Последняя гордость

Ночной Токио, несмотря на постоянно таящуюся в темных закоулках угрозу, казался таким безмятежным, добрым и светлым даже в это время суток городом, что невольно накатывало ощущение внутреннего спокойствия. Хирако, задумчиво смотрящий в никуда через окно такси, постоянно одергивал себя, вдалбливая снова и снова в свою голову то, что где-то там его ждет свеженький труп, ну и Хороми, конечно тоже ждет, наверное. Настроение мужчины тут же вновь становилось мрачнее некуда, притягивая тут же целую вереницу сомнений в собственной умственной полноценности. Зачем, спрашивается, ему тащиться посреди ночи по первому звонку… к девушке Аримы Кишо, чтобы помочь ей убрать чей-то труп из квартиры? И как же так вышло вообще, что Таке готов примчаться к ней в любое время дня и ночи, лишь бы Хороми просто вспомнила о нем? Идиот… Ведь понимает же, что здесь ему надеяться не на что, но все равно едет. Снова еще хуже только себе сделает. Но ведь она же рассчитывает на него, так что… Еще приличный отрезок пути отделял Хирако от Сакаи, и мужчина позволил себе погрузиться в воспоминания. Где именно он допустил оплошность? Когда эта девушка стала ему слишком дорога? Первый тревожный звоночек, на самом деле был на следующий же после знакомства день, кажется. Тогда Таке впервые беспокоился о ней… Хотя, бред это все. Раненная подчиненная, да еще и не своя, только и всего. Впрочем, отрицать тот факт, что Хирако невольно тогда восхитился девушкой, было бы довольно глупо. А потом, спустя около года эпизодического общения, в основном, по работе, что-то просто пошло не так, совсем наперекосяк пошло. Мужчина невольно едва заметно улыбнулся, вспоминая, как Сакаи дремала у него на плече перед операцией по зачистке Аукциона. Маленькая, теплая… и очень не выспавшаяся, Хороми казалась тогда почти обычной девушкой, прижимающейся неосознанно к Таке в поисках тепла. Может быть и жаль, что она была нормальной только когда спала. А после, Хороми стала тем самым единственным человеком, не считая родной бабки, кто навестил Таке в больнице больше одного раза. Слушая ее немного сумбурные и сбивчивые, но весьма красочные повествования о происходящем в Управлении, описания того, как девушка гуляла с его собакой, практически с боем выпросив разрешение у деда, простую болтовню человека, которому не наплевать на него, Хирако незаметно для себя начал с нетерпением ждать каждый день ее визита. От кого угодно, кроме Сакаи, мужчина мог ожидать столько теплоты и самоотдачи. Каждый день девушка старалась его чем-то порадовать, не давая впадать в уныние, свойственное обитателям стационара. А он что? Сразу после того, как поздравил Сакаи с тем, что у нее складывается с Аримой, Таке искренне ненавидел себя за то, что он всего лишь обычный человек. Ни на что он, конечно, не рассчитывал никогда. Понимал же, что никому он не нужен, когда рядом сам Бог Смерти CCG. Именно тогда, призывая на помощь все свое самообладание для того, чтобы не выть от боли, одиночества и осознания собственной никчемности, следователь старшего класса Хирако Таке фактически, подарил Хороми Ариме на день рождения, уже не особо понимая кого больше ненавидит: Кишо, испоганившего ему всю жизнь, или себя самого, постоянно позволяющего эту самую жизнь отравлять еще сильнее, хотя куда уж больше. Сакаи ненавидеть не получалось, хотя это многое бы сильно упростило. В конце концов, Хирако и привязался к ней так сильно отчасти из-за того самого, что в Ариме всегда доводило его до белого каления. Но что же это за наваждение такое? За что? Зачем ему, простому смертному, страдать из-за любви к той, что принадлежит самому Богу Смерти? В Хороми действительно многое так или иначе напоминало Ариму, особенно в те времена, когда Таке только начинал с ним работать. Тоже себе на уме вечно и, конечно же, всегда точно знает, что делает, будто просчитывала заранее. Тот