С мыслями о тебе

— Ну, вот я и с Джексоном занимался, а потом пришёл Тэмин и пошло поехало. Твой отец предупредил о нём, просил сделать так, чтобы я контакт с ним наладил и чтобы ни ты, ни он не заподозрили меня в чем-то, поэтому пришлось притворством заниматься. Знаешь как Джексон лупит? Все бока мне отбил, идиот, — Чимин кривит мордочку и тычет пальцем в бок. — А, так ещё помнишь тему с папой и помолвкой? Это дело Тэмина, для которого не выгодно было, чтобы твой статус укреплялся в таком юном возрасте. Юнги сидит на диване, закинув ногу на ногу, и пытается переварить, полученную только что информацию от его маленького омежки, который уплетает очередную булочку с вишней и запивает её чаем. У Мина модальности не сходятся, потому что сидящая перед ним сейчас булка с раскрывшимся приторно-сладким кофейным запахом никак не может быть тем жестоким человеком, который пару часов назад чуть не пришил дядю Юнги, и альфа зуб даёт, что Чимин бы выстрелил без колебаний, пустил бы пулю в лоб, даже не сомневаясь в своих действиях, а потом даже не мучался от угрызений совести. — Значит отец был с тобой в сговоре? — Да, ты вообще не должен был догадаться о том, что Тэмин в школе. Мы думали, что вы с Хосоком будете здесь, дома, пока я там буду действовать, но Чон спалил контору, поэтому я и твой папа действовали по наитию, — Пак пожимает плечами и хлюпает чаем, не обращая внимания на тормознутого Юнги. — И, да, как тебе мой пресс? Внезапно Чимин подрывается с дивана и поднимает свитер вверх, являя своему альфе плоский живот с немного очерченным прессом. Юнги шумно сглатывает, а Пак вовсе забыл, что является сексуальной мишенью альфы, у которого крышу сносит от одного только вида виляющих бедер омеги, от одного его запаха, от одних движений его тонких запястий, двигающихся с некой грацией, от самого Чимина. — Шикарный, Минни, — Юнги облизывает губы, уже представляя как украсит это тело яркими засосами, как оставит мощную метку, которая расцветет на этой немного смуглой коже, сладкой, нежной… Мотнув головой, Мин попытался отогнать мысли, но закусивший губу Чимин не дал этого сделать. — Правда, Юнги-я? А хочешь потрогать? — Чимин… — Шепчет Мин, наблюдая за тем, как омега хищно ухмыляется, а в его глазах-полумесяцах загорается недобрый огонёк. Пак огибает стол и, подойдя к сидящему Юнги, ноги которого расставлены уже в разные стороны, снимает свитер, оголяя торс полностью и седлая альфу, который за последние часа три растерял всю свою расторопность, проворность, который полностью запутался в действиях Чимина, в его мыслях, в его движениях, в нём. Он уже не знает, чего ожидать от этого маленького чертика, в голову которого может взбрести что угодно, даже изнасиловать главу клана Мин и не пожалеть. Чимин сидит на худых бедрах Юнги и боится полностью на них сесть, думая, что довольно тяжёлый для альфы, который так совершенно не считает, поэтому, схватив Пака за ягодицы, сажает его на свой пах, давая почувствовать омеге весь ужас происходящего. — Юнги… — Шепчет Чимин и выдыхает жениху в шею, обжигая ставшую моментально чувствительной кожу альфы, нервы которой будто оголили. Ему безумно хочется, потому что задержавшаяся течка, потому что из зада течёт ещё с того момента, когда Юнги приказным тоном разговаривал с Тэмином. — Папочка… — Пак делает плавное движение тазом и шумно набирает в лёгкие еловый запах своей пары. Ему очень хочется Юнги сейчас, сию секунду, незамедлительно, ведь он так много дрочил в душе, в ванне, пока Мин ходил и светил своим тощим задом, прикрытым белым полотенцем, своими ямочками на пояснице, своей спиной, немного широкой в плечах, своим ароматом, что Чимин поклялся себе, что когда они закончат миссию с Тэмином, то у них наконец-то случится первый раз. Юнги рычит, слыша это обращение, и целует Чимина, глубоко, чувственно, так, как он это любит делать со своим крышесносным омегой, сжимает пальцами сочные бедра парня, наслаждаясь их мягкостью, ещё не успевшей уйти из-за тренировок, стонет, когда