Он — зомби

      Алек специально пришел на работу пораньше, и не прогадал: Рави уже был на месте, а вот Джонатан — еще нет.       — Привет, — Алек на всякий случай заглянул в кабинет коронеров. — Джонатан здесь?       — Придет с минуты на минуту, — тоном хорошего друга ответил Рави, и Алек понял, что появления Джонатана можно не опасаться еще как минимум полчаса.       — Слушай, а он что-нибудь рассказывал про вечеринку на яхте? — без обиняков начал он.       — Про какую вечеринку? — спросил Рави, но по его лицу сразу стало понятно, что он снова покрывает Джонатана.       — Про ту вечеринку на яхте, после которой почти все участники оказались у тебя на столе, — напомнил Алек. — Он ведь после нее стал вести себя странно, так?       Рави молчал пару минут, не меньше.       — На самом деле, он к нам устроился после нее, — в конце концов признался он. — Так что я понятия не имею, каким он был раньше. Но то, что он странный, конечно, не могу отрицать. Все эти видения...       — Судя по всему, начались именно после того случая, — закончил Алек. — Но Джонатан ничего не хочет рассказывать.       — Сам посуди, — Рави принялся перебирать инструменты на столе. — Он стал одеваться, как будто ежедневно кого-то хоронит, и бросил прежнюю работу, чтобы резать трупы. Не говоря уже о том, что теперь он общается с духами и все в таком роде. Едва ли то, что послужило всему этому причиной, приятно вспоминать.       Алек вздохнул.       — А что слышал ты сам об этой яхте?       — О, горячая, видимо, была ночка, — он сделал паузу, но Алек молча смотрел на него тяжелым взглядом. — Понял, шутка про пожар на яхте тебе не понравилась, — пожал плечами Рави.       — Я просто не встречал до этого ни одного свидетеля тех событий, — признался Алек. — И не уверен, что они вообще как-то проходили по делу.       — Да, но это же не твое дело, — напомнил Рави и уронил скальпель. — Вот черт... Слушай, Алек, — он выпрямился и посмотрел обеспокоенно, — Джей тяжело переживает то, чего тогда насмотрелся. Не стоит лишний раз его расспрашивать, это уже не раз делали до тебя. А праздное любопытство не стоит того, чтобы он снова вспоминал, как перебравшие выпивки и наркоты ублюдки стали друг друга резать.       Алек медленно кивнул.       — Ты прав. Прости.       Рави развел руками.       — Я тоже за него переживаю, — с неожиданной проницательностью заметил он. К счастью, реагировать Алеку не пришлось, потому что в этот момент как раз появился Джонатан с двумя стаканчиками кофе.       — Рави, я нашел потрясающую песню, — едва переступив порог, заявил он. — О, Алек! Ты тоже должен послушать! Это просто улет... Парень сам пишет себе песни и музыку, настоящий гений.       На памяти Алека Джонатан впервые был так приветлив. И так одет. Что там Рави говорил насчет того, что Джонатан будто каждый день кого-то хоронит? Сегодня он выглядел так, словно собрался играть в средневековой пьесе! По крайней мере именно такое впечатление создавала старомодная белая рубашка с кучей рюшей.       Рави кашлянул.       — Слушай, если это забыла Дейзи, моя бывшая...       — Это моя рубашка, сегодня купил, — улыбаясь, ответил Джонатан. Алек не знал, что более странно: видеть его улыбающимся или одетым в рубашку с кружавчиками.       — А у тебя есть бывшие? — заинтересовался тот. — Расскажешь?       — Мне интереснее, в чем тогда ушла домой Дейзи, — заметил Алек. Он снова достал блокнот и принялся просматривать записи, безуспешно пытаясь найти хоть какую зацепку. Морин Браун двенадцати лет была найдена задушенной в колодце загородного дома. Дело казалось безнадежным, но Алек не намерен был сдаваться, снова и снова возвращаясь к найденным уликам. Поэтому даже не сразу понял, что второй стакан с кофе Джонатан протягивает ему.       — Кофе, мне? — удивленно спросил он.       — Я надеялся, что ты придешь, — со смущенной улыбкой признался Джонатан.       Алек немедленно почувствовал, как от этой улыбки у него самого вспыхнули скулы. Стаканчик с кофе чуть не оказался на полу, когда он брал его из рук Джонатана, а тот вздрогнул, когда их пальцы случайно соприкоснулись.       — О, — сказал Алек, глядя на затылок тут же отвернувшегося Джонатана. — Да. То есть... Спасибо. — Он подумал и зачем-то еще уточнил: — За кофе.       Джонатан кивнул. Алек еще не успел прийти в себя после его невиданной щедрости, странной рубашки и непривычного поведения, а тот уже пытался выжать из Рави подробности насчет упомянутой Дейзи.       — Ну, ты же понимаешь, что я теперь с ума от любопытства сойду?       — Там не было ничего интересного, — отрезал Рави. — Особенно для тебя, если ты вдруг не начал интересоваться грудью четвертого размера.       Алеку это тоже не особенно было интересно, но Рави обрисовал в воздухе упомянутые формы и ностальгически добавил:       — Ей нравились игры. Ну, вы понимаете. Со льдом, с шоколадом...       — Я бы сейчас съел шоколадку, — так мечтательно сказал Джонатан, что Алек едва не поперхнулся кофе. Но зато до него, наконец, дошло, что тот "настраивается" на видения с погибшей девочкой. Сам Алек на такое в жизни бы не пошел...       — Если ты дашь мне хоть одну подсказку по делу, куплю тебе столько шоколада, сколько захочешь.       Джонатан моргнул и враз стал серьезнее, будто напоминание о работе подействовало отрезвляюще.       — Пока что я нашел только одну, но едва ли это к чему-то приведет, — сказал он и вытащил из сумки рекламную брошюрку, на которой был нарисован в профиль парень с гитарой. — Саймон Льюис.       Имя показалось Алеку знакомым, и он взял листок.       — Я его допрашивал недавно, — вспомнил он. — По делу Сантьяго.       — Я послушал его песни в интернете, — продолжил Джонатан, — и мне понравилось.       — Это должно о чем-то говорить? — с сомнением уточнил Алек.       Рави тяжело вздохнул.       — Он признает за музыку только Баха. Знал бы ты, чего мне стоило добиться права включать время от времени что-нибудь менее выносящее мозг.       — Вообще-то не только, — заспорил Джонатан. — Еще...       — Пожалуйста, не надо, — вскинул ладони Рави. — Если Алеку понадобится список великих композиторов за последние пятьсот лет, он спросит у Гугла. Тот хотя бы не заставит его все это слушать.       — В общем, раз Джонатану понравилось то, что играет этот парень, значит это понравилось не ему...       — А мо... Морин, — странно запнулся Рави, и Джонатан взглянул на него осуждающе.       Алек не обратил внимания — он и так понимал, что про способности Джонатана и то, что с ним произошло на яхте, ему рассказали далеко не все.       — Не очень-то мотивирующая зацепка, — подвел итог Алек.       — Постараюсь вытащить что-нибудь еще, — Джонатан виновато пожал плечами. — Но ты уже ведь опросил всех родственников и друзей Морин, и это ничего не дало. Может, она была на прошлом выступлении этого Льюиса? Они друзья на фейсбуке, и у нее куча перепостов с его страницы. Может, он даже с ней говорил и заметил что-нибудь подозрительное.       — А может, ее запомнил кто-то из других его фанатов, — вздохнул Алек, понимая, что сходить на это выступление и правда может быть полезнее, чем снова вызывать Льюиса в участок. — Ну ладно. Когда мы идем?       Ближе к вечеру Джонатан сам пришел к Алеку в офис. Уселся на стул около рабочего стола и принялся с любопытством глазеть по сторонам.       — В чем дело? — Алек прикрыл динамик мобильного рукой и строго посмотрел на Джонатана. Тот сидел на стуле, как девочка-отличница, сдвинув колени и сложив на них руки.       — Я готов, — ответил он. — Идти смотреть на подозреваемых или осматривать место преступления — что скажешь. С тобой — куда угодно. Можем мы уже пойти на выступление Саймона?       Вообще-то идти было еще рановато, но других дел, кроме начатого разговора по телефону, у Алека в данный момент не было, а просто сидеть и ждать не хотелось. Уж лучше потратить это время на то, чтобы осмотреться на месте. Да и до выступления поговорить проще всего — не нужно будет ждать его конца.       — А Рави помощь не нужна? — на всякий случай уточнил Алек.       — Не-а, — Джонатан смотрел на Алека с таким ожиданием, что тот просто не смог его отослать.       — Договорю, — указал он на телефон и снова поднес его к уху.       Джонатан тем временем принялся задумчиво рисовать в его блокноте цветочки. Кажется, Рави просто сплавил Алеку впавшего в детство помощника.       — Пойдем, — позвал тот, положив трубку.       Джонатан радостно вскочил со стула и протянул Алеку блокнот. Тот глянул на разрисованный листочек и понял, что надо больше отдыхать — слишком уж похожими на мозги показались ему пышные хризантемы, которые Джонатан нарисовал красной ручкой.       Алек поспешно захлопнул блокнот.       Это просто надо пережить.       Они вышли из участка, и Джонатан нацепил на нос солнечные очки со стеклами, отливающими розовым. Желание Алека сделать вид, что он не знает этого человека, стало почти невыносимым.       — Я тебя догоню, — вдруг тронул его за плечо Джонатан и направился куда-то в сторону.       Алек пожал плечами и пошел к машине, зная, что в любом случае тот никуда не денется до концерта.       Джонатан догнал Алека через минуту. В руках он держал рожок с мороженым.       В октябре. Мороженое.       За все знакомство с Джонатаном Алек еще никогда не чувствовал себя так глупо, но он все равно спросил:       — У тебя горло не заболит?       Джонатан весь день вел себя так, словно снова стал ребенком, и Алек поневоле начал чувствовать ответственность.       Но тот легкомысленно отмахнулся:       — Не-а. У меня теперь никогда не болит горло.       — Теперь? — переспросил Алек, готовясь к очередной выдумке.       Но Джонатан только кивнул и лизнул мороженое. А потом посмотрел на него с глубоким разочарованием.       — Вот черт, — он поморщился, а потом шагнул к мусорке и выбросил рожок. — Я и забыл, что... — он замолчал.       — Что? — снова переспросил Алек.       — Не скажу, — отрезал Джонатан. Таким тоном, что Алек бы не удивился, покажи он язык.       В душе тут же заскреблось желание провести с Джонатаном воспитательную беседу, но Алек слишком хорошо понимал, насколько это бесполезно. И не потому даже, что тот не станет слушать. Просто состояние "снова двенадцать" у него пройдет само, когда они закроют дело Морин.       — Пристегнись, — велел Алек.       Джонатан скорчил недовольную рожицу, но послушался. Ехать было не особенно далеко, но в шесть часов и десятиминутная поездка могла растянуться надолго. Алек лишний раз порадовался, что согласился выйти заранее.       Кофейня, в которой играл сегодня Саймон Льюис, была почти переполнена. Видимо, в кругу своих парнишка уже добился какой-никакой популярности.       — Детектив Лайтвуд! — Льюис Алека тоже запомнил, как выяснилось, и подошел сам.       — Мистер Льюис, — Алек вежливо кивнул. — Это Джонатан Моргенштерн, коронер.       Джонатан неожиданно нахмурил лоб, будто изо всех сил пытался что-то вспомнить.       — А ты не тот парень, который подбивал клинья к моей сестре? — в конце концов без капли такта спросил он. — Ты еще посвятил ей песню, а она этого так и не поняла.       — Вообще-то потом поняла, — ответил Льюис. — Когда я намекнул.       Джонатан вскинул брови.       — Ладно, когда я прямо сказал, — признался Льюис. — Я тебя тоже не сразу узнал. Ты тот самый брат, который не может простить ей потерянный выпуск "Хранителей".       — Такая ерунда, на самом деле, — отмахнулся Джонатан. Не иначе под влиянием Морин. — Вот если бы ты посвятил песню...       Алек ущипнул его за руку. Такого признания Джонатан не простил бы потом ни себе, ни Алеку — за то, что не помешал.       — Мистер Льюис, вообще-то мы хотели поговорить с вами насчет Морин Браун, — сменил тему Алек. — Она была вашей поклонницей, насколько нам известно.       Саймон бросил взгляд куда-то в зал, видимо, пытаясь отыскать девочку среди толпы.       — Обычно она не пропускала ни одного выступления, — подтвердил он. Его лицо тут же стало обеспокоенным: — О нет. С ней что-то случилось, да?       — Ее убили, — не стал ходить вокруг да около Алек. — Мне жаль.       Ему в самом деле было жаль. Любое убийство — чудовищно, любое ломает жизни многих людей вокруг. Но когда жертва — ребенок, это особенно страшно.       — Господи, — прошептал Саймон. — Морин...       Он стянул очки и, часто моргая, принялся протирать их огромным носовым платком.       — Когда это случилось? — поднял он взгляд на Алека.       — Позапрошлым вечером, — ответил Алек и, увидев, как вытягивается лицо Саймона, тут же уточнил. — Вы что-то знаете?       Саймон помолчал несколько секунд, потом глухо сказал:       — Знаю только, что я виноват.       Они сидели за столиком в самом углу, и шум вокруг защищал от любой возможности подслушать их разговор надежнее любых стен. Если уж Алек слышал Льюиса только наклонившись к нему через столик, то у сидящих за соседними не было никаких шансов.       — Морин — младшая сестра моего знакомого, — рассказывал Льюис. — Он как-то привел ее на выступление, и она, ну... — он смутился. — Вроде как влюбилась в меня. С тех пор ходила за мной хвостом, постоянно пыталась пригласить на свидание. Рассказывала всем, что мы якобы встречаемся.       — Ей же было двенадцать. — Алек почему-то считал, что свидания и все прочее относятся к возрасту постарше.       — Какой ты бесчувственный! — тут же возмутился Джонатан. — Как ты можешь, узнав о ее несчастной любви, попрекать ее возрастом?       — Да мне тоже было не по себе, — заметил Саймон. — Я-то ничего такого не имел в виду, но если бы к ней прислушались и поверили? В общем, я старался лишний раз с ней не встречаться и не разговаривать. Но она обязательно приходила на выступления, и тогда, сами понимаете... — он развел руками. — Вот и в последний раз она пришла, как всегда. Когда все закончилось, я заметил, что она караулит меня на улице, и попросил Майю — она тут работает — выпустить меня через черный ход.       Он принялся обводить пальцем деревянные узоры на столешнице.       — И больше, надо понимать, вы ее не видели, — закончил Алек.       — До сегодняшнего дня меня это радовало, — угрюмо произнес Льюис.       — Не вините себя, — сказал Алек. — В том, что случилось с Морин, виноват только ее убийца.       — Да, но если бы я хотя бы поговорил с ней тогда! — Льюис сжал руки в кулаки. — Было ведь поздно, почему я вообще не подумал об этом? Нужно было ее проводить... Нельзя было оставлять ее одну!       — Морин пропала не после вашего выступления, а только через день, — сказал Алек. — Вы ничего не могли сделать.       Джонатан протянул руку и накрыл ладонь Льюиса своей.       — Я думаю, ей было бы приятно узнать, что тебе не все равно, — сказал он. — Раз уж она не смогла вызвать в тебе любовь, твоя печаль станет для нее утешением, — пафосно выдохнул он.       Льюис посмотрел на Алека с недоумением, как бы спрашивая: "Он что, серьезно?!"       Алек пожал плечами.       — А в тот вечер Морин ни с кем не разговаривала, вы не обращали внимания? — спросил он.       Льюис задумался.       — Может, кто-то, с кем она сидела за столиком? Или на улице, к ней никто не подходил? — подбросил наводящие вопросы Алек, привыкший помогать свидетелям вспоминать.       — Нет, с ней никто особенно не общался, — покачал головой тот. — Она была немного...       — Странной? — покосившись на Джонатана, уточнил Алек.       — Немного, — повторил Льюис. — Слишком восторженная, вечно со слезами на глазах...       — Она просто была ребенком! — возмутился Джонатан странно зазвеневшим голосом. — Чистым, невинным ребенком, который видел красоту во всем, что ее окружало, в том числе и в тебе, неблагодарный ты... дурак... — закончил он почти шепотом.       — Я знаю, знаю, — Льюис запустил пальцы в волосы и дернул, кажется, не особо задумываясь, что спутывает их еще больше. — Черт, ну почему так получилось? Пусть бы дальше надоедала...       Он отвернулся, глядя в окно.       Алек часто такое видел: принять, что кто-то из твоих близких или друзей был жив еще вчера, а теперь его нет — всегда непросто.       — Я вспомнил, — вдруг сказал Саймон. — После концерта, когда мы уже уходили со сцены. Морин о чем-то разговаривала с одной женщиной. Очень красивой, рыжей. Я не знаю, кто она, но пару раз видел ее на наших концертах. Может, вам это чем-то поможет? — с надеждой спросил он.       — А сейчас ее здесь нет? — не особенно рассчитывая на успех, спросил Алек.       Так и вышло.       — Нет, — с сожалением ответил Льюис. — Но если она придет, я постараюсь ее расспросить.       Алеку эта идея не очень понравилась, но другой не было.       — Только никуда с ней не ходи и вообще будь осторожен, — предупредил он. — Лучше всего просто скажи ей обратиться ко мне. Запиши...       — Мой номер, — вмешался Джонатан и протянул Льюису салфетку с нацарапанными цифрами. — А что? Друг моей сестры...       — Твой друг? — уточнил Льюис как-то боязливо.       — Кто знает, — протянул Джонатан с мечтательным выражением на лице. Алек не выдержал и ущипнул его снова.       — Кстати, а где Морин разговаривала с той женщиной? — уже поднимаясь, спросил он.       — Вон там, — Саймон указал на столик у самых дверей кофейни.       — Сидели рядом? — уточнил Алек.       — Да нет, стояли чуть правее, где горшок с цветком.       — Спасибо, — поблагодарил Алек. — Джонатан? — позвал он.       Тот окатил его ненавидящим взглядом.       — Только не говори, что мы пришли на выступление Саймона Льюиса и даже не послушаем, как он играет! — возмутился он.       — О, — Льюис выглядел ошарашенным. — Тебе нравится моя музыка?       — Не то слово! — восторженно ответил Джонатан. — Я думаю, ты просто потрясающе талантлив.       — Вот как, — совсем засмущался тот. — А Клэри говорила, что у тебя очень избирательный музыкальный вкус и завышенные ожидания...       — То, что делаешь ты, превосходит любые ожидания! — горячо заверил его Джонатан.       Алек с намеком кашлянул. Джонатан замахал на него рукой.       — В любом случае, не думаю, что смогу сегодня играть, — признался Льюис, снова опуская взгляд на столешницу. — Когда узнал про Морин.       — Она любила твою музыку, — напомнил Джонатан уже спокойнее, так, что Алек не был уверен, говорит ли в нем до сих пор Морин. — Уверен, ей бы этого хотелось.       Льюис кивнул, грустно улыбнулся и ушел на сцену. Джонатан откинулся на спинку диванчика и сполз пониже, всем своим видом давая понять, что в ближайшее время никуда идти не собирается.       Алеку оставалось только смириться.       