же лед порой сквозит, та же холодная отстраненность, которая выбивала порою из колеи тем больше, что у Сакаи это не было так регулярно, как у Кишо, а накатывало волнами, будто девушка сама не могла определиться испытывает ли она эмоции или ей этого нельзя. То же непонимание мира людей. Будто и Арима, и Сакаи и дети из Сада чужие здесь вовсе. Оно так и есть, ведь не люди же. Такую же оторопь Хороми вызывает, как и все они. Хотя, чувствуется все же, что хотела бы она пожить хоть немного обычным, нормальным человеком, если бы только был у нее выбор. А у кого он по сути-то был вообще? Ни у нее, ни у Аримы, ни уж тем более, у самого Таке выбора не было. Они бы поспорили, конечно, ведь Хирако человек и имел полное право жить нормальной человеческой жизнью. Да только как жить, если рядом вовсе не люди? А если одного из этих не людей угораздило полюбить? Таке хотел когда-то давно, практически в прошлой жизни, подружиться с Аримой. Почти ровесники, они могли бы может быть поладить, если бы, конечно, Кишо не было бы чуждо человеческое, если бы не непробиваемая толща ледяного спокойствия и отчужденности… Если бы Арима Кишо умел и захотел бы с кем-то дружить. Изо дня в день Хирако наблюдал в действии Бога Смерти CCG, гения, непобедимого следователя. Изо дня в день ему приходилось в перерывах между молчанием и давящей тишиной выслушивать нечеловеческие требования и то, как Арима его отчитывает за несоответствие им. Не раз Таке приходилось извиняться за то, что он всего лишь обычный человек. Планка поставленная начальником была для него слишком высока. По мере того, как Кишо, сам того не подозревая, втаптывал в грязь самооценку подчиненного, восхищение и дружелюбие у Хирако плавно переходило в молчаливое спокойствие, исполнительность и затаенную неприязнь. Когда Арима, напившись всего однажды, вывалил на него информацию о своем происхождении, о Саде, сломав теперь еще и его веру, Таке возненавидел своего начальника. Не так, чтобы желать ему зла, но достаточно, чтобы шептать наедине с самим собой, вглядываясь среди ночи в звездное небо: «Кишо Арима, ты сломал мне жизнь…» Главное, понимать при этом, что никуда с тонущей подводной лодки Хирако не денется и будет с Аримой до самого конца, если тот сам не выкинет его, как паршивого кота или не убьет. И если бы только Кишо мог понять, насколько дорого такая верность стоила Таке… А теперь вот еще и Сакаи. С ней было в какой-то мере попроще. Отчасти потому, что Хирако уже имел неплохой опыт общения с такими, как она, а отчасти по той причине, что и сама девушка шла на контакт, правда из простых смертных почему-то только с ним, куда охотнее Аримы. А еще она иногда вспоминала о том, что можно иногда просто взять и попросить прощения. Вот только почему Сакаи выбрала именно его, Хирако, для того, чтобы упражняться в человечности и кое-как пытаться дружить? Внутренний голос подсказывал, что одной из причин к этому послужило сильное влияние, которое на него самого оказал в свое время Арима Кишо. Только вот легче от этого не было. Хороми многое упускала из того, что свойственно людям, как упустила из виду и то, как сильно Таке хотел того, чтобы она хотя бы иногда смотрела на него с таким же восхищением, как тогда, в день рождения Аримы, когда Хирако окончательно убил в себе и без того не существующую надежду на что-то большее с ее стороны, чем просто дружба. Погруженный в свои мысли, Таке не сразу заметил, что такси остановилось, и едва не вздрогнул, когда водитель окликнул его. Лифт, по обыкновению, не работал и Хирако пришлось тащиться на десятый этаж пешком, благо, физическая подготовка позволяла легко преодолеть весь маршрут, не особенно напрягаясь. Нажав на кнопку звонка, мужчина припомнил то, что этот аксессуар никакого функционала в себе не нес и висел у двери больше для красоты, чем еще с какой-то целью. Грохать в дверь было так себе