The dark hills i would have to cross to reach you

Поверить не могу, что ты разрешила Нардолу надрать мне задницу. Вообще-то он подозревает, что игра закончилась с потерей зрения. Доктор — это тот, кто полагается на все свои способности, выбираясь из постоянных и многочисленных передряг, и без способности видеть он чувствует приближающийся конец. Однажды ему не повезет. У него не всегда будет Нардол, чтобы рассказать, что он должен видеть; он не может постоянно воровать у своего будущего или рассчитывать на слова, любовно написанные в дневнике. Возможно, он страдал бы по этому поводу сильнее, но улизнув от виртуальных когтей крайне уродливого монаха, вдруг понял, что его психопроводные очки, помогающие ориентироваться в пространстве, способны получить доступ к любым данным из любого места. Есть только один плюс в слепоте, когда твоя жена внутри ядра данных, — общение становится намного проще. Доктор сидит за столом в своем кабинете, слепо глядя на место, где — он это знает — стоит фотография Ривер, и едва сдерживается, чтобы не начать нервно ерзать на месте, или шагать туда-сюда по комнате, или чтобы просто не положить очки и не убежать. Возможно, это вообще не сработает. Чтобы сообщение дошло до нее, может потребоваться время. Может быть, она даже не захочет с ним разговаривать. Может быть, это только усилит боль потери. Может быть, он не должен был… Я сказала ему быть осторожным. Твоя задница слишком хороша, чтобы ей вредить. Восторг переполняет его, смывая беспокойство, и Доктор даже не пытается скрыть широкую, больную усмешку, появившуюся на лице. Все равно никто не может это увидеть. Даже он сам. — Мне вряд ли нужна нянька, — ворчит он вслух, наблюдая, как слова появляются внутри линз. — Но мне иногда может понадобиться задница. Спасибо, дорогая. Все для моего Доктора… Это правда ты, любовь моя? Он судорожно вздыхает, зажимая переносицу. — Конечно, это я, — бормочет он, радуясь, что электронное письмо не выдаст ужасающей дрожи в его хриплом голосе. — Кто еще это будет? У тебя есть другой муж, с которым вы обмениваетесь сообщениями? Ревность тебе не идет, Доктор. Он устало улыбается в темноте. — Думал, тебе все во мне нравится. Только когда я рядом, чтобы увидеть, как ты надулся. — Я не дуюсь. Ты дуешься прямо сейчас, не так ли? Доктор раздраженно опускает скрещенные на груди руки и старается перестать хмуриться. — Кончай выпендриваться, — говорит он, но определенно не отправляет. Прежде чем он успевает написать ей что-то подходящее, не дуясь при этом, Ривер отправляет другое сообщение. Я не ожидала услышать тебя. Я знаю, что ты предпочитаешь двигаться дальше, сладкий. Теперь в горле встает комок. Он едва может дышать из-за него. — Не от тебя. Ну, меня трудно забыть ;) — Ты и представления не имеешь. Доктор протягивает руку, слепо ища фотографию на столе. Он сбивает ее и почти роняет на пол, но успевает поймать рамку и гладит кончиками пальцев по ее лицу. Он раньше делал это достаточно часто, чтобы ему больше не нужно было видеть картинку — он знает линии ее скул и контуры ее подбородка — чувствует сердцами. — Скучаю по тебе, — он сглатывает. — Так сильно. Уж надеюсь. Он задыхается от смеха, его глаза щиплет. Что случилось, дорогой? Конечно, она знает. Ривер всегда знает. Даже мертвая и запертая в Библиотеке, она все еще находит способы заботиться о нем. — Ничего, — говорит он и сосредотачивается на отправлении ей нескольких забавных смайликов, чтобы позлить. — Просто оправился от надирания задницы Нардолом. Он не знает, как это возможно, но слышит ее смех через все галактики и миры. *** Ты ведь путешествуешь не один, правда? Неужели ты успела забыть бедного Нардола? Нардол вряд ли похож на твой обычный тип спутника, дорогой. О, и каков тогда мой обычный тип, Ривер Сонг? Молодая девушка. В короткой юбке. Большеглазая наивность. У которой проблемы с отцом. Ну спасибо. Правда глаза колет, любовь моя. А теперь скажи, что ты нашел кого-то. Ради твоего спокойствия, моя дорогая, я встретил девушку по имени Билл, но боюсь, что она не подходит всем твоим совершенно надуманным критериям. Она, конечно, девушка и молодая. Разумеется, большеглазая и любопытная. Однако она предпочитает брюки. И женщин. Хочешь сказать, она не думает, что солнце, луна и звезды светят из твоей