Последняя гордость

Сакаи рассеянно водила кончиками пальцев по тонким шрамам на запястьях Аримы, вместе с которым она уже час просто валялась на кровати. Поймав на себе вопросительный взгляд мужчины, Хороми слегка встрепенулась и поспешила задать вопрос, над которым уже минут сорок просто размышляла: — Вены резал? — в ответ на короткий кивок, последовал новый вопрос, — Ты это всерьез или так? — По-глупости, в юности. Девушка картинно закатила глаза: — Кишо, все так говорят, но мало кто на самом деле жалеет, кроме тех, разве что, кого угораздило слишком сильно повредить сухожилия. Я же спрашивала совсем о другом. — Всерьез, — Арима тихо вздохнул. Хороми на это как-то криво усмехнулась и покачала головой. — И это в корне не правильно. Ну, кто так режет? Всему-то вас учить надо. Вот, смотри, — девушка подняла повыше свою левую руку так, чтобы свет падал на запястье. Шрамы слегка поблескивая на бледной коже образовывали кривую и жутковатую решетку. Разрезы располагались когда-то вдоль и поперек, наискосок и крест-накрест, были и совсем тоненькие, будто едва раскрылся верхний слой кожи, и широкие, выступающие неровными буграми, явно от ран гораздо серьезнее. Чувствовалось, что в некоторых случаях Сакаи подходила к вопросу со знанием дела, а где-то просто психуя, видимо, от того, что ни черта так и не выходило. — И как? — Как видишь, неудачно, хотя с литературной точки зрения все правильно, — Хороми хмыкнула, — А с медицинской, наверное, проще сонную артерию или вообще от уха до уха, чтобы наверняка не промазать. Арима на секунду задумался, будто что-то прикидывал, а потом буркнул себе под нос: — Неумная… моя. Восприняв это как руководство к действию, девушка покрепче прижалась к возлюбленному и нежно поцеловала его в губы. — Главное, что твоя. Кишо, без особого энтузиазма ответив на поцелуй, отстранился, а потом и вовсе сел на постели. Понять что-либо по выражению его лица не представлялось возможным, впрочем, как и всегда. Хороми терялась в догадках. В чем-то ее угораздило так накосячить или Богу Смерти просто приспичило в туалет, например? Впрочем, судя по тому, как Арима пристально смотрел на девушку, явно не планируя пока что никаких дальнейших передвижений, второй вариант как-то сам собой отпадал. — Я слышал, ты связалась с V, — вот так, не спросил даже, просто констатировал факт. Сакаи пожала плечами: — Бывает. Знаешь, оно всяко вообще бывает. Мы, помню, с Иваном Ивановичем, нашим участковым, пошли как-то соседа моего пугать, чтобы не шумел по ночам. И что бы ты думал? Кузнецов-то, сосед то бишь, гулем оказался, укаку А+ ранга. А это вам не ежика пронесло! А куинке из него до сих пор предпочитаю держать от себя подальше, а то как активирую, так песни блатные слышаться начинают. — Что за куинке? Как назвала? — Арима, заслушавшись, едва не забыл о чем изначально планировал поговорить, — Так… Хороми! Ты мне зубы не заговаривай. Ты зачем в V полезла? Девушка смущенно ухмыльнулась и, судя по хитрому блеску в глазах, собралась отвечать на все что нужно и не нужно по порядку, а о последнем и вовсе как бы забыть невзначай. — Куинке такой… вроде пулемета в стиле стимпанка. После того, как мне не разрешили вписать в официальные бумаги его название матом, пришлось просто окрестить «Кузнецов-СКА-85». Если что, восемьдесят пять — номер квартиры этого бывшего любителя послушать Круга и погреметь трубами в три часа ночи. Могу как-нибудь принести, показать, — Сакаи тоже предпочла сесть и даже начала неспешно одеваться. — Хороми, — тон мужчины начинал становиться угрожающе ледяным. — Что? — девушка развела руками, — Меня прижали люди из особого отдела «Искры». Что мне еще оставалось делать? Вот я и подумала, что если вступлю в V, они от меня на какое-то время отстанут. — Или у тебя просто мания все время куда-нибудь вступать, — Кишо тяжело вздохнул, мучительно думая, что теперь со всем этим делать и надо ли что-то предпринимать теперь вообще. Хороми хихикнула: — Ага, «то в говно, то в партию», как в анекдоте. Не бери