С мыслями о тебе

Чимину было неуютно в огромном доме, где жил весь клан, и в который его перевезли, словно вещь. Он долго прощался с Джином, который говорил ему, что против устоев клана не пойти, если дорога жизнь, и Пак понимал, какая ответственность лежит на его плечах, в том числе и жизнь папы. Ким плакал, обнимая сына и понимая, что видеться они теперь будут меньше, потому что омегу надо готовить к свадьбе, а так же к церемонии, на которой Юнги полноправно станет главой клана, но пока что под покровительством Инсона. Пак бродил по длинным коридорам, блуждая, вглядываясь в интерьер самого дома, отмечая, что всё здесь сделано в каком-то японском стиле, ибо из одного, главного корпуса, вытекало множество других длинных домиков. Тот особняк, в котором был приём, был только для важных приёмов, ибо никто не должен был знать, где находится дом мафии. Его будоражила мысль, что он станет мужем Юнги, грубо говоря, оябуна, но в то же время и пугала, потому что он вообще не представлял как себя вести в обществе «опасных парней». — Ты что тут забыл? — Снова прокуренный голос серьёзного Юнги, а сам он стоит посередине коридора, разглядывая Чимина, шляющегося по обители голодных альф, хоть и находящихся под контролем Минов. Юнги рассердился из-за беспечности омеги и грозно посмотрел на того. — А ч-что такого? — Голос Пака дрожал, а сам он боязливо глядел на альфу, будто тот собирался сделать что-то плохое. Юнги смотрел на этого запуганного ребёнка, которого гнобили всю жизнь, но не понимал, почему он такой. Сначала дрожит, потом сам льнет, а затем снова ведёт себя так, будто его тут бить собираются. — Пойдём, — альфа нежно взял омегу за потную ладошку и повел в свою комнату. Оказавшись внутри, Юнги посадил Чимина на кровать, а сам устроился рядом, неотрывно смотря ему в глаза, от чего тот начал опять отводить взгляд и краснеть. И все-таки потешное это зрелище — смущать Пак Чимина. — Чимин. — М-м? — Я тебе строго-настрого запрещаю гулять по дому одному без меня или без охранника. Сейчас большая часть клана уехала на переговоры, поэтому не все знают, как ты выглядишь. А я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с моим будущим мужем. Понял меня? — Понял, — кивнул Чимин и мило улыбнулся, всё ещё смущаясь такого внимания от Юнги. — Ну и умничка, — альфа погладил парня по запястьям и почувствовал шероховатость. Резко задрав рукав Чимина до локтя, он увидел грубый и некрасивый шрам — он был кривым, непонятным, словно там высекали слово, над которым врач, видимо, не парился, зашивая кожу толстыми нитками. Он нежно провел подушечкой большого пальца по нему и нахмурился, понимая, что шрам очень давний. — Не спрашивай, — Чимин выдернул руку и закатал рукав обратно. — Я же пару лет в детстве прожил в детском доме, а там дети не особо дружелюбные, вот мне это и вылилось в это. — Расскажешь? — Хах, — Чимин ухмыльнулся и поджал губы, — ну, хорошо. Тогда начну с самого начала. Моя мама умерла при родах, а отец ушёл, когда я был маленьким, я и остался жить с бабушкой и дедушкой на ферме, где и рос до восьми лет. У нас там был еловый лес, поэтому когда я почувствовал твой запах, то сразу вспомнил детство. Как-то осенью кто-то поджег наш дом, дедушка первым вынес меня, а потом побежал за бабушкой, но дом так быстро вспыхнул, что пока он помогал бабушке, то обвалилась крыша. Так я и оказался в приюте, — глаза Пака застилала мутная пелена, но он сквозь слезы улыбался, иногда отводя взгляд вверх, чтобы соленые капли не покатились по щекам. Давно он не разводил нюни. — Там меня невзлюбили с первого дня, потому что я был слишком… добрым? Или