вариантом, учитывая труп в квартире. Не желая привлекать излишнего внимания соседей, Таке достал телефон, но дверь распахнулась прежде, чем он успел набрать номер. — Привет, Таке. Прости, что посреди ночи выдернула. Я просто не уследила за временем, — Хороми стояла в дверном проеме, опираясь о косяк. Руки ее по локоть были в крови, на лице, одежде и даже волосах тут и там виднелись кровавые пятна и мазки. — Проходи, не стесняйся, — девушка отошла чуть в сторону, пропуская Хирако в прихожую, — Не очень видок, да? — Не очень, — Таке коротко кивнул, отмечая про себя тот факт, что Хороми явно за последние сутки не спала ни минуты, — Рассказывай, что у тебя? Девушка потерла, покрасневшие от недосыпания глаза, еще больше размазывая по лицу чужую кровь. — Бывшего одноклассника встретила. Проблемы были. Теперь все разрешилось. Я его не убивала, если что. Он это сам, хотя так даже проще. Вот, расчленять начала потихоньку, а то на нем эксперименты ставили, а то, что вышло просочиться не должно дальше этой квартиры. Поможешь? Хирако молча кивнул, в очередной раз задаваясь вопросом, зачем он вообще все это делает. — Спасибо, — девушка с нескрываемым облегчением вздохнула и метнулась было во внезапном порыве благодарности к Таке, раскрывая руки для объятий, но замерла и вопрошающе виновато заглянула мужчине в глаза, будто спрашивая разрешения, — Ой… Испачкаю же… Хирако махнул рукой, показывая, что не имеет ничего против, не зря же он подготовился и надел то, что не особенно жалко будет сжечь, предварительно перемазав в крови. Пока девушка все еще мялась в нерешительности, он сам покрыл разделявшее их расстояние и прижал ее к себе, одновременно будто бы всаживая себе в сердце и проворачивая острый нож. Это ничего. Видно же, что Хороми сейчас отчаянно не хватает человеческого тепла и банальной поддержки, того немногого, что он может ей дать. Хоть и не без труда, но Таке все еще удавалось сохранять ровное дыхание и бесстрастное выражение лица, несмотря на то, как шумела кровь в ушах и билось, будто желая вырваться из грудной клетки сердце. Сакаи прижалась к его груди, совершенно естественно и невинно, без малейшего намека на нечто большее, чем дружба. Отстраняясь через несколько секунд, девушка не могла не отметить про себя странно участившийся пульс Хирако. — Ты нервничаешь? Чайку хочешь? — в ответ на утвердительный кивок мужчины, Сакаи прошла на кухню и извлекла из яркой коробочки аккуратную полупрозрачную пирамидку и, повертев ее немного в руках, будто залюбовавшись, опустила ее в чашку, — Я тут как раз новый купила, с малиной. — Можно подумать, ты пьешь чай. — Изредка, — девушка залила пирамидку кипятком и с удовольствием вдохнула мгновенно распространившийся из чашки запах малинового варенья, — Хотя, по большей части, это для тебя. — С чего вдруг такая морока? — Таке с недоверием покосился на Хороми, незаметно сглатывая, подкативший к горлу комок. Надеяться не на что, но зачем тогда она с ним так? — Все еще пытаюсь научиться быть человеком. Вести себя по-людски. Мужчина позволил себе перевести дух, прикрыв глаза и полностью сосредоточившись на теплом ароматном напитке, поданным ему девушкой. — Все еще планируешь расчленить того парня у тебя в ванной? — дождавшись кивка, Хирако покачал головой, — Очень по-людски, ничего не скажешь. Сакаи судорожно вздохнула, прошлась взад вперед по кухне и, плюхнувшись на табурет напротив Таке, позаимствовала у того кружку и отхлебнула от туда сама. — Это другое. Лишь пожав на это плечами и как-то неопределенно хмыкнув, Хирако вернулся к созерцанию и распитию чая. — Допивай и пойдем. Там, — девушка кивнула в сторону ванной комнаты, — Еще работы непочатый край. У этого олуха нужно вынуть несколько титановых протезов костей, искусственную печень и еще там электронику кое-какую по мелочи. — Твой одноклассник киборгом был что ли? — Не совсем. Там