С мыслями о тебе

Чимин ехал в машине папы, держа в руках персики и с каким-то довольным подозрением глядя на них. Они были яркими и ароматными, источавшими свой сладкий запах по всему салону и вызывая улыбку на лице омеги, губа которого слегка саднила. Неважно, кто принёс фрукты, важно было лишь то, какие они на вкус. Из-за того, что персики были большие, Чимин решил отложить их поедание на приезд домой, чтобы вдоволь насладиться сочным и вкусным фруктом. — Минни, — обратился Джин к сыну, не сводя глаз с дороги. Он то и дело ругался, матеря глупых водителей, но сразу же извинялся. — Завтра будет ужин у одного из моих друзей знакомых. Ты едешь со мной. — Да без проблем, — ответил парень, а Джин был готов отдать всё, что угодно, лишь бы Пак отказался от этого предложения. Намджун приехал в офис Кима за день до выписки Чимина с новостью, что Инсон жалует их к себе на ужин, приглашая и самого Джина, и его сына. Альфа заявился неожиданно и, постучавшись в дверь, тихо открыл её. У Джина снова сперло дыхание от одного только вида альфы, плавно проходящим на середину кабинета. Он был серьёзен, брови сдвинуты на переносице, а губы плотно сомкнуты, что придавало ему суровый вид. Когда он протянул Джину документы, то омега снова заметил татуировки, которые усеивали тело Намджуна. — Что-то не так, мистер Ким? — Спросил альфа, замечая, как Джин напрягся и начал вглядываться в его лицо, будто что-то искал там. — Всё так, — отмахнулся омега, стуча кипой бумажек по столу, чтобы выравнять их. Почему его так привлекает этот альфа? Преступник же, чистой воды преступник. Без каких-то норм морали, без принципов, но почему тогда это взгляд такой добрый и печальный. Джун разглядывал директора, не стесняясь, скользил взглядом по его уложенным волосам, карим глазам, пухлым коралловым губам, которые слегка приоткрыты. — Господин Инсон просил передать, что хочет видеть вас и вашего сына на ужине. — А быстро он… Чимину даже не дали решить, хочет ли он стать супругом Мина младшего, — Сокджин раздосадованно улыбнулся и прикрыл глаза, накрывая их большими пальцами, а потом хмыкая. Не хочет он, чтобы Минни становился мужем сына Инсона, не хочет, чтобы он был причастен к этому клану. — Отнять второго ребёнка… Нам смотрел на Джина и понимал, что сейчас чувствует омега, у которого отбирают ребёнка, хоть и не родного, но своего. Альфа услышал, как тот тихонько начал всхлипывать, а сам Нам вспомнил покойного сына и супруга, который ко всему прочему был истинным, и разрыв этой связи подкосил альфу на несколько лет. Походы по психологам и врачам. Срывы. Слёзы. Отдаваясь работе, он даже не заметил как по его же ошибке убили самое родное, что было в его жизни, уничтожили её смысл. Одним днём, когда Джун вернулся поздно вечером с работы, то не обнаружил ни мужа на кухне, ни сына в детской. Он не слышал звона посуды или звука работающего телевизора, который обычно супруг смотрел по вечерам, к нему не выбежал сын, и всё вокруг было настолько тихо, что слышно было только проезжающие по проспекту машины. Окрикнув пару раз домашних, он судорожно и боязливо открыл дверь в их комнату и не смог не закричать, увидев чудовищную картину. Убитый муж, с порванной одеждой и синим кольцом удушья на шее, которое оставили чьи-то сильные руки, он смотрел в потолок, в глазах застыли страх и слезы, а чуть выше, между бровей, зияла кровавая дыра от пули, из которой сухой струйкой пару часов назад сочилась кровь. Тело же сына было жестоко истерзано, а сам Джун, сев на колени, зарыдал, проклиная себя и свою неосторожность, сжимая волосы и вырывая их, молясь и надеясь, что это всё кошмарный сон, что он проснется сейчас и увидит под боком сопящего мужа, который что-то болтает во сне. Но ничего не произошло. Два тела продолжали лежать на полу, а психика Джуна раз и навсегда пошатнулась. На следующий день убийцы были найдены и убиты собственными руками Намджуна, который закатал виновников в бетон. В тот момент, Намджун дал себе слово, что никогда никого больше не полюбит. К сожалению, кошмарные сцены того