задницы? Во-первых, оставь мою задницу в покое. А во-вторых, боюсь, что так. Называет меня своим дедулей. Бог мой. Наконец-то спутница с нормальным зрением. Эй! *** Иногда он отправляет ей фотографии. Он не всегда знает, что фотографирует, но Нардол обычно поправляет его, если он собирается отправить Ривер снимок стены или чьего-то затылка. Он посылает закаты, и фотографии своего кабинета, и снимки обуви в парижском бутике, которую, по его мнению, она бы захотела стащить. Однажды Нардол крадет очки и с их помощью фотографирует рассерженного этим Доктора. Прежде чем он успевает остановить своего насмешливого, но одобренного женой спутника, тот отправляет картинку Ривер и кладет очки на место, улыбаясь без намека на раскаянье. — Миссис может понравиться новая фотография. Хотя вы могли бы и улыбнуться. Она может перестать скучать по вам, когда увидит это фото. Доктор возвращает очки и ворчит: — Даже не знаю, почему я скучаю по ней. Я дал ей двадцать четыре года, а она дала мне тебя. В ответ на фотографии Ривер посылает ему абзацы, описывающие место, где он ее оставил. Она рассказывает ему о приключениях, в которых побывала с Шарлоттой и остальными; о днях, когда Вастра приглашает ее на чай; о своем доме с Дариллиума, который она воссоздала в ядре данных. Точная копия, дорогой. Единственное, чего не хватает, это ты. Она изо всех сил старается выглядеть оптимистичной, рассказывая о своем местонахождении, явно желая, чтобы он поверил, что она счастлива, но Доктор читает тоску за каждым словом и знает, что она смирилась со своей судьбой, но вряд ли довольна. Он никогда не упоминает, что не верит ей, просто посылает больше снимков своих путешествий и надеется, что она понимает. Единственное, чего ему не хватает, это она. *** Полагаю, ты знаешь, что случилось с моими любимыми трусами, не так ли? Это те, на которых повсюду вопросительные знаки? Те самые. Я понятия не имею. Какая жалость. Звучит не слишком правдоподобно, жена. Не знаю, о чем ты. Прекрасно знаешь. Куда ты спрятала трусы, Ривер? Я не прятала их, если хочешь знать. Я просто положила их туда, где они и должны быть. О, хорошо. Куда? В черную дыру на краю Вселенной. *** Только через несколько недель он решается наконец признаться в правде: он не может видеть и боится, что больше никогда не сможет. Ривер относится к новости с обычной невозмутимостью, чем совершенно его удивляет. Хотя это глупо. Он ведь должен был знать, что сейчас Ривер всегда на один шаг (или двадцать) впереди. О, любовь моя. Я все думала, когда же ты расскажешь мне. Доктор моргает, поворачиваясь лицом к солнечному свету, который — он чувствует — течет через окна кабинета. — Ты знала? У меня в распоряжении все когда-либо написанные книги. Ты думаешь, что никто никогда не писал о Докторе, потерявшем зрение? Он фыркает себе под нос, но не может отрицать облегчения, переполнившего его. Ривер всегда была единственным человеком, которому он рассказывал все, и держать что-то втайне от нее граничило с агонией. — Я наконец чувствую свой возраст. — Ему требуются все душевные силы, чтобы произнести вслух — и признать — следующие слова для отправки их Ривер: — Я чувствую себя человеком. Хрупким. Как спутник. Сомневаюсь, что любой из твоих спутников по достоинству оценит сравнение, любовь моя. — Я серьезно, Ривер. — Он лохматит рукой волосы и сразу жалеет об этом. Сейчас вряд ли удастся посмотреть в зеркало, чтобы пригладить их обратно. — Как я должен заботиться о Билл и Нардоле, когда едва могу позаботиться о себе? Нардол и Билл вполне способны позаботиться о себе сами. Он фыркает. — Ты не видела их на прошлой неделе в «Ночном караоке-текиле». Ривер не позволяет отвлечь ее: Ты тоже не видел. — Грубо! Пусть они помогут тебе, сладкий. Ты не можешь все делать в одиночку. Ты никогда не мог. Доктор прикусывает губу, осторожно отправляя следующее сообщение: — Я думал о регенерации, чтобы вернуть зрение, но не могу быть уверен, что это сработает. Не смей причинять себе вред! — В каждом полученном слове струится гнев, и он почти улыбается, услышав ее разъяренный голос в своей голове. — Клянусь всем богам во вселенной, Доктор, я найду выход из этого компьютера, только чтобы снова убить тебя. — Это так ты меня отговариваешь? — Доктор откидывается на спинку кресла, уголки