нет, наивным. Да, так правильнее. Однажды меня мальчишки попросили украсть булочки у кухарки, естественно это не осталось незамеченным и меня засекли. Выпороли знатно, но когда я сказал, что это мальчики меня попросили, то остановились и заставили сознаться их. Их отстегали тоже. Им было лет двенадцать-четырнадцать, они были сильнее, поэтому когда я пришёл в комнату, меня схватили и повалили на пол, держа в таком же положении, в каком ты нашёл меня тогда в туалете… — Чимин, уже не стесняясь, плакал, но всё равно рассказывал. — У одного из них был нож, поэтому он мне и вырезал слово «предатель». После этого всё, конечно, не закончилось. Один раз меня даже избили, после чего я уехал на скорой. Не лучшее время, хах. Чимин усмехнулся, махнув рукой, а Юнги слушал, не перебивая и воспринимая. Вся его жизнь состоит из жестокости и беспощадности, но слушать, как человеку, который тебе нравится, причиняют боль — невозможно. Мин снова задрал рукав и начал рассматривать шрам, хмурясь и ничего не говоря. — Исправим это, — заявил Юнги и поднялся с корточек, одергивая чёрные брюки. — В смысле? — В прямом. Отведем, куда надо, и сделают тебе шлифовку, чтобы этого не было. — Юнги, не стОит… Правда. — Нет, стОит, Чимин, — Шуга словно кинул на Пака грозный взгляд, а тот снова притих. — Я не хочу, чтобы на твоём теле было это уродство. Это часть твоей жизни, но я не думаю, что та, о которой вспоминаешь с трепетом. Поэтому хочешь ты этого или нет, но этого на тебе не будет. — Какой ты требовательный! — Какой есть, а теперь собирайся. — Куда? — На тренировку. К такому повороту событий Чимин явно не был готов, поэтому когда они оказались около какого-то ангара, то ему уже совсем было не до смеха. Зайдя внутрь, омега увидел огромный ринг, вокруг которого были расположены трибуны. Запах стоял кошмарный. Чувствительный к ароматам Пак зажал нос и скривился, выдавая гнусавое «фу», от чего Шуга разразился смехом. Зайдя чуть дальше, располагался спортивный зал с множеством рингов, на которых сейчас занимались бойцы. — Зачем ты меня сюда привёл? — Чимин внезапно схватился за плечо Юнги и вжался в него, когда услышал чей-то дикий смех. Знакомый дикий смех. — Я не всегда смогу быть рядом, поэтому в случае чего, ты должен будешь обороняться сам. — Где это видано, чтобы омега махач устраивал? Тогда уж лучше стрелять научи или с ножом обращаться, куда полезнее. Юнги ухмыльнулся. Его шокировало поведение Пака. Вот серьёзно. Он всё думал, как омега будет реагировать и уж точно не ожидал того, что он попросит научить его стрелять. Они подошли к одному бойцу, который обливал себя водой и о чем-то разговаривал со своим, видимо, другом. — Эй, Джекс, — окликнул Юнги и боец тут же подлетел к нему, невольно заглядываясь на Чимина. — Привет. — Здаров, — Джексон всё ещё продолжал смотреть на Чимина, потупившего взгляд в пол. Приятный запах кофе вскружил голову и этому альфе, который даже и не подозревал, с кем пришёл Юнги. — Зачастил ты что-то. — Я не один. Вот Чимин, его нужно натренировать. — А кто он вообще? — Мой жених. — Что, блять? — Джексон посмотрел на Чимина вновь и подошёл к нему вплотную, вглядываясь в лицо. — Этот пельмень с глазками? Ты серьёзно? — Рот прикрой, — Пак схватил Джексона за палец и сделал болевой, заставляя альфу присесть на колено. Юнги ахуевал, узнавая, Чимина всё больше и больше. Если честно, то альфа уже не удивится, если Чимин окажется вовсе не омегой. Вот и в смысле болевой? Почему он этого не делал с теми отморозками, которые его обижали? — Довольно, слышь. Прости, окей, — Пак отпустил молящего Джексона и гордо повел