дня до сих пор всплывают в голове, хоть и прошло уже более десяти лет. Ему до сих пор иногда кажется, что он слышит топот маленьких ножек и детский, заливистый смех своего сына, который каждый раз встречал папу с работы громким визгом. И каждый раз, просыпаясь в холодном поту, он плачет. Плачет ночью, пока никто не видит и никто не слышит, пока он остаётся наедине со своими мыслями и воспоминаниями, которые отпустить не может, а точнее не хочет. Инсон первое время очень беспокоился за Нама, но не пытался успокоить, понимая, что тот пережил, а тот в свою очередь благодарил за это. — Мистер Ким, — обратился Намджун к нему, стараясь не выдать свой дрожащий голос. Зачем он вспомнил это, он не понимает, но что-то твердило ему, что Сокджину доверять можно. — Юнги хороший мальчик. Я знаю его с мальства, поэтому Вам не о чем беспокоится. — Перейдём на ты? Достали эти формальности, — Джин расслабил галстук и пересел на диван. — Я вообще ума не приложу, что мне с этим делать. Хорошо, пусть они истинные, но Чимин-то это знает? — По идее должен. — Ох, — Ким выдохнул и прикрыл глаза. — Я так хотел, чтобы Минни вырос нормальным человеком. — То есть наш клан — среда обитания только ненормальных людей? — На себя глянь, — Джин усмехнулся, удивляясь своей дерзости, но почему-то так хотелось расслабиться. — Не боишься, что уволю? — Не-а. — Уверен? — На все сто. Где ты ещё такого очаровательного и красивого директора найдёшь? Джин улыбнулся, тыча указательными пальцами в свои щеки, а каменное сердце Намджуна дало мелкую трещину и начало слегка биться при виде этого милого омеги.

***

Чимин сидел в своей комнате и разглядывал себя в зеркало, подмечая, что за время провождения в больнице успел слегка схуднуть, что не могло не радовать — щеки, конечно, остались на месте, а вот животик немного ушёл. В отражении на него смотрел заучка Чимин, добрый, наивный мальчуган, который пытается искать в людях хорошее, от чего и страдает. Полненький, с пухлыми щеками такими же губами, в большой оправе и с ломкими пергидрольными волосами, которые висели словно сосульки. Захотелось внезапно вернуть свой родной цвет волос, поэтому, прихватив некоторую сумму, Чимин ушёл в салон красоты, оправдывая свой поступок, во-первых — «надо привести себя в порядок», и, во-вторых, завтра важное для папы мероприятие, на котором придётся выглядеть отлично, чтобы не дай бог не поползли слухи о Джине и его благосостоянии. Выходя из салона, Чимин, казалось, светился от счастья. Чёрные шелковые волосы, разделённые прямым пробором, от чего передние пряди немного спадали на виски, придавали юному омеге шикарный вид. Джин долго нахваливал новый образ сына, трогая волосы и причитая, что он давно должен был это сделать. Пак смущенно улыбался и принимал комплименты папы, краснея и накрывая ладошками щечки. — Завтра ты будешь самым красивым, — говорил Джин, маринуя на кухне мясо и стругая морковь. — У тебя есть костюм? — Да, — ответил Чимин, но тут же погрустнел, слегка хмурясь. — Пап? — Что? — А ты не стесняешься того, что я приёмный? — Что за вопрос? — Джин повернулся к парню и недовольно на него посмотрел, поджимая губы и сдвигая брови на переносицу. — Просто, вдруг тебе что-то скажут, а тебе будет неловко и неприятно… — Чимин, — омега положил свою ладонь на холодную руку Пака, — ты мой сын. Любимый и единственный. Ты — моя семья и мой смысл жизни. Я не знаю, что бы делал без тебя, что было бы, если бы тебя не было, поэтому выброси идиотские мысли из головы, и знай, что я люблю тебя. — Ну па-а-ап! — Чимин улыбнулся и обнял Джина, понимая, что он действительно заменил ему семью, стал ею. — И я тебя. Настроение, почему-то, было хорошее, хотелось съесть чего-нибудь вкусного, но, к сожалению, в холодильнике ничего не оказалось. Выбегая из дома, Чимин направился в ближайший супермаркет, слушая музыку и думая о своём. Уже вечерело, а улицы потихоньку начинали украшать рождественскими украшениями, гирляндами и прочей праздничной шелухой. Было холодно, а землю слегка припорошило снегом, морозный ветер