Играл Льюис на непритязательный вкус Алека довольно прилично, по крайней мере, в ноты попадал, а его голос не пробуждал желание зажать уши и сбежать. Хотя после пары песен Алек остался бы, даже если бы у него закровоточили уши. Потому что Джонатан, слушавший так, словно со сцены вещает пророк, придвинулся ближе и привалился виском к его плечу.       И с той минуты Алек занялся увлекательнейшим занятием — самоедством. С одной стороны, он понимал, что Джонатан сейчас не вполне отвечает за свои поступки. И что будь он полностью в трезвом, не затуманенном духами рассудке, он бы так не поступил. Так что Алек должен был, как честный человек, одернуть его, как и в случае со Льюисом, чтобы потом им обоим не было неловко за этот некрасивый эпизод.       С другой стороны, Алек не всегда мог разобраться, какие поступки Джонатана продиктованы попытками "настроиться на призрака", а какие — абсолютно искренние, настоящие. Его собственные. Ведь Алек и не знал Джонатана до того, как тот начал общаться с духами.       И как теперь разобраться, что откуда приходит? Может, наоборот, его поведение поначалу, резкость, язвительность и злость принадлежали духу Рафаэля Сантьяго — известного бандита? Может, на самом деле Джонатан как раз вот такой — мягкий, романтичный... ну, не как двенадцатилетняя девочка, конечно, но все-таки.       Но хуже всего было другое. Хуже всего было то, что Джонатан — резкий и саркастичный или смешной и обидчивый, как сегодня, — абсолютно любой Джонатан Алеку нравился. Нравился не потому, что вел себя так или иначе, не за то, что он говорил в определенный момент. А потому, что этот парень под влиянием не особенно законопослушного Сантьяго помог Алеку схватить его убийц, а потом, когда на него "действовал" угрюмый мизантроп Фелл — рискнул разыграть из себя приманку для преступника. Каким бы Джонатан ни казался со стороны, его поступки говорили сами за себя. И вот этот парень: смелый, в чем-то даже слишком рисковый, переживший трагедию и не озлобившийся, а, наоборот, помогающий людям... Этот парень нравился Алеку просто отчаянно.       Поэтому Алек так и не отодвинулся и все выступление просидел, боясь пошевелить рукой.       После выступления Джонатан честно отстоял пару минут на том самом месте, где, предположительно, стояла Морин во время разговора с неизвестной женщиной. Никакими новыми видениями его, к несчастью, не озарило.       — Давай еще погуляем, — уже на выходе предложил он, и Алек чуть было не обрадовался, но Джонатан тут же уточнил: — Морин ведь возвращалась с выступления по какой-то из этих улиц, может, там нам больше повезет.       Кажется, успокоенный любимой музыкой призрак Морин на время задремал.       Они прошли улицу от начала до конца по одной стороне, дошли до перехода и начали прогуливаться по другой. В сумке Джонатана пиликнул мобильный.       — Рави? — спросил Алек, все еще надеявшийся на выяснение каких-нибудь подробностей, которые помогут им в деле.       — Сестра... — рассеянно ответил Джонатан. — Спрашивает, дома ли я уже.       Он набрал ответ и хотел убрать телефон, но пришло еще одно сообщение. Джонатан нахмурился и принялся отвечать. Алек придержал его под руку, чтобы тот не навернулся, раз уж не смотрит под ноги, и тут Джонатан встал как вкопанный и будто бы одеревенел. Остановившийся взгляд смотрел прямо, но на самом деле видел что-то, другим недоступное.       Алек терпеливо ждал, изо всех сил надеясь, что на этот раз Джонатан увидит сразу убийцу.       Тот шумно вздохнул, приходя в себя.       — Они были здесь, — Джонатан так рванул вперед, что Алек не сразу его догнал. — Шли к парку. Морин и та женщина — рыжая, как и сказал Льюис.       — О чем они говорили? — спросил Алек.       — О Льюисе, — ответил тот. — Эта рыжая говорила что-то о том, что найдет нужных людей, чтобы его раскрутить. Кажется, она представилась Морин продюсером.       — Кажется?       — Этого я не слышал, — с сожалением ответил Джонатан. — Просто все эти речи про продвижение Льюиса навели на мысль.       — Ясно, — Алек лихорадочно соображал. — Имени ее ты тоже не слышал?       — Морин хотела добавить ее контакт в мобильный, я именно потому все это и увидел — она тоже держала в руках телефон, — сказал Джонатан. — Она записала ее как Сатрину Кендалл.       — Если женщина ни при чем, то имя настоящее, и мы ее найдем, — Алек провел ладонью по волосам. — Если нет, то ты, по крайней мере, знаешь, как она выглядит.       — Сложновато будет найти ее только по этому.       — Наверняка в кофейне ее запомнил еще кто-то, кроме Льюиса. Завтра попросим нарисовать по твоему описанию портрет.       Алек чувствовал то воодушевление, которое всегда приходит, стоит застопорившемуся делу сдвинуться с мертвой точки.       — Спасибо, — он улыбнулся. — Не знаю, что бы я без тебя делал.       Джонатан залился краской и захлопал ресницами. Кажется, дух Морин просыпался вновь.       Утром Рави подкараулил Алека у дверей секционной.       — Только не смейся! — шепотом предупредил он. — Я засмеялся, и он дулся на меня все утро! Если над ним будешь смеяться ты — это будет конец света!       — Над чем я не должен смеяться? — насторожился Алек.       — Ты поймешь, — скорбно ответил Рави, открывая дверь.       Первое, что понял Алек, увидев Джонатана — это что у него преступно длинные ноги. Почему-то, когда тот носил свою обычную одежду, это было трудно заметить. В джинсах скинни не заметить это мог разве что слепой. Но вряд ли Рави стал бы смеяться над этим.       А потом Джонатан обернулся.       Рави был отличным другом. О таких вещах и вправду надо было предупреждать.       Футболка “Хелло, китти” точно была бы во вкусе убитой Морин.       — Доброе утро, — не дрогнув, сказал Алек. Он видел вещи и похуже, однажды даже брал показания у стриптизерши, одетой только в ошейник со стразами. Но, справедливости ради, не пялиться на нее было гораздо проще, чем на Джонатана.       — Доброе утро, — радостно улыбнулся тот. — Есть новости?       Рави протиснулся мимо Алека в секционную, с видом строгого папочки оценивая ситуацию. Убедившись, что Джонатан не дуется на Алека, немного расслабился.       — Мы пробили Сатрину Кендалл по базе и нашли два совпадения, — начал Алек.       — Так это же здорово! — воскликнул Джонатан. — Поедем скорее!       — Одной — семьдесят два, второй — семьдесят шесть, — договорил Алек. — Вряд ли Льюис назвал бы одну из них очень красивой.       