носом, будто демонстрировал, что он тоже ничего. — Ты кого привёл? — Мужа. — Ахуеть муженек. — За пельменя лишен премии, — отчеканил Юнги и отправил довольного Чимина в раздевалку, а потом перевёл взгляд на недовольного Джексона. — Я всегда знал, что ты жестокий человек. — Я никогда не дам кому-то задеть достоинство Чимина, даже друзьям. Юнги улыбнулся другу, а тот лишь недовольно фыркнул, закатывая глаза. Да, его косяк, согласен. Вообще ему повезло, что отделался только премией. Через несколько минут вышел Чимин в широких трениках и футболке, плотно не прилегающей к телу, но Юнги все-таки смог заметить небольшой мягкий животик, который вызывал лишь улыбку. У него фетиш теперь какой-то появился? Пак неуклюже забрался на ринг и неуверенно смотрел на Джексона, то опуская взгляд, то переводя его на Юнги, который не показывал ни одной своей эмоции. Он снова надел маску холодного Шуги, которого боялись и уважали, и лишь некоторые набирались смелости иногда смотреть ему в глаза, ибо обычно это всё заканчивалось убийственным взглядом. Чимин не знал что ему делать, куда идти, зачем вообще он сюда пришёл? Этот Джексон наводил лишь панику, заматывая свои руки эластичными бинтами, а Мин просто сканировал взглядом ситуацию. Пак снова кинул жалобный взгляд на будущего мужа, но не получил в ответ ничего, хотя что уж ожидать от этого камня. — Эй, Чимин, — позвал Джексон, маня омегу рукой. — Дрался когда-нибудь? — Ч-что?! — Лицо Пака вытянулось и он не успел глазом моргнуть, как оказался лежащим на твёрдом полу ринга. Было неприятно, а задница немного побаливала. — Ты предупреждать можешь? — Соперник предупреждать не будет. — Я вообще на людей руку никогда в жизни не поднимал! Отстань от меня! — Джексон попытался ударить его в лицо, но Чимин вовремя отскочил с каким-то девичьим визгом. Он не любил насилие, вообще никакое, терпеть работу Юнги ему придётся, у него выхода нет, но чтобы к нему проявляли такое — это уж слишком! — Ай! Да хватит! — Джексон сделал выпад, подсекая омегу и выбивая из его лёгких воздух. — Вставай. — Отвали, дай сдохнуть, — прохрипел Чимин, стараясь привести дыхание в норму. В груди больно. Очень больно. — Вставай я сказал! — Айщ! — С горем пополам, омега поднимается на ноги и слегка шатается, держась за сердце и пытаясь унять боль. «Да что же это такое?», — проносится в голове у хмурящегося Пака, который пытается стоять на месте и не свалиться. Чимин смотрит на Джексона и принимает такую же стойку как у него, держа руки согнутыми и выставляя их у лица и груди, чтобы защитить грудь. Ноги трясутся, а сердце будто сдавило, да так сильно, что в глазах темнеет. Впервые он чувствует себя так отвратительно, ну не любит он эти драки! Джексон наносит ещё один удар, но у Чимина нет опыта, чтобы защититься, поэтому он лишь запутано сжимается, вспоминая, как его били в школе. Потом ещё один, но уже ногой, хотя на этот раз Пак блокировал удар, боль в предплечье и отдача в голове возросла с новой силой. Джексон злится из-за того, что Чимин слабый и ничего не предпринимает, он пытается обороняться, хотя пропускает всё больше и больше, получая новые ушибы и синяки. Юнги просто сидит в кресле и наблюдает, не пытаясь остановить Джексона, что очень задевает Пака, и где-то в душе он обижается на него. — Бей, — приказывает боец и выжидающе смотрит на Пака. Его бесит этот Чимин, раздражает безумно. — Я сказал — бей! Чимин ударил. Ударил со свистом и с такой силой, что Джексон не смог вовремя отреагировать и осел на задницу, а сам Пак, победно улыбнувшись и совершенно не почувствовав боль в лодыжке, сложился гармошкой, падая на пол.

