За стеклом

Нормальные люди сейчас спят. Они свернули в спальный район, уютно освещённый фонарями. Пара звёзд поздней ночи аккуратно выглядывали на машину с новоприбывшими. Пусть дом Промпто и был для блондина более безопасным сейчас, чем квартира самого Ноктиса, но, как бы не было стыдно признавать — Кэлум понятия не имел, где тот живёт. Конечно, он знал, что неподалёку от Ирис. Конечно, он мог узнать это через своих людей и банально через базу данных, но обычно это было ни к чему. Да, он был одной из главных шишек здесь, однако это в любом случае не давало ему полное право врываться в личное пространство людей. Поэтому пришлось обойтись тем, что было, и привезти горе-алкоголика к себе. Промпто разлепляет глаза слишком резво, словно заново родился, но это не так. Ноктис устало выходит из машины, машет водителю, бросив на прощание: — Отцу привет. Две пары глаз смотрят вслед исчезающей чёрной механической красотке. Промпто зевает, а Нокт осознает одну простую вещь — до дома они добрались, а вот до самой квартиры пока что нет. Спасибо, что в доме есть лифт. Огромное спасибо. Обычно Ноктис предпочитал подниматься на свой пятнадцатый этаж пешком самостоятельно, чтобы разгрузить организм и позволить себе лишние пять минут пассивного спорта. Его ноги, привыкшие преодолевать подобное препятствие с десяти лет, совсем легко справлялись после и с массивностью мотоцикла. Ну, а после опыта на красном железном коне длинной в три года, лестницы стали вообще чем-то естественным и незаметным. Но если для него лестницы — плюнуть на два пальца, то для Аргентума такой героический поступок мог бы окончиться не слишком хорошо. Особенно учитывая такие обстоятельства, как заплетавшиеся ноги блондина. Судя по улыбке последнего — ему было великолепно, пусть и глаза закрывались непозволительно часто. Моментами Люцису казалось, что Промпто и вовсе умудряется спать на ходу, а движение происходит по инерции. Брюнет косится взглядом в зеркало лифта и не может сдержать усмешки. В отражении его взлохмаченные обычно волосы могли на данный момент соревноваться в этом с волосами Аргентума, который навалился на него всем корпусом. Ноктис чувствует лёгкое и мягкое движение чужого мокрого языка на своей шее, от ключицы до конца воротника. За что? Пьяные сиреневые глаза смотрели на него как-то по-другому. Расслабленность и безопасность. Среди лавандового поля Клинок видел буйство эмоций, сильные порывы ветра и стрекотание цикад, подогревающих интерес. Они только-только проезжают седьмой этаж, когда Аргентум уж совсем бесстыдно оставляет на шее Ноктиса поцелуи. В лифте становится непозволительно жарко, и брюнет молится богам ради того, чтоб сдержаться. Но сдерживаться приходится не так уж и долго, как казалось. В тот момент, как Промпто тянется уже к его губам, совсем потеряв страх, наверху издаётся писк. — Приехали, вылезай давай, — шумно сглатывает Ноктис, дёрнув парня за рукав за собой. Сначала прямо, потом направо, немного обойти глупые вазы с цветами, и вот уже Нокт вытаскивает из кармана связку ключей, где всяких брелоков больше, чем самих ключей. Аргентум начинает распускать руки сразу же, как только вваливается в тёмную прихожую, а потом, словно слепой котёнок, щурится сразу же после включения яркого холодного света. Этого хватает Нокту воспользоваться моментом снять с блондина обувь. — Хочу спать, Нокт, — бормочет Промпто. — Не воруй у меня мою работу, дружок, — Ноктис толкает его в спальню практически насильно. Спать хочет, а идти не хочет. Клинок тоже не слишком трезв для того, чтоб нести кого-то на руках. Раздаётся