в голову, я справлюсь. — Впредь обо всех своих затруднениях будешь докладывать сначала мне, — хоть и высказано это было довольно жестко, во взгляде мужчины были заметны грусть и беспокойство, — Что там с Петром? Вот эту тему Сакаи очень хотелось обсудить, но как-то страшновато выходило что ли. Теперь же, когда Арима спросил сам, можно было и загрузить его по полной программе, а заодно, может быть, отвлечь хоть немного от мыслей о вступлении Хороми в V. Допрос Петра вчера утром оказался делом довольно тонким. При любых упоминаниях об «Искре», группе Девять и экспериментах близких к тем, что над ним проводили, тот принимался кричать, плакать, биться головой об пол и вообще представлять собой не самое приятное зрелище. Пара хороших тумаков приводила, конечно, Петю в чувство, но не надолго. В конце-концов, Сакаи просто смешала, психанув, гору успокоительных и прочих лекарств, начиная от валерьянки и заканчивая банальным медицинским спиртом, и заставила бывшего одноклассника выпить эту бурду. Как ни странно, зелье сие на Петра подействовало крайне положительно. Парень даже заикаться перестал, да и былая ловкость движений стала проявляться почти как в старые добрые времена, еще и благодарности посыпались одна за другой. У него что, все это время было что-то вроде ломки? Вот тогда-то на волне салатика из таблеток, Петька все и рассказал Хороми. Ни для кого не было особенным секретом то, что из воспитанников готовили нечто вроде универсальных солдат для борьбы с гулями, которых, кроме того, можно было бы использовать так же в военных и полицейских операциях, с гулями не связанных. Но правильное воспитание и физическая подготовка были, как оказалось, только верхушкой айсберга. Самое интересное начиналось в секретных лабораториях, где проводились опыты над теми, кто был не угоден в интернате в качестве простых воспитанников. Вот на них-то и отрывались на всю катушку ученые, которым в руки попадало огромное, на самом деле, количество живого материала для исследований. Материала, который являлся собственностью ДПГ и «Искры», не более чем вещами, которым нужно было найти применение на благо человечества. Судя по всему, началось это все еще в тридцатых годах в тогдашнем СССР. Еще в те времена лучшие умы страны трудились над созданием суперсолдат, вживляя в тела титановые заменители костей, блокируя болевые центры, еще черт знает чем занимаясь. Большая часть медиков во время войны была ликвидирована, если конечно они не просто так погибли, но вот оставшихся вовремя успели прибрать к рукам в ДПГ. Вот эти-то умы и проводили эксперименты теперь уже над воспитанниками «Искры». А что, материал неплохой. Хоть и живет не долго, но силища и скорость весьма на уровне и без дополнительной стимуляции. Еще бы сделать, чтобы от прямого попадания кагуне по жизненно важным органам не дохли, вообще было бы почти идеально. Вот этим-то медики и прочие ученые и занимались. То органы заменяли, то возвращались по старой памяти к костям, то препараты разные тестировали. Что-то для общего укрепления, что-то для того, чтобы страха и боли не было, а что-то и вовсе непонятно зачем. Кроме того, судя по всему, у них было несколько взаимовыгодных договоров с фармацевтическими компаниями и с производителями медицинского оборудования. Тоже удобно довольно-таки, организмы почти человеческие, а результаты даже быстрее видно, чем на нормальных людях. Кажется с уровнем RC местные умники еще химичили что-то. Кому-то из подопытных его искусственно понижали до минимально возможного, кому-то напротив старались повысить аки у гуля SSS ранга. Что из этого выходило? Ясно только, что для материала это никогда ничем хорошим не заканчивалось. А вот другим воспитанникам, новым поколениям могло послужить на благо. Те методы, которые хорошо себя зарекомендовали (не менее девяноста процентов успеха), вводились уже массово. Впрочем, об успешности некоторых опытов можно было судить хотя бы по тому, что Сакаи пока не обзавелась титановыми ребрами. А вот в подземных