Пак оттягивает его губу и делает плавные движения телом, вводя альфу в возбужденный ступор. Его кроет. Конкретно кроет от такого Чимина, от его ласк, жара, его податливости, его горячих губ, накрывающих тонкие миновы. — Повтори, — рычит Юнги, сжимая ягодицы Чимина и раздвигая их немного в стороны, чем доводит его до дрожи. — П-папочка… — Умничка, Чимин-и, — ухмыляется в поцелуй Юнги, а потом шершавыми губами аккуратно проходится по омежьему кадыку, не целуя, не оставляя засос, просто дразня, обжигая тонкую кожу шеи дыханием. Он мокро целует яремную впадину, ключицы, осыпает их поцелуями и мысленно пытается собраться, когда под очередным прикосновением всё естество Чимина вздрагивает и жмется ближе к Юнги, обнимая того за шею. Ресницы младшего подрагивают, губы смыкаются и размыкаются, издавая немного мокрый звук, а сам омега внутренне взрывается каждую минуту, пытаясь успокоиться, чтобы не наброситься на Мина. Выходит плохо, а в голове щелкает тумблер тогда, когда альфа имитирует фрикцию, одновременно с этим вбирая в рот сосок и надавливая на небольшое углубление внутри него, от чего Чимину сносит башню и он уже нетерпеливо валит Юнги на диван, жалобно хныча и потираясь пахом о другой. — Юнги-я, я хочу… Сейчас… Очень хочу… — Пойдём в кровать. *** Юнги любитель классического секса в кровати, его максимум — ванна или душ, но никак уж не диван в общей гостиной клана. Вся эта мишура отходит на второй план, когда он видит Чимина, сидящего на коленях спиной к Юнги и прогибающегося в спине, из-за чего аппетитный мягкий зад омеги оттопыривается так неприлично, что альфа может разглядеть пульсирующую дырочку, из которой медленно вытекает смазка, обладающая любимым ароматом. Альфа не может налюбоваться любимым телом, таким горячим, сладким. Он проводит кончиками пальцев по копчику, бедрам, еле касаясь их, практически не ощутимо, но Чимина и без того трясёт, а член болезненно стоит колом. — Ты там долго собрался играть? — Скулит Пак, поддаваясь бедрами назад в надежде на скорый трах от Мин Юнги, который, мать его, издевается, мучает, доводит до исступления своими касаниями и бездействием. — Молчать, — говорит альфа, а омегу бьёт и током от такого приказного и одновременно сексуального тона, коим обладает Юнги. Он проводит указательным пальцем по колечку мышц, подушечкой надавливая на него, но не вводя, и собирает естественную смазку Чимина. И только бог знает зачем омега повернулся, но когда он сделал это, то увидел, что альфа облизывает свой палец, будто смакует вкус, а потом делает такое выражение лица, типа «неплохо-неплохо, Пак Чимин». Младшего ведёт от этого вида и он мычит в подушку, уже не сдерживаясь и касаясь своего органа. — Я разве разрешал тебе себя трогать? — Юнги-и-и, что ж ты за тиран, который издевается над несчастной течной омегой?! — Молчать, я сказал, — смачный шлепок по пухлой паковой ягодице и комнату заполняет измученный, а вместе с тем и пошлый стон омеги, из глаз которого брызнули слезы. Он закусывает губу, стараясь сдержать мычание, но это получается плохо, потому Юнги, коварно ухмыляясь, достаёт из своей тумбочки какую-то вещицу и купает её в лубриканте. Приглушенный свет не даёт полностью разглядеть, что же находится в руках альфы, но зато Чимин тут же чувствует, что это растянуло его анус и тут же исчезло внутри него. — Это анальные бусы, Чимин-и, — Юнги вводит второй шарик, а Пак закатывает глаза от удовольствия, что доставляет этот незамысловатый предмет. — Нравится? — Кивок. — А так? — Мин вновь погружает ещё один шарик только большего размера и тут же слышит одобряющий всхлип Чимина, отчего расплывается в самодовольной улыбке. И всё Паку хорошо, пока шарики внутри не начинают вибрировать, задевая тем самым простату. Омегу бьёт в конвульсиях, его подбрасывает каждый раз, когда вибрирующий шарик проходится по комочку нервов, а альфа наблюдает за этим зрелищем. На самом деле, он же лучше Чимину делает, потихоньку растягивая его мышцы немного в игровой форме, нежели