такие заморочки… Потом расскажу как-нибудь, если хочешь. Таке поднялся с табурета и направившись в сторону ванной холодно бросил: — Не хочу. Тяжело вздохнув, Хороми проследовала за ним. Петр, благодаря нечеловеческим усилиям девушки, уже около часа висел вверх тормашками на трубе над ванной. Горло его было разрезано, уже посмертно, от уха до уха, чтобы слишком большое количество крови не мешало работать. Тихо журчала вода в открытом кране. Снимали его и укладывали обратно в ванну Сакаи и Хирако уже вдвоем. Девушка активировала уже заранее подготовленный куинке и легким, но точным движением рассекла бывшему однокласснику брюшную полость. Некоторое время повозившись с внутренним миром Петра и прося периодически Таке подержать то тут, то там, Хороми аккуратно, едва дыша от внутреннего напряжения извлекла на свет кишечник вместе с желудком и пищеводом и так же, осторожно, чтобы ничего не повредить, запаковала все это в заготовленный уже мусорный пакет и вздохнула с облегчением. С грудной клеткой уже можно было обращаться менее аккуратно, из нее-то точно не хлынут фекальные массы. Ребра девушка ломала уже практически не церемонясь, отделив предварительно несколько металлических и отбросив их в сторону. Глядя на то, как Хороми спокойно и сосредоточенно занимается расчленением того, кого неплохо, наверное, знала при жизни, Таке все больше убеждался в том, что человеком ей никогда не стать, как бы она не пыталась. После настала очередь конечностей, а потом и головы. Разобрав покойного на запчасти, Сакаи вручила вторую куинке-саблю Хирако и попросила его делать то же, что и она сама. Да, девушка решила бывшего одноклассника еще и освежевать. Головой и отдельным уничтожением кожи с кончиков пальцев Хороми занималась лично, пока подробно проинструктированный ею «подельник» расфасовывал все остальное по пакетам и обматывал каждую часть плотным слоем скотча. Было уже полноценное утро, когда измученные, но достигшие определенных результатов Сакаи и Хирако вышли из дома с двумя немаленькими спортивными сумками. Кишечник и желудок девушка определила в ближайший мусорный бак, аргументировав это тем, что эти части человеческого тела не слишком сильно отличаются от таковых у животных. Остальное было частично развезено на метро по разным частям города и так же выброшено, а частично сожжено уже ближе к вечеру, так же в разных местах. Так много на метро ни Хороми, ни Таке никогда не катались. После того, как последняя часть трупа была сожжена в какой-то подворотне, а то, что осталось после сожжения прикопано под ближайшим кустом, Сакаи и Хирако смогли, наконец, спокойно вздохнуть. — Это все? — мужчина прислонился к холодной стене какого-то заброшенного дома. Только теперь Хороми заметила, что ее друг едва ли не с ног валится от усталости. — Да. Извини, за это все дерьмо, если сможешь. Таке на это лишь коротко кивнул и прикрыл глаза. — И почему ты мне все еще помогаешь? — задумчиво пробормотала девушка. — Это не важно, — следователь выпрямился и направился к выходу из подворотни, — По крайней мере, пока тебе требуется моя помощь. Сакаи молча смотрела вслед удаляющемуся мужчине, но в последний момент не выдержав, все же догнала его для того лишь, чтобы еще раз легко обнять и прошептать тихое «спасибо». — Что ты так смотришь на меня? — Хирако нехотя первым разорвал объятия. — Как? — Так, будто я лучший человек на свете, — мужчина немного смущенно отвел взгляд и в зародыше убил в себе желание улыбнуться Хороми на это лишь с самым невозмутимым видом констатировала: — Так и есть. — А как же Арима? — Ну он же не человек, — Сакаи горько усмехнулась, — Как и я. — Ясно. Пойду посплю. Теперь уже Таке уходил беспрепятственно и гораздо более быстрым шагом, нежели планировал, да и Хороми тут же устремилась в противоположную сторону, пытаясь обмозговать по дороге, что делать с искусственными органами Петра.