Джонатан разочарованно вздохнул, но его лицо тут же просветлело.       — Это значит, что она как-то замешана, раз скрывает свое имя!       — Или это ее псевдоним и потому его нет в базе, — снова разочаровал его Алек. Посмотрел на снова скисшего Джонатана и сам вздохнул. — Но пока у нас нет ничего лучше, нужно найти ее. Скорее всего, она в любом случае была последней, кто видел Морин.       Перед Алеком вставал нелегкий выбор. Вообще-то он пришел, чтобы отвести Джонатана к художникам-криминалистам, нарисовать портрет этой Сатрины Кендалл. Но вести Джонатана наверх в таком виде не хотелось — это обычно тому плевать, кто и что говорит за его спиной, а сейчас смешки коллег могут серьезно его расстроить. В конце концов Алек пришел к спорному, но все-таки решению. Он стянул куртку и подошел к Джонатану.       — Вот, надень, — попросил он. — Наверху холодно.       На самом деле, в секционной, конечно, было гораздо холоднее, чем в офисе. Но Джонатан не стал спорить. Он охотно продел руки в рукава и повернулся к Алеку, сияя улыбкой.       Тот со вздохом попытался застегнуть куртку. Джонатан подозрительно прищурился и перехватил его руки.       — Тебе тоже не нравится моя футболка? — с угрожающим надрывом спросил он.       Рави за его спиной сделал страшное лицо и замотал головой.       — Очень нравится, — скрепя сердце, соврал Алек. — Но она не стоит того, чтобы ты мерз.       — Ты такой заботливый, — умилился Джонатан.       Рави как-то подозрительно закашлялся, и Алек почувствовал, что еще минута под этим сияющим взглядом — и он сам покраснеет, как влюбленная девчонка.       Все становилось сложней и сложней.       В офисе Алек оставил Джонатана с Джошем, художником-криминалистом, а сам занялся отчетом по прошлому делу, нудному и муторному. Поэтому, когда перед ним появился Джош, Алек с радостью отложил это скучное занятие.       — Я пошел пить кофе! — заявил тот с раздражением. — У вас есть десять минут, чтобы успокоить вашего чокнутого свидетеля!       Алек торопливо запихнул отчет в ящик стола и побежал успокаивать Джонатана.       Тот сидел, кусая губы, и взорвался с появлением Алека:       — Я так не могу, он вообще меня не понимает! Вообще! — Джонатан всплеснул руками. — Неужели это так трудно — нарисовать губы, как у Пэрис Хилтон?!       Алек понятия не имел, какие губы у Пэрис Хилтон, и даже не очень хорошо помнил, кто она такая, но говорить об этом Джонатану не рискнул.       — Может быть Джош пошел проверить, как они выглядят? — предположил он, садясь рядом с Джонатаном.       Тот обиженно фыркнул.       — Не надо меня успокаивать! Я знаю, он там сейчас обсуждает меня со своими дружками и смеется надо мной!       — Джонатан, — Алек напомнил себе, что в двенадцать лет вел себя еще глупее, и мягко произнес: — Над тобой никто не смеется и тем более не обсуждает с другими. Джош сейчас пьет кофе и сидит, уткнувшись в телефон, — он тронул его за руку и вздрогнул от того, какой холодной она была.       Джонатан сам дернулся и, отвернувшись, сунул руки в карманы.       — Если хочешь, мы позовем другого художника, — чувствуя себя довольно глупо, предложил Алек.       Джонатан поднял на него полный надежды взгляд.       — Значит, прическа, как у Хиллари? — переспросила мисс Фэйрчайлд, сосредоточенно набрасывая портрет. — Не слишком старомодно?       — Угу, — кивнул Джонатан, разглядывая свои ногти. — Но ей шло.       — Надо же, — пробормотала под нос та. — Не думала, что ты замечаешь такие вещи.       — Я все замечаю, — отрезал Джонатан. — Еще у нее была маленькая родинка, вот здесь, — он ткнул себя пальцем в щеку. — И неряшливые брови, с волосками над переносицей.       — А глаза? — не поднимая взгляда от рисунка, спросила мисс Фэйрчайлд.       Джонатан замер и не ответил. Сестра посмотрела на него поверх планшета, Алек тоже заинтересовался — странно, что Джонатан, который запомнил такие вещи, как родинка и брови, не запомнил глаза.       — Глаза, как у детектива, — негромко ответил Джонатан.       — Агааа, — хищно протянула мисс Фэйрчайлд. Пару раз она посмотрела на Алека, видимо, срисовывая глаза. Джонатан сидел рядом, заглядывая ей через плечо.       — И морщинки в уголках глаз едва заметные, — добавил он. Мисс Фэйрчайлд зашуршала карандашом. — Еще вот тут щеку поправь, чтобы она не выпуклой была, а такой вот... Да, вот так.       — Похожа? — спросила та.       — Идеально! — обрадовался Джонатан и полез ее обнимать.       Сестра похлопала его по спине с ошарашенным видом и с подозрением уставилась на Алека. "Куда вы дели моего брата?!" — было буквально написано на ее лице.       — Мисс Фэйрчайлд, большое вам спасибо, — Алек с намеком поднялся, торопясь выпроводить ее, пока она не начала задавать вопросы. Пусть потом Джонатан сам объясняет свое странное поведение!       — Да мне самой интересно было попробовать, — отозвалась мисс Фэйрчайлд. Поднялась. Алек схватился за дверную ручку, и тут Джонатан тоже поднялся.       — Клэри! — окликнул он, и Алек понял, что беды не избежать. — Как тебе моя новая футболка? — спросил он и распахнул куртку жестом эксгибициониста. Эффект, по крайней мере, оказался покруче, чем если бы под курткой на Джонатане и правда ничего больше не было.       Джонатан угрюмо молчал всю дорогу до кофейни, в которой вчера выступал Льюис. Алек его не дергал, вовремя сообразив, что как только он перестанет дуться, тут же найдет себе иное занятие, и, покуда они в машине, жертвой, скорее всего, снова окажется Алек.       — Ни с Фелла, ни с Сантьяго меня так не крыло, — мрачно сказал Джонатан, выходя из машины.       — Может просто у вас было больше общего, чем с Морин, — Алек посмотрел на него с сочувствием. — Надеюсь, мы найдем эту Кендалл.       — А я-то как на это надеюсь, — вздохнул Джонатан.       В кофейне в это время почти никого не было, и бариста — молоденькая девушка-мулатка с пышными кудряшками — скучала за стойкой.       — Добрый день, — Алек показал ей значок. — Александр Лайтвуд, детектив, и Джонатан Моргенштерн, коронер. Мы хотели задать вам пару вопросов, мисс Робертс, — прочитал он с бейджа ее фамилию.       — Конечно, — в глазах девушки проскользнуло беспокойство человека, не ожидавшего визита полиции.       — Вам знакома эта женщина? — Джонатан протянул ей листок с рисунком сестры.       — Не спешите, посмотрите внимательно, — добавил Алек.       Мисс Робертс всмотрелась в портрет.       — Думаю, да, — сказала она. — Да, точно. Я видела ее пару раз здесь. И как-то столкнулась с ней в парке по пути на работу, — она вернула листок Джонатану.       — В парке? — насторожился Алек. Джонатан ведь упоминал, что в его видении Морин с этой Кендалл шли в сторону парка.       — Да, она была с двумя мужчинами, — подтвердила мисс Робертс. — Я обратила внимание, потому что они выглядели довольно неприятно, как какие-то бродяги, а женщина была хорошо одета. Я подумала, как бы она не попала в неприятности.       — А этих мужчин вы больше не видели? — спросил Алек.       Мисс Робертс покачала головой.       — Нет, да я и не приглядывалась. Но знаете, — она задумалась. — Они были одеты в одинаковые толстовки, серые такие... В последнее время почему-то кругом много бродяг в таких. Я думала, может, какой-то благотворительный фонд раздает бесплатную одежду.       Джонатан пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Алека. Тот протянул мисс Робертс визитку.       — Если увидите эту женщину снова, пожалуйста, сразу позвоните мне.       — Она в чем-то замешана? — спросила девушка.       — Она важный свидетель, — ответил Алек. — И мне очень нужно ее добровольное содействие. Поэтому будет лучше, если вы просто позвоните мне, не привлекая ее внимания.       Они вышли из кофейни и Джонатан рассерженно хлопнул дверью.       — Не кипятись, — сказал Алек, ежась на ветру — куртку ему Джонатан так и не вернул, а в свитере было уже прохладно. — Можно пойти в парк и поискать кого-нибудь из этих серых бродяг, может, они что-нибудь подскажут.       Джонатан промолчал.       Алек посмотрел на него внимательно: поджатые губы, прищуренные глаза. Снова что-то не так. Знать бы что...       — Ты не хочешь идти в парк? — уточнил он. — Тогда я схожу сам.       — При чем здесь это?! — возмутился тот. — Я что, хоть раз отказался участвовать в твоих дурацких расследованиях?!       Учитывая, что еще вчера он был готов идти куда угодно, Алек в чем-то крупно налажал.       — Тогда что не так?       — Все! — резко бросил Джонатан. — Все не так.       Он плюхнулся на пассажирское сиденье машины Алека.       — У тебя есть салфетки?       Он заглянул в бардачок и наткнулся на косметичку. Захлопнул его и снова отвернулся к окну, скрестив руки на груди.       — Джонатан, — в этот раз Алек побоялся даже тронуть его. — Это Морин?       Тот фыркнул, очень напоминая Изабель, когда она не знала, плакать или ругаться. Это точно была Морин. Алек был уверен, что в любой ситуации Джонатан скорее сломал бы об него трамвайный рельс, чем заплакал.       — Слушай, я не знаю, что я сделал не так... — начал он.       — Что ты сделал не так? Ты сам не знаешь?! — вскинулся тот, наконец поворачиваясь к нему. — Я думал, что ты будешь больше думать о деле, пока в морге лежит убитая девочка, а не флиртовать с официантками!       Алек опешил.       — Что?!       — Что слышал! Тебе важнее было всучить ей номер своего телефона, чем узнать что-то полезное делу! И ты все время пялился на ее сиськи! — запальчиво воскликнул тот.       — Я не пялился... я смотрел на бейдж, — растерялся Алек.       Джонатан сардонически расхохотался.       Алек сжал зубы. Повторил мысленно, что тот не в себе, и только после этого твердо сказал:       — Джонатан, я не смотрю ни на какие сиськи. Я — гей. И для меня не меньше твоего важно найти убийцу Морин. Поэтому, пожалуйста, заткни ее на время и дай мне подумать.       Джонатан прижал ладони к лицу и согнулся, едва не упираясь лбом в колени. Резко вздохнул, выпрямляясь.       — Прости, — уже нормальным тоном сказал он. — Эта девчонка какой-то эмоциональный взрыв.       Алеку тут же стало стыдно. Вот уж кому-кому, а не Джонатану перед ним извиняться — учитывая, что он же больше всех и страдает. Если Алека раздражает просто находиться рядом, то каково все это переживать самому?       Очень хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но что, Алек так и не придумал.       — Сходим в парк? — спросил он, когда молчать стало совсем неловко.       Джонатан тоже избегал на него смотреть.       — Конечно, — легко, тем не менее, согласился он.       Но они даже не успели дойти до парка, как зазвонил мобильный Алека.       — Детектив? — раздался в трубке знакомый голос. Алек, слышавший его меньше часа назад, сразу узнал мисс Робертс.       — Да.       Та, кажется, нервничала.       — Эта женщина, — сказала она, — снова здесь.       — Постарайтесь ее задержать, я быстро! — бросил Алек и пояснил Джонатану, хотя все и так было предельно ясно: — Кендалл в кофейне, побегу, пока не ушла. Подожди меня в машине, ладно?       — Вообще-то, если я ее увижу, это может дать новое видение, — напомнил Джонатан.       — Ты ее увидишь и из окна машины, — на бегу крикнул Алек. Зря он бросил машину у кофейни, теперь только потратит лишнее время на дорогу...       Однако, когда он прибежал в кофейню, мисс Робертс хлопотала вокруг стола, собирая с него бумажными полотенцами разлитый кофе, а донельзя сердитая Сатрина Кендалл сердито ей что-то выговаривала,промакивая юбку салфеткой.       Алек пообещал себе выплатить мисс Робертс самые большие чаевые в истории этого заведения и подошел к их столику.       — Сатрина Кендалл? — спросил он.       Женщина даже не подняла взгляда от испачканной юбки.       — Боюсь, вы ошиблись, — ответила она.       Алек нахмурился и взглянул на мисс Робертс. Та уверенно кивнула. Да и сам Алек видел несомненное сходство с нарисованным сестрой Джонатана портретом.       — Детектив Лайтвуд, — представился Алек. — Хотел поговорить с вами о Морин Браун.       Женщина наконец-то подняла взгляд. Смотрела она раздраженно, но в то же время на мгновение в ее глазах промелькнул страх.       — Впервые слышу о такой, — заявила она. — Вы меня с кем-то путаете.       Алек достал фотографию Морин.       — Не узнаете?       Кендалл покачала головой.       — Значит, вы никогда не встречались с Морин Браун и не представлялись ей Сатриной Кендалл? — уточнил Алек.       — Абсолютно точно нет.       — В таком случае, мисс Кендалл или как бы вас ни звали на самом деле, вы задержаны...       Женщина резко поднялась.       — Вы не имеете права...       — За дачу ложных показаний, — закончил Алек. — У нас есть свидетель, который видел вас с Морин Браун. Три дня назад вы шли с ней к парку неподалеку отсюда, и вы определенно представились ей Сатриной Кендалл.       Та нахмурилась.       — Покажите еще раз фотографию.       Алек снова показал ей Морин.       Женщина рассматривала ее, как показалось Алеку, преувеличенно долго. Гораздо дольше, чем всматриваются в снимки самые неуверенные свидетели.       — Да, я вспомнила, — кивнула она. — Эта девочка увязалась за мной третьего дня.       — Расскажите подробнее, что ей было от вас нужно, — велел Алек, убирая фотографию и доставая блокнот. Перелистнув страничку с мозгами-хризантемами, он поднял взгляд на Кендалл.       — Я зашла выпить кофе, здесь играла какая-то группа, — неторопливо принялась рассказывать та. — Эта девочка решила, что я — продюсер, который ищет талантливых ребят...       — Она сама решила? — уточнил Алек. Пока это было единственным расхождением с тем, что сказал Джонатан. — Или вы ей это сказали?       — Я работаю менеджером в благотворительном фонде, — немного оскорбленно ответила та. — Зачем мне представляться тем, кем я не являюсь?       Алек кивнул. Благотворительный фонд — интересно, не снабжающий ли нищих одеждой?       — Но да, ребята играли достаточно интересную музыку, у меня был свободный вечер и я осталась их послушать, — продолжила та. — И, когда я уходила, девочка увязалась за мной, пытаясь уговорить меня взяться за раскрутку группы. Но я быстро объяснила ей, что она ошиблась, и на этом мы разошлись.       Кендалл врала. Алек мог бы в этом поклясться, даже не знай он того, что сказал Джонатан. Слишком складно, будто у нее имелась запасная версия на случай, если ей не поверят, что она совсем не знает Морин.       — Больше вы ее не видели? — Алек наскоро записал слова Кендалл, чтобы не показать своих подозрений.       — Нет, конечно, даже не сразу вспомнила, — покачала головой та. — Что-то случилось?       Алек поднял на нее взгляд. И не удержался:       — Ее нашли едва живой. Кто-то пытался ее убить. Морин едва откачали, но пока она слишком слаба, чтобы давать показания. Приходится искать зацепки дополнительно.       Глаза Кендалл чуть расширились.       — Какой ужас... бедный ребенок!       — У детей крепкая психика, — сказал Алек, ободряюще ей улыбнулся и закрыл блокнот. Лгать о таких вещах было тяжело, но иначе такую хитрую стерву не зацепить. — Главное, что преступник будет найден.       — Конечно, — кивнула та. — Я могу идти?       — Само собой, — Алек даже отступил в сторону, давая ей пройти. — Рад, что мы разобрались со всем.       — Да, — добавил он, когда женщина уже повернулась спиной: — Прошу вас пока не уезжать из города на случай, если у нас появятся еще вопросы.       Она замерла на секунду, потом, не оборачиваясь, бросила "конечно" и поспешила выйти из кофейни.       Алек подождал минуту и направился следом.       То, что Кендалл была далеко не дурой, Алек понял, еще пока ее допрашивал, и этот вывод только подтвердила слежка за ней. Она явно не забыла, что так и не объяснила Алеку, почему называлась чужим именем, и поняла, что отпустили ее не просто так. Сразу после кофейни она зашла в супермаркет, где Алек ее чуть не потерял — народу в обеденное время там было довольно много, — потом полчаса гуляла.       Алек начал переживать, как бы Джонатан под влиянием Морин не наделал глупостей, оставшись надолго один. Тут же в кармане завибрировал мобильный. Оставалось надеяться, что кроме видений Джонатану не по силам еще и телепатия.       — Алек, — Джонатан говорил едва слышным шепотом, и Алек крепче прижал телефон к уху, стараясь не упустить ни слова. — Я проследил за этими бродягами в сером.       — Ты сделал... что? — Алеку с трудом удалось не повысить голос, чтобы не привлекать внимание самому и не навредить, если что, Джонатану. — Я же сказал тебе сидеть в машине!       — Да, и я шел к ней, когда заметил, что они странно себя ведут, — ответил Джонатан. — Погоди.       В динамике зашумело, зашуршало, и сердце Алека успело пропутешествовать до пяток и обратно, пока в трубке снова не раздался голос:       — Я в том же районе, где нашли Морин. Улица... — тут раздался какой-то скрежет, и Алек не сдержал взволнованного:       — Джей!       — Они, кажется, кого-то привели, — все так же шепотом продолжил тот. — Приезжай и вызывай подмогу. Тут точно что-то нечисто, я сейчас видел, как в гараж затащили какую-то девчонку.       — Не влезай никуда, пока я не приеду! — строго велел Алек, прекрасно зная, что Джонатан на такое способен.       — Приезжай скорее, — ответил тот. Алек едва успел переспросить адрес, как связь оборвалась.       Чертова Кендалл как ни в чем не бывало сидела на скамейке и читала газету. Оставалось надеяться, что если она и правда в этом замешана, то по названному Джонатаном адресу против нее найдутся улики.       Дом был довольно старый, давно не ремонтированный и со стороны выглядел заброшенным. Принадлежал он, как Алек успел разузнать, одной благотворительной организации, и это уже даже не удивляло.       Алека вообще сейчас хватало только на беспокойство и страх за Джонатана, потому что около дома его не оказалось. И едва ли стоило надеяться, что, сообщив все необходимое Алеку, он просто вернулся в участок.       Джонатан был где-то там, в доме. Звонить Алек не рисковал, потому что не знал, заметили Джонатана и схватили преступники или же он полез туда сам. А вдруг он именно сейчас прячется где-то там, и звонок его выдаст? Оставалось только надеяться, что он вообще еще жив.       — В здании похищенный ребенок и наш коронер Джонатан Моргенштерн, он и сообщил о похищении, — наскоро объяснил Алек остальным.       Несколько патрульных окружили дом, а сам Алек, едва выбили дверь, бросился в него с еще несколькими офицерами.       Раздались выстрелы, из дверного проема дальше по коридору метнулась пара теней. Один из офицеров, на счастье — в бронежилете, упал под ноги Алеку. Тот перепрыгнул через него и бросился в погоню. Если дело дошло до перестрелки — на счету каждая секунда.       