С мыслями о тебе

Уже неделю Чимин мучается от недомогания и какой-то внезапно пришедшей хандры. Ему не хочется ничего, кроме того как лежать, читать и есть. Больше ничего не надо, оставьте только книги, интернет и еду и уйдите. Каждое утро Пак вставал со слабостью в ногах, с тяжеленными веками, еле открывая глаза и плетясь на кухню. Джин беспокоился за состояние сына, а его предположения о приближающейся течке могли быть правдивы, поэтому проведя инструктаж с Чимином, он с почти спокойной душой отправлял его в школу, не забыв положить таблетки в его сумку, если вдруг всё произойдёт внезапно. Пак недовольно промычал, когда папа в очередной раз начал разговор о течке, будто бы он и без него не знал, что делать. Не в средневековье же живём, чтобы не знать о такой вещи как интернет. Сегодня должна была быть тренировка по баскетболу у сборной школы, поэтому Чимина Тэхён вытащил поглазеть на «красавчиков», хотя Пак знал, что друг идёт туда только ради Чонгука, который играет в одной команде с Юнги. Тэ, наверное, думал, что Чимин настолько слепой, если не заметит, как эти двое переглядываются каждую перемену, как Чон каждый раз, проходя мимо, слегка задевает руку омеги, а тот в свою очередь лыбится как дурак и смущается. Такие смешные и забавные, словно дети. — Ну Чимин-и! — Ныл Тэхён, дергая Пака за плечо и чуть ли не устраивая истерику посреди коридора. — Ну пожалуйста! — Ким Тэхён, я посижу с тобой за компанию, не более. Ты же знаешь, как меня не любят в школе, так ты прикинь, что будет, если эти ненормальные увидят, что я пришёл на тренировку к сборной, — Чимин посмотрел на Тэхёна и поднял брови в знак возмущения. Очки немного съехали на бок, поэтому вид омега приобрел ещё более забавный и милый. — Меня ж там сожрут с потрохами и, заметь, тебе ничего не оставят. — Эйщ, я вообще-то первый в очереди на твои потроха! Чимин прыснул от смеха, а Тэхён его поддержал. Последние недели две внимание к личности Пака снизилось, поэтому омега позволил себе спокойно выдохнуть и слегка расслабиться. Прогуливаясь по коридору, они на автомате забрели в столовую и, к сожалению Чимина, Тэхёну пришла бредовая идея подсесть к компании Юнги чисто «ради прикола». От этого «прикола» Пака бросило в дрожь, а ладошки мгновенно вспотели. Нет, он, конечно, может расслабиться в компании, но не в банде Юнги, от одного вида которого хочется подписать себе приговор, а видя, в каком настроении он сидит, то и подавно подходить не хочется. — Нет, Тэхён, я не хочу туда идти, — Пак остановился, как вкопанный, твёрдо изъявляя свою позицию противника этой идиотской затеи. — Ну пойдём, — продолжал нудеть Тэхён, дергая за руку лучшего друга. — Минни, пойдё-ё-ём, а-а-а!!! — Боже, замолчи, — Чимин заткнул рот омеги ладонью и посмотрел по сторонам, замечая, что половина буфета косо смотрит на, Чимин не побоится этого слова, ебнутого Тэхёна. — Идём, только не позорься! — Ты ж моё солнышко, — Ким потянул свои руки к краснеющим от стыда пухлым щекам Пака и хотел уже их было сжать, как Чимин резко развернулся и накрыл ладонями щеки, чувствуя, что они действительно горят. — Я буду сидеть и молчать. И пусть твой Чонгук ходит около меня, а то мне же не жить после того, что мы сделаем. Тебе-то ничего, тебя любят, а меня ненавидят в этой школе, — бубнил омега себе под нос, хлюпая им и морща его. Он смотрел вниз, ему было просто неловко вот так нахально сесть к Юнги, а уж тем более смотреть ему в глаза. Лучше уж провалиться на месте тут же. Из-за опущенной головы, щеки Чимина стали немного больше, а губы вытянулись в милую трубочку. Остался метр, и омега слышит как смеётся Хосок, а Чонгук о чём-то весело щебечет, иногда перебивая Юнги, отчего тот стал ещё больше похож на грозовую тучу. В нос бьёт запах ели и у Пака начинают слезиться глаза от какого-то непонятного, внезапно нахлынувшего удовольствия. — Дарова, — Тэхён плюхнулся между ошалевшим Хосоком и Чонгуком, который вмиг напрягся, пытаясь понять, что на этот раз учудил его омега, в голову которого может взбрести самая дикая идея. — Как дела? — Нормально, — первым отреагировал Хосок, который тут же пожал руку Тэхёну. — Нам про тебя Чонгук все уши прожужжал. Долго же ты его мариновал… Ай! — Чон внезапно вопросительно покосился на Чонгука, а потом засмеялся. — А, извини, не буду палить, как ты вздыхал по нему. Ай, да за что?! — Пиздишь, как дышишь, дебил, — Гук напрягся и дернул плечом, но, почувствовав, как до его ноги намеренно дотронулась коленка Тэхёна, он постарался спокойно выдохнуть и расслабиться, понимая, что его сейчас с