***

Проснулся омега в знакомой комнате от того, что кто-то втирает вонючую мазь ему в ногу. Присутствие знакомого запаха еловых веток немного успокаивает, но Чимин тут же вспоминает произошедшее несколькими часами ранее. Юнги было безразлично на то, что его прямо на его же глазах избивают его же жениха. С трудом открыв глаза, Пак замечает склонившегося над ним доктора средних лет с непроницаемым лицом, украшенным тонким шрамом на щеке. — Очнулись, — констатировал он и нахмурился. — А что такое? — Чимин напрягся, слушая доктора, и одновременно глядя на Юнги, стоявшего в углу комнаты. Он выглядел мрачным, недовольным и каким-то безумно грустным. — Скажите мне, когда вы дрались, чувствовали боль в сердце? — Да, было ощущение, что будто бы сдавило его. — Раньше такое наблюдалось при физических нагрузках, стрессе? — Нет, я не занимаюсь спортом, мой максимум — побегать на физре. — Милый мой, вам нужно укреплять мышцы сердца, но очень, очень медленно, иначе будет плохо. Если каждый день делать зарядку, то через годик-полтора где-нибудь уже можете махать кулаками на ринге, но до этого никакой сильной нагрузки, всё постепенно. — Хорошо, — кивнул Чимин и поник головой. Доктор вышел из комнаты, а омега всё ещё чувствовал как болит тело от этих ударов. Не хочет он драться, не для этого он родился… Причинять людям боль — последнее, что бы он хотел в этой жизни, поэтому все эти тренировки ему не сдались совершенно. Всхлипнув от досады, Пак попытался встать, но резкая боль в районе голеностопа помешала ему это сделать. — Лежи, — голос Юнги был холодным, отстраненным, что ещё больше задело и без того настрадавшегося омежку. Хотелось, чтобы этот камень сейчас обнял, потрепал по волосам и сказал, что всё будет нормально. Мин просто садится у ног Чимина, одевает ему на ногу плотный носок и, взяв в руки эластичный бинт, начинает аккуратно обматывать ногу, кое-где делая потуже, а где-то слабее. — Больно? — Очень, — скулит омега и аккуратно садится, стараясь доставить себе меньше дискомфорта. — Прости, — Чимин улыбается, молча, одним взглядом, благодаря Юнги за заботу, и забывая обо всех обидах. — Сними футболку. — Что? — Сними говорю. Надо синяки и ушибы намазать этим дерьмом. Чимин послушно снимает футболку, одновременно с этим краснея, ведь раздеваться перед незнакомыми людьми, а особенно перед Юнги, было совсем неловко и даже стыдно. Расправившись с одеждой, омега совсем становится красным, чувствуя на себе взгляд сосредоточенного и хмурого Мина. Он выдавливает мазь на пальцы и аккуратно прикасается к коже Пака. Нежная. Такая нежная, что напоминает персик. И этот животик, с совсем слабо очерченным прессом, ничуть не портит фигуру омеги, лишь наоборот делает его каким-то особенным и до безумия милым. Мин не замечает, как слегка улыбается, наслаждаясь прикосновениями к телу своего истинного омежки, который так сильно смущается всего, что хочется его невольно защищать. — Юнги… — М-м? — Мычит альфа, прикладывая пальцы с мазью к другому ушибу и коря себя за то, что позволил это сделать с Чимином. — Тебе не противно? Юнги на секунду замер, не понимая вопроса, а потом ответил: — С чего это мне должно быть противно? — Меня столько раз окунали в унитаз, унижали в школе, я толстый и реально похож на пельмень с глазками, а ты вот так печешься обо мне… — Чимин, не говори глупостей. Я тебя не замечал в школе до того момента, как тебя опустили тогда в толкан. Странно, что я не мог уловить твой запах, но он, видимо, был настолько слабым, что это было бы практически невозможно, если бы тогда ты не оказался так близко. Я изначально не считал тебя жирным и страшным, наоборот, находил милым, но не понимал, почему ты терпишь все эти издевки. — Я не мог бы им ответить… — Но ты бы попробовал. Я окончательно понял, что ты мой истинный, когда почувствовал твой кофейный течный запах тогда, — Мин неожиданно поцеловал плечо омеги и прикрыл глаза. — Это не романтичная история, но я рад, что нашёл истинного и теперь женюсь на нём, а не на выбранном кандидате. — То есть… — Заткнись, Чимин, и ничего себе не придумывай. И да, больше никаких тренировок. С тебя хватит. — Спасибо, — Чимин поднял взгляд на Юнги и широко и благодарно ему улыбнулся. Они сидели и болтали, рассказывали о своей жизни и иногда смеялись. Юнги было хорошо в обществе Чимина, а тот в свою очередь был счастлив оказаться рядом с Мином. Идиллию нарушил судорожный стук в дверь, которая без спроса открылась, и в ней появилась голова одного из членов клана. — Господин Юнги, там Намджун и Хосок. Была засада, их машину обстреляли, парни ранены, мистер Нам в тяжёлом состоянии!