трель телефона, но дотянуться до него никто не успевает: протянутую руку Ноктиса перехватывают сразу две, и они вместе падают на кровать, как в самых идиотских бульварных романах для пожилых женщин. Требуется пять секунд для фокусировки взгляда, но вот чтоб распознать запах водки в воздухе — не нужно и миллисекунды. — Промпто, тебе будет ужасно плохо завтра… — Сейчас мне хорошо, — звучит в ответ, и Ноктис слабо вздыхает. Тушуется, когда Промпто умудряется криво и косо перевернуть его под себя. Внизу живота чёрная дыра интригующе колеблется радиоволнами, и, честно сказать, Кэлум хочет, чтоб его засосало с головой. Глубоко и надолго, до тех самых пор, пока не упадёт на самое дно, что не слишком возможно. Он теряется, будучи совершенно удивлён таким поведением со стороны Промпто. Теперь хищник из них двоих как раз он, а Ноктису только и остаётся, что теряться в догадках и ждать, не обращая внимания на слова разума о времени уходить. Любопытство многих сгубило, но брюнета сгубил этот мальчишка: неловкий и любящий попадать в разные ситуации, где каждая вторая сведёт его в могилу. Но одновременно с этим так моментально меняющийся в моменты, когда чувствует себя расслабленно. Сильный, Промпто очень сильный, открывает для себя Кэлум. Может, даже сильнее самого Нокта, и это завораживает. Промпто не щуплый, он жилистый и под кожей чувствуются мышцы, которые просто скрываются уже который год. Ноктис смаргивает наваждение. Аргентум наклоняется к нему и касается губами щёки, спускаясь короткими поцелуями ниже, вдоль скул. Ниже, вдоль подбородка. Ниже, вдоль шеи. Ноктис сжимает коленями его бёдра неосознанно — тело само кричит о том, чтоб его приласкали. Промпто издевается над ним, где только научился, умышленно не затрагивая самое важное — его собственные губы. Час назад блондин и слова сказать лишнего был ленив, а теперь наваливается на него и наконец дарит поцелуй. Глубокий и требующий. Нокт так долго жаждал его на протяжении всей вечеринки и теперь, наконец получив, замирает в недоверии и аккуратности. Неправильно всё это. Так быть не должно. Не вот так. Не по пьяни. Промпто шмыгает носом как-то слишком обиженно в то время, пока брюнет разрывает поцелуй, и, в целях утешения, проводит пальцами по веснутчатой щеке. Возбуждение отдаётся резким гулом в ушах, завязывается в паху и ждёт, но Люцис не намерен дать организму сейчас то, что так рьяно тот хочет, судя по болезненному стояку практически в шов штанов. — Куда ты?.. — шепчет ему на ухо Промпто, не намерен отпускать его далеко от себя, понять можно. Он пьян и возбуждён, эти две вещи не являются достаточно сильной преградой на пути страха. Страха перед тем, что случилось недавно. Страха, что такое могло случиться не с той девчонкой, с которой они общались на уровне привет-пока, а с Клинком. Не просто Клинком, самым любимым и внезапно близким. — Тебе нужно поспать, Промпто, и очень много. Судя по всему, ты не слишком часто бывал на вечеринках, а я… — Ноктис как-то уж чрезмерно устало и печально ухмыляется сам себе одними лишь уголками губ, — Я никуда не уйду, буду рядом, пока ты будешь спать. Я буду рядом. Промпто отворачивается от него, словно в обиде, но молчит. — Поспи со мной. Мне страшно. — Переоденусь и приду, договорились? — Ладно. Ноктис встаёт с кровати. Аргентум ещё в коридоре успел снять с себя верхнюю одежду и остался теперь только в брюках и трусах, упрямо заворачивается в мягкое одеяло с белым шёлковым постельным бельём. Ноктис вышел из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь. Опустился на пол, поджав под себя ноги, послушал