ним. — Что надо? — Грозный голос Юнги, заставил дернуться всех, в том числе и Чимина, который сидел словно красный рак, слушая музыку и пытаясь успокоиться. Он сам себе приказывал вдохнуть и выдохнуть, лишь бы не грохнуться в обморок. Ему было плохо с самого утра, а Тэхён ко всему прочему ещё и усугубил ситуацию, которая и так за все рамки вылезает. — Подсели к вам. Юнги, не будь дедом, а то совсем лет на шестьдесят выглядишь, — Тэхён не боялся никого в этой школе, в том числе и банду Юнги, которую все сторонились. — Ты против? — Я? Я нет, он против, — Юнги кивнул в сторону Чимина, а тот вздрогнул, когда уловил на себе несколько пар глаз. — Ты же знаешь, что у него проблемы с остальными, и поэтому ты решил подставить, сев за наш столик? Всё, что с ним случится — на твоей совести, Ким. — Не фамильярничай, — Тэхён облокотился локтем о стол, а его пальцы оказались на губах. Он смотрел на Юнги хитрым, наглым и острым взглядом, похожим на хищный или даже заигрывающий, но это было не так. Только Тэхён знал, какую игру он ведёт с Мином. — Шу-га. — Я вообще-то здесь, — тихо и недовольно пролепетал Чимин, чувствуя злость на ребят, которые говорили о нём в его же присутствии. — Могли бы обсудить мои проблемы где-нибудь в другом месте. Чимин был обижен. Чисто по-омежьи обижен. — Я разве не прав? — Юнги всё ещё мирно восседал на стуле, но взгляда с Пака не сводил, потому что чувствовал, что аромат омеги немного усилился и начал отдавать чем-то до боли знакомым. — Ты ведь козёл отпущения, на котором все отыгрываются, а ты не в состоянии за себя постоять. Ведь так? — Каждое сказанное Мином слово, отдавалось прогрессирующей обидой. Почему он так поступает, если видит, что Пак к нему всем своим хрупким сердцем и душой? — Так. Видимо, из-за тяжёлого детства, или воспитания, ты вырос бесхребетным. Нет, не так. Половой тряпкой, об которую вытирают ноги. — Заткнись, — прошипел Тэхён, видя, как каждая фраза ранит Чимина, делает больно ему и его доброму сердцу. Чимин молчал, не хотел отвечать, потому что слезы встали в горле больным комом. Зачем Юнги это говорит? Замотивировать его? Так хуевая мотивация у него. — Мне вот интересно, — продолжал альфа, внимательно наблюдая за тем, как даёт трещину панцирь доброты Чимина, — ты сколько прожил в детдоме? Там же дети вроде с характером, а ты что-то чутка не вышел. Тебя и там, наверное, унижали, гнобили и обзывали за лишний вес. «Жирный», «урод», «свинья», да ведь? — Юнги продолжал давить на Чимина самым ужасным и отвратительным способом, но он хотел, чтобы этот омега смог ему ответить что-то в свою защиту, сумел врезать, когда незнакомые касаются подобных тем, в конце концов постоять за себя. Чимин глотал каждое сказанное им слово и был готов разреветься прямо сейчас. Он держался, хотел быть сильным, хотел показать, что ему безразлично на такие замечания, но, увы, не получалось. По щекам покатились слезы, а сам омега запрокинул голову, смотря наверх и улыбаясь. Молчали все. Хосок и Чонгук понимали Юнги, знали его «методы», знали, как он может давить, а Тэхён сдерживался только благодаря тому, что Чонгук намертво вцепился в его колено и шикнул тогда, когда Ким уже было хотел врезать Мину. — Да, — Чимин на секунду прикрыл глаза и выдохнул, — ты прав. Я, ничего из себя не представляющее, чмо, которое не способно постоять за себя. Да, у меня была семья, но её не стало, поэтому попал в детдом. Да, я рос там несколько лет, наблюдая за жестокостью детей, за тем, как они могут избить до полусмерти, до отхаркивания кровью, до внутренних кровоизлияний, поэтому решил, что никогда не побью человека. Прости, но я такой. Слабый, но настоящий. Наивный, но добрый. Простите меня за то, что я вырос такой тряпкой. Чимин, улыбнувшись ребятам, накинул рюкзак на плечо и поспешил покинуть столовую, глотая слезы и даже не стирая их с щек. Ему настолько хреново, что хочется просто выброситься из окна. Зайдя в туалет, Чимин набрал в руки воды и, ополоснув лицо, посмотрел на себя в зеркало. Выжженные пакли, мягкие щеки, пухлые губы. Чимин ненавидит себя. Разозлившись, он ударил рукой по зеркалу, громко, истошно крикнув, а потом осел на пол, начиная плакать навзрыд. Запуская руки в волосы, он откинулся назад, слегка ударившись головой о раковину, вспомнил бабушку и деда, вспомнил своё детство и то, как оно закончилось. Откуда Юнги узнал и зачем он это сказал, вскрыв старую чиминовскую рану? Чимин даже не обратил внимания на слегка кровавые костяшки, которые безбожно больно щипали. За столиком все продолжали молчать, словно проглотив