару вопросов. — Господин Эдрик, не могли бы вы… — Прости, Денвер, прости! — немного раздраженно, но в тоже время с сожалением в голосе ответил Жандарм, — Ты меня знаешь, в газете твоей я светиться люблю. Но вот только не сейчас, я то-ро-плюсь…