лёгкое скрипение кровати, что переросло в тяжёлое дыхание сна за считанные секунды. Он испытывал волнение, и связано было с той же причиной, по которой не хотел от себя упускать его Промпто. Нужно поспать и самому. В квартире есть ещё одна комната, конкретно его, и на прикроватную тумбочку Люцис кидает пистолет. Кулон с луной, что умудрились зацепить, падает вниз и теряется стуком в ворсе ковра вместе с тем, как теряется внутри Нокта уверенность в происходящем. Утренний солнечный луч сквозь штору создаёт впечатление, что ресницы Промпто полностью белые. Парень жмурится и пытается сесть на кровати, разглядывая обстановку вокруг. Что же, комната явно не его. — Чёрт… Болела голова, причем, болела она так, словно по ней не ударили, а будто она сама бьёт себя изнутри. Сухо и противно во рту, не помогают даже накопленные слюни, которые вязкой ниткой разделяют губы при зевании. Промпто в первый раз за столько времени наконец вспомнил о такой вещи, которая называется похмелье. Лучше бы не вспоминал, если уж говорить об этом честно и откровенно. Но он прекрасно знал о том, на какие жертвы шёл в том плане, чтобы напиться практически в стельку. Откуда-то из коридора доносились звуки, пришлось очень сильно постараться ради того, чтоб встать на ноги и выйти из комнаты. Дверь чуть скрипнула под его весом, и копошение, исходящее с кухни, прекратилось на пару секунд. Лицо Ноктиса выглянуло из-за косяка, а после немного расслабилось. — А, это ты. Доброе утро, алкоголик юный, — брюнет глотает смешок, возвращается к своему увлекательному делу: намазывает тосты малиновым джемом и, разлив кипяток по кружкам, тяжко вздыхает. Промпто на это старается не обращать внимания, думает, что сделал что-то не то вчера. Теряется на какое то время в догадках, расставляет события в хронологической цепочке: вечеринка, убийство, мрачная машина по тихим улицам, спальня и аромат кожи с бензином в близи, на губах. Сон. Вроде бы, не накуролесил, правда воспоминания о холодных глазах Ноктиса так близко умоляют сделать обратное. Прямо тут. На кухне. Но он уж слишком неважно себя чувствует для занятия плотскими утехами, поэтому буйному молодому организму придётся подождать какое-то время. — Доброе утро. У нас на завтрак бутерброды? — Прости, из меня практически никакой кулинар, в отличии от Игниса. Правда, базовым вещам он меня научил, пусть и не без сложностей. На тарелку опускается четвёртый тост. С лёгким щемящим звуком открывается дверца шкафа. — Чай или кофе? — Кофе. — Негодник, изменяешь чаю, который помог бы тебе сейчас намного лучше, чем кофе, — жалуется ему Люцис, покорно опуская в кружку с цыплятами одну ложечку растворимых крупиц горького напитка. Не хочется язвить только по причине того, что непонятно как именно сделать это. — Надеюсь, испоганить такое простое блюдо, как бутерброд, ты не мог, и я не умру. Видимо, удалось, судя по тому, как вредно промелькнул меж чужих губ кончик языка. Нокт методично стучит ложечкой о стенки кружки, перемешивая её содержимое, а после ставит перед Аргентумом. Запах кофе наполняет его жилы чем-то невообразимым, и, наверное, в такие моменты и стоит говорить, что чувствуешь жизнь. Он делает первый глоток и мгновенно сглатывает. Довольно горячо. Люцис придвигает к нему сахарницу, но Промпто лишь отнекивается, косится взглядом на три чайные ложки, которые опускаются уже в чай Клинка. Повисает неловкое молчание, которое разбавляется звуками бульканья и хруста корочки тостов. Ноктис просто глядит в окно, пытается собрать все мысли в кучку, и не хочет обидеть возлюбленного. А как это сделать? — Я