его губ дергаются в мягкой улыбке. — Тебе не нужно беспокоиться, дорогая. Слепота — небольшая цена, чтобы снова поговорить с тобой. Сентиментальный идиот. *** Однажды он обнаруживает, что при общении через очки — а он их почти не снимает — Ривер не собирается вести себя хорошо. Эта совершенно бесстыдная женщина наслаждается отправкой ему неудобных сообщений в самое неподходящее время: Я не ношу трусики, — когда он пытается спасти планету от вторжения Киберлюдей. Люблю тот прерывистый звук, который ты издаешь, когда я сжимаю рукой твой член. а еще Помнишь, как ты принес домой бутылку афродизии на нашу годовщину? О, любовь моя, не только Башни пели той ночью. а также Я скучаю по твоим пальцам между ног, — когда он находится прямо посреди проклятой лекции с полным залом студентов. Он пытается пилотировать ТАРДИС, когда она рассказывает в деталях, что бы сделала с ним, если бы находилась рядом. Насколько ей было бы приятно не завязывать ему глаза. Как она заставила бы его забыть о слепоте одним только языком — пока он не увидел бы взрывающиеся звезды перед глазами. Билл, стоя напротив него у консоли, наблюдает, как он прочищает горло и дергает воротник рубашки. Когда он все же начинает неумолимо краснеть с каждым тщательно грязным описанием Ривер, Билл с подозрением в голосе спрашивает: — Вы уверены, что с вами все в порядке? — Все отлично, — хрипло отвечает он и снимает очки. *** Корабль собирается взорваться где-то через пять минут вместе с ним, Нардолом, Билл и примерно двухстами невинными людьми, но Ривер все равно находит время обругать его вождение. Ты летаешь неправильно. Цепляясь за консоль и переключая элементы управления одной рукой, Доктор огрызается: — Тихо! Хотя бы используй стабилизаторы. — Я знаю, что делаю, — кричит он и виновато возится, пока не чувствует кнопку стабилизатора под пальцами. Он нажимает ее и слышит вокруг вздох облегчения, когда корабль успокаивается. Чудесно, их все равно разорвет взрывом через четыре минуты, но по крайней мере до этого будет плавная поездка. С каких пор? — С самого начала, — ворчит он, пытаясь найти в кармане свою звуковую отвертку. — А теперь перестань быть нахальной. Я немного занят, дорогая. Неожиданно знакомая рука сжимает его запястье. Это Билл направляет его к звуковой отвертке во внутреннем кармане. — Доктор, — отваживается позвать она, как будто он ужасно хрупкий, и старый, и с ним нужно обращаться с предельной деликатностью. — С кем вы разговариваете? Нардол фыркает, и Доктор поворачивает голову в его направлении. — О, не обращай на него внимания. У него просто свидание с миссис, пока мы находимся в смертельной опасности. — Вряд ли можно назвать это смертельной опасностью, — поправляет Доктор. — Возможно, опасность, но смертельная? Ты сегодня немного драматичен, Нардол? Нардол фыркает: — Я пропустил завтрак. — Как закончим, поедим бельгийских вафель, — обещает Доктор. — В Бельгии. — Подожди-ка, — пальцы Билл сильнее сжимают его запястье, а в ее голосе придушенно звучат шок и восторг. — Вы женаты? Боже, у меня есть бабушка? Доктор вздрагивает: — Никогда не говори ей, как ты ее назвала. Назвала меня как? Тихо ругаясь, Доктор огрызается: — Разве Эми не говорила тебе, что подслушивать нехорошо? Конечно нет. Шотландка, помнишь? Подавив смешок, Доктор возвращается к элементам управления и слегка касается их кончиками пальцев, пытаясь определить на ощупь, к чему они относятся. — Полагаю, ты не скажешь, как мы выберемся из этого? Боюсь, что нет. Он приподнимает бровь. — Хочешь сказать, что не знаешь? О, я знаю, — приходит ее самодовольный ответ. — У меня есть каждая когда-либо написанная книга, в том числе каждый рассказ о твоих приключениях. На самом деле я читала об этом Шарлотте прошлой ночью. Доктор нетерпеливо подталкивает ее: — И? Спойлеры. Он рычит сквозь зубы, включая отвертку. — Я тебя ненавижу. А вот и нет. *** Я рассказывал, что взял Билл на Ледяную Ярмарку в 1814 году? Ты ностальгический идиот. Ты не должен был этого делать. Я этого не планировал, не совсем. Думаю, наша Старая Девочка скучает по тебе. Ну, я единственная, кто действительно умел летать на ней. Ты не летаешь на ТАРДИС. Ты с ней договариваешься. Кто умеет — летает. Кто не умеет — договаривается. Очень смешно. Всего лишь дразню, дорогой. Как