Хоть бы случайная пуля не попала в Джонатана! Едва ли он надел бронежилет под футболку с “Хелло, китти”!       Алек и рад был, что во всей этой неразберихе того пока не видно, и боялся, что он уже лежит где-то с пулей в затылке.       Преступников оказалось пятеро — четверо мужчин, одна женщина. Не Кендалл, к сожалению.       Алек вбежал на второй этаж, вырубил еще одного "серого", прячущегося в закутке рядом с большим пустым залом.       Почти пустым.       В центре комнаты стоял алтарь. Широкая гранитная плита, бог знает, какой силой притащенная на второй этаж, с подозрительными бурыми пятнами. У края плиты стояла статуя женщины с четырьмя руками, в ожерелье из черепов.       Кали.       — Джей! — крикнул Алек.       В конце зала виднелась еще одна дверь. Она распахнулась, стоило Алеку подойти. В руку Джонатана мертвой хваткой вцепилась девчонка, по виду — того же возраста, что и Морин.       Алек и сам был бы не против сгрести его в охапку и лично убедиться, что тот цел. Но это могло и подождать, пока он не убедится, что в доме не остались еще преступники.       — Вниз, — кратко велел он и проследил, как Джонатан с девчонкой спустились на первый этаж.       Когда Алек со всем разобрался и отправился искать Джонатана, то нашел его уже в машине. Тот сидел на переднем сиденье, кутался в куртку и заметно дрожал. Алек забрался к нему, сел рядом.       — Джей, — негромко окликнул он. Уменьшительное прозвище вырвалось само собой. Алек понимал, что Джонатан так ведет себя только из-за этой его сверхъестественной связи с Морин, и что сам он вполне способен скрутить бандита или провернуть рискованную операцию, завлекая подозреваемого к себе домой. Все это Алек понимал. Но сейчас видел, что тот напуган увиденным, и просто не мог оставить его одного.       Джонатан посмотрел на него и, когда Алек ободряюще сжал его плечо, неожиданно подался к нему. Тот не сдержал удивленного вздоха, но обнял и похлопал по спине, однако Джонатан отстранился так же неожиданно и стремительно.       — Прости, это...       — Морин, я понял, — договорил за него Алек. — Это неважно. Если тебе не по себе, то не имеет значения, почему. Не обязательно со всем справляться в одиночку.       Джонатан смотрел недоверчиво, но, когда Алек осторожно приобнял его за плечи, отшатываться не стал. Спустя минуту он даже немного расслабился и перестал трястись.       — Я-то не боюсь трупов и перестрелок, — проворчал он.       — Я помню, — ответил Алек. — Ты ничего не боишься. И в том числе — принимать на себя чужие страхи.       — Я всегда думал, что эмоции — любые — так или иначе дают нам силу, — ответил Джонатан. — Злость или радость, это подхлестывает. Мотивирует. Но в такой ураган я попал впервые.       Алек крепче стиснул его плечо. Пару минут они сидели молча. Потом Джонатан завозился и отстранился — видимо, неудобно было прислоняться к кобуре с пистолетом.       — Ух ты! — он смотрел на самое обычное табельное оружие так, словно никогда не видел. — Как круто!       — Можно подумать, ты это впервые видишь, — хмыкнул Алек. Дело, может, и было почти закончено, но Морин Джонатана пока явно не отпустила.       — Нет, но раньше я не говорил этого, — ответил тот. — А подержать можно?       — Нет, — отрезал Алек, чувствуя себя родителем, отбирающим у ребенка спички. — Скажи лучше, как ты вытащил девочку?       — Не очень-то ее охраняли, — охотно ответил Джонатан. — Дверь заперли и пошли. Да и не то чтобы я ее вытащил... — он посмотрел на Алека с пугающим восхищением. — Если бы не ты... не знаю, сколько нам удалось бы прятаться. Рано или поздно нас бы нашли.       Алеку многого стоило не купиться снова на этот восторг в его глазах. Приходилось помнить, что такое отношение к Алеку — эмоции Морин, а не Джонатана.       — Да, вас бы нашли, и вместо одного трупа у нас было бы два, — строго сказал Алек. — Джонатан, ты не детектив.       — Я рискую меньше, чем тебе кажется, — заспорил тот.       — Если не скрываешь способность ловить пули — нет, — отрезал Алек. — Я благодарен тебе за помощь и признаю, что эту девочку сегодня не спасли бы без тебя. Но если мне придется выбирать, я скорее предпочту отказаться от твоей помощи, чем позволить тебе рисковать собой.       Джонатан ответил задумчивым взглядом, потом отвернулся, снова кутаясь в куртку.       — А вдруг у меня есть способность ловить пули? — негромко спросил он.       "Я все равно буду за тебя волноваться", — проглотил Алек.       — Сатрину Кендалл, или, вернее, Сильвию Купер уже тоже схватили, — рассказывал на следующий день Алек. — Криминалисты нашли ее отпечатки в том доме. И кое-какие вещи Морин. Сумку, мобильный... Сейчас с ней разговаривает психолог — адвокат мисс Купер, кажется, надеется получить заключение о том, что она не вполне отвечала за свои действия.       — Прекрасно она все осознавала, — заметил Джонатан.       — Я тоже так думаю, — кивнул Алек. — То, как умно она себя вела, как пыталась меня запутать... Она отлично знала, что делает и чем ей это грозит.       — А остальные? — с любопытством спросил Рави.       — Уверены, что поступали правильно, почитая убийствами свою богиню, — объяснил Алек. — Кстати, Сатрина — это одно из имен Кали, которой они поклонялись.       — Почему ты сразу об этом не вспомнил? — возмущенно посмотрел на Рави Джонатан.       — Почему я?       — Почему ты, Рави Чакрабарти? — переспросил Джонатан, скрещивая руки на груди. — Если бы ты лучше знал традиции своей страны, мы бы давно поняли, где надо искать!       — Я знаю традиции своей страны, — язвительно отозвался тот. — Я родился в Англии и боготворю королеву. У меня даже трусы с надписью "Боже, храни королеву!", на распродаже к ее восьмидесятилетию купил.       — Я имел в виду Индию!       — Завтра приду с тикой на лбу, — пообещал Рави. — И чем бы вам помогло знание имен Кали, на Морин не было написано, что ее принесли в жертву. Кстати, когда я в прошлый раз смотрел "Рискуй" ты назвал меня чертовым эрудитом и переключил канал.       — Я был под Сантьяго! — отбил Джонатан.       — Ты не представляешь, как двусмысленно это звучит, — с удовольствием сообщил Рави.