лабораториях таких киборгов было хоть отбавляй. Вообще, после всей свалившейся, на нее информации, Сакаи с каким-то трепетным подобием смеси ужаса и отвращения вспоминала о профилактических прививках и прочих витаминках в интернате. Прохоров во время встречи в кафе подтвердил часть информации весьма красноречивым отсутствием всякой реакции на смелые заявления девушки. Спросил только, понимает ли она, что за такие познания ее рано или поздно ликвидируют, если доберутся, или сразу же после того, как она сойдет с трапа самолета, если ей приспичит вернуться в Россию. Да и напомнил товарищ капитан еще о том, что Хороми и так прекрасно осознавала. Подробности, как и Петр живой или мертвый, не должны попасть в руки V. Впрочем, Сакаи и здесь попыталась извлечь свою выгоду. Петр знал о том, что родители многих воспитанников никакие не предатели, а всего лишь жертвы или и вовсе сотрудники «Искры». Но вот подробности он о чьих-то семьях не знал, кроме своей собственной, которую просто помнил. Сакаи смогла уломать Прохорова сделать запрос на ее родителей в обмен на свое молчание и на то, что Петр в течение трех дней будет ликвидирован ею лично. Сакаи Ичиро — отец Хороми был некогда гулем на службе у V, в качестве наемника. Сакаи Наоки, его жена, в свое время занималась изготовлением куинке в лаборатории CCG. После того как их угораздило найти друг друга и зачать ребенка, они бежали из Японии, опасаясь, что у них заберут их дитя. Как видно из того, как росла Хороми и где она по итогу оказалась теперь, план был провальным, а место для нового дома выбрано крайне неудачно, хотя семье и удавалось как-то скрываться около двух лет. При задержании силами российского ДПГ они оказали сопротивление и были взяты в плен, а после убиты. Ичиро был использован в качестве материала для куинке своей дочери. Наоки заставили этот куинке проектировать, как-то единственное, что спасет жизнь их ребенку, однажды… неоднократно. Хороми всю жизнь твердила себе и окружающим о том, что ей плевать на родителей, которых она в общем-то и не знала. Нельзя было показывать свой интерес, а после просто так думать было гораздо проще. Все равно, что с ними стало, ведь растили ее чужие люди. Совершенно неважно, по какой причине ее зачали, почему оставили на растерзание «Искре» и как оно вообще так все обернулось… Зачем она только спросила? То ли Петр своими излияниями всколыхнул какое-то старое любопытство, то ли девушке так и не удалось вытравить из себя родственные чувства и безумное желание иметь хотя бы кого-то родного на этой планете. А может быть это просто могло доказать Сакаи то, что она не вещь, а человек, почти человек, что она живая и имеет право таковой оставаться, не превращая себя окончательно в ледяную машину для убийства. Это могло дать ей веру в то, что она имеет право чувствовать, радоваться и страдать, любить… Выходило, что зря Хороми надеялась, зря спрашивала. От этого знания было как-то нестерпимо больно за тех, кого она практически не помнила, за тех, кто и после смерти защищал ее по-своему в многочисленных операциях по уничтожению гулей. — В общем, знакомься, Кишо, — Хороми извлекла из-под кровати кейс с куинке, с которыми не расставалась никогда с самого момента выпуска из «Искры», и щелкнула замком, — «Наоки» и «Ичиро»… Мои… мама и папа… Ну как, папа, в общем, в большей степени… Голос девушки заметно дрожал, а на тонкие и такие смертоносные сабли капали, разбиваясь на мелкие брызги, ее слезы. — Хороми, — мужчина придвинулся ближе и обнял плачущую, прижимающую к себе оружие, такую любимую девчонку за плечи. Сакаи подняла заплаканные глаза и всмотрелась в совершенно спокойное лицо Аримы. Если ее покинет и он… Следователю первого класса Сакаи Хороми редко когда было так страшно и больно. — Арима… Будь навсегда, — слетел тихий шепот с ее губ, когда девушка прижималась к широкой мужской груди, в которой бешено колотилось, едва ли не ломая ребра, сердце. Кишо вздохнул, прижимая Хороми к себе, и едва на грани слышимого ответил: — Посмотрим.