прошла ярмарка? Вы столкнулись с нашими прошлыми «я»? Один раз я заметил краешек твоей прически. И почти уверен, что слышал рояль, но не стал подходить ближе. Подумал, что лучше избегать искушения. Искушения? Вырубить Бабочку и украсть тебя. Мой глупый старый сумасшедший. Разве ты не знаешь, что не можешь украсть то, что уже принадлежит тебе? *** Доктор уверенно пользуется палочками для еды, развалившись на скамье для пианино Мисси с коробкой жареной курицы. С тех пор, как он ослеп, прошло уже несколько месяцев, и он медленно начинает приспосабливаться. Другие его чувства усилились и стали острее. Он больше не натыкается на окружающие предметы, сносно ориентируется в залах университета и ведет свою ТАРДИС сквозь огромную вселенную слепыми, но уверенными шагами. Слизнув рис из уголка рта, он спрашивает: — Как жизнь в хранилище? — О, замечательно, — хмыкает Мисси, и он представляет ее, заглядывающую в свою коробку, вслушиваясь, как она копается там в поисках креветок. — А как ваша жизнь с мертвой женушкой? До их переписки он, скорее всего, вздрогнул бы. Теперь он вместо этого усмехается в сторону старого друга и кладет кусочек перца в рот: — Она подбила меня на секстинг. Мисси презрительно фыркает: — Ну, это был всего лишь вопрос времени, когда твой список грехов пополнится некрофилией. Прежде чем он успевает ответить и как-то еще поддеть ее — что-то в присутствии Мисси вызывало в нем школьника, — на линзах вспыхивает сообщение от Ривер: Помнишь ту ночь на Дариллиуме, когда было так жарко, что мы спали под звездами без одежды? Ну, не совсем спали… Ты выглядел так лихо в звездном свете. Доктор чувствует, как на губах появляется широкая улыбка. Кожа Ривер была влажной от пота, она прижималась к нему вся целиком, его пальцы путались в ее волосах, а ее улыбка сверкала в темноте… Он определенно помнит. — О невероятно! — Он представляет, как Мисси морщит нос, и тщательно скрывает ликование. — Я рада, что ты не можешь видеть свое лицо. Это неловко. Имей какое-то достоинство, мужик. Доктор сворачивает яичный ролл, закидывая ноги на пианино, чтобы позлить ее. — Просто завидуешь, что тебе никто не пишет из могилы. Она не снисходит до ответа, но он чувствует ее взгляд. — Ты когда-нибудь перестанешь тормозить и спасешь свою миссис, или тебе втайне нравится держать ее в маленькой клетке? Его веселое настроение мгновенно исчезает. Он отводит взгляд, бросая палочки в пустую коробку. — Я не могу ее спасти, Мисси. Она фыркает, и он почти видит бровь, которую она недоверчиво поднимает. — Ты пробовал? Или ты просто жалеешь себя? Он хмурится. — Я могу делать то и другое. Я многозадачный. Мисси вздыхает, и он слышит слегка маниакальный перестук ее изящных сапожек. — Как много теперь осталось? — 950 лет. — Ах. Что ж. Капля в море, действительно. Он хрюкает и вертит в пальцах палочки, сочиняя ответ Ривер, пока голос Мисси не отвлекает его посреди предложения. — Когда все закончится, — начинает она нерешительно. И это настолько непохоже на Мисси, что Доктор немедленно настораживается. — Я могла бы помочь. Возможно. Если я все еще буду чувствовать себя щедрой. — Нет никакого способа… — Он останавливается и смотрит в ее сторону, открыв рот. — Подожди, ты… ты действительно поможешь мне вернуть ее? Мисси вздыхает, как будто он сказал глупость. — Друзья, помнишь? *** Ты когда-нибудь расскажешь, что случилось? Кто сказал, что что-то случилось? Ты действительно думаешь, что я не знаю тебя достаточно хорошо? Я знаю. Что-то тебя беспокоит. Ничего. Просто обычное предчувствие надвигающейся гибели. Ты разочаровываешь меня, Доктор. Думаю, ты мне лжешь. Это не ложь, Ривер. Но это и не вся правда, не так ли? Иногда я не могу уснуть по ночам, представляя, каково это — иметь жену, которая не будет чертовой всезнайкой. Ну и каково? Скучно. Тогда прекрати дуться и расскажи, что происходит. Я не дуюсь. И разве у тебя нет этой истории? Если ты не начнешь говорить, Доктор, я заставлю Нардола снова надрать тебе задницу. Ох, хорошо. Пусть будет по-твоему. Кое-что действительно случилось — много всего на самом деле, — и теперь я сторожу хранилище. Тысячу лет. Длинная история. У меня есть время. Когда это закончится, я расскажу тебе лично. Это обещание, дорогой? Это чертова гарантия. Хорошо, тогда я подожду xx