не слишком вчера?.. — Нет, всё было хорошо. Было бы и вовсе отлично, если бы не… Ты понял, — поджимает губы Нокт и встречается с понимающим взглядом Аргентума. Тот слизывает с верхней губы каплю джема и в груди у Кэлума образуется моментальная дыра. — Сегодня выходной, но у меня есть пара дел с отцом, поэтому, боюсь, я не смогу провести этот день вместе с тобой, — начинает медленно говорить брюнет, попутно наблюдая за реакцией: подбирать слова было достаточно сложно, но он правда старался. — Один из Мечей подкинет тебя до перекрёстка, дальше пойдешь сам. Сейчас не время для того, чтобы даже мы знали твое истинное место жительства. Хорошо? Промпто кивает — у Ноктиса в голове бьёт набатом «неправильно делаешь, оставь у себя, здесь он в большей безопасности, охрана сможет защитить вас обоих». Только вот поступить он так не может, как бы не хотел. — Хорошо. Когда я смогу отправиться домой? Мимолётный взгляд в сторону маленького будильника на микроволновой печи. Час дня. — В любое удобное тебе время машина подъедет за тобой. Тут минут двадцать пути, тридцать, если пробка. Верхнюю одежду я сложил на диване в гостиной. Если готовить я и не умею, то остальные домашние дела даются мне более менее хорошо. — Я работаю официантом, и моей матери часто не бывает дома. Так что, я готовить умею, а вот бардак дома убирать не особо люблю. Аргентум внезапно почувствовал на своих плечах огромную тяжесть, какой-то непомерный груз, сравнимый только с грустью на бледном лице. Ноктис отводит взгляд в сторону, чувствуя себя предателем, хотя они расстаются вряд ли на долго. Однако, если посмотреть с другой стороны, он и впрямь будто выгоняет блондина из своего дома. Бутерброды закончились, кофе и чай в их кружках — почти. — Думаю, не буду тебя задерживать, и поеду домой прямо сейчас, — вздыхает Промпто, когда надевает на себя рубашку. У Люциса в кармане вновь звякает телефон, хозяин кивает сам себе. — Машина будет через две минуты у подъезда. Я спущусь проводить тебя. — Не стоит, — прерывает его Промпт, и Ноктис щурится, словно соль попала в глаза из морской воды. Звучит немного резковато. — Если ты хочешь. По взгляду сирени видно — не хочет, но почему-то считает, что так будет лучше и проще. Промпто обувается, оглядывает квартиру в целом в первый раз за сегодня, удивляясь тому, что здесь всё в светлых тонах. Кухня с белым кафелем, светлые шторы, кремового цвета пол и слоновой кости диваны с креслами. Керамическая посуда с забавными принтами, хрустальный кувшин с простой водой, рядом целый набор изящных прозрачных солонок с солью, перцем, какими-то пряностями. Судя по всему, на этой кухне всё же больше орудовал Шиенция, так как прослеживалась в расположении баночек и скляночек, ножей своя изюминка. Ноктис бы так вещи не складывал, за время, что они с ним знакомы, Люцис предпочитает хоть и беспорядок, но не вперемешку. А тут нож лежал с зубочистками, а овощерезка была на видном месте — Нокт овощи не жаловал, и именно овощерезка на видном месте навела прочную мысль о крепком присутствии здесь Игниса. Словно вторая мама… Всё было светлым, и Ноктис, что одевался в чёрные и серые цвета, выглядит на фоне этого мрачным пятном. А вот Луна сюда бы отлично вписалась, в своих белоснежных одеяниях и с волосами, словно снег в солнечную погоду. Стоп, а Луна тут причём? Покачивая головой и провожая подобные мысли далеко прочь, чтоб не упасть окончательно в грусть, Промпто выпрямился. — Я готов. — Хорошо, тогда до завтра, — Нокт подаётся вперёд и приобнимает его на прощание. Чувствуется отчётливый запах малинового джема, Промпто