гулял по кварталам и проспектам, а до магазина оставалось совсем немного. Когда же омега оказался внутри, то, цокая языком, выдохнул, вновь бесясь из-за запотевших стёкол очков. Парень начал блуждать по рядам, кидая нужные продукты в телегу и иногда задерживаясь у стендов с какой-то продукцией. — Какие люди, — послышался чей-то голос позади, заставивший омегу обернуться. Чимин увидел парня, который пару дней назад избил Тэхёна, и, честно говоря, был в шоке. Под глазом яркий синяк, на брови пластырь, а на губе корочка засохшей крови. — Что смотришь? Это на следующий день после, — он обвел пальцем лицо. — Ты, конечно, прости, но я не хотел причинять столько вреда Тэхёну. — Не хотел?! — Чимин не выдержал и посмотрел на него таким взглядом, что тот поежился и опустил глаза. — Нет, серьёзно? Из-за вас теперь Тэхён в больнице, дышит благодаря трубкам и еле двигает конечностями. Дай бог встанет на ноги. А вы не хотели? Да скажите спасибо, что вас не переубивали подряд. — С последним ты прогадал. — В смысле? — Чимин не понял, что имеет в виду парень. — В том, что теперь живыми числятся только я и Джинхо, тот который держал тебя, — Чимин замер, слушая парня и практически не дыша. В смысле «числятся живыми»? Остальных теперь нет что-ли? — Одного избили в подворотне, второй попал в аварию, третий пропал куда-то. Нас, видимо, оставили в живых в назидание, да и очевидно, кто это всё подстроил. — Конечно лишать вас жизни — бесчеловечно и жестоко, — голос Чимина был твердым, стальным, и резал словно острейший нож. — Но хоть какое-то наказание вы должны были понести. Я столько терпел ваши выходки, игнорировал, купался в туалете, да и не только я один такой был. Карма есть, вот вам и исход. Пак не хотел продолжать разговор с парнем, поэтому ушёл к стеллажам с овощами, оставляя того в одиночестве с разинутым ртом.

***

Званный ужин — событие важное для каждого, кто туда приглашен. Чимин немного нервничал, хотя знал, как вести себя на подобных мероприятиях, но всё равно ладошки вспотели, а желание вернуться домой росло с геометрической прогрессией. Джин был спокоен как удав, хотя легкая нервозность присутствовала, и это чувствовалось. Дом, к которому подъехала машина, был большим, окруженный массивным забором, внутри расстилался большой розовый сад, поэтому запах на территории особняка был невероятным. Внутри было всё так же шикарно, красиво и искусственно. У людей свои корыстные цели: выгодно выскочить замуж или жениться, найти псевдо-друзей, которые будут нужны только для как говорится «связи», натянутые улыбки, разговоры, у кого какой бизнес и всё в таком же духе. Судя по скопившемся ароматам в особняке преобладали альфы. — Рад видеть вас, Сокджин, — приятный мужской голос возник где-то рядом, а его обладателем оказался альфа с лисьими глазками и хитрой улыбкой, говорящей за самого её обладателя. — И вашего сына. — Инсон, мы чужие друг другу? — Джин изогнул бровь и взял с подноса бокал с шампанским. — К чему формальности? Чимин сразу понял, что эти двое знакомы, поэтому поспешил удалиться, не желая слушать взрослые разговоры. Когда Пак удалился, мужчины продолжили. — Ты сказал ему? — Нет, пусть они сами к этому придут. Зная ваши законы, свадьбы не избежать, поэтому пусть они придут к этому сами. — Тем более, они учатся в одной школе, и, как сказал один друг Юнги, вроде неплохо ладят, — Инсон посмотрел на Джина, взгляд которого пал на Намджуна, идущего к ним. — Я надеюсь, что у них всё будет хорошо. — Не хотел я такой судьбы для моего сына… — Джин печально выдохнул и тут же почувствовал присутствие третьего. — Но, тем не менее, они истинные, поэтому думаю им будет проще. — Помолвку обсуждаете? — Спросил подошедший Намджун. — Ага, — одновременно ответили мужчины и слегка улыбнулись. В это время Чимин решил наведаться на балкон, подальше от этой суеты. Огромный балкон с видом на такой же большой, но красивый сад. Пак облокотился на перила и выдохнул, образуя клубы пара. Холодно. — Привет. Чимин обернулся и не поверил своим глазам. Перед ним стоял Юнги, держа