***

Еще на пороге своей квартиры, только лишь приоткрыв слегка входную дверь, Сакаи почувствовала неладное. Было слишком тихо… Спустя пару мгновений, девушке удалось уловить и едва ощутимый запах крови. Петр нашелся в ванной. Парень, сидел в лучшей одежде из той, что Хороми ему купила, внутри большой пустой ванны, привалившись к стене. На коленях его был неказистого вида тазик, в который стекала из его разрезанных запястий кровь. Еще и вокруг самой ванны кафель был заботливо укрыт целлофановой пленкой. — Вот спасибо, — процедила девушка сквозь зубы, пиная с бесу стоявшее под раковиной ведро. Дыхания и пульса, как и ожидалось, у Пети не наблюдалось. Ну хоть у кого-то из тех, кого знала Сакаи, попытка вскрыть вены на запястьях увенчалась стопроцентным успехом. Если подумать над этим с чисто практической точки зрения, девушке теперь не придется его, по крайней мере, убивать. А вот по-человечески, Хороми не собиралась исполнять эту часть уговора с Прохоровым, а потому ей было, как минимум, очень обидно. Более сильных эмоций на этот счет Сакаи старалась не допускать. Хватит с нее бессмысленных слез, которые уже ничем никому не помогут, и без Петра. Хороми схватилась первым делом за телефон и начала уже набирать номер Аримы, как вдруг передумала, припомнив то, каким приказным тоном Кишо велел ей докладывать ему обо всех своих затруднениях. Постояв еще немного в дверях ванной с телефоном в руке, девушка решила сделать несколько снимков с покойником, чтобы, раз уж тут такое дело, было что предоставить в угрожающе растущие, как грибы, контролирующие Сакаи организации. После всего, Хороми все же набрала номер, но все-таки, не Аримы… — Алло, — недовольный и заспанный мужской голос прозвучал в трубке только после третьего звонка. — Таке, ты очень занят? — только сейчас девушка обратила внимание, что время уже перевалило где-то за три часа ночи, и выходило как-то немного неудобно. В трубке стояла такая гробовая тишина, что Хороми оставалось только предполагать, что бы ей сейчас хотел ответить Хирако, будь он человеком менее сдержанным. — В общем, ты извини, что так поздно, — девушка взглянула на часы и тут же поправилась, — То есть, рано уже… Но у меня правда форс-мажор. — Что случилось? — Таке обреченно вздохнул, прикидывая, куда ему придется сейчас тащиться, и что такое произошло у Хороми. — У меня в квартире труп. Поможешь вывезти? — Что?! — судя по грохоту, Хирако обо что-то споткнулся, — Куда? — Труп… Куда пока не знаю, но можно было бы попробовать проникнуть в Кокурию и под пресс для утилизации его по-тихому. Только тогда точно вскрывать его придется сначала. Таке настолько долго и тягостно молчал в трубку, что Сакаи уже подумала было, что тот и вовсе предпочел отключиться и забыть об этом ночном звонке, как о довольно странном сновидении. Но после нескольких минут тишины и невнятного бормотания вроде «Господи, ну почему опять я?», Хирако все же соизволил дать свой ответ, довольно емко, как и всегда: — Еду…