Последняя гордость

Спустя пару недель Арима поймал себя на мысли о том, что понятия не имеет, где в последнее время пропадает Хороми. В гости они, конечно, друг к другу ходили на ночь глядя, однако, Кишо немного начинало напрягать то, что девушка теперь не являлась раньше половины одиннадцатого вечера, убегала аж в шесть утра, да и после работы мчалась в неизвестном направлении. — И куда тебя опять понесло? — заспанный Бог Смерти CCG стоял у Сакаи на пути, не давая выйти из его же квартиры. — С собакой погулять. — Хороми всем своим видом излучала невозмутимость. Арима даже немного растерялся. — У тебя нет собаки. — А у Таке-сана есть. — девушка безуспешно попыталась проскочить в дверь. — Кишо, ну пусти… Нагадит на ковер, и я буду чувствовать себя виноватой. — С каких это пор ты выгуливаешь собаку Хирако? — С тех самых, как он загремел в больницу. — Ага… Теперь понятно. — Арима отошел от двери и как-то особенно грустным взглядом посмотрел вслед убегающей Хороми. Эта девушка… Кажется, Кишо привязался к ней сильнее, чем думал. Рядом с нею, да еще с Хайсе, пожалуй, мужчина чувствовал себя не таким уж пустым и одиноким. Эти двое — единственное действительно настоящее, что у него есть. Да и то, Хайсе настоящий до тех пор, пока не вернутся воспоминания Канеки Кена. А Хороми что-то слишком много времени стала проводить с Таке. Тянет ее, видимо, на пустоту, затягивает, в черную дыру будто. Ведь Хирако такой же пустой внутри, как и сам Арима, по большей части. И все равно, было как-то не комфортно наблюдать за тем, как единственная девушка, которую Кишо подпустил к себе так близко, крутится вокруг другого. Впрочем, Бог Смерти давно сделал свой выбор. Так было бы даже лучше. Боль и какая-то мелкая детская обида говорили об обратном. Арима действительно хотел, чтобы Сакаи побыла с ним в эти, возможно близкие к последним, дни подольше, хотел раскрыться ей, и будь что будет. Да в общем-то больше и некому было. Что-то это все странным образом походило на ревность. Перед внутренним взором Кишо возник образ обиженно надувшей губки Хороми, провожающей его и Хайсе взглядом полным тихой грусти и осуждения. Мужчина только покачал на это головой. Вот как… Собаку она выгуливает, лучше бы к сегодняшней «прогулке» по двадцать четвертому району готовилась.