язык. Юнги остался сидеть в том же положении, в каком разговаривал с Чимином, и чувствовал он себя отвратительно, но так надо было. Хотелось сейчас побежать за омегой, обнять его и поцеловать в мягкие щечки. Юнги шарахнулся от своих мыслей, мотнув головой. Отношения заводить нельзя. Категорически нельзя. — Что за хуйню ты наплел? — Первым не выдержал Тэхён, поднимая убийственный взгляд на альфу. — В целях профилактики, — Юнги отвечал отрешенно и холодно, не вызывая ни капли подозрения, что его сейчас безумно тревожит Чимин. — В целях, блять, какой профилактики?! Ты совсем ударился? — Тэхён схватил Юнги за грудки и сильно встряхнул его, пытаясь разглядеть в его чёрных узких глазах хоть каплю сожаления о содеянном, но ничего не нашёл. Пусто. Глаза Юнги были пустыми. Таких глаз просто быть не может. — Мудак. Тэхён отпустил одежду Юнги и, смерив его взглядом, полным отвращения, покинул буфет, надеясь, чтобы Чимин не влип в очередные неприятности. Он нашёл его в туалете, заплаканного с разодранными костяшками, и облегчённо выдохнул. — Т-Тэхён? — Он поднял свои опухшие красные глазки на друга и протянул ему руки. — Прости, Минни. И правда не надо было подходить к ним, — Тэхён корил себя за такую оплошность, помогая Паку подняться с пола. Принюхавшись, Ким уловил лёгкий и приятный запах кофейных зёрен, а потом, поняв, что нигде кофе нет, перевёл взгляд на Чимина. — Эй, Чимин! У тебя же течка должн… Тэхён не успел договорить, как в туалет зашла компания из пяти омег. Чимин узнал в них одного из тех, кто опускал его головой в туалет, и попытался дернуться назад, но тело не слушалось. Его будто сковало цепями, было жарко и душно, словно на грудь наступили. Омега почувствовал, как по ягодице что-то потекло, пачкая светлые брюки. Началось… Почему именно сейчас? Компания недобро переглянулась, а потом направилась в сторону Чимина и Тэхёна, который мгновенно напрягся, чувствуя, что сейчас что-то будет. — Да ну? — Противно протянул омега и подошёл к Паку, садясь напротив него на корточки. Тэхён уже было дернулся, но двое преградили ему путь. Он мог лишь наблюдать за тем, как эти мудаки издеваются над Чимином. — У нашего малыша ЧимЧима началась течка. Первая же? — Омега провёл ладонью по внутренней стороне бедра Пака и больно сжал мягкую плоть, но тот дернулся, случайно ударяя омегу в челюсть. Было страшно. — Тебе чё надо от него? — Тэхён отпихнул омег и подошёл к обидчику, толкая его в плечи. — А силёнок-то хватит? — Позади Тэ возник какой-то нетипичный представитель омег: огромный рост, широкие руки с мокрыми от пота ладонями, которыми он перехватил запястья Кима, и с мерзким запахом, от которого воротило. Он с такой силой сжал руки Тэхёна, что тот осел на пол и крикнул от боли. Второй пнул его в живот и, взяв его за волосы на затылке, оттянул назад, чтобы было удобнее бить. Первый удар был слишком сильным, поэтому омега с тяжёлым стоном повесил голову вниз, чувствуя как по губе стекает струйка крови, капая на пол. Живот Кима нещадно болел, будто его вспороли, голова трещала, а в глазах скакали звёзды. Последующие удары были чуть ли не сокрушительными для слабого организма омеги, который уже просто обмяк и висел, придерживаемый другим омегой. Чимин наблюдал за этим и плакал, пытаясь вырваться из стальной хватки, сковавшей его ноги и руки. Его держали в унизительной позе, разведя ноги в стороны и держа руки, чтобы не брыкался. Слёзы катились не столько от унижения, а сколько от адовой боли в районе паха, от которой хотелось орать в голос. Первая омежная течка, которую лучше отлежать дома, чем вот так, унизительно раздвинуть ноги перед каким-то школьником. Внезапная резкая боль пронзила тело Чимина, когда он почувствовал, как омега сильно наступил на изнывающий от тянущей боли орган. Паку казалось, что ещё немного и он потеряет сознание от всего происходящего вокруг, от вида хрипящего Тэхёна, по губам которого стекала кровь, а сам он немного дергался, пытаясь не терять связь с реальностью; от болей, от звёзд в глазах, от этой жизни. — Эй, — омега сильно шлепнул Пака по щеке, чтобы тот не смел терять сознание. — Не хочешь поработать? Чимину было душно, жарко, тесно, больно, обидно, отвратительно, поэтому на глаза все-таки опускалась пелена приближающегося обморока. «Надеюсь, папа не будет грустить». Звук слетающей с петель двери, аромат ели и слабый запах ванили, знакомые до боли голоса, ледяные руки на плечах и звуки скорой помощи. Чимин улыбнулся, понимая, что всё закончилось, и позволил своему организму расслабиться, погрузив его в обморок.