в руках два бокала с алкоголем, а между губ зажав сигарету. Он подошёл к омеге с грацией кота и протянул один бокал ему, тот принял, но не собирался делать и глотка. Что тут забыл Юнги? — Ты з-здесь какими судьбами? — Пак снова нервничал рядом с альфой, вдыхая его еловый аромат и прикрывая глаза от удовольствия. Он не понимал, то ли ему нравится запах альфы, то ли сам Юнги, постоянно спасающий его задницу. — Это мой дом, малой. — А, — изрёк омега и все-таки сделал один глоток, наслаждаясь тем, как горло начинает приятно жечь. — А что за событие? — Как я понял — наша помолвка. — Что?! — Чимин выронил бокал и он упал куда-то вниз со второго этажа. Омега тут же посмотрел на безмятежно закурившего Юнги и почувствовал, как задрожали руки. — В смысле помолвка?! — Ты шумный. Замолкни. — Сам замолкни. Это шутка какая-то? Юнги удивился дерзости омеги и подошёл к нему вплотную, ставя руки по его бокам. Так близко альфа ещё никогда не был с этим мальчишкой, который пытался вырваться, цепляясь короткими ноготками за плечи Мина. Брыкается как котёнок. Милый котёнок. — Эй, — окликнул его Юнги, но тот не обращал внимания. — Чимин! — Омега посмотрел на Юнги непонимающим взглядом, а в его глазах стояли слезы. — Эй, ну ты чего? Неужели я такая плохая кандидатура? — Не в этом дело, — наконец-то Чимин сдался и просто обмяк, облокачиваясь попой о перила. — А в чём? — Не так я хотел, — буркнул омега, отводя взгляд в сторону. Нет, с одной стороны он рад, что Юнги станет его мужем, хоть его и не спросили, но хочется всей этой романтики, конфетно-букетного периода, хотя бы знать, что его чувства взаимны. — А как? — Юнги явно издевался над младшим, упиваясь зрелищем смущающегося и краснеющего Чимина и чувствуя, что он ему все-таки нравится. — Ну по-другому! — Ясно всё с тобой, омега, — альфа потрепал Пака по волосам и внезапно прижался к нему ближе, сокращая расстояние до нескольких сантиметров. Губы Пака, соблазнительно, даже блядски пухлые, блестящие, и наверняка мягкие так и манили. Сладкий, раскрывшийся запах омеги дурманил, сносил голову, а эта интимная близость вообще срывала тормоза. — Почему ты такой? — Какой? — Выдохнул Чимин ему в губы и ещё ближе придвинулся к Юнги, чуть касаясь своими губами его. Это походило на странную игру, в которой проигравшим будет тот, кто первый сорвется. Нет, ему определённо нравился Юнги. Его таинственность, мрачность, глубина глаз, охрипший голос и запредельный аромат. Истинность брала своё. — Тупой идиот, — Юнги проиграл. Он прижался к губам Чимина, кладя ладони на его лицо и углубляя поцелуй. Сладко. Приторно. Волшебно. Неумелый Пак положил свои ручки на плечи альфы и непроизвольно издал стон, от чего Юнги чуть ли не вжал в себя несносного омегу. Хотелось, чтобы он был его, полностью его. Смотреть своим щенячьим взглядом, смущаться от любых прикосновений и фраз, зарываться своими пухлыми и короткими пальчиками в его волосы и вот так самозабвенно целовать. — Ладно, — с трудом оторвавшись от альфы, Чимин посмотрел ему в глаза. — Я теперь что ли твой муж? — Жених, — Юнги улыбнулся в поцелуй. Они оба ничего не понимали. Какого черта сейчас происходит? Какого черта им сейчас очень хорошо и так комфортно? — Юнги, — обратился к альфе Чимин и вмиг стал серьёзным. — Ты ответишь на мои вопросы? — На какие смогу. — Тогда, самый первый. Ты причастен к их смертям? — Да, — с опаской и настороженностью ответил Юнги, поглядывая на Чимина сверху вниз. Вот он сейчас ожидал типичной сцены, когда омега разозлился начнёт говорить, какой же он урод, но Чимин был непредсказуем. Он обнял Юнги, положив ему голову на грудь и тяжело вздохнул. — Сын мафии? — Да. — Придётся смириться, — Чимин лишь сильнее прижался к охуевшему альфе, который вот никак не ожидал такого поворота событий. — То есть ты вот так вот отреагируешь на то, что я убиваю людей? — Это твоя жизнь. Это не касается близких мне людей, так как папа дружит с твоим отцом, а Тэхён под крылом Чонгука. Тем более, я будущий муж будущего главы клана, так что расслабься. — Ты маленький монстр.