***

В целом, Сакаи очень нравилось бывать в подземельях под Токио. Казалось, будто время здесь застыло, и только отдаленный шум воды напоминал о том, что мир все еще не поставлен на паузу. Эти лабиринты будто манили девушку своей неизведанностью и мрачными тайнами. К тому же, можно было отстать втихаря от основного отряда и побродить в одиночестве, ища приключения на свою филейную часть. Кишо каждый раз устраивал ей взбучку за такую самодеятельность, но оно того стоило. В темноте и тишине, вдали от любопытных глаз можно было привести свои мысли в относительный порядок, да и вообще дать отдых уставшему мозгу. Здесь стоило дать волю инстинктам, а не разуму. Вот и в этот раз девушка немного отстала от остальных. Не далеко, так, чтобы успеть вступить в бой вовремя, если вдруг в этом будет необходимость. После знаменитой операции «Прибей крота» гулей здесь было не так уж много, да и те боялись следователей, как черт ладана. В последнее время, эти вылазки в двадцать четвертый район заключались в том, чтобы попугать немного местных обитателей, больше, наверное, крыс, нежели гулей, а потом поймав уже кого-нибудь, спокойно свалить домой с чувством выполненного долга. Хороми вдруг показалось, будто что-то идет не так, и девушка поспешила скорее прижаться к стене. Как оказалось, более чем не зря. Через долю секунды в нескольких сантиметрах от нее просвистел, обрушивающийся на землю большущий бикаку. — Ох ты ж, ни хера себе. — спокойно прокомментировала Сакаи, включив заранее свой коммуникатор. Сабли мгновенно скользнули в руки, а рот сам собою растянулся в злорадной усмешке. Склонив голову чуть набок, девушка вышла из укрытия навстречу опасности. — Сигнал от Сакаи. Похоже, она встретила серьезного противника. Разворачиваемся. — скомандовал Арима, как только услышал в коммуникаторе голос Хороми. Интересно, почему эта девчонка не может просто взять и доложить обстановку по уставу. Нет же, нужно было обязательно ляпнуть какой-нибудь дурацкий комментарий, а Кишо потом догадывайся по фразе и интонации, что там произошло у нее. Еще и отстала, как обычно. Вот действительно, проще убить, чем перевоспитать. Как выяснилось, если бы она снова не начала своевольничать, гули могли бы застать их врасплох. Похоже было на группировку, которая как раз вытесняла Хороми на максимально открытое пространство. Вообще, довольно неплохой расклад получался. Вопреки ожиданиям гулей, отряд Аримы теперь находился у них за спиной. Еще бы не думать о том, что Сакаи в этой стычке может серьезно пострадать. Впрочем, она неплохо справлялась, отвлекая все внимание противника на себя. Хороми кружилась между нестройными рядами врагов с сумасшедшей скоростью, раня и убивая, сея смятение. Некоторые гули в попытке достать её ранили своих же. Окончательно посеял панику среди гулей отряд Аримы, свалившийся на них сзади, будто снег на голову, да еще и с самим Богом Смерти во главе. Замельтешили куинке, кагуне… Вопли гулей эхом отдавались по пустым коридорам подземелий. Хороми сделала ложный выпад и резко развернулась, метя по ногам своей жертвы. Гуль успел увернуться, отскочив на приличное расстояние. Звякнули цепи и сабли устремились вперед сразу на пару метров, настигая врага внезапной атакой. Не теряя времени, девушка резко присела и крутанулась на месте, уворачиваясь от другого противника и одновременно укорачивая ноги парочке гулей, находившихся, как им казалось, слишком далеко для оружия ближнего боя. Времени нормально отключить режим средней дистанции не было, но и цепи вмонтированные в рукояти клинков можно было в таком случае просто намотать на руки, задевая при том, еще кого-нибудь. Могло показаться, что Сакаи сегодня в ударе. На деле же, ей вовсе не хотелось торчать здесь до самого вечера. Да и Таке-сан будет ждать наверное, хотя бы звонка, если не личного визита. Пора было прорываться навстречу своему отряду, пока оказия какая-нибудь не приключилась. Кишо убивал без лишних эмоций. В такие моменты мужчина уже привык отключать все мысли и чувства, которые могли помешать. Трупов вокруг скопилось уже приличное количество, когда по спине Аримы вдруг пробежал неприятный холодок и где-то за правым плечом послышался характерный звук кагуне, столкнувшегося с куинке. В полуметре от него медленно, абсолютно синхронно с мертвым уже гулем, оседала на холодный каменный пол Хороми. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы понять — удар кагуне предназначался для Аримы. Сакаи неловко поднялась на ноги, зажимая рукой рваную рану на левом боку. Девушка как-то неестественно бодро кивнула и, нервно хихикая, снова устремилась в гущу боя. Нужно было поскорее все это заканчивать, пока она не истекла кровью… Когда все было кончено, Сакаи просто сидела, привалившись спиной к стене, с интересом тыкая пальцем прямо в свою страшную рану, и покатывалась со смеху. Дети из Сада осторожно поглядывали на нее из-за спины командира. Кто-то что-то испуганно спрашивал… — Хороми… — Кишо приблизился и встал возле девушки на колени. Да плевать, что там подумают детишки. Она — сейчас единственное, что действительно важно. Давясь от смеха Хороми едва выдавила из себя объяснение: — Не обращайте внимания, — она еще раз нервно хихикнула. — Это всего лишь шок. Арима уже бегло осматривал повреждения на теле девушки, пока та постепенно успокаивалась и переставала смеяться. Внезапно Хороми затихла. Мужчина пристально посмотрел ей в глаза. — Зачем? — Ради тебя, Кишо. Знаешь, многое, что я делала в этом году было ради тебя. — Почему, Хороми? Девушка попыталась сменить положение тела на более удобное, но тут же оставила эту затею, охнув от начавшей накатывать наконец боли. — Потому что я люблю тебя, придурок. — тихо, едва на грани слышимого пробормотала Хороми и отключилась. Когда она пришла в себя в больничной палате, то непременно тут же попыталась бы вскочить на ноги, если бы ее не удержал за плечо Арима. Он сидел возле ее койки, несмотря на позднее время, когда посещения явно были уже запрещены. Ну, конечно, кто решится выгнать взашей самого Бога Смерти? Чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял едва сдерживающий улыбку Хирако. — Ну и кто теперь будет мою собаку выгуливать? Не могла подождать еще хотя бы неделю. — Таке-сан, — Хороми слабо улыбнулась. — Ваш дед, между прочим, мне все равно ее каждый раз выдавал не без боя. Хирако на это лишь пожал плечами, едва не зашипев от боли. Рука все еще давала о себе знать, хотя и не так сильно как в начале. — Хирако, не мог бы ты оставить нас на минутку? — Кишо окинул его ледяным взглядом. Таке развернулся и молча вышел из палаты. — Ну и каков твой положительный ответ? — на Ариму мгновенно уставилась пара любопытных серо-зеленых глаз. Он изящно изогнул одну бровь, будто не понял о чем речь. — Не прикидывайся, что ничего не слышал. Хороми уже собралась обиженно отвернуться, насколько это позволяло израненное тело, как почувствовала, как ее абсолютно бесцеремонно разворачивают за подбородок обратно. Она серьезно собиралась возмутиться, но застыла в немом удивлении, наблюдая за тем, как Арима медленно и аккуратно снимает очки, убирая их в нагрудный карман… Бог Смерти CCG навис над Хороми, упираясь рукой в край ее койки и, приблизившись, поцеловал ее. Легкий вначале, едва ли не мимолетный поцелуй становился все увереннее. Хороми сама не заметила, как обвила шею мужчины руками, притягивая его ближе к себе, желая как можно дольше чувствовать сводящий с ума вкус его теплых нежных губ. Такой родной… Хороми чувствовала уже биение его сердца, гулкое и частое. Наконец-то… Она не смела даже и мечтать о чем-то подобном. Поцелуй закончился, как заканчивается однажды все хорошее в этом мире. Арима Кишо снова надел очки и, пожелав Хороми доброй ночи и скорейшего выздоровления, поспешил удалиться. Половину оставшейся ночи, ему предстоит тщетно пытаться убедить себя в том, что это только на то время, пока она лежит в больнице, как и в том, что незачем портить ей жизнь самим фактом своего в ней присутствия. Конечно же, ничего не выйдет. Но никто хотя бы не сможет упрекнуть Кишо в том, что он не пытался.