хочет слизать его с Клинка, и практически делает это, слегка напирая на брюнета. Останавливается в тот момент, когда быстро мажет губами по чужой щеке, и дыхание Кэлума щекочет ему подбородок. Решительность постепенно нарастала с каждым днём, проведённым вместе, но сейчас она пропала вновь. Неловко. Промпто молчаливо уходит и спускается по ступенькам, забыв о существовании лифта, едва ли не спотыкаясь. Звук закрывающейся двери эхом стучит по стенам только спустя секунд двадцать. Ноктис разочарованно пожимает плечами. — Добрый день, господин Аргентум, — приветствует его один из Мечей. Промпто не находит других вариантов ответа, кроме как вежливо кивнуть головой. Голова сейчас забита совершенно другими мыслями, и о том, что он выглядит не слишком в себе и не слишком бодро, думать хочется в последнюю очередь. Кажется, Меч его прекрасно понял, и они уезжают из спального района многоэтажек. Парень глядит в зеркало заднего вида, как дом Ноктиса уменьшается с каждым метром в дороге, а после и вовсе исчезает после поворота на эстакаду. Проходит и впрямь всего лишь около двадцати минут увлекательного наблюдения за видом в окне: дома, снова дома, магазины и стоянки, парки, высокие деревья там и тут. Да, пусть здесь он и живёт уже целых три года, но в такие моменты приходит осознание, что это всего лишь три года. Как фотограф, Промпто не отказывал себе в удовольствии смотреть на одни и те же дома, на одни и те же светофоры и перекрёстки, пока куда-нибудь ехал. Вот, кстати, и его собственный перекрёсток. Промпто вздыхает, когда машина плавно останавливается у обочины. — Дальше вы сами, надеюсь, господин Люцис уведомил вас об этом, — Меч открывает ему дверь и придерживает, пока Аргентум выходит на улицу. Да, его родной перекрёсток. — Да, спасибо, всё хорошо, — улыбается в ответ водителю Промпто. Машет на прощание и так же не ждёт, пока машина начнёт движение. Ему слишком хочется домой. Который встречает его привычной пустотой. В коридоре включается свет, как только веснушчатая рука зацепит выключатель. Чувствуется слабый аромат ягодных духов и внутри Аргентума расцветает ежевикой надежда. Быстро стащив с себя обувь, откинув её в сторону, блондин врывается в гостиную, которая считалась комнатой матери. Но там пусто. Убрано, прибрано, на подушках сменены накидки. Теперь вместо зелёных они серые. Духи Кроу заполнили всю комнату, и именно в них Промпто теряется, одиночество комом подходит к горлу. Садится на диван, оглядывается. На тумбочке записка, которой раньше здесь не наблюдалось. Аргентум легко подцепляет её, разворачивая. Письмо. » Привет, сынок. Я заезжала, дали небольшой отдых по случаю Хэллоуина, думала, застать тебя дома, но, ошиблась. Совершенно забыла, что ты у меня уже взрослый и вполне мог провести праздник с друзьями. В любом случае, надеюсь, ты хорошо повеселился. Прости, что не смогла приехать раньше, но, хочу сообщить, что и в ближайшее время меня так же не будет дома — работа и командировка, которая будет хорошо оплачена. Я ещё помню твое желание съездить к морю в Альтиссию, так что лишняя денюжка для того, чтобы твоя мечта осуществилась, не помешает. В любом случае, на твою карту переведены уже деньги на этот месяц, на всякий случай. Люблю тебя. Мама. P.S. Привезла тебе небольшой брелок с чокобо, лежит в твоей комнате на тумбочке.» Промпто скомкал бумагу и бросил её в сторону, не глядя. В уголках глаз собираются слёзы, но он не обращает на них внимания, просто уходит к себе. Ночью спит плохо. До двух ночи просто смотрит в потолок и сжимает в руке пушистый брелок, пропахший ягодными духами.