по старинке — пальцами. Юнги наконец-то накрывает член омеги рукой и мучительно медленно начинает надрачивать, ловя слухом чудесную мелодию из стонов любимого человека, дрожащего под ним в предоргазменных судорогах. Мин целует спину омеги, покрывает каждый позвонок чмоком, поглаживает свободной рукой бедра, пока Пака трясёт от сумасшедших ощущений, от прикосновений Юнги, от этих гребанных шариков. Его Минни сейчас получает удовольствие. Его Минни сейчас распаленный, горячий и до безумия возбужденный, с разъехавшимися в разные стороны ногами, которые еле удерживают тело на весу, а сам омега громко, несдержанно и развязно стонет, закрыв глаза, кусая нижнюю губу, сводя брови домиком, а потом блаженно и легко улыбаясь. Чимин стискивает своими ладошками простыни, подмахивает бедрами в такт альфе и иногда просто открывает рот в беззвучном крике удовольствия, которому не суждено слететь с блядских, пухлых губ омеги. Чимин чувствует, что уже на грани. Вот-вот, ещё немного… и перед глазами звезды и яркий оргазм, от которого омега валится на живот и болезненно стонет, когда игрушка уже не доставляет удовольствия, а лишь приносить неприятное раздражение чувствительному колечку. Юнги медленно вытаскивает каждый шарик, который сопровождается тихим шипением, а потом целует раскрытую дырочку, заставив Чимина расплыться в довольной улыбке удовлетворенного омеги. — Юнги, обними меня, — Пак аккуратно переворачивается на спину, раскидывая руки в разные стороны и приглашая Мина к себе в объятия. Тот довольно ухмыляется и устраивается между любимых полных ляжек, целуя любимые, припухшие от кусаний губы. — Неужели ты думал, что это всё? Лицо Чимина на секунду искажается, а потом он сладко мурлычет Юнги на ухо, кусая мочку и ведя пальцами по его ребрам. — Сделай всё нежно, — просит Пак и убирает со лба Юнги, нависшего над ним, смоляную прядку, а после очаровательно улыбается, оставляя на губах альфы невинный поцелуй. — С тобой невозможно по-другому, засранец. Юнги смотрит Чимину прямо в глаза, одной рукой вводя в него свой член, и запоминает каждую эмоцию на любимом лице. Сначала хмурые брови, вновь закушенная губа и брови домиком, а потом, когда совершается первый толчок, глаза омеги распахиваются, а сам он выгибается навстречу жаркому телу своего истинного. — Быстрее… Юнги увеличивает темп и скорость толчков, а у Чимина внизу живота тепло разливается подобно цунами, не только от ощущения заполненности Юнги, но и от самого присутствия альфы. Трогая его мягкие волосы, вдыхая еловый аромат, чувствуя, как орган погружается внутрь, наливая чашу экстаза до краев, наслаждаясь его присутствием, им самим — Чимин чувствует себя самым счастливым человеком на планете. Кажется, что он готов готов идти с ним до конца. Хотя, почему кажется? Он действительно готов идти с Юнги до самого конца. Мин входит под определённым углом и находит простату, от прохождения головкой по которой у Пака шарики за ролики заезжают, из-за чего пальчики цепляются за худощавые плечи альфы, царапают их, оставляя яркие полосы. Юнги думает, что сейчас самое время и лизнув кожу над дельтовидной мышцой, сильно прокусывает её, делая метку как можно более мощной и оттого больной. Чимин вскрикивает и тут же ловит свой первый, крышесносный оргазм от члена Юнги, который, делая ещё пару движений, быстро выходит и кончает любимому на живот, довольно улыбаясь и ложась рядом с дрожащим омегой. Он сгребает его в охапку и осыпает тело поцелуями там, куда может достать, и только слегка кровящую метку не задевает, зная, что любое прикосновение к ней сейчас доставит очень неприятные ощущения омежке. — Я люблю тебя, Минни. Очень сильно люблю, — Юнги убирает прядь волос с ангельского лица Чимина и видит, как тот улыбается, пытаясь не заснуть. — Я теперь полностью твой? — Да, ты теперь полностью мой, — Юнги указательным пальцем проводит по носику Пака и целует его, снова удивляясь своей нежности, что расцветает в сердце в присутствии этого солнышка. — Мин Чимин.