Минуты решают всё.

      С легкой улыбкой на губах Лена отправила меня собирать вещи. Я только молча послушался её.        Небрежно кинув в сумку то немного, что было, я присел на кровать, с усмешкой отметив про себя, что за все эти дни Ольга Дмитриевна так и не привила мне аккуратность, а ведь это черта «хорошего пионера», как любила повторять вожатая.       Весёлые мысли почти сразу сменились на более тяжелые. Я подумал о том, что скоро мы сядем в автобус. Возможно, я даже задремлю. Но что будет, когда мы доедем до «пункта Б»? Куда я попаду? В своё родное время? Или же в страну, о которой столько слышал во времена своей юности от родителей и старших друзей.       Зачем врать самому себе? Меня беспокоило моё будущее. Хотя в уголке разума все же теплилась надежда, что всё происходящее до этого сон или чья-то шутка или ещё что-то.       Было и ещё одно. Леночка. Что будет, когда мы приедем? Она просто выйдет из автобуса вместе со мной, а потом растворится среди других людей? Даже ни разу не обернувшись? Уйдёт, не сказав банальное пока/до встречи, в конце концов, прощай, Семён?       Нет! — я резко уронил руки на колени и запрокинул голову назад, при этом чудом не ударившись о стену.       Я не хочу такого финала, нужно как-то действовать… К слову о действии… Скоро надо уже выходить, не красиво заставлять даму ждать себя. «И не по пионерски» хитро шепнуло подсознание. Наверное, я буду скучать по этой форме и галстуку.       Я встал, окинув прощальным взглядом моё небольшое жилище, мысленно отметив, что стоит все же глянуть фильм «Фантомас», главный герой которого так долго смотрел на меня с плаката.       Время ещё не пришло, когда я уже был на площади. Лена, судя по всему, ещё даже не вышла из домика. Иначе я бы слышал её шаги. Впрочем, может и нет, она ведь, такая лёгкая, невесомая. Стоящая вокруг тишина немного давила, она словно хотела от меня скрыть нечто очень важное.       Я решил дойти до жилища девушки с двумя хвостиками. Так я смогу помочь ей донести сумки. Наверняка у неё много вещей… Или нет…не знаю. Я больше всегда обращал внимание не на её внешний вид, а на другое. Её лицо, мягкая улыбка, на то, как легко она двигалась. Казалось, я видел столько её обличий*. Вот она смеётся, вот плачет, вот бледнеет, увидев кузнечика в руках Ульяны.       Картины в голове сменялись. Я словно видел бриллиант, который ослепляюще сверкает гранями. Я хотел быть рядом с ней. Оберегать, защищать её и не важно, на сколько смехотворной или наоборот, реальной, покажется мне эта угроза. Я буду щитом для неё. Сражусь со всем миром, если понадобится. И главное, больше не позволю ей плакать. Можно цинично сказать, что слёзы ей идут, делая ещё более хрупкой и милой. Но я предпочту видеть её только счастливой.       Очнулся я от своих образов только в тот момент, когда схватился за ручку двери, ведущую в жилище Лены. Пока мозг «спал» чувства старались удалить все преграды, стоявшие между мной и девушкой. Таковой, в том числе, была оценена и дверь. Даже неуспев сообразить, что делаю, я переступил порог.       Представшее зрелище заставило меня замереть. На кровати сидела моя Леночка, а в руках…в её тонких пальчиках был нож, которым она уже успела сделать небольшой порез на правой руке. Обычно руки режут поперёк, а не вдоль, — мелькнула идиотская мысль у меня в голове. Кровь… Отвратительно бурые пятна появились на ткани, капая на покрывало кровати. Они словно хотели выдать себя за красивые узоры, но их быстро меняющийся цвет выдавал подделку. Я метнулся вперёд и забрал «оружие». Лена не сопротивлялась, только смотрела на меня. Я опустил глаза, осмотрев небольшой складной нож. В моих глазах — это было мощное орудие, способное оборвать жизнь дорогого мне человека. Несмотря на его размер я почти чувствовал ту разрушительную силу, которую он мог бы принести, если бы продолжил путешествие по руке девушки с хвостиками. Я не произнёс ни слова. Мне казалось, что каждая сказанная буква сделает меня медлительнее в тысячи раз. Схватив Ленточку за руку я поднял её вверх, желая, тем самым, остановить кровь. — Ты пришёл ко мне, ты здесь, — прошептала девушка, наклоняясь ко мне ближе, чем обычно позволяла её стеснительная натура, — наконец-то ты понял…